CC BY
47
Феноменологическая эпистемология: проблема генезиса
Е.Н. ШУЛЬГА
Для того чтобы уточнить предметную область феноменологической эпистемологии, о которой говорит Н.М. Смирнова, я хотела бы обратиться к истокам зарождения самой феноменологической проблематики и к тем ее основополагающим понятиям, смысл которых нуждается в прояснении. Такая потребность обусловлена тем, что не только круг проблем собственно феноменологической эпистемологии недостаточно ясен, но и ее фундаментальные основания нуждаются в конкретизации. Сопоставляя ход размышления Н.М. Смирновой с реальным процессом развертывания философской мысли, мы тем самым попытаемся приблизиться к пониманию особой роли феноменологической эпистемологии.
В самом деле, фундаментальным когнитивным основанием феноменологической эпистемологии является всеобщее, перемещенное из традиционно онтологической ниши в человеческое сознание и приобретшее статус трансцендентально-всеобщего. Этот радикальный поворот инспирировал необходимость переоценки роли самой философии. Так действовал, в частности, Гуссерль, возвещая о необходимости постижения трансцендентальных оснований процесса познания. При этом он ясно осознавал аналогию своей философской позиции с идеей реформирования философии, которую выдвинул Декарт. Размышляя о «первой философии», Декарт поставил своей целью реформировать ее в описательную науку с «абсолютным основанием». Переоценка же всего научного знания должна была проводиться с учетом специфики понимания сущего. Таковым Декарт признавал исключительно вещь-субстанцию, понимаемую как то, что не подвержено сомнению, что всегда есть и никогда не может не быть. Такого рода «несомненностью» (для нашего «я») обладает сам размышляющий - особое сущее -чистое ego (определенных актов мышления). В конечном счете ego как аподиктически сущее, обнаруживаемое в процессе различного рода сомнений, сопровождающих мышление, получило статус единственно достоверного основания философии как универсальной науки.
Значение этого результата для эпистемологии в полной мере осознал Гуссерль. Он считал, что с ниспровержения всех наук и с полагания собственного ego высшей удостоверяющей инстанцией начинается философия. И если у Декарта «несомненность»
имплицитно приписывалась предметам логики и геометрии, то Гуссерль отверг и эту оговорку, настаивая на том, что даже такие точные науки, как формальная логика и геометрия, не могут избежать ниспровержения, как, впрочем, и все другие науки.
Для экспликации предмета феноменологической эпистемологии «история вопроса» не случайна. Она позволяет проследить эволюцию идеи аподиктической достоверности, которую намечает Декарт и так творчески развивает Гуссерль: от восприятия идеи «преобразования» науки и поиска «абсолютного основания» до установления своего рода «телеологии» подлинной научности. Все это дает нам основание согласиться с утверждением Н.М. Смирновой: идея достоверности - трансцендентальная основа будущих (возможных) когнитивных конструкций феноменологической эпистемологии. Что касается «спора о субъекте», то налицо действительно несколько аспектов его восприятия: и как связанного с очевидностью, например, как репрезентации объекта во внутреннем опыте, и как редукции социального опыта наблюдения (или реконструкции). Последнее действительно легко проиллюстрировать на примере археологии. Здесь ученый часто вынужден мысленно раздвигать границы увиденного; он «достраивает» картину изучаемого пласта культуры, не только опираясь на предназначение обнаруженного артефакта в рамках его культуры, но и соотнося собственный социальный опыт и понимание истинной ценности своей находки. Эмпирически он «погружен» в свой объект, в жизнь исторически далеко отстоящего от нас сообщества. Феноменологически же он вынужден принимать систему социально-групповых значений изучаемой культуры (эпохи), но при этом «приостанавливая» воздействие собственных (субъективных) представлений, почерпнутых в повседневном опыте. На следующем этапе происходит как раз то, что феноменологическая эпистемология рассматривает в качестве участия трансцендентального опыта в когнитивном механизме научного исследования. Я говорю о временно приостановленных, или, в терминологии Гуссерля, «заключенных в скобки» научных значениях, которые затем «реставрируются», приобретая новый смысл и научное значение. Этот последний этап процесса научного творчества конкретизируется феноменологической эпистемологией как «встраивание полученных результатов в дисциплинарную онтологию» (Н.М. Смирнова).
