CC BY
24
УДК 801.8
doi 10.24411/2072-8980-2019-10008
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ СЕНТЕНЦИИ В НАУЧНОМ НАСЛЕДИИ ВЫДАЮЩЕГОСЯ УЧЕНОГО-АРХЕОЛОГА, ГУМАНИТАРИЯ, ПРОФЕССОРА Л.Р. КЫЗЛАСОВА И ИХ НЕПРЕХОДЯЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ НАУКИ
Кошелева А.Л.
ГБНИУРХ «Хакасский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории», г. Абакан
PHILOLOGICAL MAXIMS IN THE SCIENTIFIC HERITAGE OF AN OUTSTANDING ARCHEOLOGIST, HUMANITARIAN, PROFESSOR L.R. KYZLASOV AND THEIR SIGNIFICANCE FOR SCIENCE
Kosheleva A.L.
Khakass Scientific Research Institute of Language, Literature and History, Abakan
В статье рассматриваются филологические сентенции в научном наследии выдающегося ученого-археолога, гуманитария, профессора Л.Р. Кызласова, в частности, таких направлениях, как топонимика, тюркская филология (историческая лексика, фольклор, литература). Креативные, содержательные исследования Л.Р. Кызласова об орхоно-енисейской письменности, литературе и фольклоре древних хакасов (VI-XII вв.), научные, профессиональные оценки творчества М.Е. Кильчичакова как глубокого знатока родного языка, национальной, духовной культуры, фольклора характеризуют прежде всего самого Л.Р. Кызласова как талантливого ученого - гуманитария, широко образованного и многогранно эрудированного человека.
Ключевые слова: ученый-археолог, тюркская культура, история, фольклор, традиция, филолог, духовность.
The article describes the philological maxims in the scientific heritage of an outstanding archeologist and a humanitarian, professor L.R.Kyzlasov, particularly in toponymy, turkic philology (historical vocabulary, folklore, literature). Professor L.R. Kyzlasov did a creative, meaningful research on Orkhon-Yenisei script, literature and folklore of the ancient khakass (VI-XII centuries), also made a scientific professional evaluation of the work of a talented writer M.Ye.Kylchichakov, expert in the native language, national culture and folklore. All these characterize L.R.Kyzlasov himself as a talented scientist-humanitarian, well-educated and erudite person.
Keywords: archeologist, philologist, turkic culture, history, folklore, spirituality, tradition, research.
24 марта 2019 года исполнилось 95 лет со дня рождения одному из крупнейших археологов и историков России, выдающе-
муся сыну хакасского народа и Земли Сибирской, доктору исторических наук, профессору кафедры археологии Московского
государственного университета им. М.В. Ломоносова, большому Учителю, создавшему знаменитую археологическую школу - Леониду Романовичу Кызласову.
Человек разносторонних дарований, интеллектуал, Л.Р. Кызласов в основном посвятил свою жизнь малоизученной древней и средневековой истории аборигенов Сибири, исследованию исторического пути тюркоязычных и монголоязычных народов Сибири, Средней и Центральной Азии. Научные взгляды Л.Р. Кызласова представлены в его 15 книгах, 280 статьях следующими основными направлениями: археология и источниковедение; монументальное и прикладное искусство; история и история науки; городские цивилизации и история архитектуры; этногенез, культура и духовность тюркоязычных и монголоязычных народов; тюркоязычная руническая письменность и учение о тамгах; генеалогия и палеэтногенеология; топонимика; тюркская филология (историческая лексика); история религии; преподавание.
Родился Л.Р. Кызласов в 1924 году в подтаежном улусе Синявино Синявинской волости Хакасского уезда Енисейской губернии (ныне Республики Хакасия). Отец Кызласов Роман Афанасьевич принадлежал к роду потомственных скотоводов «Таг-Харга» - «Горной Вороны», относящемуся к древнему племени Сагай. До революции отец был пастухом, шахтером, кучером в единственном культурном центре Хакасии в Минусинске. После революции Роман Афанасьевич принял самое активное участие в разных преобразованиях культурной революции, старательно учился, много читал и учил других, работая
то кооператором, то активистом Красной юрты, то выступал как артист. В 1931 году он стал студентом Ленинградского института советской торговли, а затем и одним из руководителей правительства Хакасии. Репрессирован и казнен в 1938 году. В педагогический институт им. А.И. Герцена поступила мама Лени Кызласова - сельская учительница. С 6 до 10 лет жил Леня в красивом многоликом городе, окончил здесь три класса, постигая своей цепкой детской памятью сказочные красоты исторических и архитектурных достопримечательностей.
