CC BY
40
А. Р. Магалашвили
Феноменология вампирического тела в современной культуре
Фантастика является одним из лучших и наглядных материалов, позволяющих рассмотреть, как проблемы, осознаваемые современной философией, находят отражение в литературе. Модная массовая литература о вампирах дает возможность проследить это в отношении философского понимания телесности и самой сущности этого феномена. Феноменология, по выражению М. Мамардашвили, «сопутствующий момент всякой философии», определяет и понимает сущности через их экзистенцию, фактичность. Литература позволяет создать некий конструкт этой фактичности, в котором сущность может быть представлена в формах более свободных, чем в самой реальности, и возможно проиграть ситуацию в виртуальной модели.
Концепт «тело» полноценно осознан только современной культурой. Этот процесс начался в западной философии. Феномен тела, некое осознание которого появляется в книге М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965), виден там только в категории «телесного канона» (нормативных представлений о том, каким является и должно быть человеческое тело). В западной философии тело стало пониматься не как простая эмпирическая данность, а как сложный конструкт. Появилась новая философская феноменология тела, а затем и социология, история, антропология, гендерные исследования тела.
В соответствии с пониманием самого феномена телесности строится особый тип телесного дискурса и в литературе. Викторианская вампири-ческая литература, например, открывала для себя лишь отдельные телесные проблемы: болезнь, кровь и т.д. Современные же литература и кино о вампирах решают среди прочих именно философские вопросы тела. «Вампирские Хроники» писательницы Энн Райс (Anne Rice «The Vampire Chronicle») являются одним из наиболее показательных примеров. Они в полной мере подпадают под определение «произведение массовой литературы» (продолжающаяся и сейчас серия в мягких обложках занимает стеллажи соответствующих разделов в западных книжных магазинах; по первому роману серии в Голливуде снят фильм «Интервью с вампиром», недавно появилась экранизация третьей книги «Королева Проклятых»). И в то же время эти «хроники» наполнены огромным количеством отсылок к современной философии: как прямыми реминисценциями, так и обращением к ее проблематике. Все романы серии написаны от первого лица, обычно это тот или иной вампир. Рассказчик описывает не только собы-
72 © Магалашвили А. Р.. 2007
тия, но и свои ощущения (эмоциональные и сенситивные, субъективно-телесное восприятие пространства и времени), позволяя проникнуть в голову существа иной природы, Другого.
Преобразование в вампира приводит к особо острому восприятию телесности. Болезненность преобразования с избавлением от естественных жидкостей подчеркивает карательный характер понимания телесности (Foucault). Человеческое тело как поток впечатлений (Merleau-Ponty) приходит к навсегда определенной форме. Внутренние, «интероцептив-ные» ощущения тела изменяются: «... мои внутренности или то, что вместо них». Внешние, «экстероцептивные» параметры контакта тела с миром: свет, чувствительность и кожа, - также претерпевают трансформацию. Свет, чрезвычайно важная категория для понимания телесности, особым образом отражается поверхностью вампирического тела, словно в кинематографе. «My vampire nature reveals itself in extremely white and highly reflective skin that has to be powdered for cameras of any kind». Кроме того, бессмертное тело вампира уязвимо перед солнечным светом. Кожа, другая важная категория в философском определении телесности, меняется качественно. Человеческая кожа более пористая, чем кожа вампира, и менее чувствительная. Контакт нежной кожи вампира с одеждой более ощутим (что подчеркивает рассказчик) и становится явно ощущаемым параметром границ тела. Тело живет на поверхности. Кожа - его рамка, одна из возможностей ощутить пространственность собственного тела.
В романе «Повесть о похитителе тел» («The Tale of the Body Thief») отношения «моё тело и Другой» подчеркнуты ситуацией обмена телами между вампиром и смертным. Описание процесса освоения нового тела, заполнения членов, первоначальной неспособности полноценно управлять им, налаживание мозговых связей между сознанием и телом, иллюстрируют рассуждения Мерло-Понти о послушности рук и ног и рассмотрения случаев фантомных органов.
В ситуации, рассмотренной в романе, духовный опыт героев обогащается пониманием не только «я чувствую», но также и «я имею», которое означает «я могу использовать возможности моего тела, чтобы общаться с миром». Возникает категория «пустое тело», которое заполняется кем-либо.
Вновь приобретенное тело становится точкой отсчета при взгляде на мир, осью субъективного мира. Слияние души и тела ведет к перерастанию биологического существования в существование личное. Живое тело, подвергнутое таким преобразованиям, перестает быть выражением конкретного Ego, а воспринимается как некий механизм, машина. Возникает проблема: что же определяет личность, Ego, где проходит граница Ego и тела, точнее включает ли Ego тело в себя или нет? Равняется ли, в случае их разделения, Ego душе? Тело, душа, Ego? Тело Другого - обо-
лочка другого Ego? Эти философские вопросы определяются в романе разделением Ego и тела, но усложняются проблематикой совершенного тела и религиозно-моральными установками. Вампир возвращается в Свое более совершенное вампирическое тело, возможно, упустив шанс спасти душу, злодей изгоняется из Чужого тела, а у верующего старика возникает дилемма: вернуться в умирающее Своё тело или жить в Чужом молодом.
