CC BY
72
Л.Л. ХАДЖИЕВА (Грозный)
В.В. хорольский
(Воронеж)
философские грани романа ф. бегбедера windows on the world: мотивы смерти и умирания
Анализируется проблема изображения смерти в романе Ф. Бегбедера Windows on the World с упором на ее философские аспекты. Показано столкновение гедонистических взглядов героев и жестокой реальности массовой смерти. Цель работы связана с попыткой осмыслить авторский взгляд на теракт 11 сентября 2001 г. с позиций кризиса мировидения эпохи постмодерна.
Ключевые слова: Ф. Бегбедер, смерть, мор-тальный сюжет, гедонизм, постмодернизм.
В науке о литературе анализ темы смерти в художественных текстах считается одной из сложнейших герменевтических процедур, ибо проблема эта связана с объяснением непостижимого, «неизглаголеемого» (А. Блок) явления в личной жизни каждого человека. Известный танатолог Г.В. Шор еще в начале ХХ в. справедливо отмечал, что тема смерти является важнейшей не только в медицине, но и в культуре, особенно в литературе. Он подчеркивал, что проблема умирания выводит нас к более широкой теме «познания самих себя» [8, с. 116] с позиций эсхатологических и этических одновременно. В литературе Запада существует мощная духовно-философская традиция, отрицающая «победу смерти», осуждающая уныние перед лицом неизбежного ухода из жизни абсолютно каждого из представителей рода человеческого. Английский поэт Ди-лан Томас писал об этом: "And death shall have no dominion", т. е. смерть не возьмет власть (во Вселенной) [7, p. 86].
В России трактовка смерти чаще, чем на западе, приближалась к сотериологии, учению о спасении души, не знающей тлена, о поисках путей более легкого прощания с этим миром [2; 5; 7]. Религии всего мира в той или иной мере утверждают идею потустороннего бытия души, причем восточная мысль более настойчиво, чем западная, изучает категорию «реин-
карнации», перерождения человека. Многие философы-материалисты, отрицая идею потусторонней жизни, пишут о непознаваемости, непостижимости смерти как факта бытия [5, с. 72]. Врачи и писатели во всем мире в равной мере часто, но с разных телеологических позиций освещают философскую составляющую «мортальных сюжетов» человеческого существования, создавая метанарра-тив, драматический дискурс о его смысле и абсурдистской смыслоутрате. Все авторы многочисленных произведений о смерти понимают важность данной темы для ответа на вопрос о смысле жизни, о противостоянии надежды и отчаяния, вызванного «страхом и трепетом» перед лицом неизбежного расставания с этим миром (светом) [2; 4].
Целью данной статьи является анализ романа Ф. Бегбедера Windows on the World («Окна в мир», 2002; возможен перевод «Окна на мир», но первый вариант остался в истории литературы как основной) с точки зрения раскрытия писателем темы умирания человека в экстремальных условиях, причем в задачи авторов входило сравнение данного аспекта темы смерти с иными родственными и смежными мотивами современной западной литературы.
Чтение романов и публицистики западноевропейских писателей конца прошлого и начала нашего столетий может навести на мысль о том, что смерть в литературных творениях эпохи постмодерна как-то и куда-то отступила, особенно если сравнивать современность и недавнее прошлое (скажем, если сравнить серьезно-мрачноватый пафос литературы экзистенциализма и тотальную насмешку над всем окружающим миром в прозе авторов, которые ориентируются на постмодернистскую парадигму жизни и смерти). Одной из бросающихся в глаза концептуализаций, реализуемых в произведении Бегбедера [1], можно считать контраст гедонистического мировидения автора, которого не без основания обвиняли в цинизме, с одной стороны, и его же искренней боли перед лицом неминуемого и необъяснимого злодейства, ставшего причиной массовой гибели людей, - с другой. Он заявляет: «Я обвиняю общество потребления в том, что оно сделало меня таким, какой я есть: ненасытным» [Там же, с. 87].
Автор показывает неожиданность удара самолетов по башням, где оказались герои.
© Хаджиева Л.Л., Хорольский В.В., 2019
И эта неожиданность подчеркивается писателем как знак неожиданного появления Смерти. При этом может показаться, что под напором гедонизма и тотальной иронии ужас и трагизм умирания отступают за кулисы повествования. Страх перед плясками смерти прячется под маской «постмодернистской чувствительности», иронии и фатализма. Рассказчик говорит о себе: «Я выглядел циником, который без конца издевается над цинизмом» [1, с. 89]. Таких уайльдовских парадоксов в анализируемом тексте очень много.
Конечно, это не так. По крайней мере, не совсем так. Задача исследователей современного литературного процесса, рассматривающих тему смерти в творчестве авторов Запада, осложняется обилием точек зрения на танатологическую проблематику. Ф. Бегбедер не ищет ответ на традиционный для верующих вопрос: что станет с душами невинно убиенных, он мало говорит и о террористах: с ними, мол, все ясно. Он показывает философскую непознаваемость, непостижимость нашей личной смерти, внезапно застигающей нас в самый неподходящий момент.