В 1934 году, вернувшись вместе с родителями в Хакасию, в Абакан, Леня продолжил учебу в одной из средних школ города. Много читал, живо интересовался историей. Особенно после того, как прочитал книгу археолога из Москвы, работавшей в Минусинском Мартьяновском музее, В.П. Левашовой - «Из далекого прошлого южной части Красноярского края» (1939), и в Зеленом театре городского сада Абакана (1940) прослушал лекцию заезжего профессора кафедры археологии МГУ, выдающегося ученого, блестящего популяризатора науки - Сергея Владимировича Киселева. 21 июня 1941 года Леонид Кызласов получил аттестат зрелости. К началу Великой Отечественной войны юноше было 17 лет: в армию пока не взяли. Проезд в Москву уже был закрыт, и Леонид поступил на историко-филологический факультет Томского университета, а уже после окончания первого курса пересел за рычаги танка Т-34. Боевая машина старшего сержанта Л.Р. Кызласова промчится по огненным дорогам войны Украины, Польши, Германии. Он был дважды ранен, трижды горел
в танке, семья дважды получала «похоронки». Накануне своего 21-летия в битве за Большой Берлин 23 марта 1945 года потерял руку. Итоги Великой Отечественной войны страшные: из каждых 100 юношей 1922, 1923, 1924 годов рождения вернулись с полей войны домой только трое - Л.Р. Кызласов был одним из них. Оправившись от тяжелого ранения, Л.Р. Кызласов в конце июля 1945 года поехал в Москву, в МГУ. Вчерашнего воина без раздумий зачислили на второй курс исторического факультета. В течение четырех лет он прослушал насыщенные огромной информацией лекции ученых-энциклопедистов А.В. Арциховско-го, Б.Н. Грекова, В.Д. Блавадского, М.В. Воеводского. Под руководством выдающегося исследователя древних культур Азии, члена-корреспондента Академии наук СССР профессора С.В. Киселева Л.Р. Кызласов проходил специализацию по археологии Сибири и Центральной Азии. В 1949 году он с отличием окончил Московский университет, защитив дипломное сочинение на тему «Алтай в У-Х вв.». С.В. Киселев оставляет своего талантливого ученика в аспирантуре, а в апреле 1953 года Л.Р. Кызласов защищает кандидатскую диссертацию на тему «Таштыкская эпоха (I в. до н.э. - V в. н.э.) в истории Хакасско-Минусинской котловины».
За свою долголетнюю творческую жизнь Л.Р. Кызласов руководил полевыми и камеральными исследованиями 50 археологических экспедиций МГУ: Хакасской (19501991), Тувинской (1955-1985), Киргизской (1953-1956), Славянской (1967), охватывающих период от каменного века до XVIII-XIX вв.
В 1966 году Л.Р Кызласов защищает докторскую диссертацию - «История Тувы в средние века», которая в 1969 году будет издана книгой. В 60-70-е годы издается целый ряд его фундаментальных трудов о Туве - «История Тувы» на русском (1964) и тувинском языках (1966), «Древняя Тува» (1979), которые стали составной частью выше указанной докторской диссертации. Ученый впервые вводит в научный оборот исследованные им многочисленные и разнообразные археологические памятники Тувы ХЬХУ вв., не забывая пользоваться немногочисленными письменными источниками, которые оставили древние племена и народы по Великой Степи. Научная общественность России высоко оценила выдающийся вклад профессора Л.Р. Кызласова в изучении древней истории Тувы. За цикл работ по истории и археологии республики он был награжден Ломоносовской премией МГУ I степени (1982), а в 1991 году ученый был удостоен звания «Заслуженный деятель науки Тувинской АССР».
Буквально по кирпичику, знаку, слову Л.Р. Кызласов восстанавливает древнейшую историю Хакасии, историю хакасского государства в своих монографических трудах «Древнейшая Хакасия» (1986), «Очерки по истории Сибири и Центральной Азии» (1992), многочисленных статьях. Известный археолог Г.А. Федоров-Давыдов в отзыве на книгу «Очерки по истории Сибири и Центральной Азии» высоко оценил вклад Л.Р. Кызласова в возрождение Древ-нехакасского государства: «Л.Р. Кызласов широко известен прежде всего как исследователь, который, в буквальном смысле этого слова, выкопал из-под земли историю Древ-
нехакасского государства» [21, с. 36-37]. В 1968 году в журнале «Советская археология» Л.Р. Кызласов опубликовал статью «Низами о древнехакасском государстве», в которой ученый говорит о поэме великого азербайджанского поэта Низами Гянджеви (1141-1203) «Искандер-намэ» - «Книга об Александре» [20]. Однако предметом исследования статьи Л.Р. Кызласова стал не сюжет поэмы, повествующий о героических походах Александра Македонского, а воспетая поэтом «Страна хирхиз» в верховьях Енисея - страна-утопия, страна всеобщего благоденствия, равенства, братства и счастья, где людьми правили высокие моральные принципы, а проживали они в городе с лазурным дворцом необыкновенной красоты.
