CC BY
16
Такой радикальный конструктивизм в понимании художественного познания и творчества может быть преодолен позицией конструктивного реализма, с точки зрения которого познание и деятельность рассматриваются как коллективный, меняющийся социально-культурный процесс, предполагающий «существование реального мира, реальной коммуникации и деятельности, реального взаимодействия людей с познаваемыми предметами и друг с другом» [8, с. 20].
Таким образом, анализ проблемы понимания сущности и природы художественного познания и творчества, их взаимосвязи с жизненным миром, позицией автора, приемами и методами их создания и построения в контексте конструктивного реализма позволяет преодолеть крайности натурализма и радикализма и использовать эпистемологический конструктивизм в качестве методологии философии гуманитарных наук.
список литературы
1. Араб-Оглы, Э.А. Утопия и антиутопия [Текст] / Э.А. Араб-Оглы // Нов. филос. энцикл. В 4 т. Т. 4. — М.: Мысль, 2010. - С. 152-154.
2. Аристотель. Поэтика [Текст]: [пер. с др.-греч.] / Аристотель // Соч.: В 4 т. Т. 4. - М.: Мысль, 1984. -С. 645-680.
3. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика [Текст]: [пер. с фр.] / Р. Барт. - М.: Прогресс : Универсал, 1994. - 616 с.
4. Бланшо, М. Тень парфюмера [Текст] / М. Бланшо, В. Зомбарт, Э. Канетти. - М.: Алгоритм, 2007. - 288 с.
5. Деррида, Ж. Письмо японскому другу [Текст] / Ж. Деррида // Вопр. филос. - 1992. - № 4. - С. 53-57.
6. Он же. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук [Текст] / Ж. Деррида // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. - 1995. - № 5.
7. Конструктивизм в эпистемологии и науках о человеке (материалы «круглого стола») [Текст] // Вопр. филос. - 2008. - № 3. - С. 3-37.
8. Лекторский, В.А. Кант, радикальный конструктивизм и конструктивный реализм в эпистемологии [Текст] / В.А. Лекторский // Там же. - 2005. -№ 8. - С. 11-21.
9. Мелих, Ю.Б. О мифах Серебряного века и Гейдельберга [Текст] / Ю.Б. Мелих // Там же. — 2012. - № 2. - С. 49-58.
10. Микешина, Л.А. Новые информационные технологии и судьбы рациональности в современной культуре (материалы «круглого стола») [Текст] / Л.А. Микешина // Там же. — 2003. — № 12. - С. 47-52.
11. Овсянников, М. Гегель [Текст] / М. Овсянников // Филос. энцикл. В 5 т. Т. 1. - М.: Сов. энцикл., 1960. - С. 326-327.
12. Предчувствие будущего на рубеже XIX-XX вв. в немецкой, австрийской и русской культурах (материалы конференции) [Текст] // Вопр. филос. -2012. - № 2. - С. 124-179.
13. Сёрль, Дж.Р. Перевернутое слово [Текст] / Дж.Р. Сёрль // Там же. - 1992. - № 4. - С. 58-69.
14. Толстой, Л.Н. Собрание сочинений [Текст]. В 20 т. Т 7 / Л.Н. Толстой. - М.: Худож. лит., 1963. - 494 с.
15. Философия и литература: проблемы взаимных отношений (материалы «круглого стола») [Текст] // Вопр. филос. - 2009. - № 9. - С. 56-96.
16. Lange-Eichbaum, W. Geniе. Irrsinn und Ruhm [Text] / W Lange-Eichbaum. - München, 1928.
УДК 81:1
Л.Н. Пюро
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ЛИНГВИСТИчЕСКОй ИНТЕРПРЕТАцИИ
КАТЕГОРИИ СУБъЕКТА
Категория субъекта издавна привлекала внимание представителей разных областей науки (философии, логики, психологии, лингвистики). Особое место занимают исследования в сфере философии, в кругу основных проблем которой важная роль отведена изучению кате-
гории субъекта. Современная трактовка субъекта в философии как носителя деятельности, сознания и познания, как конкретного телесного индивида, существующего в пространстве и времени [5, с. 659], есть результат историко-философской эволюции на протяжении дли-
тельного исторического пути познания и самопознания человечества.
