CC BY
109
Экономический вестник Ростовского государственного университета А 2003 Том 1 № 3
ФИЛОСОФИЯ
ЭКОНОМИЧЕСКИХ
ОТНОШЕНИЙ
P.A. КВАСОВ
доктор экономических наук, профессор, кафедра «Предпринимательство и теория рынка» Института управления, бизнеса и права, г. Ростов-на-Дону
КАЗАЛОСЬ БЫ, проблема экономических отношений не является дискуссионной. Существует твердое убеждение: представление об экономической структуре общества как отношениях (действиях) людей по поводу производства, распределения, обмена и потребления полностью раскрывает ее природу и строение, верно служит анализу экономической действительности. Однако не замечено, насколько «общепринятое» мнение расходится со сложившимся в классической философии представлением о категориальном смысле «отношения». Расхождение это, бесспорно, дает о себе знать при решении многих проблем общественного устройства, особенно в дискуссии о соотношении объективного и субъективного в экономике и, что в данном случае главное, — о понимании сущности и форм реализации экономического положения (статуса) хозяйствующих субъектов.
Полагают, что возникшие здесь трудности обязаны просчетам в теории, а не в методологии. Однако знакомство с результатами исследования «отношения» философами обнаруживает более глубокую причину неудач многих «частных» дискуссий по вопросам не только экономической теории, но и правоведения и социологии. Между тем уже Платон обнаружил, что в наших знаниях есть нечто такое, чего нельзя объяснить деятельностью органов чувств. К этому нечто им относилось самое истинное в понятиях справедливости, красоты, блага и т.п. Хотя Платон не определил, что содержание таких понятий есть «соотношение», он писал именно о нем. В отсутствии возможности непосредственного восприятия соотношений органами чувств он видел один из важнейших доводов против материализма [10, с. 93; 13, с. 103-110; 20, с. 134].
Продолжая поиски Платона, Аристотель высказал догадку, что познание «отношений», являющееся сутью рацио-
© Квасов P.A., 2003
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
нального познания, в зародышевой форме присуще и чувственному познанию благодаря синтезу ощущений. Однако он не раскрыл механизма этого синтеза и не обнаружил, что наиболее сложные и существенные отношения чувственному познанию недоступны [10, с. 99-100].
Источник наших знаний об отношениях, или «формах», волновал Канта. Таковым он считал априорные формы чувственности и рассудка. Знание об отношениях он не выводил из ощущений. Однако, хотя Кант и исходил из априорных форм знания, он понимал, что понять «отношение» можно лишь благодаря синтезу чувственных данных [там же, с. 100-101].
Уже первое знакомство с «Наукой логики» Гегеля убеждает в фундаментальной роли, исполняемый «отношением» в философии диалектического идеализма. «Опирающееся на развитую культуру мысли познание отношений, — подчеркивал Гегель, — ... есть первое условие правильного понимания... факта» [5, т. 1, с. 65].
Важно подчеркнуть, что «отношение» служит Гегелю для выражения «спокойного» содержания явлений, а не их «беспокойства». Сущность (содержание) любой вещи определяется, по Гегелю, через систему относительно стабильных соотношений ее внутренних подразделений (частей), а также внешних ее взаимодействий с другими, отличающимися от нее предметами. «Содержание, - писал Гегель, — составляет само отношение, иначе говоря, содержание есть определенное соотношение» [4, т. 2, с. 30].
Важно отметить, что вещь, согласно Гегелю, не просто материя. Она - сформированная материя, образованная соотношением (структурой) образующих ее материальных элементов. Здесь явно видны зародыши представления о материальных отношениях.
Материалистический потенциал «отношения» состоит не только в том, что оно образует известную вещь из опре-
деленных элементов [23, с. 51]. «Отношение» - это выражение материальной взаимосвязи, и главное — взаимоопре-деленности различных вещей. А это имеет принципиальное значение для понимания природы экономических отношений. Как обнаружим ниже, последние выражают отнюдь не поведение, а «статику» взаимной определенности персонифицированных различными группами людей различных «дополняющих» друг друга факторов и результатов общественного производства. Поэтому они и являются отношениями материальными.
В отечественной философии система отношений между элементами определяется как структура или внутренняя форма предмета [15, с. 473]. Несложно обнаружить, что в таком определении отношением выражается «спокойное» взаимообусловленное положение элементов системы относительно друг друга (например, определение сущности (положения) капитала относительно наемного труда). «Отношение» как особая философская категория характеризуется в связи с этим в качестве любой совместной определенности нескольких объектов [10, с. 89].
