CC BY
155
ФИЛОСОФИЯ
УДК 1(091)
В. П. Кошарный
ФЕНОМЕН РЕВОЛЮЦИИ В ЗЕРКАЛЕ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ КОНСЕРВАТИЗМА
Аннотация. В статье рассматривается классический консерватизм и взгляды его представителей на революцию как механизм общественных изменений. Прослеживается взаимосвязь западного консерватизма с духовными традициями русской философии.
Ключевые слова: революция, радикализм, насилие, консерватизм, либеральный консерватизм.
Abstract. In this article classical conservatism and sights of its representatives at revolution as the mechanism of public changes is considered. The interrelation of the western conservatism with spiritual traditions of Russian philosophy is traced. Keywords: revolution, radicalism, violence, conservatism, liberal conservatism.
Французская революция побудила задуматься над тем, каково историческое место и значение революции, каковы ее сущность, механизм, задачи, цели и способы их осуществления, и заставила основательно поразмышлять над причинами, ее порождающими. Как реакция на первый опыт претворения в жизнь французскими революционерами идей эпохи Просвещения XVIII в. сложилось консервативно-традиционалистское направление социально-философской мысли, представленное, прежде всего, такими именами, как Э. Бёрк (1729-1797), Ж. де Местр (1754-1821), Л. де Бональд (1754-1840), Ф. фон Са-виньи (1729-1811). Эти мыслители основали одно из главных направлений консерватизма, связанное с идеей сохранения и передачи по традиции представлений, нравственно и религиозно-метафизически оправдывавших вечность и безусловность устоев и основ человеческой жизни, жизни общества и государства. Существенным принципом консервативной идеологии является нравственный абсолютизм, признание существования незыблемых нравственных идеалов и ценностей. Эти нравственные идеалы и ценности личности должны формироваться всеми способами общественного и государственного воздействия и обуздывать «греховную» природу человека. Политика также не может быть свободной от морали.
В России эту позицию отстаивали Б. Н. Чичерин, В. С. Соловьев, П. И. Новгородцев, Б. А. Кистяковский, Л. И. Петражицкий, П. Б. Струве, С. И. Гессен и другие ученые, политическую философию которых можно охарактеризовать как либеральный консерватизм [1, с. 6]. Основная идея его состоит в том, что гарантией свободы является право, закон, и закон сам имеет свою основу в преданности исторической традиции, тогда как всякий разрыв традиции, всякая насильственная революция, ведет к деспотизму.
Безоглядному оптимизму просветителей относительно возможности на основе разума и воли человека переустроить общество на принципах свобо-
ды, равенства и братства консерваторы-традиционалисты противопоставили идею изначального несовершенства человеческой природы, что обрекает на неудачу все умозрительные проекты радикальной переделки общественной жизни, поскольку они нарушают веками установленный порядок вещей. Французская революция как раз и служила для консерваторов аргументом в пользу тезиса о неприменимости просветительских идеалов к жизни, их деструктивно-метафизического характера. И действительно, результаты революции оказались весьма далекими от ожидаемых. На месте старого режима не появилось царство свободы, равенства и братства, больше того, утвердилось общество, пронизанное меркантильными устремлениями, социальными антагонизмами, ожесточенной борьбой, ложью и т.п. Да и цена, заплаченная за переход к такому обществу, оказалась непомерно большой: бедствия, ужас, жестокость, муки и страдания, тысячи жертв - все это было далеко от идеалов теоретиков революции.
