CC BY
230
Е.И. ХОХЛОВА, кандидат философских наук, доцент кафедры философии и культурологии Орловского государственного университета
ФИЛОСОФИЯ культуры С.Н. БУЛГАКОВА
Статья посвящена некоторым аспектам философии культуры Сергея Николаевича Булгакова (1871 - 1944) - русского религиозного философа конца XIX - начала XXвека. Рассматриваются воззрения Булгакова о сущности культуры, генезисе культуры, связи культуры и хозяйства, сущности искусства, кризисе искусства модерна и тенденциях развития культуры XX века. Идеи русского философа о кризисе культуры, о становлении массовой культуры, о потере культурой человеческого начала являются актуальными и существенными для осмысления культуры постмодерна.
Ключевые слова: философия, культура, искусство, человек, творчество, хозяйство.
В философском наследии С. Н. Булгакова наличествует огромный пласт культур-философских воззрений. Этот пласт ранее практически никем не исследовался и даже не вычленялся в качестве самостоятельного объекта философско-аналитического рассмотрения. В данной работе мы попытаемся выделить философию культуры Булгакова из всего массива его философских построений по онтологии, философии хозяйства, философии религии, философской антропологии, софиологии, философии искусства, имея в виду их тесную взаимосвязь и взаимозависимость. С.Н. Булгаков - это не только богослов, экономист, создатель философии хозяйства, софиолог и т.п. Он, на наш взгляд, еще и автор весьма значительных и интересных идей по философии культуры, о чем свидетельствует изучение его произведений различного рода - от фундаментальных философских трудов до публицистики и дневниковых записей.
В целом в русской религиозно-философской мысли, безусловно, имеются свои ориентиры в понимании человека и культуры, своя культурфилософская специфика. С.Н. Булгаков и вполне типичен для русской религиозной философии в этом плане, и вместе с тем весьма индивидуален и интересен. Принадлежность философских исканий Булгакова к отечественной философской традиции проявляется помимо религиозности, интенциональных антропологизма, онтологизма, этицизма и в таких существенных чертах, как глубокий и пристальный интерес к проблемам культуры, стремление очертить границы мира собственно человеческого, поразмышлять над его сущностью. Очевидно, что культурфилософская проблематика не является для Булгакова приоритетной, но она тем не менее присутствует практически во всех его произведениях, где находится в органичном синтезе, в гармоническом единстве с другими философскими проблемами - онтологическими, антропологическими, этическими, социально-философскими и т. п.
Необходимо также иметь в виду идейно-теоретические источники философии культуры Булгакова. В качестве таковых мы полагаем наследие западной философии (прежде всего кантианство, неокантианство, шеллингианство) и наследие отечественной религиозно-философской мысли (прежде всего идеи Ф.М. Достоевского и В.С. Соловьева). Всякая культура (и культура вообще, и философская культура в частности) есть прежде всего традиция, опора на опыт прошлых поколений. С.Н. Булгаков, бес-
© Е.И. Хохлова
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
спорно, демонстрирует в своем творчестве высокий уровень философской культуры. Об этом свидетельствует глубокое знание философских идей предшественников и современников, владение философской терминологией, т.е. строгость и правильность языка его философствования. Предыдущий философский опыт Булгаковым тщательно усвоен и преломлен в свете собственных построений, в том числе и непосредственно в размышлениях о культуре.
Логика построения философии культуры Булгакова, на наш взгляд, такова: сначала думаем о человеке, выявляем его сущность, размышляем о смысле его существования, а затем думаем о нем в его собственном мире, мире, сконструированном им самим, пусть и по заданному Богом плану. Сама структура его фундаментального философского труда «Свет Невечерний» (особенно раздела третьего под названием «Человек»), на наш взгляд, убедительно демонстрирует данную логику.
Русский философ С.Н. Булгаков в своих философских размышлениях движется от постижения глубинно-онтологических оснований человека и его сущности к осмыслению существования человека во внешнем, социальном, социально-культурном мире, к идентификации и реализации себя в нем, выбору пути человека в обществе, истории, индивидуальной жизни.