Отношением, к примеру, является число, под которым уже Ньютон понимал «не столько множество единиц, сколько отвлеченное отношение какой-нибудь величины к другой величине того же рода, принятой. за единицу» [12, с. 8]. «В отношении, - подчеркивал Гегель, имея в виду количественное отношение, - определенное количество уже не обладает лишь безразличной определенностью, а качественно определено как всецело соотнесенное со своим потусторонним. Каждое имеет свою определенность в этом соотношении с иным» [4, т. 1, с. 403]. Конкретизируя данное положение при определении существенного отношения, или закона, он писал: «Обе стороны отношения положены как обусловливающие друг друга» [там же, т. 2, с. 154].
Во всех отмеченных определениях «отношение» фигурирует в качестве «соотношения». Применив это слово вместо «отношения», очевидно, не являющегося его синонимом, можно было бы сразу избавиться от двусмысленности последнего: «соотношение» выражает сосуществование, а главное - «взаимопроникновение» двух или нескольких объектов, но не процесс, из их «соотношения» вытекающий. Однако в большинстве случаев оба слова применяются как синонимы. Под «отношением» в литературе понимается и существующая в «статике» взаимная определенность участвующих в процессе объектов, и сама «динамика» этого «отношения», «борьба» (процесс) образующих его сторон. Это не значит, что такие весьма различные аспекты «отношения» вовсе не различаются и все сводится к спору о словах. В философской литературе, чего нельзя сказать о публикациях экономического, правового и социологического плана, специфика двух аспектов «отношения» обнаруживается, в частности, различением пространственных и временных отношений, или экстенсивного и интенсивного аспектов (структур) организации [17, с. 35].
Тем не менее правилом, а не исключением, особенно в обществознании, являются случаи, когда первый и, видимо, главный материалистический аспект «отношения» подменяется вторым.
Экстенсивная структура - устойчивый аспект организации, существует (развернута) в пространстве. Она выражает координацию и субординацию необходимо сосуществующих объектов, взаимообусловленное положение каждого из них относительно друг друга. К такой структуре относят и систему отношений между элементами, и отдельное отношение, точнее, форму отношения, в котором находятся между собой те или иные объекты [2, с. 44; 19, с. 473]1.
1 Различение экстенсивной и интенсивной
структур экономической организации
Во всех случаях структура характеризуется как вид композиции или вид упорядоченности элементов, который устойчив (инвариантен) относительно определенных его изменений, преобразований. Словом, структура — это инвариантный аспект системы [22, с. 21]. Кроме структуры, ответственной за сохраняющийся порядок отношений в системе, в литературе введено и более широкое понятие — «организация», охватывающее как инвариантный, так и неинвариантный аспекты упорядоченности системы. При этом переменную часть организации именуют программой системы [9, с. 112; 22, с. 26].
Методологически выверенный анализ развития социальных структур, их генезиса, эволюции и смены требует обратить особое внимание на «. те ограничения на развитие, которые обусловлены взаимосвязью и взаимозависимостью элементов в рамках целостной системы. Тем самым можно избежать утопизма и волюнтаризма и разграничить то, “чего хотелось бы”, от того, что объективно возможно в силу присущих развивающемуся целому структурных ограничений» [25, с. 13].
Нельзя не отметить важности учета этого качества структуры для понимания объективной природы экономических отношений («соотношений») и прежде всего отношений собственности. Это методологическая основа для преодоления той легкости, с которой некоторые экономисты, отождествляя экономическую структуру общества с программой его хозяйственной организации, обнаруживают множество возможных вариантов ее сущности.
В отличие от структуры, функция системы развернута во времени, характеризует изменчивость, динамичность организации. Она выражает координа-
проведено и в одной из наших работ [8]. Данное обстоятельство положительно оценено в одном из изданий экономического факультета МГУ [18, с. 42].
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
цию сменяющих друг друга состояний (явлений) — их последовательность и длительность [1, с. 145]. Функцию системы в таком ее значении иногда называют динамической структурой2.
Различают также генетические структуры, выражающие процессы генезиса, эволюции и смены систем. Все это, очевидно, можно обобщить понятиями «функционирование» и «развитие»3.
