CC BY
227
мою» [29]. Гофман-прозаик, откликаясь на «Смысл любви», пришел к пониманию того, в чем Вл. Соловьев признавался в приведенном письме: представления о преображении мира и человека, сопряженные с постижением Вечной Женственности, оказались несостоятельными. Гофман-прозаик, связывая с любовью мысль о роковой «подневольности», «принудительности», «инстинктивности» любви, разрушал один из основополагающих символистских мифов.
Примечания
1. Ермилова Е. В. Поэзия «теургов» и принцип «верности вещам» //Литературно-эстетические концепции в России конца XIX - начала XX века. М., 1975. С. 188.
2. НИОР РГБ. Ф. 560. Карт. 1. Ед. хр. 9. Л. 10.
3. Соловьев В. С. Избранное / сост. А. В. Гулы-ги, С. Л. Кравца; вступ. ст. А. В. Гулыги; примеч. С. Л. Кравца. М., 1990. С. 165, 169.
4. Соловьев В. С. Указ. соч. С. 197.
5. Грякалова Н. Ю. Травестия и трагедия. Метафизическая проблематика символизма в романах Бориса Поплавского // А. Блок. Исследования и материалы. СПб., 1998. С. 102-103.
6. Дубин С. Колдунья, дитя, андрогин: женщина(ы) в сюрреализме // Иностранная литература. 2003. № 6. С. 280.
7. Новикова Т. Русские символисты и английские прерафаэлиты // Вопросы литературы. 1991. № 6. С. 91, 94.
8. Соловьев В. С. Указ. соч. С. 194-195.
9. НИОР РГБ. Ф. 560. Карт. 1. Ед. хр. 9. Л. 16.
10. Шемшурин А. А. Миниатюры. Кн. 2. М., 1907. С. 58.
11. Гофман В. В. Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания / сост., вступ. ст. и ком-мент. А. И. Чагина. СПб., 2007. С. 161. (Ниже ссылки в тексте даются по этому изданию с указанием страниц в круглых скобках.)
12. Упоминание о маргаритке в лирике Гофмана связано с деструктивными мотивами: «Наши клумбы в саду / Искалечены, как после пыток. / Ветер рвет на ходу / Лепестки маргариток» («Песня осени») [Гофман В. В. Указ. соч. С. 107].
13. Блок А. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 5. М.; Л., 1962. С. 454.
14. Соловьев В. С. Указ. соч. С. 168.
15. Минц 3. Г. Владимир Соловьев - поэт // Минц 3. Г. Поэтика русского символизма. СПб., 2004. С. 193.
16. Гофман В. В. Счастье // Пробуждение. 1910. № 10. С. 341.
17. Там же.
18. Гофман В. В. «Но ведь раз вы ее любите, вы должны...» (Посмертный рассказ) // Путь. 1911. № 2. С. 32.
19. Там же.
20. Там же.
21. Соловьев В. С. Указ. соч. С. 152.
22. Гофман В. В. «Но ведь раз вы ее любите, вы должны.» (Посмертный рассказ) // Путь. 1911. № 2. С. 32, 33.
23. Там же. С. 33.
24. Ханзен-Аеве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм.
Космическая символика / пер. с нем. М. Ю. Некрасова. СПб., 2003. (Сер. «Современная западная русистика». Т. 48). С. 245.
25. Гофман В. В. «Но ведь раз вы ее любите, вы должны.» (Посмертный рассказ) // Путь. 1911. № 2. С. 33.
26. Там же. С. 35.
27. Там же.
28. Соловьев В. С. Указ. соч. С. 165.
29. Цит. по: Микушевич В. Б. Das Ewig-Weibliche в поэзии русского символизма // Гете в русской культуре XX века. М., 2001. С. 64.
УДК 821.111:14
О. М. Валова
«ФИЛОСОФИЯ ДЕНДИЗМА» В КОМЕДИЯХ ОСКАРА УАЙЛЬДА
В статье анализируются основные особенности героя-денди в комедиях О. Уайльда в свете его «философии нереального»; изучается зависимость характера героя-денди от общих взглядов писателя на искусство и творчество; определяется связь образов денди с античной философией.
The article analyses the main features of dandy characters in Wilde's comedies in the light of his "philosophy of the unreal"; the author studies the dependence of the dandy's character on the author's views on art and literature and reveals the connection of dandy images with ancient philosophy.