Ученый археолог Л.Р. Кызласов высказывает предположение, что в поэме Низами речь идет о древнехакасском феодальном государстве ГХ-ХП веков, достигшего к этому времени экономического и культурного расцвета, а лучезарный мифический город из поэмы Низами - это столица Древ-нехакасского государства, которую необходимо найти. И Л.Р. Кызласов подобно Шлиману искал свою Трою. Неутомимый исследователь нашел то, что предполагал найти: такой город-городище расположен на тридцать четвертом километре трассы Абакан-Аскиз. Древний памятник вошел в науку под названием Уйбатского города как столица средневековой Хакасии (сер. VIII в.) - Орду-Балык. С фанатическим упорством (восемь полевых экспедиций, десять лет исследования добытых данных) ученый восстанавливал подлинный облик хакасского государства, возникшего в VI веке и
просуществовавшего почти 1200 лет. Скрупулезный анализ эпиграфических памятников, письменных источников убеждал, что в эпоху расцвета (ЕХ-Х вв.) древнехакас-ское государство объединяло территорию Хакасско-Минусинской котловины, Алтая, Тувы и современной северо-западной Монголии с развитой экономикой (орошаемое земледелие, скотоводство, охота, рыболовство, горное дело, различные ремесла), оживленной торговлей со Средней Азией, Восточным Туркестаном, Тибетом, Китаем, Западной и Восточной Европой, достаточно совершенным образованием и культурой, хорошо вооруженным и организованным войском.
Это социально-экономическое развитие древнехакасского общества свидетельствует о наличии в нем среды грамотных и образованных людей, писавших на собственной енисейской письменности, зародившейся еще в VI веке. При письме употребляли тростниковые перья (калямы) и жидкие чернила. В качестве писчего материала служила телячья кожа (пергамент), вываренная береста и импортная бумага. Центрами распространения грамотности и культуры были манихейские монастыри, а распространителями грамотности и письменной культуры - манихейские монахи. С первым приходом манихеев в середине VIII века (758 и 790 гг.) в Южную Сибирь связаны и три первых камнеписных памятника, найденных в Хакасии и Горном Алтае - так называемое младшее орхонское письмо. В 762-763 годах государь центрально-азиатских уйгуров, прославленный военачальник Бёгю-каган принял манихейство и сделал его государственной религией кага-
ната. Адепты манихейской веры повсюду в Южной Сибири служили литургии, читали миссионерские проповеди на родном для аборигенов тюркском языке, используя тюркскую южноенисейскую руническую письменность, сочиняли духовные и философские трактаты, «применяя к транскрипции звуков иранского и турецкого (тюркского) языков свое письмо арабского происхождения...» [2, с. 219], организовывали для местных тюрков монастырские школы, способствуя распространению среди них образования, появлению местной тюркской интеллигенции, тюрков-миссионеров и священников. Монахи впервые создали в Южной Сибири разветвленную сеть религиозных библиотек при храмах, монастырях, миссионерских поселениях. Здесь собирались и переписывались священные и научные книги прошлого и современные. Переписка книг приравнивалась к подвигу. Синтезировались лингваначала, а затем и культурные, и научные познания. Л.Р. Кыз-ласов указывает на появление в енисейских рунических надписях Южной Сибири заимствованной лексики: сирийской («мар» -вероучитель), иранской и согдийской («баг» - удел, «азун» - земная жизнь, «авад» - благоустроенность, «аз» - алчность), санскритской («варм» - совершенный, «асур» - злой дух, «арзы» - святой дух, отшельник), арабской («эмин» - надежный). Под влиянием западноазиатских письменностей и языков появилось отклонение от собственно рунического правописания - так называемая псевдоруническая орфография [7].
Л.Р. Кызласов подчеркивает, что благодаря общению с манихейцами в VIII-XIII вв. лексика народов Саяно-Алтая
обогатилась некоторой долей иранизмов и арабизмов. Широкое распространение памятников енисейской письменности свидетельствует о главном - бурном развитии сибирской письменной культуры. В УШ^ веках возросло количество стел с руническими эпитафиями, сохранившими, с одной стороны, традиции тюркоязычной эпита-фийной лирики, с другой, - наличие в них манихейских мировоззренческих новаций, представленных затем и в наскальных молитвенных надписях. Так, в тексте стелы из Эль-Бажи в Туве (§ 68/1, строка 16) рядом с обычными восхвалениями умершего витязя уже употребляется формула покаяния: «. я следовал ошибкам точно ценностям», в тексте горноалтайской стелы Бар-Бургазы I, с не свойственной прежде эпитафиям укоризной сказано, что героя «греховная алчность разлучила» с близкими.
По мнению Л.Р. Кызласова, исходя из его многочисленных научных изысканий южносибирское манихейство, которое свободно развивалось до монгольского нашествия, способствовало политическому, идеологическому и языковому объединению многочисленного и разнородного населения Саяно-Алтайского нагорья. Отдельные памятники енисейской письменности позволяют судить о том, что и в XIII-XV веках манихейство, адаптированное с местной южноенисейской тюркской культурой, стало знаменем общей борьбы местных народов за восстановление независимости и государственности [13].