Изначально под субъектом (от лат. subjectus — лежащий внизу, находящийся в основе) в философии понималось «метафизическое основание вещей, предметов, прежде всего тех, которые существуют объективно реально» [5, с. 659]. Иными словами, понятие «субъект» было сходно с такими понятиями, как «субстанция», «субстрат», «материя», выражающими всеобщую основу, сущность всех вещей и явлений Вселенной (космоса), неотъемлемой частью которой был и человек как некая субстанциальная сущность наряду с другими сущностями. Данная трактовка субъекта была свойственна античным представлениям о космосе как о чувственно-материальном, целостном, неделимом универсуме. Первобытному человеку мир представлялся как единый живой организм, в котором, по замечанию А.Ф. Лосева, отдельные его части еще не различались настолько, чтобы существовать самостоятельно друг от друга [6, с. 57].
Подобное нерасчлененное анимизирован-ное мировосприятие древнего человека может способствовать объяснению, как считают некоторые ученые-философы, психологи, лингвисты (И. Гербарт, А. Тренделенбург, Ф. Брен-тано, А. Марти, Б. Бозанкет, Ф. Миклошич и др.), сущности бессубъектных предложений, обозначающих стихийные силы природы (например, Дождит, Снежит, Гремит и др. или др.-англ. Rind, Snlwd, Punrad1 etc.). Вышеназванные исследователи сходились на том, что данные бессубъектные предложения, сохранившиеся во многих индоевропейских языках, в частности славянских и древнегерманских, отражают специфику первобытного мышления, при котором производитель и действие воспринимались нерасчлененно, составляя субстан-циально-деятельностное единство. Недифференцированное представление об окружающем мире, свойственное человечеству на раннем этапе развития, рассматривается исследователями как более примитивная стадия по сравнению с мифологической, при которой некий животворящий дух, сила, ранее имманентная
1 Примеры из древнеанглийского языка приведены по: Bosworth J., Toller T. An Anglo-Saxon dictionary. 1898 (main vol.).
вещи, явлению выделяется человеком в самостоятельное деятельное существо-субъект.
О мифологическом деятеле как субъекте «безличных» предложений, обозначающих стихийные природные явления и неконтролируемые психофизические состояния человека (Знобит, Лихорадит, Мне хочется пить и др.), писали такие ученые, как А. Мейе (1938), А.А. Потебня (2010), Н.Я. Марр (1934, 1936), А.Ф. Лосев (1982) и др. Так, А.А. Потеб-ня подчеркивает, что субъектом «безличных» предложений выступает некое мифическое существо, неименуемое или неопределенное по своей сути и потому «устраненное» из структуры предложения [9, с. 62—63]. Н.Я. Марр считает, что «[первобытное] человечество было убеждено, что болезни насылают и погоду делают особые духи, божества» [7, с. 92]. Подтверждение этому на языковом уровне мы находим в существовании в некоторых древних языках конструкций типа: в латинском — Ioue tonante (Юпитер гремит), в греческом — Зевс дождит и т. д. [8, с. 256]. В дальнейшем, по мнению вышеназванных исследователей, страх древнего человека перед высшими силами или неопределенность действующего лица привели к устранению субъекта из структуры предложения (Зевс дождит > Дождит). Следуя этой теории, можно предположить, что в метеорологических конструкциях древнеанглийского языка, где со временем двучленная структура становится преобладающей (Smwö > Hit snîwp — It snows, Hagolaö > Hit hagolaö — It hails etc.) местоимение среднего рода hit, употребленное в позиции субъекта-агенса, замещает табуированного или неизвестного мифического деятеля. В случае с древнеанглийскими безличными конструкциями, обозначающими инволюнтивные состояния человека (him cœlô — ему холодно, him ofpynceö — ему горестно и др.), употребление местоимения в косвенном падеже, на наш взгляд, подчеркивает неконтролируемое человеком внутреннее состояние, вызываемое подобно вышеописанным явлениям неким неопределенным внешним воздействием со стороны духа или мифического существа. Иными словами, мифические субъекты-агенсы выступают одушевленными причинами стихийных явлений как внешней действительности, так и внутреннего состояния человека, что свидетельствует о зарождении дифференцированно-
го мировосприятия и развитии самосознания субъекта-человека.