один из главных героев, от имени которого рассказывается о последних минутах жертв теракта, преуспевающий американец Картью йорстон, пришедший с сыновьями Джерри и Дэвидом в Windows on the World, далек от любого героизма или стоицизма, он, как и автор-повествователь, француз Бегбедер, автобиографический образ, близкий по духу реальному человеку, писателю, написавшему эту щемящую историю, с полным правом называет себя эгоистом и гедонистом.
Автор-повествователь роняет в одном из философических отступлений: «Что ты несешь, Бегбедер несчастный!», признавая свое бессилие передать неизбывный ужас мучительного умирания в дыму, копоти, удушливых испарениях горящего пластика. Вертолеты облетали горящее здание, потом, позже, появились вертолеты с прессой, сидящие в них журналисты вели съемки последствий трагедии, но, как показывает Бегбедер (и тут он равен герою), «они не показали падающие человеческие куски, фонтаны крови, сплавленные воедино сталь, пластик и плоть» [Там же, с. 107]. Было уже поздно, смерть собрала свой кровавый урожай.
отчаянное восклицание писателя Бегбе-дера напоминает о ставшей хрестоматийной фразе героини М. Ондатже в романе «Английский пациент». Санитарка, которая, насмо-
тревшись в ходе военных действий на умирающих солдат, роняет: «Я никогда не верила во все эти религиозные ритуалы, которые они устраивают для умирающих, в их вульгарную напыщенность. Можно ли что-то говорить, когда человек умирает?» [4, с. 112]. Действительно, слова бессильны, но замалчивать проблему еще хуже. Об этом напомнил П. Мо-диано, говоря о французах в годы фашистской оккупации.
Патрик Модиано, нобелевский лауреат 2014 г., рассказывая судьбу пятнадцатилетней Доры Брюдер, затерявшейся в оккупированном Париже 1941 г., не мог не затронуть темы геноцида, убийства и смерти миллионов евреев, хотя его повествование, соединяя документализм и вымысел, временами наводит на мысль о фатализме как доминанте поведенческой стратегии героев. Образ концлагеря времен Второй мировой войны, созданный П. Модиано, стал еще одним символом жестокости гитлеризма, памятником массовой гибели миллионов невинных жертв фашизма, принесшего смерть миллионам мирных людей [3, с. 46-48]. В то же время это и напоминание писателя-пацифиста об абсурде человеческой истории, пожирающей судьбы простых людей.
Поразительная бессмыслица движения истории в течение тысячелетий, жуткие сцены мировой бойни 1940-х гг., напоминающие в том числе и о современном абсурде кровавых конфликтов в мире, - все это определяет пафос публицистики и литературного творчества большинства современных авторов западного мира (Э.М. Ремарк, Э. Хемингуэй, Ф. Рот, Г. Белль, Дж. Апдайк, П. Остер и др.). Время стирает многие следы трагедии мирового масштаба, но память людская подпитывает новые и новые поколения авторов, для которых прошлое становится поводом для философской рефлексии.
Еще одной важнейшей особенностью раскрытия темы смерти в романе Ф. Бегбедера можно, с нашей точки зрения, считать детализацию внешних признаков катастрофы, унесшей 11 сентября 2001 г. сотни и сотни жизней работников, клиентов и случайных посетителей Всемирного торгового центра в Нью-йорке. В тексте произведения много цифр и данных о самолетах, зданиях башен ТЦ, о США в целом. Как известно, самолеты, которые врезались в башни-близнецы, были захвачены арабскими террористами-смертниками, хотя во многих высказываниях аналитиков,
среди которых есть и американские репортеры, немало говорилось (и сегодня говорится!) о причастности к трагедии некоторых американских «ястребов».
Теория заговора не подлежит сегодня официальному обсуждению, основные документы засекречены, но странные детали в самом крушении небоскребов все же есть. Как неоднократно подчеркивает Ф. Бегбедер, из 1 344 человек, оказавшихся в ловушке на верхних этажах, не выжил никто, много было жертв и среди тех, кто был внизу или рядом со зданиями-небоскребами. Но почему оказались запертыми двери на крышу, над которой кружились бесполезные самолеты? Почему не было лестниц на стенах запасов кислорода? И почему спасатели так и не смогли проникнуть в ресторан Windows on the World и аналогичные кафе, расположенные на самых верхних этажах, где происходят основные события романа?
вопросы, которые задает писатель, полны гнева и упреков в адрес хозяев башен-близнецов, архитекторов и строителей, спасателей, а косвенно в произведении звучит суровый упрек в адрес всей системы государственной власти в США. Вывод автора звучит афористически: «Либерализм не имеет ничего общего с моралью» [1, с. 96].