Ключевые слова: «философия нереального», денди, искусство, Сенека.
Keywords: "philosophy of the unreal", dandy, art, Seneca.
Прославленный английский писатель Оскар Уайльд - талантливый многогранный художник, мыслитель. Предметом его интереса становится «философия нереального». В творчестве писателя нет определения этому термину, Уайльд использовал его в письме Эдмону де Гонкуру от 17 декабря 1891 г., как бы вскользь отмечая, что интеллектуальной основой его эстетики является философия нереального ("рЬНоБорЫе de l'Irréalité") [1]. Некоторый свет проливают высказывания Уайльда в "De profundis" (1897), где отчетливо звучит тема судьбы, роковой предопределенности событий. В своей исповеди он пишет: «Но теперь я понимаю, что за всей этой Красотой, за всем ее очарованием, прячется некий Дух, для которого все расцвеченные поверхности и формы - только способ выражения, и я хочу достичь гармонии именно с этим Духом. Я устал от членораздельных высказываний людей и вещей. Мистическое в Искусстве, Мистическое в Жизни, Мистическое в Природе - вот чего я
© Валова О. М., 2012
ищу<...>» [2]. Еще в 1876 г., будучи студентом Оксфордского университета, Уайльд писал своему однокашнику Уильяму Уорду: «Дружище, признаться, я не числю себя прихожанином Храма Разума» [3]. На протяжении всего творчества писатель исследовал проявления иррационального в жизни, его влияние на человеческие судьбы.
Уайльд вполне правомерно заявлял о своей «философии нереального», поскольку у него есть свое учение, представленное в форме принципов, мировоззренческих идей, которые высказаны в трактатах, письмах, эстетических миниатюрах. В художественных произведениях писатель стремится обосновать, систематизировать, развить их. «Философию нереального» Уайльд воплощает на уровне темы, идеи, композиции, системы образов произведения. Пожалуй, наиболее интересными для выявления своеобразия уайльдовского мировидения являются герои, которые представляют взгляды самого автора, герои-денди.
Среди литературоведов нет единства по вопросу о том, кого считать героем-денди, но чаще называются имена лорда Дарлингтона («Веер леди Уиндермир), лорда Иллингворта («Женщина, не стоящая внимания»), лорда Горинга («Идеальный муж»), Алджернона Монкрифа («Как важно быть серьезным»), лорда Генри («Портрет Дориана Грея»). Список этот варьируется. Так, наряду с лордом Иллингвортом в числе острословов называют миссис Оллонби; миссис Чивли и Мейбл Чилтерн - наряду с лордом Горингом [4], «два остроумца», Алджернон Монкриф и Джон Уор-тинг, представлены в пьесе «Как важно быть серьезным» [5]. Однако можно указать на ряд особенностей, по которым уайльдовских денди можно отличить от обычных героев-остроумцев.
У героев-денди Уайльда были свои литературные предшественники, это герои Байрона (Чайльд-Гарольд, Дон Жуан), Б. Дизраэли (Вивиан Грей). Дендизм как явление общественной жизни зарождается в XVIII в. и связан с противопоставлением формализму общества, а в Англии последней трети XIX в. дендизм становится реакцией на стандарты викторианского мира и имеет особые свойства, окрашенные настроениями "fin de siècle". Е. В. Лапина, изучавшая английский дендизм XIX в., считает, что он «заключается в совокупности установок, важнейшими из которых являются любовь к позе, лицедейству, моделирование своего внешнего и духовного облика, крайний индивидуализм в общественной и личной жизни, осознание своего интеллектуального превосходства над окружающими и ироническое отношение к действительности» [6].
О таких чертах уайльдовских денди, как высокое социальное положение, внимание к моде, элегантность, отстраненность от обыденности, естественность при полном соблюдении правил
светского этикета, индивидуализм и т. п., сказано довольно много. Мы обратимся к свойствам денди, которые являются отражением «философии нереального» Уайльда.
Теория дендизма была во многом разработана Ш. Бодлером, который оказал значительное влияние на О. Уайльда и Ш. Гюисманса, автора популярного в конце XIX в. романа «Наоборот». Оба писателя рассматривали денди как новый тип аристократа, аристократа духа. Криста Джилс, отмечала, что в основе эстетики Уайльда и Гюисманса лежит антинатурализм Бодлера [7]. Уайльд отвергает традиционную мысль о подражательности искусства природе и произносит свой знаменитый тезис о том, что жизнь подражает искусству («Упадок лжи»).
