CC BY
65
Б. Д.. Нуриев, канд. филос. наук, кафедра философии,
Башкирский государственный университет,
г. Уфа, Россия,
nurievbd@mail.ru
«ФИЛОСОФИЯ ЗВУКА»: К МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ ФОНЕМЫ И ЕЕ ЗНАКОВОСТИ
Трехуровневая структура естественного языка — фонетика, грамматика, лексика — в той или иной степени находят свое философское осмысление ввиду наличия определенного гносеологического подтекста. Безусловно, самым разработанным считается лексический уровень. «Философия имени», как назвал данный пласт — огромный раздел философии языка — А. Ф. Лосев1, имеет свое богатое прошлое, корни которого уходят в глубь веков к временам античности. За рубежом данное направление получило свое органичное переосмысление, вылившееся в оригинальные интерпретации цельного текста. Однако звуковая «сторона медали», ввиду сложности своего познания и изучения надолго осталась за обочиной пути развития лингвофилософии.
Проблема звука, создаваемого посредством деятельности речевого аппарата человека, безусловно, является одной из ключевых как в собственно языкознании, так и в философии языка. Общепризнанно, что наиболее совершенным из доступных человеку средств коммуникации является звуковой сигнал, который использовался животными еще до появления на земле человека. Звук, следовательно, был предопределен природой человека. Науке не известен такой человеческий коллектив, который обладал бы не звуковым языком. Звуковая природа естественного языка является его неотъемлемым, отличительным и основным признаком.
Философский подход к вопросу о фонеме отчетливо демонстрирует два направ-
ления, в русле которых нерешенность поставленных вопросов приобретает особое значение. Во-первых, по мнению автора, необходимо прояснить и пересмотреть саму методологию исследования фонемы и других звуковых реалий (ударения, тембра, интонации и т. д.). Это вызвано тем, что доминирующий подход к изучению данных явлений, включающий в себя преимущественно лингво-социальный компонент без достаточного учета естественнонаучной стороны проявления звука, вырабатываемого в процессе деятельности речевого и слухового аппарата, психической системы человека, не позволяет в полной мере прояснить роль и место объекта изучения в научной картине мира. Во-вторых, сам звук, являясь вполне конкретным аспектом в цепочке «референт — знак — мышление», вызывает определенные неясности в функционировании познавательной и коммуникативной деятельности человека. Гносеологическая проблема речевого акта, обычно соотносимая с понятием знак, в современной науке не исследована на должном уровне, что вызвано целым рядом объективных причин.
В фонетике, которая уже в прошлом веке оформилась в самостоятельную лингвистическую дисциплину, один из основных объектов изучения именуется фонемой. Несмотря на попытки некоторых языковедов и философов отказаться от концепта базисной роли фонемы в фонетике, современная наука, в целом, признает ключевое место данного понятия в науке о языковом строе языка2. Общепризнанно, что фонема де-
№ 10 (18) ДЕКАБРЬ 2011
ДИСКУССИЯ ^
журнал научных публикаций V
монстрирует трехуровневую сущность. Во-первых, она — результат деятельности речевого аппарата человека и восприятия самого звука слуховым аппаратом, что характеризует ее как явление физиологическое. Иначе говоря, фонема представляет собой результат языковой деятельности человека. Во-вторых, сам звук — это колебания звуковых волн, что составляет физическую (акустическую) его сущность. В-третьих, звук есть тот самый «кирпичик», которыми и выстроена сложная конструкция естественного языка. Данный факт многие лингвисты называют «своим», т. е. исконно лингвистическим, и таким образом отодвигают акустические и физиологические особенности звукового явления на второй план и строго очерчивают объект изучения каждой научной дисциплины. Они полагают, что фонетика — наука о звуковых формах, в которых представлены грамматические системы естественных языков, т. е. морфологические формы слов в их звуковом оформлении, а также фразы во всем многообразии их мелодичности и интонации. Примерно такая же зависимость прослеживается между фонетикой и лексикой, т. е. словарным составом языка, хотя, как известно, лексикология в отличие от грамматики никогда не апеллирует к фонетической структуре того или иного естественного языка. Необходимо добавить, что в научной литературе значительно реже раскрывается и психический уровень трактовки фонемы.