Исследуя сибирское манихейство и его роль в культурном развитии народов Сибири и Центральной Азии, Л.Р. Кызласов делает далеко идущее научное обобще-
ние об историко-культурных процессах, происходивших на территории Евразии в раннем средневековье, сравнивая два события: в 762-763 гг. центральноазиатский правитель-завоеватель Бёгю-каган принял манихейство и сделал его государственной религией каганата; в 862-863 гг. христианские миссионеры Константин (Кирилл) и Мефодий создали славянскую письменность и пришли в Великую Моравию распространять на славянском языке свою христианскую религию. В чем типология этих событий? К восточным и сибирским тюркам так же, как и к славянам, монотеистическая религия пришла на их родных языках с помощью собственной енисейской письменности (часто синтезированной с ма-нихейской письменной культурой, способствующей развитию сибирской письменной культуры - А.К.) Л.Р. Кызласов делает вывод: «В обоих случаях переход от язычества к мировым религиям сопровождался культурным «взрывом», вызвавшим в названных странах распространение массовой грамотности и образованности, а также зарождение и развитие книжного дела» [12, с.33-34]. Л.Р. Кызласов ссылается на исследование Н.П. Кондакова, который приводит «важное свидетельство» из известных Пан-нонских житий просветителей Кирилла и Мефодия. В XVI главе жития Константина (Кирилла), как во время его возвращения в Рим из Венеции «... собрались на него епископы и попы и черноризцы, как вороны на сокола», и, обвиняя в создании славянского письма, «воздвигли триязычную ересь», утверждая, что священные книги достойны быть написаны только на трех языках: еврейском, греческом и латинском. Это-
му мнению противостоял ответ Кирилла: «Дождь идёт от Бога на всех равно. Мы знаем много народов книжных и Богу славу воздающих, каждый на своём языке. Яве же суть си: арьмяни, перьси, абазьчи, авяри, соугди, готьфи, обри, тоурьси, козари, арав-ляне, егхпьти, и соури и ины мнози» [6, с. 88-89]. Л.Р. Кызласов поясняет, что создатели славянской письменности относили к числу «книжных» народов, имеющих свою письменность, тюркоязычных хазар и аваров («орбов»), которые оставили языческий политеизм и вступили в мир «книжных», просвещенные светом «благочестивого единобожия». А ответ Кирилла подчеркивает особую роль, «глубину и ширину письменной культуры», которую тюркоязычные народы Евразии, в т.ч. и Южной Сибири, обрели задолго до IX века.
В своих исследованиях «Новая датировка памятников енисейской письменности» («Советская тюркология»); «Младописьменные литературы народов Сибири и исторические основы их формирования» (Изв. СО АН СССР, серия общественных наук. 1982. Новосибирск, вып. 2., № 6, с. 124-128); «В Сибирию неведомую за письменами таинственными» (Путешествия в древность. - М., 1983, изд. МГУ, с. 16-49); «Новый этап развития енисейской письменности (конец XIII - начало XV вв.) (РА, № 1, 1994, с. 33-50); «Вымрет или выживет хакасский язык в XXI-м веке?» (Кан-Алтай. Горно-Алтайск, 1996, № 3, с. 15-18) Л.Р. Кызласов утверждает, апеллируя к убедительным фактам, артефактам, археологическим изысканиям, что в VII- XII веках в государстве средневековых хакасов существовала своя тюркоязычная письмен-
ность, получившая название «енисейской» [Малов, 1952]; [Кызласов, 1960]; [Советская археология, 1965], так как ее первые памятники были открыты в начале XVIII века на Енисее (на территории Хакасской автономной области). Памятники средневековой тюркской письменности (надписи на скалах, намогильниках и памятных плитах, на отдельных предметах и монетах) найдены в большом количестве не только на территории Хакасско-Минусинской котловины, но и на Алтае, в Туве, в Северной и западной Монголии, т.е. на тех пространствах, которые в IX-XII веках являлись территорией древнехакасского государства. Количество этих памятников и их авторство свидетельствуют о широко распространенной грамотности не только среди знати, но и среди простого народа. Ученый приводит характерную надпись на скале Хая-Баглы (р. Хемчик): «Слущайте, все люди, посла из Кара сэнгир» (обращение ко многим людям). О том, что его «многие» читали, «слушали», «говорят» отметки на этой скале: надписи - личные знаки хакасов. Распространение грамотности подтверждают надписи на предметах быта (обломки зеркал, металлические сосуды, пряслица, чужеземные монеты) с указанием имени владельца. Известно также, что хакасские каганы в IX веке пользовались собственной письменностью при дипломатической переписке. Письменность эту уйгуры распространили по всей Центральной и Юго-Восточной Азии [19]; [3, с.353]. Средневековые хакасы (X-XII вв.) осуществляли широкие посольские, культурные и торговые связи со многими цивилизованными странами запада и востока (от Афганистана и Средней Азии
до Восточного Туркестана и Китая). Хакасские купцы, постоянно ездившие в эти страны, так или иначе знакомили все население с культурой Запада и Востока. Дети знатных хакасов получали образование за границей, знали иностранные языки.
