CC BY
32ФИБУЛЫ ПОЗДНЕСАРМАТСКОГО ВРЕМЕНИ ИЗ МОГИЛЬНИКОВ ЮЖНОГО УРАЛА
И.Э. Любчанский, Д.В. Денисова
LATE SARMATIAN TIME FIBULAE FROM BURIAL GROUNDS OF SOUTH URAL
I. Lyubchansky, D. Denisova
Ключевые слова: фибулы, поздние сарматы, Южный Урал, типология, хронология
Статья посвящена одной из массовых категорий находок в погребениях позднесарматского времени -фибулам-застёжкам. Рассмотрено 111 экземпляров, происходящих из 94 погребений 34 могильников степной и лесостепной зон Южного Урала. Все фибулы датируются II-III вв. н.э. По формальным признакам они распределены на 5 типологических групп. Отсутствие многообразия в фибульном материале может свидетельствовать о периферийности южноуральских кочевых групп позднесарматского мира.
Keywords: fibulae, late Sarmatians, Southern Urals, typology, chronology
The article is devoted to one of mass categories of findings from the Late Sarmatian time graves, i.e. to fibula-fasteners. We have examined 111 items originating from 94 burial mounds of 34 steppe and forest-steppe zone burials of the Southern Urals. All fibulae and brooches are dated II-IIIrd centuries B.C. On formal grounds they are distributed into 5 typological groups. Lack of diversity in the fibulae material may indicate peripheral character of the South Urals nomadic groups in the Late Sarmatian world.
Фибулы-застежки являются массовым археологическим материалом, получившим широкое распространение в среде племен Евразийского пространства. Следуя тенденциям «моды», они изменяли свою форму и дизайн, стиль и технологию производства, и тем не менее выступают надежным, а подчас и единственным хронологическим определителем, позволяющим установить время того или иного исторического события или явления. Конечно, не стоит преувеличивать значимость фибул, но их массовость и широта распространения дает возможность исследователям изучать очаги производства этих изделий, пути миграций их владельцев, и тем самым прослеживать перемещения племен, отдельных племенных групп, более мелких социальных структур в эпоху древности. Очаговое скопление фибул позволяет наметить, как писал А.К. Амброз, «границы этнических и культурных областей» племен и народов Евразии [Амброз, 1966. С. 5].
Столь массовое распространение фибул в западной части Евразии совпадает с господством сарматских племен в степном пространстве на юге Восточной Европы со второй половины II века до н.э. и до второй половины III века н.э. Почти четыре века сарматские племена доминировали и господствовали в степях от Урало-Мугоджарского горного массива на востоке и до нижнего течения Дуная на западе.
Как указывает В.В. Кропотов «территория распространения фибул... практически полностью совпадает с ареалом сарматской культуры и культур народов, находившихся под сильным сарматским влиянием... За его пределами находки таких предметов единичны» [Кропотов, 2010. С. 3-4].
Столь богатейший и самобытный фибульный материал Евразийского пространства начал интересовать ученых уже с конца XIX века и продолжает волновать ученые умы до настоящего времени. Интерес к этой категории материальной культуры не ослабевает. Мы не будем останавливаться на тех многочисленных публикациях материалов, которые посвящены исследованиям описываемой категории археологического материала. Краткий очерк по этому вопросу содержится в фундаментальной обобщающей работе А.К. Амброза [1966]. Следующая фундаментальная работа появилась только в XXI веке и принадлежит перу нашего украинского коллеги В.В. Кропотова [2010]. Те статьи, которые вышли в промежутке между двумя монографиями, уточняют и корректируют основные положения, высказанные А.К. Амброзом и, как правило, направлены на решение региональных вопросов и проблем.
Региональным проблемам изучения фибул сарматской эпохи пристальное внимание, в свое время, уделили А.С. Скрипкин (фибулы Нижнего Поволжья) и М.Г. Мошкова (Южное Приуралье) [Скрипкин, 1977; 1984; 2003; Мошкова, 1997; 2000].