Фонетика как лингвистическая научная дисциплина имеет достаточно богатую и интересную историю, в том числе и отечественную. Действительно, развитие науки в России и Советском Союзе было интенсивным, дисциплина была открыта для дискуссий и полемик ученых, придерживавшихся различных школ и направлений, что было редкостью для идеологизированного гуманитарного знания в СССР. Современные исследователи истории отечественной лингвистики выделяют две школы — московскую и ленинградскую, — определившие те направления, по которым развивалась наука. «Москвичи» (основатели: П. С. Кузнецов, А. А. Реформатский, В. Н. Сидоров,
Звук есть тот самый «кирпичик», которыми и выстроена сложная конструкция естественного языка
кова, Н. А. Еськова, В. В. Иванов и др.), развивая традиции Бодуэна де Куртенэ, считали и считают, что единство и целостность морфемы во многом определяет фонетический строй языка. Встречаясь в слове в разных произносительных условиях, морфемы могут приобретать различное звучание, и отсюда возникает учение о «сильных» и «слабых» звуках, которые составляли ядро их учения. Приверженцы «ленинградской фонологической школы» (Л. В. Щерба, Л. Р. Зиндер, Л. В. Бондарко, М. И. Матусе-вич и др.) в своих исследованиях акцентировали внимание на материальных свойствах звука. Именно в стенах Ленинградского государственного университета зародилась отечественная экспериментальная фонетика.
Тем не менее, как отмечают специалисты, фонетика как лингвистическая научная дисциплина развивается однобоко. Наука приобрела статус «описательной» дисциплины, она чрезмерно переполнена компарависти-кой и неподтвержденными гипотезами. Как отечественные, так и зарубежные представители данной науки всегда находились «в тени» мирового научного тренда. Фундаментальные, базовые вопросы науки так и остались без своих решений и первооткрывателей вплоть до настоящего времени. Среди ученых закрепилось мнение, что фонетический закон действует лишь в рамках определенного естественного языка или группы родственных языков, действие этого закона ограничено временными рамками, в то время как законы естественных наук универсальны. «На этом основании полагают, что фонетический закон — не закон, а в лучшем случае лишь тенденция, лишь формула соответствий между родственными языками либо историческими периодами одного и того же языка, это — не слепая необходимость законов физики, а лишь возможность и случайность, это правила, удобные для описания соответствий»3. С данным утверждением невозможно не согласиться.
Неспособность фонетики ответить на многие стоящие перед ней вопросы демонстрируют и современные лингвисты. Так, например, известный российский языко-
Т. В. Булыгина; последователи: К. В. Горш- вед Н. В. Алифиренко, задаваясь вопро-
сом о том, насколько важен сравнительно-исторический дискурс в изучении эволюции естественного языка, пишет: «Сравним: вез — везла, нес — несла, греб — гребла. Почему исчез суффикс —л? На самом деле этот суффикс в данных глагольных формах был. Но только до тех пор, пока сохранялись глухие гласные ъ и ь. После их утраты образовались труднопроизносимые (выделено автором) сочетания согласных, которые затем упростились»4. Как видно, изменения в фонетическом строе естественного языка аргументируются теми «трудностями в произношении», которые испытывает носитель данного естественного языка. Можно ли согласиться с подобным подходом? По мнению автора данной статьи, «трудности в произношении» не могут считаться исчерпывающим ответом на поставленный вопрос.
Тем не менее, некоторые специалисты в области сравнительного языкознания признают, что грамматический строй естественных языков демонстрирует свою зависимость от языковых различий, которые в свою очередь строго ограничены существующим в том или ином языке фонетическим рядом. Действительно, почему при одинаковой логической системе мышления у всех людей части речи в разных языках, несмотря на общую основу, различаются? Отвечая на этот вопрос, некоторые исследователи констатируют, что части речи в разных языках различаются не столько дифференциацией понятий, сколько различными особенностями морфологических систем. В свою очередь морфологическое выражение базируется на звуковых различиях в строении слова. Количество фонем в естественном языке строго ограничено, к тому же ограничен выбор их возможных комбинаций. «Комбинации фонем для оформления той или иной морфологической модели не возникают в языке сами собой, а складываются постепенно, из уже имеющегося материала, по особым (выделено автором) законам. И морфологическое выражение тех или иных отношений между понятиями вырабатывается в языке только в том случае, если в фонологической системе языка есть для этого необходимые предпосылки»5. Таким образом, некоторые исследователи соглашаются, что развитие грамматических категорий определяется не только развитием мышления, но
и способами звукового выражения. Данное обстоятельство демонстрирует, насколько важно знание фонетических законов естественного языка для понимания механизма его конструирования.
Автор статьи считает, что приоткрыть завесу над законами формирования определенного ряда фонем того или иного естественного языка, который, в свою очередь, направляет конструирование грамматического строя в определенное русло, возможно путем подключения к исследовательскому лингвистическому инструментарию «физиологического компонента», под которым подразумеваются речевой и слуховой аппарат и психическая система человека. Данный подход может стать причиной корректировки тождественности языка и знака в сторону признания ее относительной зависимости от внешних, прежде всего, физиологических, физических и психических факторов.