В «Науке логики» Гегеля специфика двух аспектов «отношения» характеризуется в плане различения «парных» категорий «отношение» и «движение». Особенно рельефно просматривается это в выводе Гегеля, согласно которому, в движении противоречие скрыто от представления, в то время как в определениях отношения оно выступает непосредственно. Приводя пример «отношения», Гегель ссылается на единое бытие таких понятий, как верх и низ, правое и левое, отец и сын и т.д. Все они содержат противоположность в одном определении. Каждое первое из них есть лишь постольку, поскольку есть второе.
Ошибочно рассматривать соотносительные определения предметов как чисто формальные. Главное в том содержании «отношения», в каком применял его Гегель, — это взаимопроникновение противоположностей, переход их друг в друга. Не только в понятии, но и в реальной действительности, и это обстоятельство находится в центре внимания теории систем, отношение высту-
2 Здесь и далее, если иное не будет оговорено особо, под функцией понимается только деятельность. Тем не менее понятие «функция» употребляется в самых разных значениях. Оно может означать способность к деятельности и саму деятельность, роль, свойство, значение, компетенцию, задачу, зависимость одной величины от другой и т.д.
3 В философской литературе материальные отношения четко отличаются от отношений движения, функциональных отношений, отношений детерминации и т.п. [2, с. 46].
пает носителем единства элементов4. Причем каждый из них не просто существует, поскольку есть другой и определяется этим другим; так или иначе он видоизменяется им, как бы вбирает в себя его «материю». Поэтому в системе он и становится принципиально иным, чем был до системообразующего отношения. Данное обстоятельство, в частности, имеет неоценимое значение для понимания природы «экономических» вещей и людей.
Различие «отношения» и «движения» ни в коей мере не адекватно представлению о возможности их существования по принципу «сначала одно, потом другое». Нет сомнения, что отношение устойчивого и изменчивого, пространственного и временного аспектов организации едино и неразрывно5. Однако представление о неразрывном единстве противоречивой формы объекта (отношения) и сопровождаемых ею его функций (процесса) не означает их тождества, игнорирования их специфики, отрицания жестко фиксированных, устойчивых характеристик структуры, ведущей роли устойчивости объекта, находящегося в непрерывном (процессе) изменений [1, с. 145, 146].
Методологически освещая путь познания экономических отношений, вряд ли можно пренебречь лучшим и ценным в учении об «отношении», имеющимся в самых различных, в том числе и российских, философских школах. Далеко не случайно понятие экономических отношений оказалось сформулированным Марксом на базе гегелевского насле-
4 B.C. Тюхтин, в частности, отмечает «... системообразующие связи и отношения, благодаря которым реализуется специфическое для системы единство» [22, с. 14].
5 «Только становясь на известную отвлеченную точку зрения, - писал К.А. Тимирязев, - мы можем, на время, видеть в организме только форму - это область морфологии, или только явление - это область физиологии или феноменологии живых существ» [21, т. III, с. 362-363].
дия. Поражает одно: данное обстоятельство не только не оказалось учтенным подавляющим большинством методологов политической экономии и права, а буквально стало камнем преткновения на пути понимания действительного вклада Маркса в философию общественного знания.
Подлинное содержание экономических отношений отнюдь не как субъективных «отношений по поводу» Маркс определил в одной из первых своих экономических работ «Оправдание мозельского корреспондента». Уже здесь Маркс критикует авторов, которые «... слишком легко поддаются искушению упускать из вида объективную природу отношений и все объяснять волей действующих лиц. Существуют, однако, отношения, которые определяют действия как частных лиц, так и отдельных представителей власти и которые столь же независимы от них, как способ дыхания» [11, т. 1, с. 192].
Важность данного положения для понимания экономических отношений трудно переоценить. Во-первых, в нем четко различаются две стороны организации общества — объективные отношения и сознательная деятельность. Во-вторых, характеризуется их субординация. В-третьих, подчеркивается независимость объективных отношений от воли действующих лиц. В-четвертых, в волевом моменте обнаруживается существенная особенность человеческой деятельности, отличающая ее от объективных отношений («соотношений»).
Подробнее это положение Маркс расшифровывал в предисловии к работе «К критике политической экономии», где он идентифицирует «материальные жизненные отношения» с «анатомией» (а не «физиологией») гражданского общества [там же, т. 13, с. 6]. Об этом же Маркс пишет, подчеркивая, что хозяйственные сделки совершаются между агентами производства, «. как естественное следствие вытекают из отношений производства» [там же, т. 25, ч. 1, с. 373].
