CC BY
250
150 лет Уссурийску
КУЗНЕЦОВ Анатолий Михайлович,
доктор ист. наук, профессор кафедры международных отношений Восточного института - Школы региональных и международных исследований, ДВФУ (г. Владивосток).
Электронная почта: kuznetsov.2012@mail.ru
УДК 904; 908 (470) Феномен Уссурийска: место-село-город, люди, время
Уссурийск, феномен, Бохай, империя Цзинь, история, тренды,
граница, Никольское, Никольск-Уссурийский
В статье рассматриваются главные события и основные этапы истории города Уссурийска в общем контексте региональных процессов. При написании статьи использованы некоторые принципы макроистории и системной методологии. Выделены два основных периода истории данного района: от начала освоения до гибели государства Восточное Ся (1234 г.), от основания с. Никольское (1866 г.) до настоящего времени. На основе исследования делается вывод, что за исключением коротких периодов обретения столичного статуса (1215-1234 гг.) и центра области (1934-1943 гг.), поселения, городища и сам город Уссурийск оставались на периферии основных социально-политических процессов региона. В заключении констатируется, что, несмотря на несколько негативных моментов в истории Уссурийска, город продолжает развитие, являясь, в частности, важным экономическим и образовательным центром Приморского края.
150-летие со времени основания села Никольское, ставшего затем городом Никольском-Уссурийским, Ворошиловым и просто Уссурийском является хорошим поводом для обсуждения его истории и современного значения. Однако своё исследование я бы хотел вывести за традиционные рамки краеведения, чтобы рассмотреть именно феномен Уссурийска и представить само это Место и возникший на нём город через призму не столько местных, сколько региональных и даже более масштабных событий и процессов. Такой подход, предполагающий использование категориального аппарата системной методологии, макроистории и ряда других передовых средств современной науки, обусловлен, в первую очередь, тем обстоятельством, что именно эта территория и сам Уссурийск наиболее полно вобрали в себя историю дальневосточного региона. Во-вторых, и это Место, и сам Город оказывались иногда на острие значимых международных событий. Наконец, в силу своей относительно недавней отдалённости от современности основание и последующее развитие Уссурийска получили достаточно полное отражение в различных документах, воспоминаниях, публикациях и фотоматериалах. Столь благодатная ис-
точниковая база открывает благоприятную возможность для анализа новых аспектов уже хорошо разработанных вопросов, связанных с этим городом.
От первых поселений к городу и столице.
Древняя и средневековая история Места и его населения
Следует учитывать, что уже географические условия Места, на котором впоследствии возник этот российский город, задавали свою логику последующей истории его освоения. Расположение на южной окраине обширной Уссуро-ханкайско-раздольненской низменности, окаймлённой Борисовским базальтовым плато, прорезанным речными долинами, создавало благоприятные условия для различных видов хозяйственной деятельности. Большое влияние на ситуацию в этом районе оказывала река Раздольная (Суйфун), которая, наряду с другими обстоятельствами, служила важной артерией, связывающей континентальные территории с морскими заливами на юге. В свою очередь, притоки Раздольной близко подходили к верховьям реки Илистой (Лефу), впадающей в озеро Ханка. Отсюда уже открывался доступ к реке Уссури, а через неё в бассейн Амура. Кроме того, истоки Илистой находятся у перевала через Сихотэ-Алинь, позволявшего выйти непосредственно к морскому побережью на востоке. Поэтому уже в древности через район современного Уссурийска проходили важные коммуникационные маршруты, что являлось ещё одним фактором, привлекавшим сюда людей.
Палеогеографические условия конца последней ледниковой эпохи определили преимущественное освоение терассовидных поверхностей Борисовского плато. Каменные изделия периода позднего палеолита (12-10 тыс. лет назад) обнаружены на разрушенных стоянках на Илюшкиной и Краснояровской сопках и в некоторых других местах. Освоение речных долин происходит уже в современную геологическую эпоху около 7-8 тыс. лет назад (эпоха неолита). Переход к земледелию около 6 тыс. л. н. сделал эти долины ещё более привлекательными для заселения Наиболее активное освоение района происходит во время существования кроуновской культуры железного века (II в. до н.э. - 1 в. н. э.) [35]. К этому же времени можно отнести первые упоминания о данной территории и её населении в древнекитайских источниках (илоу, сушень). Последующий этап развития здесь был связан с тунгусо-маньчжурскими мохэскими общностями, уровень социально-экономического развития которых позволил со временем создать и свою политическую организацию [16].
Важное значение в этом процессе сыграло возникновение раннего центра политогенеза в бассейне р. Хуанхэ. Здесь уже в конце III-II тыс. до н.э. сформировались первые политии, объединение которых положило начало единому древнекитайскому государству (империя Цинь - III в. до н.э.). Империя Тан, сложившаяся после периода раздробленности в начале VII в н.э. (619-907 гг.), осуществила активную экспансию на северо-восток, в том числе и в область расселения тунгусо-маньчжурских общностей, ставших известными как мохэ. В сложившихся условиях вождь Да Цзожун решил для отражения вторжения консолидировать местное население и провозгласил в 698 г. образование государства Чжэнь. После урегулирования в 713 году
Рис. 1.
Буддийский храм на Абрикосовой сопке. Период Бохая.
Реконструкция Г.Д. Павлишина. Источник: [32]
отношений с Тан новое государство получило своё более известное название Бохай. В составе этого государства оказалась как периферийная и южная часть Приморья, на которой располагался округ, получивший название Шуайбинь/Сюйпинь. (Некоторые исследователи связывают его происхождением со старым названием р. Раздольной Суйфун). К бохайскому периоду относятся различные памятники в окрестностях Уссурийска, такие как остатки буддийских храмов (Абрикосовский, Копытинский), мастерских и сельских поселений [8; 32] (рис. 1).
Следует учитывать, что с середины I тыс. н.э. важным центром по-литогенеза становится Центральная Азия. После гуннов и жужаней в середине VI в здесь возникают первый, а позднее и второй тюркский каганаты. Затем в середине VIII в. складывается уйгурский каганат. После этого к середине Х в. оформляется киданьская империя Ляо («Железная»), начало которой положили монголоязычные общности. Продвижение киданей на восток привело в 926 г. к падению Бо-хая. Примечательно, что большое количество различных бохайских предметов было обнаружено в современной Монголии экспедицией Н. Н. Крадина на киданьских городищах. Очевидно, в соответствии с давней традицией восточных завоевателей какая-то часть бохайского населения была насильственно переселена вглубь континента [9; 17].