Л.Р. Кызласов уточняет, что писали средневековые хакасы не только на камнях и разных предметах: по сведениям арабского географа X века Абу-Дулафа это население употребляло при письме тростниковые перья (калямы) [4], которыми можно было писать только жидкими чернилами, вероятно, на выделанной коже (пергаменте), вываренной бересте или импортной бумаге. Подобные «грамоты» (со стихами) были найдены при раскопках в Турфанском оазисе (А.К.).
600 лет самобытной письменности, размышляет ученый, не могли не оставить сложившихся литературных традиций и зафиксированных фольклорных произведений: «были книги и, несомненно, свое устное народное творчество» [5], «была, вероятно, и переводная литература». В качество подтверждения Л.Р. Кызласов ссылается на найденные на каменных стелах эпитафии, написанные стихами, «что позволило лучшему их знатоку покойному тюркологу С.Е. Малову высказать предположение, что «это кладбищенская поэзия» [15, с.8].
Далее Л.Р. Кызласов делает ссылку на работу известного тюрколога И.В. Стеблевой [18], осуществившей литературоведческий анализ древнехакасских эпитафий, оказавшихся «высокими образцами эпита-фийной лирики». При этом ученый корректно обращает внимание исследователя на неточность авторства отдельных текстов, связанной с необходимостью различать тю-
рок-тугю VIII века и древних хакасов VII-XII веков.
Далее Л.Р. Кызласов с обеспокоенностью обращается к коллегам, к ученым будущего с необходимостью прибегнуть к еще одному очень важному источнику, открывающему ранее не изученные факты бытования древнехакасской литературы и фольклора - «к сожалению, до сих пор не собранные и не исследованные фрагменты из произведений древнехакасской литературы или фольклора, сохранившиеся в записи иноязычных, средневековых авторов (персов или арабоязычных, китайских или тибетских)» [11]. Особенно много подобных текстов в персидской и арабской литературах: информаторами становились «предприимчивые и любознательные» среднеазиатские купцы, «которые в IX-XIV веках постоянно посещали с торговыми целями бассейн верхнего и среднего течения Енисея», послы, ученые-путешественники разных мусульманских стран. На Енисее побывали географ Абу-Дулаф (X в.), лингвист-тюрколог Махмуд Кашгарский. Последний писал: «Я несколько лет объезжал города, зимовья и летовки тюрков, туркмен, огузов, чигилей, ягмо и киргизов, собирая их слова; изучал и выяснял различные свойства их слов» [16, с. 44].
В текстах на арабском и персидском языках хакасов называли «хырхызами» или «хиргизами». Среди множества сообщений, доходивших то в устной передаче, то в записях до мусульманских ученых, содержатся иногда целые сюжеты, иногда фрагменты из произведений устного народного творчества или письменной литературы древних хакасов. В качестве примера Л.Р. Кызласов
приводит «описание фантастического путешествия на лодке одного хакаса («кыр-гыза») в страну великанов, содержащееся в книге известного среднеазиатского арабоя-зычного автора Шарафа Марвази и дает пояснение: «Шараф ал-Заман Тахир Марвази родился в городе Мерве в 1046 году и умер в конце 20-х годов XII века», в конце жизни создавший «большое сочинение «Таба и ал-хайаван» («Естественные свойства животных»), которое распадается на два трактата: а) о зоологии и б) о людях. В последнем трактате имеется «глава о тюрках», где среди других тюркоязычных племен описаны «кыргызы», т.е. древние хакасы. В этой главе и приведено «древнехакасское сказание», дошедшее до Марвази в передаче среднеазиатских купцов, якобы услышанное от хакасов на Енисее, о чем свидетельствует контекст сюжета произведения. Л.Р. Кызласов считает, что в сокращении «целое произведение древнехакасской литературы, безусловно имеющее фольклорные истоки». С целью выявить важные для нас элементы контекста приведем это не так уж объемное сказание (в переводе), что осуществляет в своем исследовании Л.Р Кызласов, Вот этот текст «сказания»: «В земле киргизов четыре потока, которые текут и сливаются в одну большую реку, проходящую среди гор и мрачных ущелий. Рассказывают, что какой-то человек из киргизов сел на лодку и направил ее по этой реке. (Лодка) везла его три дня во мраке. В течение этих дней он не видел ни солнца, ни звезд, ни света. Затем он попал на свет и на открытое пространство. Он вышел из лодки и услышал топот копыт лошадей. Он залез на дерево и стал выжидать. И вот передним три высоких
всадника. Ростом каждый из них с длинное копье. Вместе с ними собака размером с быка. Когда они приблизились к нему и увидели его, они сжалились над ним. Один из них снял его, взял свою лошадь и спрятал его от собак, боясь, что они растерзают его. Они привезли его к месту их жилищ и бросили поверх шатра. Они дали отведать ему своей пищи и начали удивляться, как будто они не видели подобных ему. Затем один из них взял его и поставил к месту, близкого от его места. Он же указал ему дорогу, так что тот вернулся к своему месту. Никто не знает, кто эти люди, и к какому роду людей они относятся» [22, с. 213]; [1, с. 497].