В этом же убеждает постоянно проводимое Марксом различение процесса производства и экономических отношений как его предпосылок и результатов [там же, т. 25, ч. 2, с. 385; т. 26, ч. 3, с. 534].
Как видим, мысль о необходимости различения экономических отношений и общественных процессов производства и обмена Маркс высказывает в работах, относящихся к самым различным периодам его научной деятельности. Перечень его высказываний на этот счет можно было бы существенно продолжить. Но главное не в количестве цитат, а в логике Марксовых рассуждений.
Уже в «экономических масках лиц» — олицетворении одних только экономических категорий — Маркс обнаруживал волю и сознание. Он отмечал, что капиталист — это «олицетворенный, одаренный волей и сознанием капитал» [там же, т. 23, с. 164], а «вся деятельность капиталиста есть лишь функция капитала, одаренного в его лице волей и сознанием» [там же, с. 606]. Словом, нет никаких оснований для того, чтобы то, что делает людей предпринимателями и наемными рабочими, отождествлять с тем, что они делают. Вовсе не случайно Маркс даже не счел нужным останавливаться на «... той гениальной мысли (Ба-стиа Р.К.), которая сначала предполагает существование, с одной стороны, капиталиста, с другой — рабочего, чтобы лишь после этого, по договоренности между ними, постулировать возникновение отношений между капиталом и наемным трудом» [там же, т. 26, ч. 1, с. 12]. Иными словами, не только общение между капиталистами и наемными рабочими, но даже сам факт их существования недопустимо предпосылать отношению между капиталом и наемным трудом. Ведь только оно и определяет их взаимообусловленное положение как таковых.
Итак, экономические отношения и определенные ими экономические, а как явление — хозяйственные, процессы —
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
далеко не одно и то же. Почему же тогда в трудах Маркса и те и другие фигурируют как «отношения»?
Оговариваем сразу: в такой форме вопрос поставлен неверно. Дело в том, что Маркс (и пусть нас простят за тривиальность) писал не на русском, а, как правило, на немецком языке. И для обозначения экономических отношений им применялось не русское слово «отношение», а немецкое «das Verhältnis». Последнее, что иногда упускалось из виду даже немецкими переводчиками работ Маркса, отнюдь не идентично слову «die Beziehungen». Потому что обозначает оно «соотношение» (например, положение капитала относительно наемного труда), а не «отношение по поводу» (например, деятельность по найму капиталом рабочей силы). Данное обстоятельство специально подчеркивалось Энгельсом. При редактировании немецкого перевода книги Маркса «Нищета философии», написанной и впервые изданной, как известно, на французском языке, он обнаружил, что переводчики (Бернштейн и Каутский) французское слово «rapports» (отношения) передали немецким словом «Beziehungen». В письме к Каутскому от 22 августа 1884 г. Энгельс писал, что слово это слишком неопределенно и Маркс всегда передавал слово «rapports» немецким «Verhältnis» («соотношение»).
Разъясняя суть дела, Энгельс отмечал, что такое, например, выражение, как «отношение пропорциональности», вообще не может быть передано посредством «Beziehungen», ибо означает нечто количественное. Нет сомнения, что, означая нечто количественное, слово «Verhältnis» («соотношение») вполне адекватно выражает согласованное сосуществование, положение отдельных подразделений общественного производства относительно друг друга. А это и есть «отношение пропорциональности», а не процесс (в частности, обмена),
из этого соотношения (в частности, общественного разделения труда) вытекающий [11, т. 36, с. 173—174].
О соотносительном положении агентов производства и обмена относительно друг друга и идет речь у Маркса, когда он пишет о производственных отношениях. «Производятся, являются постоянно возобновляющимся результатом процесса общественные отношения, а следовательно, и общественное положение агентов производства по отношению друг к другу, сами производственные отношения» [там же, т. 49, с. 119].
Попытка освободить политическую экономию от форм экономической «материи» — характерная черта субъективизма в экономической науке. Высвечивая ложную мудрость одного из его представителей, Маркс писал: «То, что «формы обмена» кажутся Росси безразличными, равносильно тому, как если бы физиолог сказал, что ему безразличны определенные формы жизни, ибо все они — лишь формы органической материи. Но как раз только эти формы и важны для нас, когда речь идет о том, чтобы понять специфический характер какого-либо общественного способа производства... И эти формы являются определяющими для самого вещественного богатства» [11, т. 26, ч. 1, с. 291].