Наиболее знаменательным в средневековой истории Места явился период, связанный с возникновением чжурчженьского государства, получившего название империя Цзинь (Айсинь-Гурунь, «Золотая»). После гибели Бохая, соседствовавшие с ним чжурчженьские общно-
сти объединяются против внешней угрозы и, разгромив под властью Агуды из рода Ваньянь в ряде сражений киданей, провозглашают в 1115 г. создание своего государства. После этого чжурчжени ещё подавили попытку восстановления бохайского государства. Известно, что для закрепления контроля чжурчженей над долиной р. Суйфун было сформировано специальное войско, во главе которого был поставлен Эсыкуй (Ваньянь Чжун). Воины вместе с семьями и обслуживающими их ремесленниками прибыли в 1124 г. из Елани на место
Рис. 2. План
средневековых памятников в районе Никольска-Уссурийского. Источник: [31].
Рис. 3.
Каменное изваяние черепахи из погребального комплекса эпохи Цзинь. Гарнизонный сад, Никольск-Уссурийский, 1920-е гг. Источник: [30]
современного Уссурийска. К этому времени относится строительство в долине реки двух мощных укреплённых городищ: Южно-уссурийского и Западно-уссурийского (рис. 2). Кроме того, здесь появился погребальный комплекс с двумя каменными изваяниями черепах и аллеи скульптур, изображавших людей и животных. По всем данным, этот возникший город стал одним из административных центров чжурчженьского государства [7; 8; 31] (рис. 3).
Между тем события, происходящие на севере, не могли оставаться без внимания со стороны Китая. Правящая в это время в стране династия Сун попыталась взять под свой контроль новое государство. В результате начавшихся чжурчжено-китайских войн войска Золотой империи захватили столицу Китая Пекин (1127 г.) и северная часть этой страны была также включена в новую империю [11; 20; 26; 33]. Однако Золотой империи, как и многим другим государственным образованиям Центральной и Восточной Азии, созданным силой оружия, не была уготовлена долгая жизнь. В начале XIII в. в Центральной Азии на смену киданьской империи появилось монгольское государство во главе с Чингисханом. Столкновения на границе и дипломатические конфликты привели в 1210 г. к началу неудачной для чжурч-женей войны с монголами. В силу превратностей судьбы поражения в основных сражениях сыграли особую роль для города в долине Суйфуна. Видя неспособность императора дать отпор захватчикам, в 1215 г. командующий чжурчженьскими войсками в районе Ляодунского полуострова Пусань Ваньну принял решение отделиться от империи Цзинь и провозгласил создание независимого государства Дун
Ся (Восточное Ся, Восточное Чжэнь). В его состав вошли три прежние провинции Золотой империи, в том числе приморская Сюйпинь. Чтобы оторваться от монголов, Пусань Ваньпу с войсками отходит на северо-восток и здесь закладывает новую столицу, названную Кайю-ань. Как полагают Н. Г. Артемьева и А. Л. Ивлиев, более всего из известных в указанном регионе городищ этому статусу соответствует масштабное городище на Краснояровской сопке под Уссурийском [2]. Так на короткое время до продвижения монголов на северо-восток в 1234 г. возросло политическое значение центра в долине р. Суйфун и был положен прецедент его столичному статусу.
При всех ещё неясных обстоятельствах имеющиеся археологические данные позволяют констатировать, что после монгольского вторжения городища в районах Уссурийска, как и другие известных памятники времени Восточное Ся (Ананьинское, Ратнинское и др. городища), оказались в запустении. Монголы, как известно, затем частью двинулись на запад, дойдя вплоть до Центральной Европы, часть их устремилась в Китай, где они основали свою династию Юань. Территория юга современного Приморья оказалась отдалённой периферией по отношению ко всем этим процессам. Местное население, очевидно, частично погибло в ходе войн, частично было угнано захватчиками. Те, кто уцелел в это лихолетье, уже не были в состоянии поддерживать все эти городища, дороги и другую государственную инфраструктуру. В результате оказалась прерванной тысячелетняя традиция развития коренного населения, которая позволила ему участвовать в создании значительных государственных объединений.
Разгром и запустение.
Место как периферия социально-политического развития региона
Показательно, что после упадка монгольской империи, потомки чжурчженей снова должны были проходить этап политического объединения и воссоздания собственной государственности. Центр этих событий, происходивших в конце XVI - начале XVII столетий и завершившихся провозглашением государства Поздняя Цзинь, уже находился в районе Ляодунского полуострова и других прилегающих районах Маньчжурии, не охватывая собственно Приморье. Миссия по возрождению чжурчженьской государственности выпала на долю Нурхаци - правителя общности Маньчжоу, так что все эти процессы положили начало формированию новой общности, получившей название маньчжуры. В 1644 г. маньчжуры завоевали Китай, основав здесь свою династию Цин. (Название государства Цин - «чистое» вместо прежнего было принято ещё в 1636 г.). Для пополнения своей армии маньчжурские правители, готовясь к походу, снова согнали остававшееся оседлое население и из Приморья [23]. Очевидно, этот исход был настолько массовым и быстрым, что произошедшая затем смена поколений побудила императора Канси (1654-1722 гг.) направить «миссию Умуны» (1677 г.) с напутствием: «Никто в Пекине не знает достоверно места возникновения могущества моих предков. А потому посылаю вас... туда для описания этой страны и принесения жертв её богам» [28, с. 350]. Затем этот же император поручил французским миссионерам-иезуитам совершить поход на Амур (1709 г.). Маршрут этих посланников прошёл через бывший чжурчженьский
центр на территории современного Уссурийска. О его состоянии можно вполне определённо судить из сделанного миссионерами описания: «После Tou men oula, по-прежнему углубляясь в бывшие владения маньчжуров, мы обнаружили реку, называемую Sufondpira... Здесь можно увидеть развалины города Fourdan hotun, вероятно, этот город у них слыл весьма хорошим местом. Находился на богатых землях довольно открытых, обработанных. Здесь легко можно было возвести укрепления. Укрепления были скорее незначительными, это была небольшая крепостная стена, обнесённая рвом» [27]. Тем не менее, несмотря на такую оценку, руины города Фурдань были отмечены на карте Д'Анвиля, составленной во Франции в 1734 году [29].