Возвращение вампира в человеческое тело становится моментом понимания феноменологического опыта различия тела и плоти, «Тело, заполненное мягкой плотью». Плоть - своего рода «элемент», в том же смысле, что и воздух вода, огонь, земля, эфир, элемент бытия (Merleau-Ponty).
Объективное тело, принадлежащее к порядку «для другого» и тело феноменальное, принадлежащее к порядку «для себя», сталкиваются при рассматривании своего тела в зеркале. Зеркало становится способом понять свою новую телесную идентичность для героя, получившего новое тело. Ребенок пропускает стадию зеркала в понимании тела (Lacan), получивший новое тело герой ее акцентирует. «Да, свершилось! Оно выглядело совсем по-другому.... Я поднял руку, дотронулся до губ, бровей, лба, который был несколько выше, чем мой. Лицо было симпатичным, намного симпатичнее, чем я предполагал: квадратное. Но без единой грубой линии, хороших пропорций. Мне не понравилось только выражение глаз, совсем не понравилось». Описываемая ситуация, безусловно, -особая, но она является проекцией рядового ощущения при встрече с собой в зеркале. Визуально собственное тело воспринимается субъектом в ограниченном количестве случаев, хотя в сознании собственное тело -нечто такое, что немыслимо представить отсутствующим или измененным. Обычное зрение дает лишь кончик носа и некие контуры глазниц. Однако и видимое в зеркале тело не дает полноценного ощущения телесной идентичности. Как отмечает Мерло-Понти: «Я могу, конечно, видеть свои глаза в трехстворчатом зеркале, но это глаза наблюдателя, и вряд ли мне удастся уловить свой живой взгляд в попавшемся на улице зеркале. В зеркале мое тело следует тенью за моими интенциями, и если наблюдение заключается в варьировании точки зрения при сохранении объекта в неподвижности, оно ускользает от наблюдения и дается как подобие моего осязаемого тела, ибо копирует его устремления, вместо того чтобы откликаться на них свободным изменением перспектив». Процессы самоощупывания, которые в романе следуют далее, так же не дают полную картину. Такие же процессы ощупывания себя, что и в романе, рассматривает и исследователь: «Не иначе, вопреки кажимостям, обстоит дело с моим тактильным телом: ведь, хотя я могу ощупать левой рукой правую, трогающую в это время какой-то объект, правая рука-объект не совпадает
с трогающей правой рукой; первая - это сплетение костей, мышц и плоти, сосредоточенное в некоей точке пространства, вторая же, словно зарница, пересекает пространство, обнаруживая находящийся на своем месте внешний объект. Когда мое тело видит или затрагивает мир, само оно не может быть ни увиденным, ни затронутым» (Мерло-Понти). Тактильные и кинестетические ощущения, о которых уже говорилось (кожа и ощущение передвижения в пространстве) дополняют картину наших ощущений, однако не позволяют решить проблему телесности, которую современная философия пытается разрешить через категории времени.
Обрисуем еще ряд вопросов, связанных с проблемой тела. Телесность романов проявляется в явных нарциссических и эротических ориентаци-ях, свойственных телесной проблематике (Starobinsky). Среди сексуальных аспектов романа главенствуют гомосексуальный, инцестуальный и педофилический. Тело, репрезентирующееся в наготе и гомоэротическом взгляде, воплощает Другого как Подобного. Кстати, здесь интересный пример проявления феминизма - женщина-писательница описывает любовный мужской взгляд на мужское тело. С сексуальным аспектом связаны и насилие в репрезентации телесности. Казнимое тело ближе к человеку. Вампир - охотник, хищник и насильник, а жертва - сексуальный объект. Оборотная сторона насилия - любовь и родственные чувства. Генетическая мать вампира становится его вампирическим отпрыском. Другая линия связана с идеей продолжения родительского тела в ребенке, который выливается в вампирический парадокс: любовник равен ребенку. Эта сюжетная линия связана и с подростковым становлением представления о телесности (девочка-вампир, которая никогда не вырастет, но жаждет обладать телом, как у взрослой женщины).
Тело вампира - экзальтация человеческого тела, подчеркивающая его телесное качество. Обращение к этому сюжету во многом связано с подсознательным желанием понять, сохранить, продолжиться во времени и одновременно покарать тело.
Список использованной литературы.
1. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / М. Мерло-Понти. - СПб., 1999.
2. Подорога В. Феноменология тела / В. Подорога. - М., 1995.
3. Райс Э. Повесть о похитителе тел / Э. Райс. - М., 1995.
4. Body & text in the eighteenth century. - Stanford, 1994.
5. Fragments for a History of the Human Body. - NY, 1983.
6. Rice A. The vampire Lestat / A. Rice. - London, 2001.