Сказанное позволяет определить предметную область феноменологической эпистемологии как совместное согласованное участие (со-участие) в процессах творческого мышления. Этот процесс согласования может быть характеризован непосредственно в духе Гуссерля. Так, Гуссерль вводит понятие интенционального горизонта (и уже это понятие можно рассматривать как одно из основополагающих также и для феноменологической эпистемологии). «Горизонтом» определенной предметной
области Гуссерль называет те потенциальности сознания, которые с очевидностью проявляются в акте актуального переживания как конкретного феномена сознания. Таким образом, «горизонт» - это заранее обозначенная потенциальность, а прививка потенциальности в интенциональные корреляты ego есть не что иное, как априорное обусловливание. Для познающего себя субъекта они, как правило, носят описательный характер. Сознание же, в свою очередь, обладает способностью не только переживать конкретные феномены «собственного бытия», но несет в себе самом опыт восприятия, квалифицируемого как довольно отстраненный опыт, как способность воспринимать и одновременно полагать предметы в абсолютной чистоте возможности воображения. В этом последнем случае мы говорим об эйдосе, который предшествует любому значению слова и любому феномену.
Итак, поворот к ego cogito как к аподиктической достоверности и «последней почве» суждений происходит посредством редукции к несомненно сущему (как такому, о котором можно сказать, что оно есть, и нельзя сказать, что его нет). Феноменологически это означает ноэтико-ноэматическое единство, раскрывающееся посредством субъективно переживаемого опыта сапомостижния - именно в этом трасцентентальном опыте редукция воображаемого через эйдосы нашего сознания завершает картину трансцендентальной феноменологии. На эйдическом уровне анализа, согласно Гуссерлю, исследуется «универсальное априори» (т.е. чистая представимость, вообразимость) - это царство чистой возможности и одновременно это наука, которую Гуссерль называет эйдетической феноменологией. Такого рода феноменология представляется некоторым авторам (А. Шуману и др.) «универсальной онтологией», основной постулат которой может быть сведен к следующему высказыванию: любой возможный смысл в рамках данной теории, независимо от того, является ли он трансцендентным или считается имманентным, пребывает внутри трансцендентальной субъективности. Тем не менее, основные положения феноменологии, представленной мной в столь кратном обзоре, позволяют выявить пути развития философской мысли как нацеленной на познание самого процесса познания, соотносимого с процессом мыслительной деятельности по «производству» смыслов. В целом следует отметить, что, предлагая использовать феноменологический аппарат в социальной сфере (а, точнее говоря, предлагая использовать феноменологический подход в социологии), Н.М. Смирнова берет на себя ответственную и довольно сложную задачу - увязать феноменологическую философию и социально-философский анализ. Их общим основанием служит проблемная область исследования - выявление всеобщих смысловых характеристик социального мира. И взгляд на социальный мир как интерсубъективную смысловую структуру, исследование
интерсубъективных значений - задача не только феноменологической социологии. Различные аспекты исследования смысловых человеческих взаимодействий представлены концепциями социального действия, символического интеракционизма, этнометодологии. Так, М. Вебер полагал, что главная задача социологической науки - изучение социальных действий, их интерпретация и понимание. Для этого следует сконцентрировать усилия на наблюдении и объяснении мотивов действия. Символический интеракционизм сфокусирован на проблеме понимания человеческой природы, рассмотрении жизни с точки зрения символического воплощения, в том числе и в символах языка. Со своей стороны, представители феноменологической парадигмы пытаются понять глубинную суть человеческого сознания. Опираясь на феноменологический подход, эти философы концентрируют внимание на понимании значения социальных явлений в большей степени, чем на объяснении этих же явлений в институционально-ролевой парадигме. Обобщить эти результаты и показать их эвристическое значения для формирования феноменологического направления современной эпистемологии - вот главная цель такого рода поисков.