Л.Р. Кызласов указывает на то, что некоторые детали этого фантастического сказания реальны: «четыре потока в земле киргизов», которые «сливаются в одну большую реку» - это в Хакасско-Минусин-ской котловине сливаются в одну большую реку Енисей наиболее крупные его притоки - Абакан, Ерба, Туба и Сыда; Енисей имеет характер горной реки и течет в «трубе», рассекая Саянский хребет, почти вплоть до Красноярска; земля великанов «находилась» где-то севернее Красноярска, «район которого древним хакасам был хорошо известен». Затем Л.Р. Кызласов обращается к типологической модификации этого сюжета в мировой литературе, к той части прославленного романа Джонатана Свифта, который повествует о приключениях Гулливера в стране великанов - «Путешествие
в Бробдингнег». Перспективными представляются, по мнению ученого, поиски связей подобных сюжетов древнехакасской литературы и фольклора с устным народным творчеством современных народов Са-яно-Алтайского нагорья (алтайцев, шорцев, тувинцев и тофаларов), предки которых в IX-XII веках входили в одно древнехакас-ское государство. При этом Л.Р. Кызласов ссылается на мнение крупнейшего исследователя фольклора тюркоязычных народов Сибири В.В. Радлова, который писал: «Мы имеем основание думать, что склонность к эпической поэзии была свойственна древним хакасам и сохранилась до настоящего времени у всех их потомков» [17, с.5]. И далее в подтверждение этого Л.Р. Кызла-сов обращается к хакасскому фольклору, к героическому эпосу, известной в ряде вариантов поэме (алыптых нымаху - А.К.) «Ай-долай»: молодой богатырь, чтобы попасть в неизвестную ему страну, должен был совершить трудный путь: он ехал туда десять лет и «с большим риском проскочил то узкое место, где небо сходится с землею». Оказавшись в стране великанов, он становится там (кажется - А.К.) мальчишкой, «который легко проходит между ног у огромных людей той земли». Ученый приводит пример разительного повествования - антитезы-гиперболы и литоты в поэме «Айдолай», напрашивающегося на поразительную аналогию со сказанием, записанным Марвази; великан говорит пришельцу:
Всем известен я под солнцем Ты скажи мне, славный путник Всем известен под луной Что за заяц под тобой?!
Бело-серый конь мой с гору, Да и ты, пожалуй, ростом
Я - с тайгу величиной! Меньше кости локтевой.
Таким образом, налицо перспективность поиска литературы и фольклора древних хакасов, сохранившихся в переводах на другие языка».
А сколь «открытий» оставил Л.Р. Кыз-ласов о классике хакасской литературы - М.Е. Кильчичакове - человеке, особенностях его характера, великом мастере хакасского языка, глубоком знатоке национальной этнографии, талантливом писателе и чатханисте. «При встречах - пишет Л.Р. Кызласов, - мы всесторонне обсуждали многочисленные проблемы народной культуры и традиционного быта» [8, с. 40-45]. Познакомились они, два будущих великих сына хакасского народа сразу после войны, в Абакане, два покалеченные страшной войной мужественные защитники Отечества. Их дружба продолжилась в Москве (Л.Р. Кызласов учился в МГУ им. Ломоносова, а М.Н. Кильчичаков - в Литературном институте им. А.М. Горького), и до конца жизни М.Е. Кильчичакова они оставались большими друзьями. Никто другой, как Л.Р. Кызласов, не «ведал» так о большом таланте М.Е. Кильчичакова -сказителя, хранившего в памяти и по-киль-чичаковски прекрасно воспроизводящего огромные по объему и завораживающие своим содержанием и поэтикой алыптых нымахи. По мнению Л.Р. Кызласова, о героических сказаниях Михаил Еремеевич рассуждал не только как писатель, но и как ученый-историк, этнограф, лингвист. А сколько интересных подробностей поведал «Миша-нанчым» (Миша-друг) Леониду Романовичу о любимом сладкозвучном спутнике своем - чатхане. Размышлял над
этимологией названия национального музыкального инструмента: качинское «ча-дыган» - «веками лежащее упавшее в лесу дерево», сагайское «чатхан» - «лежал». Когда Леонид Романович попросил «дорогого друга» рассказать о «смерти», Михаил Еремеевич «глубоко задумался» и рассказал об обрядах, ритуалах сагайцев, раскрывающих своеобразие, ментальность, «лингвофилософию» - (А.К.) народной речи. В хакасском языке нет слова «умер», «труп»: «умер» - чох пол парган («не стало его») или упен парган («износился»), «труп» - соок («кости»), «хоронить» - соок сыгарарга («кости выносить») - выражение сохранилось от старого обряда. Л.Р. Кызласов называет М.Е. Кильчичакова «последним полноценным носителем певучего старого хакасского языка», «народным хакасским певцом»: «Михаил Еремеевич был и остался хайджи - народным хакасским певцом. Он виртуозно исполнял много-строфные героические сказания, аккомпанируя себе на чатхане. Миша обладал старинным, редким ныне даром хая - густого горлового пения» [8, с.41].