Настоящая работа посвящена фибулам самого восточного их ареала - степного и лесостепного пространства Южного Урала. Специальных работ, посвященных фибулам Южного Урала практически нет. Нами предпринимается попытка систематизировать накопленный за 60 лет исследований материал из могильников Южного Урала на основе разработанных классификаций А.К. Амброза и В.В. Кропотова.
В предлагаемой статье использовано 111 экземпляров фибул, происходящих из 94 погребений 34
© Любчанский И.Э., Денисова Д.В., 2014. Сарматы и внешний мир. (УАВ. Вып. 14). С. 124-129.
могильников степного и лесостепного Южного Урала. Распределение фибул по могильникам неравномерно. Из могильников Южного Приуралья и Южного Зауралья происходит примерно одинаковое количество фибул-застежек. Исходя из картографирования находок фибул, в исследованных могильниках очерчивается два района их концентрации. Граница между выделившимися районами проходит по среднему течению реки Урал (рис. 1; 2).
Используя принцип группировки, разработанный А.К. Амброзом, все фибулы из могильников Южного Урала были распределены по формальным признакам (форма спинки, конструкция приемника, форма ножки) на пять типологических групп.
Типологическая группа I представлена фибулами с коленчато-изогнутой спинкой и завитком на конце пластинчатого приемника. Группа II - это лучковые одночленные фибулы с подвязным приемником. Группа III включает лучковые двучленные фибулы с подвязным приемником. Группа IV объединила сильно профилированные фибулы. Группа Vсоставлена из фибул «редких типов» для могильников Южного Урала, к которым отнесены римские провинциальные шарнирные фибулы и щипковая фибула.
Из общего количества находок фибул наиболее часто встречаемыми в погребениях Южного Урала позднесарматского времени являются фибулы, отнесенные нами к первой типологической группе. Это коленчато-изогнутые фибулы с завитком на конце пластинчатого приемника. Этот тип фибул А.К. Амброз, а затем и А.С. Скрипкин и В.В. Кропотов отнесли к «поволжско-уральскому» варианту [Амброз, 1966. С. 46; Скрипкин, 1977. С. 112; Кропотов, 2010. С. 183]. Общее количество находок фибул этой типологической группы составило 65 экземпляров, происходящих из 61 погребения. Фибулы настоящей типологической группы чуть больших размеров, чем фибулы причерноморских типов. Длина южноуральских экземпляров варьирует от 3 см (могильник Байрамгулово II, кург. 2) до 7 см (могильник Комсомольский IV, кург. 8) [Бо-талов, Полушкин, 1996. С. 182. Рис. 2, 10; Пшенич-нюк, 1983. С. 189. Табл. LVI, 5].
Южноуральские экземпляры имеют верхнюю тетиву, четырехвитковую пружину (за исключением тех фибул, пружинный аппарат которых не сохранился). Характерным признаком южноуральских фибул является широкий и высокий приемник, хотя единично встречаются и экземпляры, в которых высота приемника равна или превышает его ширину. Завиток на конце пластинчатого приемника, как правило, имеет форму спирали. По форме спинки фибулы делятся на два вида: а) широкая постепенно сужающаяся к ножке или треугольная; б) ромбическая. Спинки отдельных экземпляров приближаются к овалу (Целинный I, кург. 44; Темясово, кург. 3, погр. 1; Покровка 10, кург. 68 и др.). Фибула из погребения 49 могильника Лебедевка V имеет круглую спинку со сложной орнаментацией. Из всех южноуральских фибул этой типологической группы 7 экземпляров
имеют «загзагообразный» орнамент и орнамент в виде «насечек». Основным материалом для их производства выступала бронза (52 экз.). Изредка (5 экз.) материалом служит железо (Липовка, кург. 11; Дербенево, кург. 9; Комсомольский IV, кург. 8; Лебедевка VI, кург. 39, Целинный I, кург. 11) и серебро (2 экз.: Байрамгулово II, кург. 2; Бис-Оба, кург. 2).
Большая часть южноуральских фибул этой группы (60,6%) распределена по пяти могильникам. Два могильника - Покровка 10 и Лебедевка VI - расположены в степном Южном Приуралье и содержат 18 экземпляров фибул. Три могильника (Дербенево1, Темясово, Целинный I) находятся в степном и лесостепном Южном Зауралье (всего 19 экз.). В оставшихся 29 могильниках фибулы первой типологической группы встречаются в единичных случаях.