Таким образом, монгольское вторжение, последовавший затем распад монгольской империи и становление маньчжурской государственности обусловили смещение на юг и запад основных трендов исторического развития региона. Маньчжурские власти ещё в 1650-1670-е гг. распорядились построить в 600-800 км. к югу от Амура так называемый «Ивовый палисад», чтобы обозначить изменившуюся границу цинского государства. В этих условиях Приморье и ряд других территорий оказались далёкой периферией процессов, определивших состояние «запустения», которое отмечали и западные миссионеры в начале XVIII в., и первые российские исследователи в конце 50-х - начале 60-х гг. XIX столетия. Точно также только величественные руины оставались от прежнего центра провинции Сюй-пинь и столицы Восточного Ся. Поэтому после длительного перерыва возрождение этой территории произошло уже в новых исторических условиях и на совершенно другой цивилизационной основе.
Дело в том, что гибель Золотой орды и исход маньчжуров в Китай повлекли за собой и другие последствия. Зависимость от Орды, неудача в Ливонской войне и Смута определили преимущественно «восточный вектор» в развитии Руси и Московского царства, логическим продолжением которого явился и поход Ермака в Сибирь. В XVI - XVII вв. русские казаки и землепроходцы из того же Великого Устюга и Поморья, в силу достаточного опыта проживания в лесных краях с весьма умеренным климатом и развитой речной сетью Нечерноземья, оказались хорошо подготовленными к освоению этой новой страны. За короткий срок с 1580-х гг. они смогли продвинуться к 1630-м гг. из Западной Сибири в Якутию и даже выйти на побережье Тихого океана. Однако, несмотря на различные природные богатства, Якутия и север Дальнего Востока не могли ещё обеспечивать гарнизоны острогов важным продуктом питания - хлебом. Поэтому в 40-50-е гг. XVII в. из Якутска по рекам были отправлены экспедиции Пояркова и Хабарова на юг, которые позволили найти выход на Амур и построить здесь в 1665 г. Албазинский острог.
Примечательно, что получение известия о появлении на Амуре русских и подготовка военной экспедиции заняли у цинских властей 20 лет. Только сначала в 1685 г. удалось захватить, а затем в 1686 г. полностью уничтожить этот восстановленный было острог. После этого ещё три года ушло на подготовку и заключение в 1689 г. Нер-чинского мира, который лишил российское государство права на освоение Среднего и Нижнего Приамурья. Не менее показательным для понимания степени включённости этих территорий, как и Приморья, в цинское государство явился императорский указ 1688 г., запрещав-
ший ханьцам (китайцам) пересекать границу «Ивового палисада». Нарушители, осмелившиеся сделать это, становились преступниками [23].
Затем, как известно, Россия занялась своим возвращением в Европу, освоением Русской Америки. Цинский Китай активно расширял свои границы на юге и западе. Так что заниматься ставшими причиной конфликта приамурскими территориями им было «не с руки». Ситуация на Дальнем Востоке стала кардинально меняться в середине XIX в., когда ведущие колониальные державы данного периода Англия и Франция стали проявлять активность в этом регионе. «Открытие» Китая в результате опиумных войн и бомбардировка Пе-тропавловска-Камчатского недвусмысленно сигнализировали о намерениях «просвещённых европейцев». Доказательство экспедицией Г. И. Невельского доступности Амура для военных кораблей с моря заставило правительство более серьёзно задуматься об обеспечении безопасности русских владений на Дальнем Востоке. В этих условиях и благодаря активности и настойчивости восточносибирского генерал-губернатора Н. Н. Муравьёва, российские власти предприняли дипломатические шаги по урегулированию «амурского вопроса». В результате подписания в 1858 г. Айгуньского договора Россия получила право на присоединение Приамурья. Однако в силу ряда обстоятельств порт Николаевск на Амуре не отвечал возросшим требованиям обеспечения развития региона. Морские экспедиции вдоль приморского побережья и работы топографов в бассейне р. Уссури показали неосвоенность Уссурийского края. В то же время здесь были более подходящие условия для создания крупных морских портов. Пекинский договор 1860 г., продажа Аляски и других владений Русской Америки позволили российской империи более основательно заняться освоением юга Дальнего Востока, в том числе и Приморья.
В составе России. Основание с. Никольское и начальные этапы истории города Никольск-Уссурийский
Для закрепления новых территорий в соответствии со сложившейся практикой в Южно-Уссурийский край сначала были направлены казаки вновь сформированного Уссурийского пешего казачьего батальона, входившего до 1889 г. в Амурское войско, и военные части. Основание первых военных постов, в том числе Владивостока и казачьих поселений, позволяло взять под контроль границы Края и обеспечить его защиту. Однако правительство хорошо понимало, что без крестьянского освоения закрепить эти территории было бы очень сложно. Отмена крепостного права и наличие свободной земли создавали необходимые условия для переселения крестьян на Дальний Восток. Постановлением правительства от 26 марта 1861 г. земли Приамурского и Приморского краёв Восточной Сибири были объявлены открытыми для переселения крестьянами и другими лицами. Сначала переселенцы без реальной помощи со стороны властей, но привлечённые возможностью получения надела в 100 десятин и освобождения от ряда податей и повинностей, должны были проделать по суше, сибирским рекам и Амуру длительный путь, который занимал 2-3 года. В 1861-1864 гг. в Приморье уже возникли первые крестьянские поселения (Ветка, Воронежская, Владимиро-Александровское).
Рис. 4. Генерал от инфантерии, начальник войск ЮжноУссурийского округа, почетный гражданин г. Никольска-Уссурийского Н.П. Линевич. Источник: Википедия
В 1866 г. группа крестьян, прибывших из Астраханской и Воронежской губерний, выбрали для своего поселения участок, прилегавший к Южно-уссурийскому городищу бывшего центра эпохи Цзинь. Несмотря на то, что первые постройки были вскоре разрушены во время так называемой «манзовской» войны, село было заново отстроено. Очень скоро время показало, насколько удачным оказался выбор первопоселенцев [3; 12; 25].