В романе «Портрет Дориана Грея» Уайльд устами лорда Генри говорит, что открытию тайн жизни способствует искусство, главным образом литература, воздействуя непосредственно на ум и чувства. «Но бывает, что роль искусства берет на себя в этом случае какой-нибудь человек сложной души, который и сам представляет собой творение искусства, - ибо Жизнь, подобно поэзии, или скульптуре, или живописи, также создает свои шедевры» [8]. Своих героев-денди Уайльд представляет как произведение искусства; о том же он говорил и Г. Б. Три, характеризуя образ лорда Иллингворта. По его словам, острослов-аристократ «не имеет ничего общего с персонажами, которых мы до сих пор видели, - говорил Уайльд. - Он не имеет ничего общего с людьми, которые до сих пор жили. <...> Разумеется, это существо не природное. Он -порождение искусства. Если уж говорить совсем начистоту, это Я САМ» [9].
Е. В. Лапина полагает, что денди Уайльда -чрезвычайно искусственный человек и его внешность «воспроизводится с помощью произведений искусства» [10]. Напротив, в пьесе «Идеальный муж» как раз герои-денди, в отличие от остальных, не удостоены быть отраженными в живописи. Лорду Горингу «тридцать четыре года, но он всегда говорит, что ему меньше. Совершенно лишенное выражения лицо - маска благовоспитанности. Умен, но всячески это скрывает. Безукоризненный денди, он больше всего боится, как бы его не заподозрили в сентиментальности. Жизнь для него игра, и он в полном ладу с миром. Ему нравится быть непонятым. Это как бы возвышает его над окружающими» [11]. Полагаем, что отсутствие сравнений с образцами портретной живописи - намеренное «упущение» драматурга, призванное указать на неординарность, некий новый тип в искусстве героев-денди.
Как всякое произведение искусства, герой-денди не имеет «никакой прикладной цели» [12], прочное положение в обществе избавляет его от
необходимости зарабатывать себе на жизнь и тесно соприкасаться с обыденностью. Все уайльдовские «лорды» неизменно вызывают читательское и зрительское восхищение изяществом манер, внешним лоском, утонченностью вкуса, остроумием. Показательна ремарка, предшествующая появлению лорда Горинга в третьем действии «Идеального мужа»: «Он во фраке, с бутоньеркой в петлице, в цилиндре и белых перчатках, на плечи накинут плащ, в руках трость в стиле Людовика XVI - не упущен ни единый атрибут современной моды. Видно, что он с ней теснейшим образом связан, сам ее создает и, таким образом, возвышается над нею. В истории человеческой мысли он первый философ, умеющий хорошо одеваться» [13].
Уайльд, очевидно приближая героев комедии к идеалу произведения искусства, в процессе работы постепенно меняет внешний и внутренний облик персонажей (например, Горинг был представлен Уайльдом более стандартным, серьезным, в первой рукописи ему 38 лет), смягчает сатирический элемент. С. Элтис отмечает, что в поздних вариантах рукописи «Как важно быть серьезным» драматург делает своих героев менее циничными, по сравнению с ранними вариантами, но более беспечными и обаятельными [14].
Конечно, герои-денди Уайльда не святые, из уст различных персонажей о них можно услышать слова, подобные тем, что герцогиня Бервик адресует лорду Дарлингону: «Не стану вас знакомить с моей дочерью, вы слишком испорченный человек» [15] ("you are far too wicked") [16]. О «дурных качествах» Горинга упоминает Мейбл ("You are always telling me of your bad qualities, Lord Goring") [17], надежду на хорошее поведение Алджернона Монкрифа выражает леди Брэк-нелл ("I hope you are behaving very well") [18], «безнравственным человеком» называет Иллин-гворта леди Статфилд ("Lord Illingworth is very, very wicked") [19], Бэзил Холлуорд опасается, что влияние лорда Генри окажется гибельным для Дориана Грея. То, что о «порочности» своего героя Уайльд всегда упоминает в начале произведения, можно трактовать как авторскую провокацию, писатель реализует свою идею о том, что «хорошие люди взывают к рассудку; плохие будят воображение» [20].