Философская интерпретация знако-вости любой системы гласит, что процесс овладения отношением «знак — означаемое (референт)» неотделим от процесса познания мира. Ввиду того, что естественный язык в современном гуманитарном знании рассматривается сквозь призму знаковости, вопрос о том, является ли фонема знаком, приобретает особую важность. Безусловно, «статус» фонемы значительно повысится как в лингвистике, так и в лингвофилосо-фии, если за ней будет признана ключевая роль в обеспечении трансляции информации от референта к мозгу человека. Однако современные исследователи не могут дать на данный вопрос однозначный ответ.
Эта же проблема может быть сформулирована по-другому. Какие языковые единицы целесообразно считать знаками? Все ли языковые единицы являются языковыми знаками? Н. В. Алифиренко выделяет три группы исследователей, по-разному отвечающих на данный вопрос6.
Безусловно, доминирующим является подход, согласно которому языковым знаком является слово. Данная точка зрения широко распространена как в отечественной философской и филологической науке (В. А. Звягинцев, А. И. Смирницкий, А. А. Уфимцева), так и среди зарубежных ученых (Э. Бенвентист, Д. Ричардс, С. Огден, С. Ульман).
№ 10 (18) ДЕКАБРЬ 2011
ДИСКУССИЯ
журнал научных публикаций V
Согласно воззрениям второй группы ученых, языковые единицы — это морфемы, словосочетания, предложения. Данная трактовка знаковости языка более популярна в зарубежном гуманитарном знании (Ф. де Соссюр, Ч. Моррис, Л. Блумфилд, Л. Ельмслев, А. Мартине).
Третья группа исследователей (Ю. С. Маслов, Л. М. Васильев и некоторые др.) предлагают рассматривать в качестве языкового знака и фонему. Ученые исходят из того, что фонемы и другие единицы плана выражения обладают различительной, дис-тинктивной функцией. В категорию знаков зачисляются, таким образом, и признаки, т. е. материальные составляющие, из которых строятся единицы языка.
Аргументация известного отечественного лингвиста Л. М. Васильева основана на том, что знаковость фонемы необходимо рассматривать в зависимости от того, как мы понимаем природу языкового знака. «Если под знаком понимать двустороннюю сущность, мы должны включить в систему языковых знаков, прежде всего такие двусторонние единицы, как слова и их грамматические формы, т. е. единицы лексики и грамматики. Звуки и фонемы в таком случае не могут быть признаны знаками»7. Данной теории языкового знака придерживаются билатералисты, продолжающие традиции, заложенные Ф. де Сос-сюром. Наиболее последовательно в СССР и России билатеральную теорию защищает А. А. Уфимцева. Также данную точку зрения разделяют известные советские специалисты Б. А. Серебренников, Ф. М. Березин, Б. Н. Головин и др. Данные ученые критикуют своих оппонентов за односторонность их воззрений, оторванность их доводов от реалий «строго лингвистических определений», утверждая, что подобный подход к вопросу о знаковом языке сводит объект исследования к «пустым ярлыкам». Согласно воззрениям билатералистов, кардинальное отличие естественного языка от искус -ственного (т. е. от языка «пустых ярлыков») состоит в том, что связь значения и формы знака опосредована человеческим сознанием и закреплена человеческой памятью.
Доминирующим является подход, согласно которому языковым знаком является слово.
вод, что языковой знак создается не для обозначения уже готового понятия, а в самом процессе его формирования, благодаря чему язык способен выполнять не только коммуникативную функцию, но и мыслеформи-рующую.
Как отмечает Л. М. Васильев, если под языковым знаком понимать лишь односторонние единицы, т. е. материальную сторону данного явления, или как выражаются била-тералисты — «пустые ярлыки», то значения знаков в определенной степени остаются вне знаковой системы языка. Данную теорию разделяют унилатералисты. Согласно их воззрениям, знаком признается только акустический образ. Приверженцы данной трактовки языкового знака (А. И. Смир-ницкий, А. Г. Спиркин, В. З. Панфилов, В. М. Солнцев) утверждают, что значение выходит за рамки знака, так как языковые знаки существуют независимо от сознания человека, а значение — это отражение реалий жизни человека в его мозгу. Оно — продукт мозга и вне мозга существовать не может. С другой стороны, человеческий мозг не в состоянии хранить в себе сам материальный код, под которым и подразумевается языковой знак. Иначе говоря, человек держит в памяти лишь ассоциированное значение кодов (языковых знаков), а не сами знаки.
