CC BY
50
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2006. № 4
Реза Давари Аркадани
ФИЛОСОФИЯ И БУДУЩЕЕ
Фрэнсис Бэкон еще на начальном этапе новой истории отметил, что основная функция науки — прогнозирование. Иммануил Кант был того же мнения. Конечно, между научным прогнозированием и предсказанием есть существенная разница. Научное прогнозирование возможно только при поддержке философского мышления. Для более четкого определения вопроса мы должны выяснить, каковы пределы научного прогнозирования и каким образом они определяются и почему Фрэнсис Бэкон считал прогнозирование основной функцией науки. До этого утверждали, что функцией науки является познание всего сущего. Прогнозирование признали функцией науки лишь тогда, когда произошли заметные эволюционные изменения в философии и во всех человеческих воззрениях.
Человечество не всегда выступало в роли проектировщика истории. Теперь, когда мы говорим о будущем мира, то стремимся определить, какой мир мы хотим построить. Это человек новой эпохи считает изменение мира делом своей чести. Для современного человека характерен новый взгляд на себя и на все сущее: все бытие он считает теперь предметом науки и подвластным себе. Подобное изменение является основой новой философии. Без этой философии и без этих изменений не было бы и нового мира, и новой науки, и технологии.
Когда мне сообщили, что я должен выступить со статьей о философии в современном мире, я подумал: разве можно без познаний об отношении философии к современному миру и к прежнему миру говорить о философии будущего? Затем я подумал, что скорее всего здесь подразумевается рассмотрение вопроса о философии в будущем или выяснение вопроса о влиянии философии на будущее планеты. И есть ли какое-либо отношение между философией и будущим мира? Какова вообще роль философии в этом мире? Меняется ли философия и изменяет ли она будущее мира, может ли она построить его по-другому, придавая ему большую устойчивость? Может быть, о будущем философии мы будем рассуждать на основании ее специфики в Древней Греции, в эпоху Средневековья, в настоящее время? Я никогда так не считал, я всегда стремился сказать и делал это достаточно успешно, что философия — это не совокупность заявлений и высказываний, которые содержатся в философских книгах. Философия — в наших словах, в наших действиях, в нашей жизни и в
наших разговорах. Философия — в наших завершенных делах и в пройденном нами пути.
Нам трудно представить какую-либо связь между философией и жизнью. Мы стараемся избегать философии, рассказывающей о жизни, как будто мы не считаем ее философией. Например, вероятно, некоторые из нас упоминают прагматизм в отрицательном смысле, считая, что прагматизм — это недостаточно серьезная философия. Мне кажется, что прагматизм — весьма важное направление как раз с точки зрения тех проблем, о которых я сказал выше.
В философии Декарта есть положения, которые мы можем и не принять сразу, посчитать их явной ошибкой, а все остальное признать недостаточно значимым. Например, Декарт говорит: «Я мыслю, значит я существую». Как это понять? Когда мы поразмыслим над этим, более глубоко изучим его философию, нам уже будет трудно отвергать идеи Декарта, объявляя их абсурдными. Исходя из идей Декарта, мы уже не можем считать его знаменитое изречение «Я мыслю, значит я существую» незначительным. При серьезном изучении очевидно, что это высказывание имеет такие предпосылки и идейные последствия, которые хотя бы для меня и подобных мне людей, изучавших исламскую и средневековую философию или греческую философию, будет правильно сказать, для всего модернистского мира были и остаются значимыми.
Однако при рассмотрении его идеи о двух разнородных и отличающихся друг от друга сущностях могут возникнуть сомнения, что весьма естественно. Когда утверждают, что душа и тело разнородны, зарождается много теоретических проблем. Некоторые философы прошлого не одобряли подобное утверждение, а другие утверждали, что «вещество» — это одно, а «душа» — абсолютно другое. Какова связь между этой идеей и жизнью? Какова связь Декарта и Галилея с историей и что преподнесли они людям, пришедшим после них? Вы сразу же мне ответите и спросите: разве я не знаю, каково отношение физики с нынешним миром? Действительно, вопрос не в этом. Задача физики ясна. Науки, называемые фундаментальными, включают в себе математику, физику, химию и биологию, а фундаментальными их называют потому, что они являются основой для технологии. Действительность же заключается в том, что эти науки являются не фундаментом для технологии, они представляют собой саму технологию. Технология является сущностью этих наук, а не они являются фундаментом для технологии. Мы привыкли думать, что физика в своем появлении предшествует технологии. Но в действительности как исторически, так и по сущности первичным является не физика, а технология. Та физика, которая предшествовала технике, отличается от физики Галилея. Та физика дейст-
вительно связалась с историей философии и стала частью этой истории. Хорошо известно, что Галилей — физик и один из основателей физики. Наш мир также является миром физики, миром, основанным на физических науках. Я, как и все остальные, согласен, что Галилей действительно физик. Но у него есть одно предложение, без которого всем известная физика Галилея не могла формироваться. Это предложение гласит: «Бог создал мир математическим пером». Это означает, что этот мир является миром математики, миром с математическим проектированием, миром, который воспринимает математические проекты. И при помощи математического проектирования можно контролировать мир, покорять его.