В половозрастном отношении южноуральские фибулы можно распределить следующим образом. К женским погребениям возможно отнести 29 экземпляров коленчато-изогнутых фибул. 15 фибул происходят из могильников Южного Приуралья, 14 из могильников Южного Зауралья. Наличие фибул в мужских погребениях больше характерно для погребений Южного Приуралья, чем Южного Зауралья. На 16 экземпляров фибул из 15 погребений Южного При-уралья приходится только два случая нахождения фибул в зауральских могильниках (Агаповский, кург. 6; Красноуральский, кург. 10). В подростковых погребениях фибулы очень редки. Известны две фибулы, обнаруженные только в могильнике Целинный (курганы 49 и 87), которые происходят из подростковых погребений.
В женских погребениях большинство фибул располагаются в области грудной клетки: 9 - слева на груди, 4 - справа и 2 - в центре грудной клетки. В четырех случаях фибулы располагались в области черепа. Очень редко фибулы встречаются в области тазовых костей.
В мужских погребениях фибулы располагались с точностью до наоборот: 9 - в области тазовых костей, 4 - в районе грудной клетки, 3 - в пределах плечевого пояса. Как в женских, так и в мужских погребениях позднесарматского времени Южного Урала единичные экземпляры фибул находились в области локтей, кистей и голеностопов.
При анализе хронологии коленчато-изогнутых фибул с завитком на конце пластинчатого приемника мы опирались на исследования М.Г. Мошковой и В.В. Кропотова. В итоге фибулы первой типологической группы умещаются в хронологический отрезок последней четверти II в. н.э. - III в. н.э. Однако для зауральских памятников существует проблема, которая заключается в отсутствии к настоящему времени погребального закрытого комплекса с фибулой этой группы, который мог бы датироваться последней четвертью II века н.э. Поэтому практически половину фибул первой типологической группы, происходящих из могильников Южного Зауралья, пока, во всяком случае, следует относить к III веку н.э.
1Дербеневский курганный могильник расположен не в Южном Зауралье, а в предгорной лесостепи Южного Приуралья (Мелеузовский район Республики Башкортостан). - Прим. ред.
Следующим типом фибул, широко распространенным в могильниках Южного Урала, является тип лучковых одночленных проволочных фибул с подвязным приемником и верхней тетивой. Из могильников Южного Урала происходит 32 экземпляра.
А.К. Амброз, исследуя фибулы из южноуральских захоронений, отнес их к 4 варианту I серии 15 группы [Амброз, 1966. С. 50, 51. Табл. 9, 10]. Этот вариант выделяется крупными размерами с высокой дужкой, с расширяющейся к низу ножкой и дужкой, нависающей над пружиной. Несколько экземпляров фибул им отнесены к 5 варианту I серии 15 группы [Там же. С. 51. Табл. 9, 11, 14]. По мнению А.К. Амброза, от варианта 4 их отличает отчетливо выраженный прогиб передней части дужки таким образом, что верхняя часть дужки нависает над пружиной. В.В. Кропо-тов считает данный признак не существенным, поэтому включает эти фибулы в 4 вариант своей классификации [Кропотов, 2010. С. 77-80. Рис. 36-38].
Лучковые одночленные фибулы, обнаруженные в южноуральских захоронениях, массивны, их длина варьирует от 4 до 7 см. Большинство фибул изготовлены из бронзы, 4 экземпляра сделаны из железа (Красноуральский, кург. 8, погр. 10; Восточно-Курай-линский, кург. 3; Лебедевка VI, кург. 28, 39).
Из общего количества находок фибул, 5 экземпляров выделяются своей раскованной прямоугольной пластинчатой ножкой. Все фибулы орнаментированы (Атпа I, кург. 19; Целинный I, кург. 6, 64; Лебедевка, кург. 1; Темясово, кург. 3). Наличие орнамента на этих фибулах является отличительной особенностью южноуральских фибул, ибо на остальной территории распространения лучковых одночленных фибул, экземпляров с орнаментом не обнаружено.