Что же мы действительно можем сказать о «дурных качествах» и «безнравственности» героев-денди? Они, как сказал Бэзил Холлуорд, «никогда не говорят ничего нравственного и никогда не делают ничего безнравственного» [21], настоящие, большие пороки им чужды, они не совершают убийств, не соблазняются роскошью, не говоря о более страшных преступлениях. В "De profundis" Уайльд писал, что высота романтического искусства недостижима для «страда-
ний фиванского рода именно потому, что они слишком чудовищны» [22]. Вульгарная порочность, бесчеловечные злодеяния чужды возвышенной изысканности уайльдовских денди.
Если «порочность» Дарлингтона, Горинга или Алджернона Монкрифа выглядит в целом привлекательной, то поведение лорда Иллингворта по отношению к своей возлюбленной у большинства литературоведов вызывает осуждение. Иэн Грегор, например, пишет, что в «Женщине, не стоящей внимания» денди стал вероломным любовником, деградировавшим в мелодраматического злодея, [23] «несимпатичным денди» называет Иллингворта А. Образцова [24]. Но хотя Уайльд и использует клише коварного соблазнителя, идея пьесы отнюдь не в осуждении героя. Детальное изучение пьесы дает основание говорить, что отрицательной героиней с точки зрения эстетики Уайльда является миссис Арбетнот, поскольку шаблонность мышления и ориентация на общественное мнение не позволяет ей жить свободно и счастливо. Героев-денди нельзя оценивать традиционными мерками, ведь они - произведение искусства: «Нет книг нравственных и безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все» [25].
Негативная характеристика денди бывает обусловлена и тем, что в обществе их считают циничными, однако автор оправдывает своих героев. Так, в рассказе «Преступление лорда Артура Сэвила» хозяйка салона леди Уиндермир говорит о себе: «Нет-нет, я не цинична, просто у меня есть опыт - впрочем, это одно и то же» [26]. А Бэзил Холлуорд («Портрет Дориана Грея»), обращаясь к лорду Генри, говорит, что его цинизм - лишь поза [27]. От серьезности часто веет назидательностью, которой Уайльд старательно избегал, а вот цинизм - привлекательная маска для того, чтобы изменить взгляды окружающих. «Да, Форма - это все. В ней тайна жизни, - писал Уайльд в эссе "Критик как художник". - <...> Форма создает и критический склад ума, и даже художественный инстинкт» [28].
Еще одной маской героев-денди является «легкомысленность», во всяком случае такое впечатление персонажи создают у здравомыслящих людей:
Лорд Горинг. Нечего. Но, дорогая моя леди Чилтерн, я думаю, если уж позволите мне говорить откровенно, что в практической жизни...
Леди Чилтерн (с улыбкой). О которой вы так мало знаете, лорд Горинг...
Лорд Горинг. О которой я ничего не знаю из собственного опыта, но кое-что знаю из наблюдений над другими людьми [29].
Герою-денди, который, действительно, очень далек от обыденности, свойственна особая проницательность. Они как будто обладают особым
знанием, которого нет у обычных людей. В романе «Портрет Дориана Грея» лорд Генри первым угадал, почувствовал, что между Дорианом и его портретом появилась некая разница, задолго до того, как это открытие сделал Дориан. Когда Холлуорд попросил не говорить при Дориане о пороке, лорд Генри переспросил: «При котором из них? При том, что наливает нам чай, или том, что на портрете?» [30]
Аналогичные случаи «прозрения» мы видим и в других произведениях Уайльда. Может показаться, что денди делают свои предсказания, опираясь на опыт. Это не совсем так, поскольку это тип героя, как мы уже говорили, оторванный от действительности. Денди как будто прислушиваются к дыханию вселенной и в решениях опираются на чувства, интуицию.
Спонтанные решения героев оказываются единственно верными. Один из самых ярких примеров - предложение руки и сердца лордом Го-рингом, которое он делает Мейбл в порыве вдохновения. Здесь вспоминается комментарий Т. Райта, который говорил о самом Уайльде: «Он мог бесконечно создавать и пересоздавать свои рассказы устно за столом, но записывал их лишь под влиянием соответствующего настроения (или же, в некоторых случаях, движимый финансовой необходимостью)» [31]. В произведениях английского драматурга настойчиво проводится мысль, позже сформулированная им в «Тюремной исповеди»: «Человек совершает роковые ошибки в жизни не потому, что ведет себя безрассудно: минуты, когда человек безрассуден, могут быть лучшими в его жизни. Ошибки возникают именно от излишней рассудочности. Это совсем иное дело» [32]. «Излишней рассудочностью» герои-денди не отягощены, поэтому их предсказания оказываются верными, суждения -справедливыми. Это один из главных критериев, отличающих уайльдовских денди. Вот эпизод, где Алджернон и Джон Уортинг рассуждают о Се-сили и Гвендолен. Джон готов поручиться, что «через полчаса после встречи они назовут друг друга сестрами». Алджернон почти соглашается: «Женщины приходят к этому только после того, как обзовут друг друга совсем иными именами» [33]. Именно он оказывается прав, что подтверждает сцена изысканной перебранки между Гвендолен и Сесили в саду.