В отличие, например, от С.Л. Франка, демонстрирующего в своих воззрениях бесспорный куль-туроцентризм, у С.Н. Булгакова идея культуры не является основополагающей. Культура рассматривается в сопряжении с антропологическими умозрениями, более того, зависит от них, вытекает из них. Определив суть человека, его родовые, индивидуальные, социальные характеристики, Булгаков конструирует свою философию культуры. Человек у него первичен, культура вторична, Однако человек - это субъект культуры. Бытие человека в мире - это бытие в системе культурных ценностей.
Нам думается, что Булгаков - не культуролог, а именно культурфилософ. Философию культуры (культурфилософию) от культурологии отличает именно антропологический акцент, то есть имманентное присутствие в размышлениях о культуре размышлений о человеческой природе, о человеческом бытии, о назначении человека, о личности и ее ценности. Кроме того, существенно отметить, что в философии культуры (как вообще в философии) доминирует момент поиска истины, сомнение. В культурологии в качестве приоритета выступает некое найденное, обретенное знание. Культурология в отличие от философии культуры - это
не поиск знания, а само знание. Собственно, суть отличия культурологии от философии культуры состоит в том же, в чем наука отличается от философии, представляя собой различные формы и уровни освоения сущего. Булгаков, размышляя о культуре, ищет, сомневается, преломляя свои искания через размышления о человеке. Для Булга-кова-философа нет проблемы культуры как таковой, есть проблема человека и культуры. Причем известно, что для софиолога Булгакова союз «и» имеет принципиальное онтологическое значение, Этот союз означает неразрывную связь, единство, целостность, как, например, в сочетании «Бог и Мир». Как Бог не может мыслиться без мира (и наоборот), так и человек вне культуры, без культуры. И, наоборот, культура не может мыслиться в отрыве от человека.
Булгаков размышляет о генезисе культуры. Так, в «Свете Невечернем» он пишет, во многом будучи созвучным, в частности, П.А. Флоренскому, что «колыбелью культуры» является религиозный культ, что все основные элементы культуры (искусство, философия, право, наука, хозяйство) изначально имели сакральный характер, что «связь культуры с культом есть вообще грандиозного значения факт в истории человечества» [3, 326]. Культура имеет свои корни в так называемом «золотом детстве» человечества, то есть в том замечательном времени, когда человеком еще не завладели утилитарные потребности, когда существовала наивная, детская искренность отношений между человеком и миром (а значит, и Богом). Во времена культа, как пишет философ, «человечество, само живя в лачугах, воздвигало богам величественные храмы, в противоположность теперешней эпохе, когда умеют строить вокзалы и отели, но почти разучились создавать святилища» [3, 326].
Безусловно, размышления о культуре находятся прежде всего в так называемых фундаментальных сочинениях Булгакова - в работах «Философия хозяйства» и «Свет Невечерний». Однако кроме них соответствующие идеи содержатся в и других, менее известных работах, которые не всегда можно рассматривать как собственно философские. Обратимся, в частности, к статьям, вошедшим в книгу «Православие: Очерки учения православной церкви», которая была издана впервые после смерти автора в 1964 г. в Париже. Несмотря на преимущественно богословский характер данной работы в целом, в ней вполне эксплицируются философские идеи С.Н. Булгакова, являющиеся в некотором роде итогом его размышлений.
В статье «Икона и иконопочитание в православии» Булгаков пишет: «Культура и культ раскрываются в том своем единстве, которое является исходным, изначальным, а вместе с тем и последнею целью истории человечества» [2, 307]. Человек в своем творчестве, в своем хозяйстве, в своем преображении жизни (а все это и есть, по Булгакову, культура) стремится к «ософиению» мира, к Богу. Культура «софийна», поскольку творческие усилия человека представляют собой напряжение всех сил его как «духовного существа», устремляющегося к Богу. Софийное всеединство как некий результат человеческого «transcende te ipsum» («превзойди себя самого») основывается на духовном делании самого себя, на преодолении себя как сугубо материалисти-чески-экономического существа, «экономического человека», который господствует в современном мире. В культуре и через культуру человек, по мысли Булгакова, возвратится к «храмовой ограде», то есть человеческое творчество вернется к своим родовым истокам.