Для 16 из 32 фибул второй типологической группы однозначно установлено, что они происходят из женских погребений. Расположение их относительно костяка следующее: 4 - на груди, 4 - справа от погребенной, 2 - по центру погребения, 1 - слева от черепа (Темясово, кург. 3, погр. 1), 1 - справа от колена (Восточно-Курайлинский, кург. 3), по 1 экземпляру - слева и справа от ступней (Дербенево, кург. 20; Целинный I, кург. 64).
Восемь фибул обнаружены в мужских погребениях: 2 - на груди погребенных, 2 - слева от колена (Красный Яр, кург. 3; Покровка 10, кург. 32), 1 - слева (Комсомольский IV, кург. 5) и 1 - в центре таза (Целинный I, кург. 6).
Местоположение и распределение по половому признаку оставшихся восьми экземпляров не определено.
А.К. Амброз относит время бытования лучковых одночленных фибул 4 варианта ко второй половине II - III вв. н.э. [Амброз, 1966. С. 50, 51]. В.В. Кропо-тов, опираясь на материалы из погребений поздне-сарматского периода, серьезно ограничил время бытования одночленных лучковых фибул в пределах первой половины III в. н.э. [Кропотов, 2010. С. 80]. Думается, что фибулы рассматриваемого типа могли существовать в пределах южно-уральского ареала распространения и в середине, и во второй половине III века н.э.
В III типологическую группу отнесены редко встречающиеся на Южном Урале лучковые двучленные фибулы. Всего обнаружено 3 экземпляра этих фибул с нижней тетивой (Дербенево, кург. 17; Целинный I, кург. 41; Кисык-Камыс, кург. 8). Фибулы массивные, изготовлены из бронзы, длиной 6 см. Столь мизерное количество находок этих фибул может, в какой-то степени, говорить о случайности попадания их в южно-уральскую зону. Этот тип фибул традиционно не характерен для южно-уральского региона, ибо основная зона их распространения сосредоточена далеко на западе, и характерны они для погребальных комплексов Крыма, Тамани и Кавказа [Амброз, 1966. С. 52, 53. Табл. 22, 2]. Сильная разрушенность южноуральских экземпляров позволяет только на основе косвенных данных условно отнести их этой группе. Фибулы из могильников Кисык-Камыс и Целинный I обнаружены в женских погребениях, половая принадлежность погребенного в кургане 17 Дербеневского могильника не определена.
Период хождения фибул данного типа на евразийском пространстве до сих пор вызывает споры среди исследователей. Мнения их разделились. Так,
A.К. Амброз склонен был датировать их в рамках II-IV вв. н.э. [Амброз, 1966. С. 53]. Используя новые данные, В.В. Кропотов датирует этот тип фибул второй половиной III - V вв. н.э. [Кропотов, 2010. С. 150-154]. Исследуя двучленные лучковые фибулы Нижнего Поволжья, А.С. Скрипкин датировал их серединой - второй половиной III века н.э. [Скрипкин, 1977. С. 114]. Опираясь на погребальный инвентарь южноуральских погребений, содержащих застежки-фибулы, двучленные лучковые фибулы, по аналогии с нижневолжскими, целесообразно датировать второй половиной III века н.э.
Типологическую группу IV составляют редкие для Южного Урала, в отличие от Поволжья и Подонья, где они представлены весьма широко, сильно профилированные фибулы. С точки зрения географического распространения, данный тип фибул представлен в эпоним-ных могильниках Южного Приуралья. Всего известно 5 экземпляров фибул с бусинами на дужке (Лебедевка VI, кург. 87; Целинный I, кург. 6; Покровка II, кург. 6; Покровка 10, кург. 24). Представленные в Южном Приуралье сильно профилированные фибулы можно разделить на две группы. Первая представлена фибулами, дистанция между бусинами у которых равна расстоянию от задней бусины до кнопки на конце приемника. А.К. Амброз в своей классификации отнес эту группу фибул к группе 11, серия I, вариант 2 [Амброз, 1966. С. 41. Табл. 8, 14, 17, 18]. В.В. К-ропотов эти фибулы включает в группу 10, серия II, форма 2 [Кропотов, 2010. С. 229. Рис. 65, 5-7; 66, 3]. Вторая группа представлена фибулами с широко расставленными бусинами (группа 11, серия I, вариант 3 по А.К. Амброзу и группа 10, серия II, форма 3 по
B.В. Кропотову) [Амброз, 1966. С. 41. Табл. 8, 10, 11, 20, 2; Кропотов, 2010. С. 231-233. Рис. 65, 2,3, 8-10].