Выгодное расположение Никольского было оценено и военными. Поэтому из ранее основанного поста в Камень-Рыболове в 1870 г. сюда были переведены штаб и две роты третьего линейного батальона. Войска расположились непосредственно на территории Южно-уссурийского городища («крепости») в районе современных улиц Лермонтова - Карбышева. Так было положено начало военному гарнизону, сыгравшего важную роль в развитии села, затем города и в некоторых событиях, имевших значение для всей страны. В 1880 г. гарнизон уже состоял из 3 и 4-го батальонов 1-й восточно-сибирской бригады. Военные приняли участие не только в обустройстве территории гарнизона, но и города. Во многом это явилось заслугой генерала Н. П. Линевича (1838-1908), ставшего в 1895 г. командующим войсками Южно-Уссурийского округа, а затем и почётным жителем Города (рис. 4).
Вскоре вокруг Никольского стали возникать новые сёла, в том числе и населённые корейцами, которые в конце 1860-х гг. начали массовое переселение в новые российские владения из-за голода у себя на родине. Близость границы и снятие запрета на выход за пределы «Ивового палисада» (1878 г.) обусловили приток в район и подданных Цинской империи. Учреждение в 1878 г. пароходного общества До-брофлот, начавшего в 1883 г. гражданские перевозки на Дальний Восток, вызвало приток переселенцев из Малороссии (Украины), в том числе и в Никольское.
Выгодное расположение и наличие обеспечивающего спрос увеличивающегося гарнизона обусловили становление Никольского как торгового центра округи. Расширение сельскохозяйственного производства и потребности армии стимулировали развитие пищевой промышленности. В числе первых предприятий такого рода следует отметить мельницу Линдгольма (построена в 1882 г.) и винокуренный завод братьев Пьянковых (1893 г.). О значении села для края свидетельствует и тот факт, что уже в 1880 г. войсками была построена первая дорога, связавшая Никольское с Владивостоком. Экономические успехи и обеспечивающее безопасность присутствие гарнизона способствовали становлению Никольского как административного цен-
тра после того, как в 1889 г. здесь была расположена администрация Южно-уссурийского округа [12].
Поворотным моментом в истории всего Дальнего Востока и Никольского всё же явилось начало строительства в 1891 г. Транссибирской железной дороги. Это эпохальное строительство привлекло в край новых людей (рис. 5), задействованных в работах, и дополнительные средства. В 1893 г. в Никольском уже встречали первый поезд из Владивостока, затем было открыто железнодорожное сообщение с Хабаровском (1897 г.) и, наконец, с остальной страной (1903 г.). Необходимость обслуживания самой дороги, паровозного парка и вагонов обусловила открытие в железнодорожном посёлке Кетрицево в 1895 г. паровозоремонтных мастерских, в которых было вскоре занято уже около 350 рабочих. Роль никольского транспортного узла ещё более возросла с началом строительства в 1897 г. Китайско-восточной железной дороги. В 1900 г. был отправлен первый поезд на станцию Гродеково (Пограничную). Столь значимые перемены подвигли местные власти и общественность инициировать вопрос о предоставлении Никольскому статуса города. После всех сомнений и обсуждений последовало высочайшее постановление от 3 апреля 1898 г. предписывающее: «Образовать из села Никольского, в Южно-Уссурийском округе, совместно с возникшим близ него около станции железной дороги «Никольская» Уссурийской железной дороги посёлком, город под названием «Никольск-Уссурийский».
Таким образом, всего за 32 года с момента основания село Никольское стало городом. Согласно переписи 1897 г. в Никольском проживало на тот момент 8982 человека (при этом 7007 мужчин и всего 1975
Рис. 5.
Железнодорожный вокзал Никольска-Уссурийского. Фото Холмса Бартона. 1901 г. Источник: [30]
Рис. 6.
Здание реального училища. Никольск-Уссурийский конец первой - вторая декада ХХ в. Архитектор А. В. Виноградов. Источник; собрание автора
женщин) [12, с. 26]. Как известно, в других случаях для того, чтобы село превратилось в город, иногда уходили не десятки лет, а столетия. Возможно, на такое решение повлияли и личные впечатления императора Николая II, которому в его бытность как цесаревичу был оказан в начале июня 1891 г. восторженный приём в Никольском. Однако недооценивать очевидные достижения, показавшие что село уже переросло себя, было невозможно.
Возникновение города Никольска-Уссурийского очень соответствовало прогрессистским, «цивилизаторским» настроениям рубежа Х1Х-ХХ вв. На руинах чжурчженьского центра в 1882 г была открыта телеграфная, а в 1884 г. регулярная почтовая станция, затем в городе заработала первая электростанция (1907 г.) и началась телефонизация (1912 г.). Первозданную уссурийскую тайгу прорезали рельсы Транссиба. Статус города открывал и новые возможности для развития. Примечательно, что менее чем два года спустя после появления Постановления население Никольска-Уссурийского, по данным В. А. Калинина, достигло 18147 человек. Почти половину его составили военные (427 офицеров и 7731 нижних чинов, а также 616 запасных нижних чинов). Показателен также сословный показатель жителей города: дворяне - 75 (со специальной оговоркой обоего пола), духовенство - 31, купцы 8, другие сословия 4155 чел, ссыльно-посе-ленцы - 56, казаки - 94, иностранцы - 17 человек. Не менее примечательна категория «инородцев», включившая выходцев из соседних государств, в том числе: китайцев - 3587, корейцев - 1248, японцев 102 человека [12, с. 36]. Поэтому по многим показателям Никольск-Уссу-рийский оставался ещё некоторые время типичным «акселератом».