Стремление героев к созерцательности здравомыслящими людьми оценивается как лень или склонность к безделью (например, лорд Кавер-шем упрекает своего сына, с которыми встретился в гостях: «Ну, сэр, что вы тут делаете? Тратите время зря по обыкновению?»). Но, как будто в защиту Горинга, древнеримский философ-стоик Луций Аней Сенека в «Нравственных письмах к Луцилию» писал: «Поверь мне, кто кажет-
ся бездельником, тот занят самыми важными делами, и божественными, и человеческими вместе» [34]. Или: «Дела за нами не гонятся, - люди сами держатся за них и считают занятость признаком счастья» [35]. «Вот что самое благородное, мой Луцилий, вот в чем безмятежность и свобода: ничего не домогаться, а миновать площадь, где фортуна ведет выборы» [36]. Обращение к наставлениям Сенеки в контексте изучения творчества Уайльда представляется закономерным. Драматург часто обращался к античной культуре сам, еще студентом получил множество наград за глубокое изучение литературы Древней Греции и Рима. Философ-стоик Эпиктет чрезвычайно ценился одним из преподавателей Уайльда в Оксфорде Мэтью Арнолдом, а в «Саломее» Уайльда есть упоминание о том, что римские философы заканчивают жизнь самоубийством (HEROD. That seems strange to me. I had thought it was but the Roman philosophers who slew themselves. Is it not true, Tigellinus, that the philosophers at Rome slay themselves? TIGELLINUS. There be some who slay themselves, sire. They are the Stoics. The Stoics are people of no cultivation [37]. К. Бальмонт, которому принадлежит наиболее известный перевод «Саломеи», заменяет упоминание о стоиках более общим «римские философы»).
В целом мы можем найти довольно много параллелей между идеями Уайльда и Сенеки, английский драматург создавал своих героев-денди как будто «с оглядкой» на некоторые идеи древнеримского мыслителя.
Так, знаковое качество героев-денди - постоянство. «Поверь мне, - обращается Сенека к Лу-цилию, - великое дело - играть всегда одну роль. Но никто, кроме мудреца, этого не делает; все прочие многолики. <...> Мы то и дело меняем личины и берем противоположную той, какую сбросили» [38].
В «Нравственных письмах Луцилию» Сенека пишет, например, о том, что при любых ударах судьбы опору следует искать в философии: «Она даст нам силу добровольно подчиняться божеству, стойко сопротивляться фортуне, она научит следовать веленьям божества и сносить превратности случая» [39], это «наука и умозрительная, и прикладная, она и созерцает, и действует» [40]. Сенека убеждает, что философия сможет посоветовать, дать опору в любых жизненных испытаниях, она укажет путь, и это очень важно, потому что жизнью правит рок, божество, случай. Как будто прислушавшись к Сенеке, Уайльд представляет героев, одно из главных качеств которых - постоянство. В них нет вульгарной суетливости, они не совершают противоречивых поступков, стремясь руководствоваться духовным опытом и внутренними прозрениями.
О. Ю. Поляков. Формирование литературно-критического дискурса 6 периодических изданиях XVIII в.
Создавая характер героя-денди, Уайльд, прежде всего, творил произведение искусства. Как писатель-гуманист, он ратовал за торжество красоты и возвышенных истин. Устами лорда Иллингворта Уайльд говорил о том, что будущее принадлежит денди и господствовать должны утонченные люди. Уайльд до конца верил в своего героя. От ранних рукописей к поздним прослеживается желание драматурга подчеркнуть, что денди - это в основе своей философ. Когда Уайльд готовил свою рукопись «Идеального мужа» к публикации в 1898-1899 гг., он усилил эту тенденцию. С. Элтис делает предположение, что автор, к тому времени совершенно обнищавший, оставленный всеми изгнанник, стремится представить безупречного героя-денди как надежную фигуру, самоидеализацию перед падением [41].