Булгаков, несмотря на частое синонимическое обозначение хозяйства и культуры, все же разводит по смыслу эти понятия. И хозяйство, и культура есть творчество, но между ними имеется существенное различие. На наш взгляд, под хозяйством мыслитель имеет в виду прежде всего материально-производственное творчество человека, обогащенное духовной компонентой. Под культурой, напротив, философ мыслит прежде всего духовное творчество, в свою очередь обогащенное материально-производственной компонентой. Конечно, всякое творчество «софийно» в метафизическом плане, всякое творчество есть субъект-объектное единство, воплощение неразрывной связи материального и духовного. Получается, по Булгакову, что из указанного единства и связи рождается новый мир - «новый мир культуры, создаваемый в хозяйстве» [5, 157]. Это мир духовного роста человека, создаваемый им самим, пусть и по заданному Богом плану, мир духовного (нравственного, интеллектуального, эстетического) преображения и возвышения человека.
Обращаясь к осмыслению искусства как чувственной сферы культуры, Булгаков рассматривает современное ему искусство модерна. На примере размышлений о живописи Пикассо, навеянных посещением выставки этого художника, он описывает особое эмоционально-психологическое состояние от соприкосновения с картинами этого автора. Это особое эмоциональное состояние явилось стимулом к глубоким метафизическим раздумьям о кризисе искусства, о сущ-
ности искусства, о человеке в искусстве и человеке в культуре.
С.Н. Булгаков утверждает, что смысл искусства - в поиске Добра и Красоты, поиск высшей Истины, высшего света. При этом настоящее, подлинное искусство есть выражение душевных сомнений, душевной борьбы автора, есть мышление о вечном. Анализируя современное ему искусство, Булгаков выявляет феномен «эстетизма» (о котором, кстати, писал и Бердяев). Черты этого феномена философ обосновывает на примере творчества французских импрессионистов (Матисса, Гогена, Сезанна, Ренуара). Произведения импрессионистов бесхитростны, наивны и простодушны, они не будят мысль, не вызывают сомнений, не устремлены в вечность. Однако не таковы творения П. Пикассо, отношение к которым у Булгакова далеко не однозначное. Как и близкий ему по духу философ «серебряного века» Н.А. Бердяев, эмоционально-психологически Булгаков не может принять кубические картины Пикассо. Философа не пленяет мир «в черном цвете», отталкивает «уродливое», «кошмарное» мироощущение художника, проникнутое «тоской и ужасом бытия». Однако живопись Пикассо, в отличие от творений импрессионистов, не эстетизм, а настоящее искусство. По Булгакову, Пикассо не просто играет с красками, цветом, светом, он размышляет о мире. И это размышление есть именно свободное искание человеком Истины, Добра и Красоты. Творчество Пикассо, как пишет Булгаков в работе «Труп красоты», «волнует и тревожит», «возбуждает мысль», оставляет впечатление, принадлежащее к числу «наиболее сильных, какие можно вообще иметь от искусства» [4, 531].
Искусство Пикассо и вообще искусство модерна представляет собой, с точки зрения Булгакова, специфическое порождение «нашей духовной эпохи», эпохи рубежа XIX-XX веков, с характерным для нее ощущением кризиса культуры, с трагическими настроениями и чувством «мистической жути», катализированными войнами, социальными конфликтами. Поэтому в искусстве модерна запечатлены «кошмарные видения», поэтому тела изображенных художниками людей утеряли человеческую теплоту. В этих телах нет «жизни и аромата», они «иссушены и обескровлены». Сама жизнь, сама эпоха обусловливает эту «обескров-ленность». Это искусство нового мира, новой культуры, которую гениально предчувствовал Ницше и центральной идеей которой является «смерть Бога». Творчество Пикассо Булгаков называет ницшеанским по духу, видит в нем проникнутость «богоборческим цинизмом». Картины Пикассо - это
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
«музыка Достоевского, его мука, его «подполье», философия вечности Свидригайлова и еще более Николая Ставрогина» [4, 532]. Булгаков полагает, что если бы не любящий и отрицающий Бога герой Достоевского Ставрогин писал картины, то «должно было бы получаться нечто вроде Пикассо, так он чувствовал бы плоть, так видел бы мир» [4, 532].