выводы. Художественный автор, повествующий о трагедии 11.09, очень близок нар-ратору Картью, глазами которого мы смотрим на сцены массового предсмертного безумия, животного страха и потери человеческого лица. Мы видим людей, «высунувшихся из разбитых окон, иногда окровавленных, в разорванной и обгоревшей одежде». Их не удалось спасти, но есть и другой философский вопрос: жили ли они праведной жизнью или грешили? И сопутствующие вопросы важны. Стала ли смерть для них наказанием или спасением? Готовились ли герои к смерти как философской черте еще при жизни? Достойны ли они легкой смерти? Писатель подводит нас к этим вопросам и... оставляет наедине с мистической тайной.
О смерти написано не меньше, чем о любви. Люди знают о конечности бытия. Тем не менее природа человека такова, что в большинстве своем нормальные люди предпочитают говорить о любви значительно чаще, а о смерти рассуждают, как правило, философы, художники слова, врачи и другие специалисты, которым судьба доверила иметь дело с такой тайной, как умирание человека и его уход из жизни.
В литературе тема смерти, конечно же, рассматривается регулярно, но, будучи неисчерпаемой, она требует пристального к себе внимания на каждом витке исторического развития. Писательские трактовки темы смерти бесконечно разнообразны, но есть некоторые типологические ориентиры, позволяющие разграничивать романтическую, реалистическую, модернистскую и другие виды художественных интерпретаций.
Западная культура старается, по мнению многих восточных авторов, забыть о смерти, отвлечь читателя, обратившись к философии гедонизма. Однако и на Востоке, на Юге авторы текстов (например, лауреат Нобелевской премии Мо Янь в своем романе «Большая грудь, широкий зад»), показывают смерть героев как вид непостижимого события, природу которого не стоит делать предметом долгих споров. Запад в этом отношении больше готов к дискуссиям.
Список литературы
1. Бегбедер Ф. Windows on the World: роман / пер. с франц. И. Стаф // Иностр. лит. 2004. № 9. С. 3-129.
2. Блинова М.П. Архетипическая реализация ситуации смерти как сюжетообразующий компонент // Социально-экономический ежегодник. Краснодар: Изд-во Южн. ин-та менеджмента, 2003. С. 194-198.
3. Модиано П. Дора Брюдер / пер. Н. Хотин-ская. М.: Текст, 1999.
4. Ондатже М. Английский пациент. М.: Экс-мо, 2018.
5. Слепокуров А.А. Непостижимость смерти как этико-философская проблема // Культурология. Пересечение научных сфер: сб. ст. / отв. ред.
B.Ю. Коровин. Воронеж: Изд. дом ВГУ, 2015.
C. 25-31.
6. Хилимов Ю.В. Феномен смерти человека (Возможности философской концептуализации): дис. ... канд. филос. наук. Саратов, 2004.
7. Хорольский В. Творчество У.Б. Йейтса и проблема Прекрасного в поэзии символистов: мо-ногр. Воронеж: Кварта, 2018.
8. Шор Г.В. О смерти человека (Введение в танатологию). Л., 1925.
* * *
1. Begbeder F. Windows on the World: roman / per. s franc. I. Staf // Inostr. lit. 2004. № 9. S. 3129.
2. Blinova M.P. Arhetipicheskaya realizaciya si-tuacii smerti kak syuzhetoobrazuyushchij kompo-
литературоведение
nent // Social'no-ekonomicheskij ezhegodnik. Krasnodar: Izd-vo Yuzhn. in-ta menedzhmenta, 2003. S. 194198.
3. Modiano P. Dora Bryuder / per. N. Hotinskaya. M.: Tekst, 1999.
4. Ondatzhe M. Anglijskij pacient. M.: Eksmo, 2018.
5. Slepokurov A.A. Nepostizhimost' smerti kak etiko-filosofskaya problema // Kul'turologiya. Pere-sechenie nauchnyh sfer: sb. st. / otv. red. V.Yu. Koro-vin. Voronezh: Izd. dom VGU, 2015. S. 25-31.
6. Hilimov Yu.V. Fenomen smerti cheloveka (Vozmozhnosti filosofskoj konceptualizacii): dis. ... kand. filos. nauk. Saratov, 2004.
7. Horol'skij V. Tvorchestvo U.B. Jejtsa i problema Prekrasnogo v poezii simvolistov: monogr. Voronezh: Kvarta, 2018.
8. Shor G.V. O smerti cheloveka (Vvedenie v tana-tologiyu). L., 1925.
Philosophical facets of the novel by Frederic Beigbeder "Windows on the World": motives of death and dying
The article deals with the issue of describing death in the novel by Frederic Beigbeder "Windows on the World" focused on its philosophical aspects. It presents the confrontation of the hedonistic views of the heroes and crude reality of mass death. The aim of the research is connected with the attempt of understanding the author's opinion concerning the terroristic act of September 11, 2001 from the point of the crisis of world outlook of the postmodern era.
Key words: Frederic Beigbeder, death, mortal plot, hedonism, postmodernism.
(Статья поступила в редакцию 16.04.2019)