Л. М. Васильев считает, что наиболее приемлемой является третья точка зрения, которая «принимается немногими». Согласно данной точке зрения, самостоятельными знаками являются как материальные, так и идеальные единицы языка, т. е. и фонетические, и грамматические (формальные), и семантические единицы. В таком случае язык можно рассматривать как систему трех знаковых систем: фонетической, лексико-грамматической и семантической.
Итак, вопрос о том, входит ли фонема в знаковую систему языка, является дискуссионным, что затрудняет понимание процесса восприятия мира человеком. И все же, как было сказано выше, некоторые исследователи вынуждены признать, что законы познавательной деятельности человека в определенной степени ставятся в зависи-
Безусловно, достаточно убедителен их вы- мость от решенности вопроса о семантиче-
ской нагрузке его языковой деятельности на уровне артикуляции звука.
Необходимо заметить, что те исследования вопроса о соотношении знака и звука в естественном языке, которые имели место в отечественном гуманитарном знании, в определенном смысле не прошли бесследно. Так, 1982 г. ознаменовался выходом в свет первой монографии по данной тематике: издательством Ленинградского университета была опубликована работа С. В. Воронина «Основы фоносемантики»8. Книга за короткий отрезок времени стала бестселлером и претерпела несколько изданий. Тем не менее, дальнейшее развитие поставленной тематики в отечественном языкознании и философии языка автором выявлено не было.
Важно особо подчеркнуть, что звук как ощущение есть свойство человека. Звук как свойство и как знак одновременно по своей природе присущ только живому существу, присущ человеку как способ его адаптации к социокультурным и природным реалиям жизни. Звук сам по себе не возникает и не исчезает. Звук как свойство человека возникает и исчезает только вместе с ним самим. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что изучение фонетического строя естественного языка в отрыве от человека, его свойств и особенностей не будет способствовать развитию фонетики и философии языка.
Итак, понимание звука если не как языковой семантической единицы, то, как минимум, в качестве «кирпичика» в построении фундамента такого социального феномена, каким является естественный язык, может стать тем самым мостом между миром материальным и миром идеальным. С точки зрения автора, в современной науке недостаточно полно раскрывается роль языка как физиологического органа человека и всего речевого аппарата в формировании и развитии мозга, нервной системы с одной стороны, и естественного языка, с другой. В настоящее время вне поля зрения исследователей остаются причинно-следственные, функциональные и другие взаимозависимости между деятельностью языка как физиологического органа человека и деятельностью его мозга и нервной системы. Изучение упомянутых аспектов проблемы языка
при их сопоставлении позволило бы более корректно раскрыть природу языка, его место и роль в жизнедеятельности человека. К сожалению, в философской литературе такие вопросы широко не обсуждаются, поэтому недостаточно полно раскрывается роль языка как органа человека и как основной «единицы» речевого аппарата в формировании и развитии мозга и нервной системы. Естественнонаучные данные палеоневрологии, занимающейся анализом эволюции мозга, анатомии речевых органов, психофизиологии остаются при этом за пределами изучения природы языковой реальности и языковой деятельности. Эти проблемы остаются нерешенными, отчасти, в силу недостаточности использования накопленного фактологического материала в области физиологии, психофизиологии, нейрофизиологии, нейропсихологии и па-леоневрологии и, отчасти, недостаточности такого рода материала. Автор полагает, что признание языка в качестве объекта естественнонаучного исследования позволит однозначно и, с научной точки зрения, правильно поставить и разработать некоторые нерешенные проблемы естественного языка, которые остаются не исследованными в пределах признания трактовки природы самого языка как знака либо знаковой системы. В определенной степени данное обстоятельство имеет отношение и к проблеме фонемы и звука. ~
1. Лосев А. Ф. Философия имени. М.: Акад. проект. 2009.
2. Мигирин В. Н. Гносеологические проблемы знаковой теории языка, фонологии и грамматики. Кишинев: Штиинца. 1978. С. 37-57.
3. Журавлев В. К. Законность исключений из фонетических законов // Сущность, развитие и функции языка. М.: Наука, 1987. С. 26.
4. Алифиренко Н. В. Современные проблемы науки о языке. М.: Флинта. Наука. 2009. С. 330.
5. Березин Ф. М. К постановке проблемы языковых универсалий // Семиотика и восточные языки. М.: Наука. 1967. С. 119.
6. Алифиренко Н. В. Указ. соч. С. 115-116.
7. Васильев Л. М. Общие проблемы лингвистики: теория и методы.— Уфа: РИЦ БашГУ, 2007. С. 28.
8. Воронин С. В. Основы фоносемантики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982.