Креативные, содержательные исследования Л.Р. Кызласова об орхоно-енисей-ской письменности, литературе и фольклоре древних хакасов (VI-XII веках), научные, профессиональные оценки творчества М.Е. Кильчичакова как талантливого писателя, глубокого знатока родного языка, национальной, духовной культуры, фольклора характеризуют прежде всего самого Л.Р. Кызласова как талантливого ученого-гуманитария, широко образованного и многогранно эрудированного человека.
Библиографический список
1. Бартольд, В.В. Киргизы. [Текст] / Сочинение / В.В. Бартольд. - Т. II. Ч.1. - М., 1963.
2. Бартольд, В.В. Сочинения [Текст] / В.В. Бартольд. - М., 1963. - Т. II. Ч.1
3. Бичурин, Н.Я. Собрание сведений о народе, обитавших в Средней Азии в древние времена [Текст] / Н.Я. Бичурин. -Т.! - М.-Л., 1950.
4. Григорьев, В. Об арабском путешественнике Абу-Дулафе и странствовании его по Средней Азии [Текст] / В. Григорьев.
- СПб, 1872.
5. Грязнов, М.П. Древнейшие памятники героического эпоса народов Южной Сибири [Текст] / М.П. Грязнов // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. - Вып.3. - Л., 1961.
6. Кондаков, Н.О. О манихействе и богомилах [Текст] / Н.П. Кондаков // Seminarium Konakovahum Pragum, 1997: Сказание о начале славянской письменности. - М.,-1981.
7. Кызласов, И.Л. Следы с руническими надписями на Алтае [Текст] / И.Л. Кызласов // Вопросы тюркской филологии.
- М., 1997. Вып.Ш.
8. Кызласов, Л.Р. Мой друг - дитя народа [Текст] / Л.Р. Кызласов // Жизнь, отраженная в слове. - Абакан, 1999.
9. Кызласов, Л.Р. Новая датировка памятников енисейской письменности [Текст] / Л.Р. Кызласов // Советская тюркология.
- 1960. - № 3.
10. Кызласов, Л.Р. Новая датировка памятников енисейской письменности [Текст] / Л.Р. Кызласов // Советская тюркология.
- 1965. - № 3.
11. Кызласов, Л.Р. О литературе и фольклоре средневековых хакасов [Текст] / Л.Р. Кызласов // Вестник Московского университета. - М., 1968.
12. Кызласов, Л.Р. Сибирское манихейство и его роль в культурном развитии народов Сибири и Центральной Азии [Текст] / Л.Р. Кызласов // Хакасия, История и современность. - Новосибирск: «Наука», 2000.
13. Кызласов, Л.Р., Кызласов, И.Л. Новый этап развития енисейской письменности (конец ХШ - нач. XV вв.) [Текст] / Л.Р. Кызласов, И.Л. Кызласов // РА. - 1994. - № 1.
14. Малов, С.Е. Енисейская письменность тюрков [Текст] / С.Е. Малов. - М.-Л., 1952.
15. Малов, С.Е. Енисейская письменность тюрков [Текст] / С.Е. Малов. - М.-Л., 1952.
16. Махмудал-Кашгари. Диван луга тат-тюрк [Текст] / Махмудал-Кашгари. - Т.1. - Стамбул, 1915.
17. Радлов, В.В. Образцы народов литературы северных тюркских племен [Текст] / В.В. Радлов. - 4.V. - СПб.
18. Стеблева, И.В. Поэзия тюрков VI-VIII веков [Текст] / И.В. Стеблева.- М., 1965.
19. Супруненко, Г.П. Документы об отношениях Китая с енисейскими кыргызами в источнике IX в. [Текст] / Г.П. Супрунен-ко // Известия АН Киргизской ССР: Серия общественных наук. - Т. V. - Вып. I. - Фрунзе, 1963.
20. Торосов, В.М. Кодекс чести хакасов [Текст] / В.М. Торосов. - Абакан, 2013.
21. Федоров-Давыдов, Г.А., Архипов, Н.Д. Выдающийся сын земли сибирской
[Текст] / Г.А. Федоров-Давыдов, Н.Д. Архипов. - М., 1999.
22. Храковский, В. Шараф ал-Заман Тахир Марвази. Глава о тюрках [Текст] / В. Храковский // Труды сектора востоковедения АН Казахской ССР. - Т.! - Алма-Ата, 1959.