Для южноуральских памятников не характерно расположение фибул в детских и подростковых погребениях. В связи с этим интересно, что три из пяти сильно профилированных фибул были обнаружены
к»
Байкам гул си
[ иасс
Шатрово
^Ахмероврйш I А, /Ьс^ёП
1 К-^Агаповский
^Дербенево д ) ^^—
Темясово^Ту (^Р^льмухаметово_
у^Большекараганский^
Кара^мДНН Дсолены/фш
Комсомольский IV (
Красный Яр
Красноуральский
Саралжш1 1 \Мек
[елгшттгли
Лебеденка Г
Покровка 11) -зХЛебедевка
Хросточно-Курайлинский
Георгиевский Бугор \/^Жаман-Каргала г
Лебедевка 1у
Лебедевка VI
'Кисык-Камыс
Басшишиг
- лучковые одночленные фибулы с подвязным приемником
ЛЛ - коленчато изогнутые фибулы с завитком на конце пластинчатого приемника
Рис. 1. Фибулы Южного Урала иозднесарматскош времени. Карта-схема распределения типологических групп I и II
к» 00
Рис. 2. Фибулы Южного Урала иозднесарматского времени. Карта-схема распределения типологических групп III, IV и V
Миасс
Дербенев!
Магнит]
Темясово/1
Линовка
Лебедевск1п|/ Лебедевка II
шинный I
Лебедевка VI
Кисык-Камыс
лучковые двучленные с подвязным приемником
римские провинциальные шарнирные фибулы
сильнопрофилированные фибулы с бусиной на дужке
- щипцовые фибулы
именно в погребениях подростков - Целинный I, кург. 87; Покровка 10, кург. 24 (2 экз). Одна фибула находилась в женском погребении могильника Лебедевка VI (курган 35). Еще одна фибула происходит из мужского захоронения кургана 6 могильника Покровка II [Малашев, Яблонский, 2008. С. 332. Рис. 208, 3]. Одна фибула располагалась слева от черепа, остальные четыре фибулы обнаружены в области грудной клетки.
Основываясь на материалах Лебедевского комплекса и могильника Целинный I, М.Г. Мошкова датирует сильно профилированные фибулы второй половиной II - первой половиной III веков н.э [Мошкова, 2000. С. 187]. С предложенной датой соглашается и В.В. Кропотов [2010. С. 225].
Помимо сильно профилированных фибул, в погребальных комплексах Южного Урала обнаружено 5 редких фибул, которые относятся к «римским провинциальным шарнирным с эмалью» (Магнитный, кург. 21; Темясово, кург. 3; Лебедевский, кург. 2; Покровка 10, кург. 24; Лебедевка II, кург. 1). Они включены нами в типологическую группу V.
Фибула из могильника Покровка 10 изготовлена из бронзы, литая, ромбической формы, в профиле представляет ступенчатую пирамиду, шарнирная, с железной иглой. Верхняя площадка декорирована девятью эмалевыми вставками. Фибула из могильника Лебедевка II имеет круглый секторообразный рельефный щиток, шарнир состоит их двух стоек. Фибула бронзовая, украшена эмалью белого, красного, голубого и синего цветов. Шарнирная фибула из Темясовского могильника ромбическая, орнаментированная, украшена темно-синей и красной эмалью. Фибула из Лебедевского могильника по форме аналогична темясовской. Фибула-застежка из могильника Магнитный изготовлена из бронзы, ромбическая. По щитку фибулы нанесен «растительный» орнамент. Игла железная, а по краю щитка расположено 8 так называемых «ушек» [Боталов, Иванов, 2012. С. 273. Рис. 4, 3].