Экономические формы для экономистов — то же самое, что формы органической материи для физиолога. Здесь еще раз очевидна материальность экономических отношений, недопустимость их сведения к их «физиологии», в органическом единстве с которой они живут и характер которой, постоянно порождая и сопровождая ее, определяют. В силу этого формы экономической «материи» не могут не служить отправным пунктом исследования для «физиологов» экономической теории.
Именно такую трактовку экономических отношений воспринял Плеханов. Применение материалистического взгляда к учению об обществе, отмечал он,
требует решения вопроса о том, «... чем же обусловливается строение (а не функция. — Р.К.) общественной среды и каковы законы ее развития» [14, т. 1, с. 634]. Всякая ступень развития производительных сил, констатирует Плеханов, «... необходимо ведет за собою определенную группировку людей в общественном производительном процессе, т.е. определенные отношения производства, т.е. определенную структуру всего общества» (курсив наш. — Р.К.) [там же, с. 644].
Как видим, и по мнению Плеханова, экономические отношения (соотношения) — не процесс экономического общения, а «группировка людей в общественном производительном процессе». Это их распределение по большим группам общества (пространственная, а не временная структура) в соответствии с различным отношением к условиям, а поэтому и к результатам производства. Что же касается «явления производства жизни», т.е. общественного процесса («физиологии») производства, то оно, согласно Плеханову, всегда включает в себя взаимодействие экономии общества с его психологией. И с тем чтобы не отождествить одно с другим, следует подчеркнуть: «Психология общества всегда целесообразна по отношению к его экономии, всегда соответствует ей, всегда определятся ею» [там же].
Различение экономических (общественных) отношений и экономической (а более конкретно — хозяйственной) деятельности, структуры и функции экономической организации общества есть лишь один из конкретных «срезов» философского различения общественных отношений и общения. Последнее характеризуется как особый вид деятельности, выражающий межличностные связи, как социальная форма актуализации глубинных, скрытых от непосредственного наблюдения материальных отношений, как их «человеческое» проявление [19, с. 50]. «Общение есть непос-
редственно наблюдаемая и переживаемая реальность и конкретизация общественных отношений, их персонификация, личностная форма» [3, с. 116].
В конечном счете, можно будет убедиться в проблемности характеристики общения как конкретизации, персонификации общественных отношений. Обнаружится, что экономические отношения, например, непосредственно конкретизируются хозяйственными отношениями, а не общением (деятельностью), из последних только вытекающим. Словом, экономические отношения дают о себе знать «общением», «физиологией» производства и обмена, лишь будучи опосредованными другими «надстроечными» общественными соотношениями, да и не только ими.
Не только взаимодействие человека с природой, в частности его трудовая деятельность, но и «осязаемые» контакты людей с людьми, в частности их хозяйственное общение, вполне резонно определяются философами лишь как «беспокойное» явление общественных, в частности экономических, соотношений, но отнюдь не как эти последние. Хозяйственное общение, например рыночные сделки, — чувственно осязаемый процесс. Его действительно можно наблюдать и переживать. Напротив, экономические (общественные) отношения еще никому наблюдать не удавалось. Экономисты и юристы, убежденные в том, что они не только видят и переживают экономические отношения, но и непосредственно на них воздействуют, явно преувеличивают свои способности. «Это старая история, — писал Энгельс, — сперва создают абстракции, отвлекая их от чувственных вещей, а затем желают познавать эти абстракции чувственно, желают видеть время и обонять пространство» [11, т. 20, с. 550].
Избавлению от этой иллюзии в первую очередь может служить понимание того, что существующие в пространстве хозяйственной жизни экономические
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
отношения выражают всеобщие и устойчивые для данной формы общества материальные взаимозависимости людей. Они связывают и делят всех участников исторически конкретного общественного хозяйственного процесса, независимо от того, где, как и что они производят. Этой всегда скрытой за отдельными хозяйственными явлениями чертой устойчивой всеобщности, характеризующей природу экономических отношений как предельно общих, абстрактных общественных отношений, они отличаются от эмпирических, вполне осязаемых миллиардов межличностных хозяйственных контактов. В последние вступают только общающиеся друг с другом живые хозяйствующие субъекты. Уже сам факт непосредственности их материального общения доказывает, что, помимо так или иначе присущих им социальных (родовых) свойств — результата их нахождения в определенных общественных, прежде всего экономических, отношениях, они выступают носителями целого «ансамбля» особенных и специфических (неповторимых) качеств, того, что только и «делает» из них хозяйствующих индивидов.