Выделение человека из универсума и обращение к его личности происходит в эпоху раннего Средневековья, что напрямую связано с распространением христианства в первых веках нашей эры. Термин «личность» (от лат. persona), используемый главным образом в применении к личности Божественной, проецируется в Средние века и на личность человеческую, наделяемую чертами Божественного образа: свободной волей и разумом. Из этого следует, что в эпоху Средневековья субъектом, личностью мыслится в первую очередь Бог, а человек как Его творение занимает второстепенное положение и, следовательно, как подчеркивает А.Я. Гуревич, еще слабо индивидуализирован [2, с. 268-272]. Средневековье, таким образом, можно охарактеризовать как некий переходный этап на пути к окончательному становлению категории субъекта в философии, что отразилось и на языковом уровне. Так, безличные конструкции, обозначающие внутреннее состояние человека, в среднеанглийском языке (XI-XV века) отличаются разнообразием форм и неустойчивостью их употребления. Наряду с двумя типами безличных конструкций, в которых субъект-местоимение функционирует в форме косвенного падежа, в этот период начинают использоваться и личные конструкции с субъектом в именительном падеже, постепенно приобретающие все более широкое употребление: me remembreth, hit remembreth me > I remember, him liketh, hit liketh him2 > he likes etc. (Подробнее см.: The Cambridge history of the English language. Vol. 2. 2006), что, вероятно, связано с возрастающим интересом к человеку.
Начиная с XVII века человек, по замечанию М. Хайдеггера, входит в роль подлинного и единственного субъекта метафизики. Так, Р. Декарт, приписывая первостепенное значение мышлению, выделяет «я» как мыслящую субстанцию [3, с. 283]. Такое «я» выступает у него субъектом познания, прообразом «чистого сознания» у философов-трансценденталистов (И. Кант, И. Фихте, Г. Гегель и др.).
2 Примеры из среднеанглийского языка приведены по: Electronic Middle English Dictionary University of Michigan, 2001. URL: http://quod.lib.umich.edu/m/med/.
Абсолютизировав значение «чистого разума», «чистого сознания», И. Кант под подлинным субъектом понимает не индивидуальное эмпирическое «я», а некий «трансцендентальный субъект», лежащий в основе всякого индивидуального «я» [4, с. 145-149]. Такое понимание «я» Кантом противоречиво: с одной стороны, это некая глубинная структура внутри отдельного субъекта, с другой - идеальная сущность, лежащая в основе всех индивидуальных сознаний. Общим для трансценден-талистов является признание разума в качестве надындивидуального всеобщего начала. Автономностью и активностью наделяется не индивид, а трансцендентальное самосознание, абсолютный субъект.
Идеалистические теории трансцендента-листов, способствующие отвлечению от реальной человеческой личности вследствие возвеличивания «трансцендентального субъекта» как обезличенного сознания, вызвали бурную критику со стороны персоналистов и экзистенциалистов. Такого рода концепции, по мнению Н.А. Бердяева, относят познание к сфере «вне-человеческой» и, тем самым, не раскрывают его основной проблемы, ибо «именно в человеке скрыта загадка познания и загадка бытия» (См.: Бердяев Н.А. О назначении человека. Париж, 1931. С. 14). Возникший в немецкой классической философии разрыв между идеалистически понимаемым гносеологическим субъектом и реальной человеческой личностью удалось преодолеть философскому направлению - персонализму, который возник в конце XIX - начале XX века, но предпосылки которого наблюдались еще в античности и Средневековье.
Персонализм как теистическая тенденция в философии XIX—XX веков выдвигает на первый план проблемы свободы, духовного мира Богом сотворенной личности, вбирая в себя идеи близкого ему экзистенциализма. Наибольшее влияние персонализм приобрел в России (Н.А. Бердяев, Л. Шестов и др.) и во Франции (Э. Мунье, Ж. Лакруа и др.). Персонализм как антропоцентрическое мировоззрение выделяет человека из всего универсума, наделяя его целостностью, свободой и личным разумом в отличие от греческой философии и немецкого идеализма, которые, по словам Н.А. Бердяева, «растворяют личность в безличном, космическом витальном процессе» [1, с. 14]. Мунье, как
и Бердяев, верил, что личность — самое ценное из всего, что есть в бытии, это вершина, куда ведут все пути мира (См.: Мунье Э. Манифест персонализма. М., 1999).