Галилей — философ и основоположник модернизма. Декарт также является философом и основоположником модернизма, а может быть, имеет даже больше прав называться основоположником модернизма. Но мне не хотелось бы останавливаться на конкретных деталях дискуссии о Декарте, Галилее или Бэконе. Я просто хотел отметить, что, когда речь идет о связи философии с нашей жизнью и с окружающим нас миром, следует сказать, что проект, который вы называете «Возрождением» или, с определенными оговорками, четырехсотлетней историей, — это философский проект, и появился он внутри философии. Если бы не философия, новый мир с его наукой, технологией и политикой был бы невозможен.
Откуда такие выводы? Эти выводы распространяются на все явления; они относятся даже к постмодернистской философии. Когда постмодернизм критикует систему модернизма, кому конкретно подобная критика адресована? Каким образом постмодернизм подвергает критике модернизм? Здесь мы не говорим о так называемых «романтических» критиках модернизма, которые убеждены, что технология имеет отрицательное экологическое и нравственное воздействие, оскверняя не только природу, но и человеческие отношения дружбы и любви. Постмодернизм — это другого рода критика. В постмодернистской мысли критика направлена не против отдельных произведений эпохи модернизма и соответственно против их влияния, а против самих его основ. Основы модернизма — это философские основы. Они заложены ремесленниками и купцами с их представлениями о мире и о том, что ценно для этого мира. Именно в модернистском духе следует понимать рассуждение Сен-Симона о том, что литераторов, поэтов и философов следует погрузить на корабль и потопить в море, ибо никакой нужды в них нет. Абсурдность рассуждений Сен-Симона доказывается хотя бы тем, что он сам должен был быть первым пассажиром подобного корабля. Но даже если бы подобное действие стало возможным, то все равно мечты Сен-
Симона остались бы несбыточными. Сен-Симона издал журнал под названием «Глоб». Он был учителем Огюста Конта и основателем позитивизма. И, будучи мыслителем не первой категории, внес свою лепту в глобализацию западной науки и культуры. Критика модернизма действительно является критикой основ и источников модернистской философии, будто модернизм имеет общие корни с разумом, порядком, бюрократией, политикой, экономикой, технологией, воспитанием; и эти корни являются философией, которую считали лишней и бесполезной и которая ныне подвергается сомнениям даже со стороны философов.
Сегодня, когда разгораются споры между критиками и защитниками модернизма, независимо от того, критикуете ли вы его с позиции постмодернизма или выступаете в его защиту, вы занимаетесь философией, т.е. вольно или невольно выступаете в защиту принципов модернизма в ответ на нападки, которыми он подвергается.
После появившейся в XIX в. философии другого типа — философии Ницше — горизонты философии изменились. С точки зрения Ницше и его последователей, философия не является совокупностью абстрактных и отвлеченных вопросов, постановка которых не зависит от обстоятельств и контекста. Простое повторение, или воспроизведение, как, например, чтение, является новым смыслом, а не повторением того же самого.
Философия не сводится к житейской мудрости и в определенном смысле более предпочтительна, хотя здесь следует отметить, что житейская мудрость нового мира предпочтительнее разума, описанного в философии Декарта, который, однако, не рассматривал эту житейскую мудрость специально. И Галилей не думал о вопросах быта. Мыслители, деятели искусства, философы и истинные ученые в основном мало думают о своем быте и в конечном счете не соотносят свои идеи с житейской мудростью. Но, согласно многим концепциям, есть разум, который усиливает житейскую мудрость. Например, Платон признал наличие двух и, наверное, трех разумов. Фараби был убежден в существовании четырех категорий разума, которые связаны друг с другом и каждый из них ищет помощи от предыдущего для достижения сути.
Сегодня нам нетрудно разъяснить, как соотносится философия с историей цивилизации. Новое общество — это общество с определенными принципами мышления, благодаря которым многое в нем принято, хотя многое еще не воспринято. У нового общества есть множество теоретических и практических возможностей, хотя именно в связи с принципами мышления, лежащими в основании модернизма, у нового общества есть и определенные ограничения, обусловленные возможностями прежних эпох.