Экономические отношения — нечто третье в сравнении с вступающими в них (а не создающими их) индивидами. Они, как это третье, опосредствуют (а не выражают) личные отношения хозяйствующих субъектов. «Этим третьим, — подчеркивал Маркс, — является... обусловленное современными общественными отношениями взаимное положение индивидов» [11, т. 3, с. 360; 26, с. 69—70].
Иными словами, вступают в общение друг с другом, осуществляют хозяйственный процесс не социально инертные субъекты, не лица, исходящие, так сказать, исключительно из самих себя, а люди социально определенные, т.е. уже «предварительно» втянутые в экономические и опосредствующие их иные общественные отношения («соотношения»), индивидуализировавшие их.
Можно сказать: согласимся с тем, что непосредственные материальные контакты между людьми всегда осуществляются осознанно и благодаря применению их воли. Однако не о таких, чувственно осязаемых актах идет речь, когда под экономическими отношениями понимаются «отношения по поводу». В этом случае, а речь идет о действительной «физиологии» производства и обмена, фиксируется лишь наиболее общее, необходимое, повторяющееся в деятельности, словом, только закономерное в ней. Взятая в таком абстрактном виде, эта деятельность будто бы предстает независимой от воли и сознания людей и, казалось бы, подпадает под «статус» экономических отношений. Но лишив человеческую деятельность сознательного и волевого начала, абстрагировав ее от элементов субъективности, и стало быть, от феномена осознания объективного, можно получить все что угодно, только не человеческую деятельность (общение). Субъективное есть одно из важнейших родовых качеств человеческой деятельности и поэтому не может быть удалено из нее ни практически, ни теорети-чески6. В этом и состоит одно из принципиальных обстоятельств, в связи с которым общественная материальная деятельность, даже будучи освобожденной от всего неповторимого, случайного, уникального, никак не может быть названа экономическими отношениями.
Нельзя не согласиться с выводом, что деятельность и общественные от-
6 «Мышление... имманентно деятельности. Функционируя в составе деятельности, оно аккумулирует всеобщее в виде законов мышления и фигур логики» [7, с. 25]. «... Практика есть материальная целеполагающая деятельность людей, в которой материальный и духовный моменты находятся в единстве» [15, с. 197]. «Человеческая деятельность выступает как единство материального и идеального, объективного и субъективного, как единство, ведущая сторона в котором принадлежит объективным началам» [24, с. 381].
ношения — различные стороны человеческого общежития. Ни одна из этих сторон не может заменить другую: анализ деятельности вскрывает динамику, развитие функций и способностей общественного человека, анализ отношений — движущие силы, направление деятельности, исторические формы и законы ее развития и стимуляции [3, с. 59]. К этому выводу склоняются и авторы, доказывающие необходимость строгого различения вопроса о детерминации общественных явлений и вопроса об их функциях [6, с. 192]. Отличая общественные отношения от их функций, Е.А. Самарская подчеркивает, что первые «... представляют исторически объективное в его относительно статичном состоянии» [16, с. 176].
Сведение экономических отношений к хозяйственной деятельности (общению) с некоторых пор стало традиционным для экономической теории и юриспруденции. Поэтому, доказывая несостоятельность отрыва «отношений» («соотношений») от «деятельности», следует признать: необходимость преодоления их отождествления давно выдвинулась на первый план. С такой точки зрения, полезно обобщить все то, что было высказано выше об особенностях экономических отношений (соотношений) и хозяйственной деятельности. Разумеется, в данном случае нет необходимости «ломиться в открытую дверь» и доказывать, что речь идет о субординации тех аспектов экономической системы общества, которые, как и она сама, пребывают в рамках невидимой и неосязаемой экономической сущности и заявляют о себе на поверхности явлений в превращенных хозяйственных формах. Не менее ясно, что последние порой весьма далеки от их чисто экономического «законного» основания, которое только в конечном счете заявляет о себе хозяйственной практикой. Лишь подтвердив это, можно далее резюмировать все обозначенное выше.