С одной стороны, в городе разворачивается капитальное строительство не только «казённых», но и общественных зданий и частных
особняков. Практически каждый год город получал одно, а то и сразу несколько новых приличных строений. В 1900 г. построена первая городская гостиница Чулкова, 1902-1903 гг. - здания Ремесленного и Городского 6-классного училища, в 1906-1907 гг. - здание женской гимназии, Народный дом, Гранд-отель, в 1908 г. Гранд-иллюзион Никитина, 1909-1910 - новое здание железнодорожного вокзала, дом предпринимателей Пьянковых, Сибирский торговый банк, 19081913 гг. - здание Реального училища (рис. 6). Однако планомерная застройка коснулась в какой-то степени торгового центра города (улицы Корсаковская, Мичурина - современные Тимирязева, Калинина) и гарнизонного городка в «крепости». Остальные здания возвышались островами среди частных домиков. Улицы, за исключением тех, которые соединяли гарнизон и железнодорожный вокзал и основные базары, так и не получили твёрдого покрытия, поэтому пыль и грязь были неотъемлемыми признаками города (рис. 7, 8). Интересы сельского общества, неохотно согласившегося на преобразование в город, существенно различались с порядками в гарнизоне. Своими правилами руководствовались также китайская и корейская диаспоральные общности. Обособленный район железнодорожного вокзала («Слобода»), оставался ещё одним особым образованием. Так что чем-то цельным, со сложившимся укладом жизни и быта молодой город явно не являлся. Не удивительно, что в таких условиях, усугублённых ещё появлением каторжан с Сахалина после завершения русско-японской войны 1904-1905 гг., в городе был высокий уровень преступности. Поэтому жизнь на «задворках великой империи» была вообще не столь простой и буквально испытывала людей на прочность. Как описывал В. А. Калинин, среди офицеров и чиновников Никольского спивались в два-три года ранее совершенные трезвенники [15; 22]. Но
Рис. 7.
Ул. Николаевская (современная Краснознаменная). Никольск-Уссурийский, конец XIX в.
Источник: [4]
эти же условия, как это ни может показаться парадоксальным, создавали и новые возможности.
В обстоятельствах, когда толком ещё не оформились государственные институты, городское управление и общественная жизнь Города, важное значение приобретали инициатива и целеустремлённость его горожан. Наглядным примером здесь может служить история сооружения Николаевского собора, неразрывно связанная с деятельностью протоиерея Павла Мичурина. Вначале он служил в уже обветшавшей Николаевской церкви Никольского, но решил, ни много ни мало, построить собор. Как государственная, так и церковная власть, средств для осуществления этого замысла в каком-то отдалённом селе не нашли. При поддержке начальника округа А. В. Суханова Мичурин начал сбор общественных пожертвований. Первые собранные таким способом 4 тыс. рублей позволили протоиерею Павлу начать в конце сентября 1894 г. строительство, которое продолжалось до 1900 г. Всего на постройку собора было затрачено около 200 тыс. рублей. Наряду с собранными от населения средствами, значительный вклад в реализацию замысла внесла предоставленная местными властями Мичурину каменоломня, в которой он сам научился «рвать» (взрывать) камень. В полной мере можно понять, что сделал для города этот священнослужитель, если вспомнить, что весь бюджет Никольска-Уссурийского на 1900 г. составлял 81641 рублей [12, с. 34]. Воля одного человека и поддержка горожан позволили свершиться, казалось бы, невозможному начинанию. Так, вопреки всем препонам, Город получил величественный Николаевский собор, построенный в византийском стиле по проекту архитектора В. И. Жигалковского. В расположенном на равнине Никольске-Уссурийском и его окрестностях, возвышающий-
Рис. 8.
Ул. Японская
(современная
Советская).
Никольск-
Уссурийский,
начало ХХ в.
Источник: [30]
ся до 51 м. этот собор был виден практически отовсюду, став архитектурной его доминантой [12; 21] (рис. 9).
Духу «прогрессизма» соответствовало и упования власти и общественности на роль образования в развитии Города и края. Первая школа была открыта в Никольском в 1882-1883 гг. Особо же показателен тот факт, что совсем ещё «молоденький» город сразу откликнулся на известие об открытии во Владивостоке Восточного института. Собрание уполномоченных Никольска-Уссурийского приняло решение выделять для этого Института ежегодное пособие в размере 200 рублей. В направленном тогда же Приветственном адресе говорилось: «Нам, обитателям Приамурского края, выпало на долю нашу завидное счастье присутствовать при открытии Владивостокского Института восточных языков. Открытие института этого является как бы постановкой необходимого светильника цивилизации на ко-
Рис. 9.
Николаевский собор в Никольске-Уссурийском, январь 1901 г. Источник: [30]
Рис. 10.
А. З. Федоров -инициатор создания ЮжноУссурийского Отделения Приамурского отдела Русского географического общества. Никольск-Уссурийский, начало ХХ в. Источник: собрание автора
нечном пути великого Сибирского пути, сооружение которого поражает удивлением и восхищением весь цивилизованный мир. Да будет же светильник этот источником света, ныне освещающим славное шествие России, ведомой вперёд нашим обожаемым монархом» [12, с. 34]. Затем городские власти приложили немало усилий, чтобы добиться решения о переводе эвакуированного с Сахалина Реального училища в Никольск-Уссурийский. Нелёгкую борьбу пришлось также выдержать за открытие одной из восьми существовавших в Империи женских Учительских семинарий (7 сентября 1909 г.). В результате к 1910 г. в городе уже работали 15 учебных заведений, в том числе: женская гимназия, мужская прогимназия, городское 6-ти классное училище, ремесленная школа и начальные и церковно-приходские школы, в которых обучались 2564 учащихся (1434 мальчика и 1130 девочек). Учитывая, что общая численность населения города в 1910 г. составляла 34578 человек, это очень даже неплохой показатель [12; 22].
Открытие в Городе новых учебных заведений обусловило необходимость привлечения квалифицированных преподавателей. Разными путями в Никольске-Уссурийском оказались выпускники вузов и уже опытные наставки из разных концов России. Среди них можно выделить первого директора женской Учительской семинарии П. Н. Ряби-нина, преподавателей этой Семинарии агронома и ботаника Т. П. Гор-деева, математика А. З. Фёдорова, вольного слушателя Академии художеств В.Г. Шешунова и многих других. Появление в Городе таких людей не могло не сказаться на общем его состоянии. Показательно, как формирование благоприятной среды и усилия ещё одного энтузиаста А. З. Фёдорова (рис. 10), в условиях Первой мировой войны позволили даже создать в Никольске-Уссурийском в 1916 г. фактически первую в крае научную организацию Южно-Уссурийское отделение Приамурского отдела Императорского русского географического общества. Не случайно одним из первых членов Общества стал В. К. Ар-сеньев, который к этому времени уже нашёл своих единомышленников среди интеллигенции города. От имени Отделения А. З. Фёдоров в тот же год принял участие в экспедиции антрополога Российской Академии наук С. М. Широкогорова по Амуру, совместно с В. К. Ар-сеньевым проводил археологические исследования на никольских городищах и обнаружил Богуславский метеорит. Поддержка известного учёного-ботаника В. Л. Комарова и приезд в 1917 г. в Никольск-Уссу-рийский его ученицы Е. Н. Клобуковой-Алисовой позволили сформировать на базе Отделения постоянно действующий Ботанический кабинет. Все эти начинания сыграли важную роль в становления нау-
уееур]яец*1я библютекд.