Триумф субъекта-человека в Западной Европе в XVII—XIX веках нашел выражение, на наш взгляд, в анализируемых нами языковых единицах. В частности, если в среднеанглийский период безличные конструкции, обозначающие внутренние состояния человека, функционируют наряду с личными (примеры см. выше), то уже в новоанглийский период (начиная с XVII века) личные конструкции полностью заменяют исходные безличные, которые навсегда исчезают из английского языка: Him hyngreö — He is hungry, Him pyrsteö — He is thirsty etc. (См. об этом: van der Gaaf, 1904; Elmer, 1981; Fischer O., van der Leek F., 1987; Lightfoot D., 1979 etc.). Данные структурные преобразования в безличных конструкциях описываемого типа привели к возникновению многочисленных объяснительных теорий. Среди них вполне обоснованной, по нашему мнению, является так называемая психологическая теория, в основе которой лежит идея изменения мышления народа в сторону эгоцентризма (См.: Tripp R.P. The psychology of impersonal constructions. 1978).
Рассмотрев становление категории субъекта в философии во взаимосвязи с эволюцией мировосприятия и самовосприятия человека как основы для интерпретации данной категории на языковом уровне, важно подчеркнуть следующее. В период античности субъект рассматривался как некая неделимая вещественно-деятельная субстанция — первооснова целостного чувственно-материального кос-
моса, что на уровне языка нашло выражение в древнейших бессубъектных метеорологических конструкциях (Светает, Вечереет и т. д.), которые своей формой подчеркивают всеобщность восприятия мира древним человеком. В дальнейшем, с постепенным расчленением ранее единого космоса в сознании древнего человека, все стихийные явления окружающей действительности и внутренние состояния человека воспринимались как деятельность некоего неопределенного мифического субъекта-деятеля. В структуре безличных конструкций древнеанглийского языка это отразилось, на наш взгляд, в появлении в позиции субъекта предложения местоимения среднего рода hit (it), впоследствии демифологизированного и трактуемого как безличное формальное подлежащее. Обращение к субъекту-человеку как Богом сотворенной личности происходит в период Средневековья, но подлинным субъектом метафизики, центром сопряжения всего сущего человек становится в эпоху Нового времени. Новоевропейское антропоцентрическое мышление отразилось в развитии английского языка в окончательном переходе в XVII—XVIII веках безличных конструкций, описывающих внутреннее состояние человека, в личные, как доказательство торжества единственного подлинного субъекта — человека. Попытка философско-культурологического толкования происхождения и развития безличных конструкций английского языка, однако, далеко не ограничивает круг возможных направлений их анализа, напротив, способствует дальнейшему исследованию этой сложной и вплоть до настоящего времени не решенной проблемы.
список литературы
1. Бердяев, Н.А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической метафизики [Текст] / Н.А. Бердяев. - М.: АСТ : Хранитель, 2006. - 317 с.
2. Гуревич, А.Я. Категории средневековой культуры [Текст] / А.Я. Гуревич. — М.: Искусство, 1984. — 317 с.
3. Декарт, Р. Метафизические размышления [Текст] / Р. Декарт // Избр. произв. — М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1950. — С. 257—319.
4. Кант, И. Критика чистого разума [Текст] / И. Кант. — М.: Наука, 1999. — 655 с.
5. Лекторский, В.А. Субъект [Текст] / В.А. Лекторский // Новая филос. энцикл. В 4 т. — М.: Мысль, 2010. — Т. 3. — С. 659—660.
6. Лосев, А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии [Текст] / А.Ф. Лосев // Мифология греков и римлян. — М.: Мысль, 1996. — С. 5—680.
7. Марр, Н.Я. Язык и мышление [Текст] / Н.Я. Марр // Избр. работы. Основные вопросы языкознания. — М.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1934. — Т. 3. — С. 90—122.
8. Мейе, А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков [Текст] / А. Мейе. — М.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1938. — 510 с.
9. Потебня, А.А. Предикативность существительного. Устранение подлежащего [Текст] / А.А. Потебня. — М.: КРАСАНД, 2010. — 144 с.