Размеры римских провинциальных шарнирных фибул примерно одинаковы. Длина застежек варьирует от 3,2 до 4 см. Эти фибулы обнаружены исключительно в женских погребениях. Положение фибул в погребении относительно усопшего стандартно -все они найдены в районе плечевого пояса.
Согласно классификации А.К. Амброза, римские провинциальные шарнирные фибулы относятся к 8 группе, варианту 3 и датируются второй половиной II - серединой III вв. н.э. [Амброз, 1966. С. 33. Табл. 15, 5, 7]. А.С. Скрипкин определял время их бытования в Нижнем Поволжье второй половиной II в. н.э. [Скрипкин, 1977. С. 118]. По мнению же В.В. Кропотова, такие фибулы имели широкое распространение со второй половины II в. н.э. и до первой половины III в. н.э.
Очень редкой, практически уникальной, для территории Южного Урала (Южное Предуралье) является находка щипцовой фибулы с узкой ленточной спинкой и со спиральным завитком на конце сплошного приемника. Найдена она в кургане 1 группы «Шиханы» у с. Липовка в Оренбургской области. Подобные
изделия, как отмечает В.В. Кропотов, широко известны во всех провинциях Римской империи, но наиболее широко они известны в Северной Италии и Швейцарии. Также В.В. Кропотов указывает на то, что фибула из Липовки, скорее всего, местного производства и является ничем иным, как подражанием в части конструкции пружинного аппарата «римским» оригиналам [Кропотов, 2010. С. 330. Рис. 96, 3].
В вопросе датировки все исследователи солидарны и считают, что время их распространения относится к концу II - первой половине III вв. н.э.
Подводя итог проделанной работы по анализу фибул из могильников Южного Урала, приходим к следующим выводам: во-первых, для могильников Южного Урала фибулы являются массовым материалом. Они обнаружены практически в четверти могил от общего числа известных погребальных комплексов позднесарматского времени Южного Урала. Во-вторых, самыми массовыми находками являются фибулы I и II типологических групп. В-третьих, картографирование фибул очерчивает два региона скопления фибул главных типологических групп, которые могут соответствовать двум племенным группировкам, которые контролировали «торговые» маршруты в Урало-Мугоджарском проходе в среднем течение р. Урал. Одна группа - на левом береге Урала в Приуралье, вторая группа - при входе в коридор по верхнему течению р. Урал. И, в-четвертых, отсутствие многообразия в фибульном материале может свидетельствовать о реальной периферийности кочевых групп позднесарматского мира, выполнявших роль буфера накануне «эпохи переселения народов».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Амброз А.К. Фибулы юга Европейской части СССР // САИ. Вып. Д1-30. М.: Наука, 1966. 141 с.
Боталов С.Г., Иванов А.А. Новый комплекс кочевой аристократии гунно-сарматского времени в Южном Зауралье // Проблемы истории, филологии, культуры. 2012. № 4(38). С. 269-287.
Боталов С.Г., Полушкин Н.А. Гунно-сарматские памятники Южного Зауралья Ш-У веков // Новое в археологии Южного Урала / Отв. ред. С.А. Григорьев. Челябинск: Ри-фей, 1996. С. 178-193.
Кропотов В.В. Фибулы Сарматской эпохи. Киев: АДЕФ-Украина, 2010. 384 с.
Малашев В.Ю., Яблонский Л.Т. Степное население Южного Приуралья в позднесарматское время. М.: Восточная литература, 2008. 265 с.
Мошкова М.Г. Фибулы из позднесарматских погребений Южного Приуралья: вопросы хронологии и производства // НАВ. Вып. 3. 2000. С. 186-200.
ПшеничнюкА.Х. Культура ранних кочевников Южного Урала. М.: Наука, 1983. 199 с.
Скрипкин А. С. Фибулы Нижнего Поволжья (по материалам сарматских погребений) // СА. 1977. №2 2. С. 100-120.
Скрипкин А.С. Нижнее Поволжье в первые века н.э. Саратов: Изд-во Саратовского госуниверситета, 1984. 150 с.
Скрипкин А.С. О новом варианте лучковых фибул из сарматских погребений в Волго-Донском междуречье // РА. 2003. № 2.