в«. 1-я.
ЛРСЕН ЬЕв, В К.,
ь^п - 1>'ь>ГС^4Л1и Г#Л 'ШАжь III
Л МБП,
ЛИ-ЦУН-ЬИН.
ки в Приморье. Даже в годы Гражданской войны Общество публиковало научные работы и рассказы В. К. Ар-сеньева (рис. 11). Именно в Николь-ске-Уссурийском был подготовлен и проведён в мае 1922 г. Первый съезд по изучению Южно-уссурийского края в естественном и историческом отношениях [1; 10; 13; 14; 15; 19].
Понятно, что на формирование Города оказывала своё влияние и близость к границе с Китаем. Складывавшиеся в этой стране и в приграничье обстоятельства неоднократно «взрывали» мирную жизнь Николь-ска-Уссурийского. Уже начало нового XX в. оказалось связанным с событиями, вызвавшими необходимость введения в ряде городов Дальнего Востока, в том числе и в Никольске-Уссурийском, военного положения. В результате развёртывания восстания ихэтуаней в Пекине были осаждены сотрудники иностранных дипмиссий, включая и российскую, произошли нападения на строителей КВЖД и подвергся бомбардировке г. Благовещенск. Для защиты российских подданных в китайском походе 19001901 гг. приняли участие и войска гарнизона из Города, вошедшие в российский, а затем и международный контингент, которым сначала командовал генерал Н. П. Линевич (рис. 4). Во время русско-японской войны 1904-1905 гг. части 1-го сибирского корпуса (2-я восточносибирская стрелковая бригада, 1-я восточно-сибирская артиллерийская бригада) из Никольска-Уссурийска, а также призванные резервисты участвовали в боевых действиях. В городе были размещены тыловые армейские учреждения и госпитали.
Как известно, поражение в этой войне стало одной из причин начавшихся революционных событий в стране. Волнения не обошли и Никольск-Уссурийский. Местные железнодорожники примкнули к общероссийской забастовке, недовольство охватило и возвращавшихся с фронта солдат. Поражение в войне за влияние в Маньчжурии, сдача Порт-Артура и потеря Курил и части Сахалина имели непосредственное значение для Края и Города. Правительство теперь было вынуждено обратить более серьёзное внимание на значение Никольска-Уссурийского, Владивостока и других городов Дальнего Востока [12].
Относительная близость к границе с Кореей и формирование в городе корейской общины также сделали Никольск-Уссурийский одним из центров освободительной борьбы против японской оккупации страны. Активным участником этой борьбы являлся известный не только в городе общественный деятель и патриот П. С. Цой (Чхве Джехён - 1860-1920 гг.). Не случайно в составе делегации от Края он был послан в 1913 г. на торжества по случаю празднования 300-летия
ФгМр"'- п з.
Рис. 11.
Обложка первого издания рассказов В.К. Арсеньева. Никольск-Уссурийский, 1920. Источник: Библиотека ОИАК
Рис. 12.
Революционный митинг в Никольске-Уссурийском, 1917 г. Источник: собрание автора
дома Романовых. Показательно также, что в Никольске-Уссурийском с марта 1917 г. стали проходить корейские съезды, в том числе и всероссийские.
Вызванные революцией политические перемены в стране вовлекли часть горожан в такое новое мероприятие, как выборы в Государственную Думу. Затем прошла череда празднований знаменательных дат, в том числе 50-летия присоединения Приамурского края к России (1908), 100-летия Бородинской битвы (1912 г.). С особым размахом было отмечено 300-летие дома Романовых (1913 г.). Несколько горожан, в том числе П. Н. Рябинин и А. З. Фёдоров были тогда награждены памятными медалями [12].
Последующее развитие Никольска-Уссурийского, как и жизнь всей страны, было приостановлено начавшейся Первой мировой войной. Поскольку Россия и Япония были в этот момент союзниками, то участие Города ограничилось отправкой войск гарнизона на фронт, которые вместе с другими частями из Приморья помогли остановить наступление немцев под Варшавой осенью 1914 г. На войну отправились также добровольцы, в том числе и из числа японской общины и мобилизованные резервисты. Обеспечением военных постановок были активно заняты работники Уссурийской железной дороги. Как известно, затянувшаяся война свела на нет патриотический подъём лета 1914 г. и вызвала новые революционные брожения, в результате которых было свергнуто самодержавие.
Дальний Восток и Никольск-Уссурийский были очень удалены от центров, где происходили основные события, но с некоторым запозданием с марта 1917 г. они также осваивались вместе со всей страной в новых условиях (рис. 12). Возможность возвращения из эмиграции активных большевиков (А. М. Краснощёков-Тобельсон, А. Я. Нейбут,
Г. Ф. Раев и др.) позволила укрепить влияние местной организации этой партии и в Городе. Поэтому после Великой октябрьской социалистической революции («Октябрьского переворота») 1917 г. в Петрограде она оказалась способной взять власть в Никольске-Уссурийском. На состоявшемся в декабре 1917 г. III Съезде рабочих и солдатских депутатов Дальнего Востока Краснощёков - То-бельсон объявил установление советской власти в регионе (рис. 13). На тот момент «триумфальное шествие советской власти» по стране практически беспрепятственно докатилось и до дальневосточной окраины. Однако в дальнейшее развитие событий вскоре активно включились внешние силы.