Художественное творчество Пикассо Булгаков рассматривает как антиномичное, противоречивое. Эта антиномичность выражается в противопоставлении черт подлинного искусства и «бесовской» мистерии. С одной стороны, Пикассо - истинный художник, он «прозревает» саму Софию-Красоту, он устремлен к высшему, «горнему» миру, он видит лик Софии. Однако вместе с любовью к Красоте и устремленностью к ней Пикассо демонстрирует свое к ней презрение. Метафизический лик Красоты художник видит сквозь призму «самости», циничного субъективного отрицания самого высшего мира, сквозь призму человекобожеского сознания. Картины Пикассо являются, по мысли Булгакова, замечательной художественной иллюстрацией к работе П.А. Флоренского «Столп и утверждение Истины» (к главе «Геенна»), где показана «самопоедающая самость», существующая «только для себя, а не о себе и не для другого» [4, 533]. Кубические и вообще футуристические картины представляются Булгакову «мистической судорогой духа», испытывающего «черную тоску», находящегося на грани бытия и «тьмы небытия», порождением духа, осознавшего эту грань и как бы заглянувшего за ее пределы. Думается, что несколькими десятилетиями позже именно это состояние человеческого духа К. Ясперс назовет «пограничной ситуацией», когда очевидной становится реальность этой грани (между бытием и небытием), когда возникает вопрос о смысле, когда ощущаются страх и тоска. Творчество Пикассо и художников-модернистов проникнуто экзистенциальным ми-рочувствованием, и Булгаков проникает в этот настрой мыслей и образов и специфически его выражает в своих работах. Для Булгакова произведения модернистов - не только метафизический «прорыв» свободного творческого духа, но еще и отражение внутреннего мира страдающего (именно страдающего) человека эпохи кризиса культуры и глобальных социальных перемен.
Искусство модернистов, рассматриваемое философами прежде всего на примере творчества Пикассо, парадоксально. Эту парадоксальность Булгаков видит в сочетании антиномичных начал - гармонии и дисгармонии, созидания и
разрушения, красоты и уродливости, культуры и антикультуры. Именно эти колебания делают произведения художников модерна собственно искусством - вечным исканием Истины, Добра и Красоты. Художник для Булгакова - это тот человек, который ищет «высший мир», кто тоскует по высшей Красоте. Однако путь человека (и путь художника) к высшим началам бытия индивидуален, что проявляется в ярком авторском начале художественного творчества, в свободе самовыражения художника. Искусство несет на себе печать духовного поиска, а точнее - внутреннего религиозного поиска художника, и одновременно пробуждает в других людях их религиозные чувства и философские размышления.
Возвращаясь к осмыслению Булгаковым феномена эстетизма в искусстве, следует отметить, что, с точки зрения философа, в эстетствующем искусстве нет истинного понимания смысла искусства вообще. Эстетизм есть не что иное, как «работа над художественной формой», «мастерство формы». Примерами такого эстетизма кроме уже указанного импрессионизма являются «александ-рийство» - искусство эллинистической эпохи, «парнасство» - литературное движение во Франции во второй половине XIX века, «академизм» -направление в изобразительном искусстве XVI-XIX веков. Для всех этих направлений характерно следование известному лозунгу «искусство для искусства», выдвижение на первый план чисто эстетических задач искусства, сознание того, что «сама форма и есть существенное содержание искусства, и его нет вне работы над формой» [3, 329]. Булгаков задается вопросом о том, каково же самосознание такого искусства. Для философа очевидно, что, с позиции эстетствующего художника, именно искусство творит красоту. Однако это совершенно ложное самосознание, суть которого в том, что «не Красота создает искусство, призывая к алтарю своему его служителя, но искусство само творит красоту, поэтому художник есть бог, который созидает радужный мир мечты и сказки по образу своему и подобию» [3, 330]. Самосознание эстетизма Булгаков называет субъективным идеализмом в искусстве, или эстетическим иллюзионизмом, когда художник видит своей высшей целью создание некоего иллюзорного мира, где все красиво и пленительно, где нет трагического и безобразного. Такое эстетствующее искусство, по замечанию Булгакова, весьма притягательно для многих людей, для «толпы», не умеющей и не желающей думать, отворачивающейся от самых различных проявлений реальной жизни. В этой связи очевидно, что Булгакову чуждо, на наш
взгляд, шопенгауэровское понимание искусства, смысл которого состоит в стремлении увести человека от страданий, заставить замолчать всякие желания, помочь уйти в иллюзорный мир покоя. Для русского философа искусство стимулирует мыслительную активность человека и само есть проявление этой активности.