Экономические соотношения (отношения) — пространственный, а экономическая деятельность (в своем явлении — хозяйственное общение) — временной аспект экономической системы общества.
Экономические соотношения (отношения) — причина и наиболее глубокое и общее основание группировки людей в системе их совместного хозяйствования, а потому их соотносительного положения как взаимно определяемых и зависимых друг от друга и в то же время противостоящих друг другу хозяйствующих субъектов.
Экономическая деятельность («действительная физиология» общественного производства и обмена) — общение социально определенных экономическим членением общества групп людей, конституирующее их совместную хозяйственную деятельность, или хозяйственное общение.
Экономические соотношения (отношения) — инвариантный аспект хозяйственной системы (организации) общества. Возникающая на их основе хозяйственная организация общества и устойчива (своей экономической сущностью), и изменчива (как хозяйственное явление).
Экономические соотношения (отношения) объективны. Экономическая деятельность (общение) и объективна, и субъективна.
Экономические соотношения (отношения) «делают» людей, определяют в своей основе их социальный облик. Экономическая деятельность «делается» таким образом определенными людьми.
Проведенное выше чередование понятий «соотношение» и «отношение», разумеется, не случайно. Им акцентируется необходимость различения «отношения» как «соотношения», строго категориально обозначающего экономическое отношение, и «отношения», выражающего экономическое, а скорее всего — хозяйственное общение («отношение по по-
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 3
воду»). Но все это до поры до времени проблема философии, а не политической экономии (экономической теории). Философия в первую очередь все-таки — методология познания. Но она остается таковой только до тех пор, пока декларируемые ею категории и законы всего сущего не окажутся подтвержденными теорией, а главное — жизненной практикой. В таком случае она превратится в философию конкретного знания. О том, окажется ли подтвержденным на такой высоте обозначенное выше философское понимание экономических отношений, можно будет судить, оценив достоверность сделанных на его основе выводов прикладного плана. Но это уже дело практической экономики.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абрамова Н.Г. Целостность и управление. М.: Наука, 1974.
2. Агудов В.В. Место и функция «структуры» в системе категорий материалистической диалектики. М.: Высшая школа, 1979.
3. Буева Л.П. Человек: деятельность и общение. М.: Мысль, 1978.
4. Гегель. Наука логики. Т. 1—2. М.: Мысль, 1970; 1971.
5. Гегель. Энциклопедия философских наук. М.: Мысль, 1974.
6. Глезерман Г.Е. Законы общественного развития. М., 1979.
7. Голованов В.И. Законы в системе научного знания. М.: Мысль, 1970.
8. Квасов Р.А. Марксистское учение о собственности. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1980.
9. Клир Р.И. Абстрактное понятие системы // Исследования по общей теории систем. М.: Наука, 1969.
10. Левин Г.Д. Отношение // Категории диалектики как ступени познания. М.: Наука, 1971.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.
12. Ньютон И. Всеобщая арифметика, или Книга об арифметическом синтезе и анализе. М., 1948.
13. Платон. Тэатет. М.: Изд-во АН СССР, 1936.
14. Плеханов Г.В. Избранные философские произведения: В 5 т. М., 1956.
15. Руткевич М.Н. Диалектический материализм. М.: Мысль, 1973.
16. Самарская Е.А. Понятие практики у К. Маркса и современные дискуссии. М.: Наука, 1977.
17. Сетров М.И. Основы функциональной теории организации. Л.: Наука, 1972.
18.Собственность в экономической системе России. М.: ТЕИС, 1998.
19. Соковнин В.М. Проблемы нормативного общения // Философские науки. 1975. № 2.
20.Творения Платона. Пг., 1923.
21. Тимирязев К.А. Избр. сочинения. М.: Сель-хозгиз, 1949.
22. Тюхтин В.С. Отражение, системы, кибернетика. М.: Наука, 1972.
23. Уемов А.И. Вещи, свойства, отношения. М.: Изд-во АН СССР, 1983. С. 51.
24. Уледов А.К. Социологические законы. М.: Мысль, 1975.
25. Федосеев П.Н. Некоторые методологические вопросы общественных наук // Вопросы философии. 1979. № 11.
26.Хаан Э. Исторический материализм. М: Прогресс, 1971.