Примечания
1. Уайльд О. Письма. М., 1997. С. 106.
2. Уайльд О. Избранные произведения: в 2 т. Т. 2. М., 1993. С. 486.
3. Уайльд О. Письма. М., 1997. С. 28.
4. Fortunato P. L. Modernist aesthetics and consumer culture in the writings of Oscar Wilde. N. Y., L., cop. 2007. P. 116.
5. Образцова А. Г. Волшебник или шут? (Театр Оскара Уайльда). СПб., 2001. С. 286.
6. Лапина Е. В. Философия дендизма в английской литературе XIX века (Дж. Байрон, Б. Дизраэ-ли, О. Уайльд) // Традиции и взаимодействия в зарубежных литературах: межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1999. С. 44.
7. Giles C. The artist, the devil and the dandy: decadent themes in the works of J. K. Huysmans and Oscar Wilde. Bucuresti, 2008. P. 10.
8. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 64-65.
9. Эллман Р. Оскар Уайльд: биография. М., 2000. С. 432.
10. Лапина Е. В. Указ. соч. С. 52.
11. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 446.
12. Там же. Т. 2. С. 228.
13. Там же. Т. 1. С. 482.
14. Eltis S. Revising Wilde: Society and subversion in the plays of Oscar Wilde. Oxford., 1996. P. 189.
15. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 346.
16. Collected Works of Oscar Wilde. The Plays, the Poems, the Stories and the Essays including De profundis. L., 1997. P. 490.
17. Там же. P. 599.
18. Там же. P. 673.
19. Там же. P. 541.
20. Уайльд О. Письма // Диапазон. 1994. № 2. С. 112.
21. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 25.
22. Там же. Т. 2. С. 433.
23. Gregor I. Comedy and Oscar Wilde // The Sewanee Review. N. Y., 1966. Spring. Vol. 74. P. 509.
24. Образцова А. Г. Указ. соч. С. 222.
25. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 20.
26. Там же. С. 216.
27. Там же. С. 25.
28. Там же. Т. 2. С. 315.
29. Там же. Т. 1. С. 470.
30. Там же. С. 43.
31. Уайльд О. Застольные беседы / сост. Т. Pайт. М., 2011. С. 183.
32. Уайльд О. Указ. соч. Т. 2. С. 400.
33. Уайльд О. Указ. соч. Т. 1. С. 404.
34. Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию. М., 2000. С. 21.
35. Там же. С. 472.
36. Там же. С. 534.
37. Collected Works of Oscar Wilde. The Plays, the Poems, the Stories and the Essays including De profundis. L., 1997. P. 728.
38. Луций Анней Сенека. Указ. соч. С. 548.
39. Там же. С. 50.
40. Там же. С. 408.
41. Eltis S. Указ. соч. P. 162.
УДК 81'276.5:07
О. Ю. Поляков
ФОРМИРОВАНИЕ ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА В ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЯХ XVIII в.
В статье на примере английских периодических изданий 1730-1750-х гг. анализируются методологические и жанровые аспекты литературной критики XVIII в. Автор рассматривает отношение критиков к классицистическим нормативным критериям литературного анализа, рецепцию канонических и новых литературных форм, дискуссию о классическом и национальном художественном наследии, -все те проблемы, которые были актуальными для литературной мысли Европы эпохи Просвещения.
The article deals with methodological and genre aspects of criticism in English periodicals of the 1730-1750s. It reveals the critics' attitude to normative criteria of literary analysis, their views on canonical and new literary forms, on the "ancients-moderns" controversy, - all the problems which were actual for European literary thought of the epoch.
Ключевые слова: литературная критика XVIII в., методологические и жанрово-типологические аспекты критики, английские периодические издания.
Keywords: literary criticism of the XVIII century, methodological, genre and typological aspects of criticism, English periodicals.
Взаимодействие литературы и журналистики в странах Европы в XVIII в. приобрело систематический характер и стало особенно плодотворным в связи с углубившейся во второй трети столетия дифференциацией периодических изданий, возникновением таких новых типологических образований, как журнал смешанного (общего) содержания, журнал-обозрение, публикации которых постепенно замещали эссе в дидактических изданиях как форму бытования критики и способство-
© Поляков О. Ю., 2012