Как думается, из самосознания эстетствующего искусства во многом рождается феномен массовой культуры, исследуемый позже тем же Орте-гой-и-Гассетом и другими мыслителями XX века. Примером такого искусства для «массы», для «толпы» Булгаков, в частности, называет современный ему театр, который, несмотря на серьезное отношение к самому себе (на отношение к себе как к подлинному искусству), остается всего лишь эстетическим развлечением, «зрелищем», какими были для римской плебейской толпы гладиаторские игры и цирковые представления. Эстетствующее искусство удовлетворяет только одну человеческую потребность - эмоциональную или, как уточняет ученик и последователь Булгакова Вл. Вейдле в работе «Умирание искусства», апеллирует к «специализированным, чувственно-рассудочным, относительно поверхностным способностям человека» [1, 288]. Вполне справедливым в этой связи является, на наш взгляд, вывод и Булгакова, и Вейдле о том, что такое искусство теряет человека как субъекта и объекта творчества, человека в декартовском смысле как существо мысля-
щее, сомневающееся, стремящееся к высшей сути. Так, Вейдле пишет: «В таком искусстве отсутствует самый образ человека... Подмена искусства утилитарно-рассудочным производством, сдобренным эстетикой, привела к чему-то, в принципе, общепонятному и потому ... пригодному для массы, и не так-то легко бороться с тем, чью пользу и удобство докажет любая газетная статья, что одобрит на основании присущего ему здравого смысла всякий лавочник» [1, 289].
Итак, мы видим, что философия культуры С.Н. Булгакова имплицитно содержит животрепещущие умонастроения XX века, примером чему являются их размышления об «омассовлении» искусства и, шире, - культуры, об утрате стиля, об умирании собственно искусства.
Размышления С.Н. Булгакова, несомненно, актуальны и сейчас, в начале XXI столетия. Все тенденции индивидуальной человеческой и общественной жизни, увиденные и проанализированные философами, имеют место и в нашем времени. Современная культура, определяемая как культура эпохи постмодерна, тоже «дегуманизирована», тоже представляет собой воплощение творцом особого ощущения «расколотости», «деконструктивности», «бездуховности» современного мира. В этом смысле можно говорить о Булгакове как о своего рода провозвестнике постмодернистского мироощущения и постмодернистского искусства, всей культуры постмодерна в целом.
Библиографический список
1. Вейдле Вл. Умирание искусства. В кн.: Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991.
2. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви. М., 1991.
3. Булгаков С.Н. Свет Невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994.
4. Булгаков С.Н. Труп красоты. Булгаков С.Н. Соч., т. 2. М., 1993.
5. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. Булгаков С.Н. Соч., т. 1. М., 1993.
Helen Khokhlova
Sergey Bulgakov’s Philosophy of Culture
The article is devoted to some aspects of Sergey Bulgacov’s, a religious philosopher of the end of the 19th -the beginning of the 20th century, philosophy of culture. The author of the article considers Bulgakov’s views on the essence of culture, its genesis, the connection between culture and economy, the essence of art, crisis in culture of modernism and tendencies in culture development in the 20 th century. This Russian philosopher’s ideas of cultural crisis, mass culture formation, the loss of culture of its humane basis are still acute and important to understand postmodern culture.
Key words: philosophy, culture, art, a person, creative work, economy