Не дожидаясь окончания Первой мировой войны, правительства стран-союзников по Антанте уже в декабре 1917 г. приняли решение о разграничении зон интересов на территории бывшей Российской империи, в том числе и на Дальнем Востоке. В силу понятных причин основная роль здесь отводилась Японии и в апреле 1918 г. во Владивостоке началась высадка японских войск. К лету в Приморье стали прибывать также эшелоны с пленными чехословаками, формирования которых должны были затем кораблями перебрасываться на запад для участия в войне на стороне Антанты. В результате мятежа белочехов 29 июня во Владивостоке была свергнута советская власть и началась высадка войск других иностранных государств, том числе США, Великобритании, Канады, Италии [5]. Свои отряды для борьбы с советской властью стали формировать в зоне отчуждения КВЖД генерал Д. Л. Хорват, атаманы И. П. Калмыков и Г. М. Семёнов. В июне сначала из зоны КВЖД началось наступление белогвардейцев на Ни-кольск-Уссурийский (Гродековский фронт). Затем 29 июня из Владивостока выступили белочехи и после боёв в районе Барановского полигона и Хениной сопки отряды красной гвардии оставили город, и бои прошли севернее Города (Уссурийский фронт). Поэтому, к счастью, сам Никольск-Уссурийский не очень пострадал во время этих боёв, но с июля 1918 по октябрь 1922 г. Город, как и Край в целом, оказались оторванными от остальной части Советской России. Борьбу против иностранной оккупации и белогвардейцев продолжили партизанские отряды. В окрестностях Никольска-Уссурийского действовали партизанские отряды К. П. Степаненко, А. С. Топоркова, корейские отряды Нак Кун Мо, Ди Дюн Див и некоторые другие. В городе также работала подпольная большевистская организация, активную помощь подпольщикам оказывали члены союза молодёжи, председа-
Рис. 13.
А.М. Тобельсон-
Краснощеков
(1880-1937).
Источник:
Википедия
Рис. 14.
Генерал-лейтенант, воевода русских ратных сил на Дальнем Востоке, М.К. Дитерихс. Источник: [30]
телем которого был Г. И. Губрий, а затем и комсомольских организаций (Н. Голубичная, И. Дураков, М. Конева, В. Боневур) [6].
Правда, поражение на восточном фронте армии А.В. Колчака и нейтралитет со стороны командования оккупационных войск позволили в конце 1919 г.- начале 1920 г. ненадолго восстановить в Крае и Городе советскую власть. Но ещё в начале 1920 г. советское правительство, опасаясь военного столкновения с Японией, войска которой продвинулись по Транссибу вплоть до Забайкалья, приняло решение создать демократическую Дальневосточную республику (ДВР). Дальнейшие события показали, насколько своевременным оказался этот «кремлёвский проект». Вечером 4 апреля, дождавшись вывода 2 апреля американских подразделений, японские части произвели антисоветский переворот во Владивостоке и Никольске-Уссурийском. Однако уже 6 апреля была образована независимая Дальневосточная республика, в которую включались Забайкальская, Амурская, Приморская, Сахалинская, Камчатская области и полоса отчуждения КВЖД. В результате переговоров с правительством нового государства японские войска оставили в июле Забайкалье, а в сентябре - Хабаровск. Последующие события этого года: ликвидация «читинской пробки» в конце октября, дальнейшее наступление НРА ДВР и разгром армии Врангеля в Крыму в ноябре 1920 г. привели к тому, что теперь Приморье оставалось последним оплотом белого движения. В Никольске-Уссурийском тогда оказались наряду с другими войсками
части из корпуса генерала Каппеля и возросло число беженцев из разных концов страны. Сложившиеся обстоятельства явно не могли стабилизировать политическую ситуацию в Приморье.
Посчитав политику ДВР чересчур просоветской, японское командование поддержало переворот 26 мая 1921 г. во Владивостоке, который отдал власть Временному Приамурскому правительству братьев Меркуловых. Неудача с попыткой захвата Хабаровска привела к отставке и этого правительства. Прошедший во Владивостоке 6 августа 1922 г. Приамурский земский собор избрал более компетентного в военном отношении генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса (1874-1937) правителем и «воеводой русских ратных сил» на Дальнем Востоке (рис. 14). Убеждённый монархист Дитерихс не только объявил поход Земской рати против ДВР, но и вынашивал планы восстановления монархии в России. Поскольку новый правитель перевёл свой штаб 22 августа в Никольск-Уссурийский, то здесь и прошёл 17 сентября, как тогда казалось, судьбоносный Земский собор, на котором присутствовали около 200 делегатов. Однако всё это были уже последние всплески белого движения. После отставки в середине июня 1922 г. прави-
тельства Такахаси к власти в Японии пришёл кабинет адмирала Като, который, как и министр иностранных дел Утида, был против продолжения военного присутствия в России. Экономические трудности в стране и давление со стороны США явились дополнительными обстоятельствами, под влиянием которых правительство Японии 23 июня 1922 г. приняло решение о выводе войск с Дальнего Востока, за исключением Сахалина. Без активной поддержки со стороны японских войск судьба белого движения Приморья была предрешена. В результате Приморской операции НРА Троицко-Савский кавалерийский полк, а затем и другие части 2-й Приамурской дивизии под командованием Я.З. Покуса (1894-1945) 15-16 октября 1922 г. вошли в Никольск-Уссурийский (рис. 15). После переговоров с японским командованием и вступления во Владивосток 25 октября Народно революционная армия закончила свой поход на Тихом океане. «Красный буфер» - Дальневосточная республика выполнила свою задачу. Поэтому на 1-й сессии Народного собрания ДВР, начавшейся 13 ноября 1922, уже 14 ноября правительство ДВР сложило свои полномочия, передав власть Дальревкому, После этого Народное собрание обратилось к Всероссийскому центральному исполнительному комитету (ВЦИК) с просьбой о включении ДВР в состав РСФСР, после чего произошёл самороспуск этого государственного образования. Гражданская война и иностранная интервенция в России, наконец, закончились [24; 34].
Окончание следует
Литература
Рис. 15.
Начальник 2-й Приамурской стрелковой дивизии Я. З. Покус в форме командира НРА. Источник: собрание автора
1. Арсеньев В. К. Амба. Ли-цун Бин. Рассказы из путешествий по Амурскому краю («Уссурийская библиотека». Вып. 1). - Никольск-Ус-сурийский, 1920. - 17 с.
2. Артемьева Н. Г., Ивлиев А.Л. Новые факты в пользу отождествления Краснояровского городища с Верхней столицей государства Восточное Ся // Тезисы докладов и сообщений междунар. науч. конф.и
«Дальний Восток России в контексте мировой истории: от прошлого к будущему». - Владивосток, 1996. С. 101-102.
3. Барбенко Я. А. Крестьянское расселение в Приморской области как часть русской колонизации Приамурья во второй половине XIX в. Автореф. дисс. канд. ист. наук. - Владивосток, 2010. - 24 с.