Например, если сравнить нынешнее общество со средневековым, то ясно, что и тысячу лет тому назад человечество жило согласно своим представлениям о мире, об основах мироздания, о человеке, а поведение сегодняшнего человека основывается на представлениях модернизма о современном мире и о человеке. Различие этих представлений, которые были приняты постепенно, обсуждалось разными философами, в последнем случае — основоположниками модернизма.
«Я мыслю, следовательно, я существую» — высказывание, которое в книгах и на уроках философии вызывает споры. Но весь мир сознательно или неосознанно (чаще всего неосознанно) принял его. «Я мыслю, следовательно, я существую» понимается как положение о том, что моя мысль вращает мир вокруг его оси. Высказывания о том, что мы строим мир и будущее в наших руках, для нас стали очень простыми и обычными. Это бесспорные утверждения. Если спрашивают, на каком основании вы об этом рассуждаете, ответ последует незамедлительно: это очевидно.
Мы создаем историю. Вы знаете, что 500 лет тому назад подобные мысли никому в голову не приходили. Об этом вопросе, ставшем сегодня таким простым и общепринятым, не думали и такие великие учителя, как Платон и Аристотель.
Наш взгляд на реальный мир сегодня таков, что некоторые вещи кажутся нам простыми и естественными, а другие вещи представляются удивительными. Взгляд Платона, Аристотеля, Авиценны и многих других сильно отличается от сегодняшнего. Например, если бы Авиценна сегодня присутствовал на нашем собрании, он удивился бы очень многому. Мы сегодня в состоянии в той или иной степени понять Авиценну, а вот Авиценна даже с его уровнем интеллекта с трудом понимал бы наши слова. Нам его высказывания в той или иной степени доступны, ибо мы пришли в этот мир гораздо позже, чем он. Мы являемся свидетелями различных происходивших изменений. Для того чтобы лучше понимать Авиценну, мы должны ознакомиться с его эпохой. А можно ли понять эпоху Авиценны без того, чтобы ознакомиться с его философскими идеями? Те философы, которые занимаются герменевтикой, имеют свои методы постановки и решения подобных вопросов. Но, избегая дальнейшего углубления в детали и продолжительных споров по этой проблеме, я ограничусь лишь констатацией: способ простого и одновременного решения этих двух вопросов мне не знаком.
Этим достаточно пространным пропедевтическим рассуждением мне хотелось бы отметить следующее: когда мы пытаемся говорить о философии будущего мира, мы как минимум уже признаем, что у философии есть определенные отношения с этим миром и что мы должны исследовать эти отношения. Другими
7 ВМУ, философия, № 4
словами, вопрос о философии будущего — это вопрос о положении философии в будущем мире, это вопрос о планах переустройства мира, которые есть у философии, это вопрос о влиянии будущего мира на философию.
Действительно, какова польза от философии, если она не поможет человечеству в строительстве будущего мира? Все те, кто нападает на философию и считает ее совокупностью абстрактных фраз, не связанных с актуальными вопросами жизни человечества, просто не осведомлены о той истине, что философия озаряет путь будущего. А философия с самого начала ее возникновения до наших дней постоянно предопределяла направление эволюции человеческого общества. Сократ, Платон, Аристотель, а затем стоики и эпикурейцы завершили историю греческих городов. И в новую эпоху философы были архитекторами мира науки и технологии. Идеологии также выстраивались на основе новых философских учений. Таким образом, без формирования нового философского учения невозможно было появление обновленного мира и связанных с ним политических течений.
Декарт и Кант были проводниками новой истории, они обнадеживали западное общество, помогая ему при выборе путей на перекрестках истории. Теперь положение философии совсем иное. В постмодернистском мире наблюдается критический подход к истории философии и истории нового мира. Но в этой критике нет и намека на новые горизонты и новые направления. Постмодернистская мысль видит обновленный мир пасмурным, с неясными горизонтами.
Однако на это можно возразить следующее: Платон и Аристотель также сообщали об ограниченности горизонтов греческого мира и говорили о необходимости строительства другого мира. И хотя под воздействием их философии и непосредственно после них в Греции не был создан новый мир, в любом случае они своими мыслями известили о возникновении нового мира, в котором разум является его двигателем. А разве постмодернистская мысль не занимается поиском того, что укажет путь к будущему? Если быть оптимистами, то нам следует сказать, что философия эпохи постмодернизма является символом самосознания нового человека и его уверенности в завершении периода модернизма. А может быть, подобное упоминание станет началом будущего мышления, появятся новые мыслители будущего и с их приходом мы можем надеяться на добрую весть? Может быть...
Во всяком случае следует уповать на милость Создателя!
Перевод Мохаммада Салама, под редакцией А.А. Костиковой