References
1. Bartold V.V. Kirgizy [Kirgizes]. Vol.2, ch.1. Moscow, 1963.
2. Bartold V.V. Sochineniya [Essays]. Moscow, 1963. Vol.2. Ch.1.
3. Bichurin N.Ya. Sobraniye svedeniy o narode, obitavshikh v Srednei Azii v drevniye vremena [information about the people who lived in Central Asia in ancient times]. Vol.1. Moscow-Saint-Petersburg, 1950.
4. Grigoriev V. Ob arabskom puteshestvennike Abu-Dulafe i stranstvovanii yego po Srednei Azii [On the Arab traveler Abu Dulaf and his travels in Central Asia]. Saint-Ptersburg, 1872.
5. Gryaznov M.P. Drevneishiye pamyatniki geroicheskogo eposa narodov Yuzhnoi Sibiri [The oldest monuments of the heroic epos of the peoples of Southern Siberia]. Arkheologicheskii sbornik Gosudarstvennogo Ermitazha [Archaeological Collection Guidebook of the State Hermitage Museum]. Iss.3. Leningrad, 1961.
6. Kondakov N.O. O manikheistve i bogomilakh [
7. On the maniah and bogomila]. Seminarium Konakovahum Pragum, 1997. Skazaniye o nachale slavyanskoi pis'mennosti [The Legend of the Beginning of Slavic Literature]. Moscow, 1981.
8. Kyzlasov I.L. Sledy s runicheskimi nadpisyami na Altaye [Traces of runic inscriptions in Altai]. Voprosy Tyurkskoi filologii [Issues of Turkic Philolgy]. Moscow, 1997. Iss.3.
9. Kyzlasov I.L. Moi drug — ditya naroda [My friens is the child of people]. Zhizn' otrazhyonnaya v slove. Abakan, 1999.
10. Kyzlasov I.L. Novaya datirovka pamyatnikov yeniseiskoi pis'mennosti [New dating of Yenisei written monuments]. Sovetskaya tyurkologiya. 1960. No.3.
11. Kyzlasov I.L. Novaya datirovka pamyatnikov yeniseiskoi pis'mennosti [New dating of Yenisei written monuments]. Sovetskaya tyurkologiya. 1965. No.3.
12. Kyzlasov L.R. O literature i folklore sredenvekovykh khakasov [About literature and folklore of ancient khakass]. Moscow University Vestnik Journal. Moscow, 1968.
13. Kyzlasov L.R. Sibirskoye manikheistvo i yego ror v kulturnom razvitii narodov Sibiri i Centralnoi Azii [Siberian Maniah and its role in cultural development of the peoples of Siberia and Central Asia]. Khakassia, Istoriya i sovremennosf. Novosibirsk, Nauka Publ., 2000.
14. Kyzlasov L.R., Kyzlasov I.L. Novyi etap razvitiya yeniseiskoi pis'mennosti (konets XIII - nachalo XV vv.) [New stage at the development of the Yenisei script (end of the 13th c. — beginning of the 15th century)]. RA. 1994. No. 1.
15. Malov S. Ye. Yeniseiskaya pis'mennost tyurkov [the Yenisei Turkic script]. Moscow-Leningrad, 1952.
16. Malov S. Ye. Yeniseiskaya pis'mennost tyurkov [the Yenisei Turkic script]. Moscow-Leningrad, 1952.
17. Makhmudal-Kashgari. Divan luga tat-tyurk. Vol.1. Istanbul, 1915.
18. Radlov V.V Obrazcy narodov literatury severnykh tyurkskikh plemyon [Samples of Literature of the north Turkic tribes]. Ch.5. Saint-Petersburg.
19. Steblyova I.V. Poeziya Tyurkov VI-VIII vekov [Turkic Poetry of the 6th-8th centuries]. Moscow, 1965.
20. Suprunenko G.P. Dokumenty ob otnosheniyakh Kitaya s yeniseiskimi kyrgyzami v istochnike IX v. [Documents about the relations of China and Yenisei
Kyrgyzes in the source of the 9th century]. Izvestiya AN Kigizskoi SSR, Social Sciences. Vol.5. Iss.1. Frunze, 1963.
21. Torosov V.M. Kodeks chesti khakasov [Khakass Code of Honor]. Abakan, 2013.
22. Fyodorov-Davydov G.A., Arkhipov N.D. Vydayushiysya syn zemli sibirskoi [An outstanding son of Siberian Land]. Moscow, 1999.
23. Khrakovsky V., Sharaf al-Zaman Takhir Marvazi. Glava o tyurkakh [About Turks]. Works of AS of Kazakh Republic. Vol.1. Alma-Ata, 1959.
Кошелева Альбина Леонтьевна, доктор филологических наук, зав. сектором литературы Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории, e-mail: khaknaukal@mail.ru
Albina Kosheleva, Doctor of Philological Sciences, Head of the Literature Sector, Khakass Scientific Research Institute of Language, Literature and History, Abakan, e-mail: khaknaukal@ mail.ru
Дата поступления статьи в редакцию 27.03.19