4. Блог Игоря Шевелёва [Электронный ресурс] URL http://maestro-david.tumblr.com/post/146894445260 [Дата обращения 19.08.2016Лг.].
5. Бондаренко Е. Ю. Иностранные военнопленные на Дальнем Востоке России (1914-1956). - Владивосток: Издательство ДВГУ, 2002. - 222 с.
6. Бутенин Н. А., Бутенина Н. Д. «Демократическая контрреволюция» на Дальнем Востоке России (конец 1917 - конец 1918 гг.). -Уссурийск, 2013. - 178 с.
7. Воробьев М. В. Чжурчжени и государство Цзинь. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1975. - 445 с.
8. Воробьев М. В. Культура чжурчженей и государства Цзинь. -М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1983. - 346 с.
9. Государство Бохай (698-926 гг.) и племена Дальнего Востока России. - М:. Наука, 1994. - 217 с.
10. Известия Южно-Уссурийского Отделения Приамурского отдела Русского географического общества. №№ 1-16. - Никольск-Уссу-рийский, 1922-1928 гг.
11. История дома Цзинь, царствовавшего в северной части Китая с 114 по 1233 годы // История Золотой империи. - Новосибирск: Комиссия по востоковедению Ин-та археол. и этногр. СО РАН, 1998. -С. 86-232.
12. Калинин В. А. Краткий исторический очерк города Никольска-Уссурийского. - Никольск-Уссурийский: Электро-типография С.К. Гурского, 1913. - 96 с.
13. Клобукова-Алисова Е. Н. Медоносы Уссурийского края по наблюдениям 1919 г. Гербарий 35 видов с объяснениями для каждого вида. - Никольск-Уссурийский, 1919 - 35 с.
14. Клобукова-Алисова Е. Н. Обычные представители весенней флоры окрестностей г. Никольска-Уссурийского. Гербарий. 27 листов больших форм. - Никольск-Уссурийский, 1919. - 98 с.
15. Коляда А. С., Кузнецов А. М. Никольск-Уссурийский: штрихи к портрету / Примор. фил. Географ. об-ва России (Об-во изуч. Амур. края), Усс. отд.; Горнотаежн. ст. ДВО РАН; Уссур. гос. пед. ин-т. - Уссурийск, 1997. - 224 с.
16. Крадин Н. Н. Пути становления и эволюции ранней государственности на Дальнем Востоке // Ранние формы потестарных систем. - СПб.: МАЭ РАН, 2013. - С. 65-86.
17. Крадин Н. Н., Ивлиев А. Л. Бохайцы в Монголии в эпоху Ляо // Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям / Отв. ред. А. П. Деревянко, А. Б. Куделин, В. А. Тишков. - М.: РОССПЭН, 2009. С. 142-149.
18. Кузнецов А. М. Первопроходец приморской науки А. З. Федоров // Вестник ДВО РАН. 1997. № 6. - С. 115-125.
19. Куренцов А. И. К фауне чешуекрылых в окрестностях города Никольска-Уссурийского // Записки Южно-Уссурийского отделения Русского географического общества. Вып. 1. - Никольск-Уссурий-ский, 1920. - 44 с.
20. Ларичев В. Е. Краткий очерк истории чжурчженей до образования Золотой империи // История Золотой империи. - Новосибирск: Комиссия по востоковедению Ин-та археол. и этногр. СО РАН, 1998. -С. 34-87.
21. Лынша О. Б. Николаевский собор в Никольске-Уссурийском // Арсеньевские чтения. Тезисы докл. регион. науч. конф.. - Уссу-рийск,1992. - С. 29-31.
22. Лынша О. Б. От учительской семинарии до института. К истории школы педагогики Дальневосточного федерального университета 1909-1954. - Владивосток: ДВФУ, 2015. Научное электронное издание. [Электронный документ]. https://www.dvfu.ru/schools/ school_of_education/e-publications/2015/lynsha-ov [Дата обращения 14.05.2016 г.].
23. Мелихов Г. В. Маньчжуры на северо-востоке (XVII в.). - М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1974. - 246 с.
24. Никольск-Уссурийский: страницы истории: Документы и материалы. - Владивосток: РГИА ДВ, ИРА «Комсомолка ДВ», 2003. - 180 с.
25. Осипов Ю. Н. Крестьяне-старожилы Дальнего Востока России 1855-1917. - Владивосток: Изд-во ВГУЭС. 2006. - 196 с.
26. Певнов А. М. Чтение чжурчженьских письмен. - СПб.: Наука (ООО АкадемПринт), 2004 - 498 с.
27. Регис Ж.-Б. Географические заметки о Тартарии. Из воспоминаний миссионеров, составивших карту [этой] страны // Рубеж. 2010. № 10 (872) - С. 350-362.
28. Соколов В. Первая научная экспедиция на крайний юго-восток Тартарии в 1709-1710 гг. // Рубеж. 2010. № 10 (872) - С. 349-353.
29. Соколов В. Арсеньевская история: онтологическая бдительность в эпоху перемен // Рубеж. 2012. № 12 (874) - С. 331-339.
30. Старый Уссурийск [Электронный ресурс] // Социальная сеть «ВКонтакте» URL https://new.vk.com/wall-75383601 [Дата обращения 19.08.2016 г.].
31. Фёдоров А. З. Памятники старины в городе Никольске-Уссу-рийском и его окрестностях. - Никольск-Уссурийский: тип. газ. «Уссурийский край», 1916 - 24 с.
32. Шавкунов Э. В. Государство Бохай и памятники его культуры в Приморье. - Л.: Наука. 1968. - 128 с.
33. Шавкунов Э. В. Культура чжурчжэней-удиге XII-XIII вв. и проблема происхождения тунгусских народов Дальнего Востока. - М.: Наука, 1990. - 281 с.
34. Уссурийск - город, где мы. К 145-летию Уссурийска. - Владивосток. Об-во изуч. Амур- края — Прим. фил. РГО; Изд-во Дальнаука, 2011 - 264 с.
35. Krounovka 1 Site in Primorye, Russia. Report of Excavations in 2002 and 2003. / Dept of Archaeology, Kumamoto University; Inst. of Hist., Archaeol. and Ethnogr. of the Peoples of the Far East, Russian Academy of Science. March, 2004 - 58 р.