Размышляя над последствиями революции, Э. Бёрк, Ж. де Местр, Л. де Бональд пришли к выводу о том, что общество не может рассматриваться в качестве механического агрегата индивидов, который можно сложить по придуманному за письменным столом проекту. Оно - исторически развивающийся организм. Это не машина, состоящая из обособленных и взаимозаменяемых частей, не простое скопление народа, а соразмерная целостность, все части которой и функции взаимосвязаны, переплетены и могут рассматриваться лишь в их органической совокупности и с точки зрения их необходимого и необратимого развития во времени. Консерваторы отвергли всякие резкие перемены, нарушение преемственности и разрыв традиций, поскольку они приводят не к улучшению, а к ухудшению положения. «Истинная политическая мудрость, - писал Э. Бёрк, - состоит в том, чтобы исправлять, а не уничтожать прежние институты» [2, с. 113]. Говоря о наиболее характерных чертах консервативного способа жизни и мышления, К. Мангейм охарактеризовал его как «стремление придерживаться того, что непосредственно дано, действительно и конкретно» [3, с. 140]. Такая «конкретность» имела определенно антиреволюционный подтекст, ибо она означала стремление ограничить собственную деятельность непосредственным окружением и безусловное опровержение того, что имеет абстрактно-спекулятивный характер. В то время как прогрессистский реформизм, не говоря уже о радикализме, оперировал потенциальными возможностями, стремился выйти за пределы непосредственной действительности путем изменения общественной системы как целого, консерватизм всегда исходил из конкретного случая и никогда не выходил за горизонт, очерченный конкретным окружением.
Мышление основоположников консерватизма отличалось органической неприязнью ко всякого рода абстрактно-теоретическим построениям, заранее составленным схемам, отвлеченным от конкретных реалий жизни. Они раньше, чем кто-либо, поставили вопрос о насилии, «прячущемся в теоретическом разуме» [4, с. 20]. Это произошло задолго до XX в., где в полной мере и выпукло обнаружились возможности взбесившегося разума.
Абстрактно-теоретический подход, характерный, по мнению консерва-торов-традиционалистов, для просветительской традиции, способствовал появлению в политике фанатизма и жестокости, приводил к уничтожению реальных живых людей во имя отвлеченных идеалов и утопических проектов. Просветителей упрекали в том, что любовь ко всему человечеству соседство-
вала у них с нетерпимым отношением к конкретному человеку. Критика теории абстрактных прав человека в идеологии французского Просвещения -существенная часть взглядов Э. Бёрка, Ж. де Местра, Л. де Бональда.
Оптимистической вере просветителей в абсолютную творческую мощь человека и его разума консерваторы противопоставляли убеждение, что ни общество, ни его установления не могут возникнуть как результат общественного договора, произвольного человеческого решения. Представлению об обществе, возникающему в качестве результата исторической активности масс, которые революционным путем хотят реализовать определенную концепцию общественного устройства, принципу сознательной реорганизации существующих порядков традиционалисты противопоставили идею общества, формирующегося органически в ходе спонтанного исторического развития в соответствии с божественным планом, непостижимым для человека. «Светской концепции общества, доступного научному исследованию, поддающегося разумному воздействию человека, - подчеркивает Т. М. Фадеева, -традиционализм противопоставляет общество, проникнутое трансцендентным религиозным началом, составляющим его первостепенную сущность» [5, с. 26-38]. Эти установки оказались близки идеям К. Н. Леонтьева, В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, Л. П. Карсавина, И. А. Ильина, С. Л. Франка и других русских философов, отмечавших связь социальной геометрии, отвлеченного рационализма с крайним радикализмом, насилием в политике и выдвигавших на первый план в обществе религиозное начало. Философия абсолютной ценности человеческой жизни, свободы, достоинства личности должна лежать в основе любого политического действия.
Впрочем, родство русской религиозной философии с консервативной, традиционалистской мыслью не удивительно. Знакомство с ней состоялось уже в начале XIX в., можно сказать, из первых рук. Дело в том, что один из основоположников консерватизма Ж. де Местр 14 лет провел в России на положении изгнанника французской революции. Влияние идей Ж. де Местра можно обнаружить у многих русских мыслителей, в той или иной мере разделявших позиции «просвещенного» консерватизма. С. С. Хоружий указывает на основные имена: Александр I - М. С. Лунин - П. Я. Чаадаев -В. С. Печерин - Ф. И. Тютчев - Л. Н. Толстой - Л. П. Карсавин [6, с. 91]. К этому списку нужно добавить еще немалое число мыслителей, так или иначе обратившихся к творчеству Ж. де Местра. Кроме названных выше, это -К. Н. Леонтьев, идеологи сменовеховства и евразийства и многие другие, кто разделял так называемую «органическую» теорию человека и общества. Теория эта рассматривала настоящее как естественный результат прошлого, итог истории. В отличие от приверженцев идеи прогресса и рационалистического подхода к историческому познанию, которые видели в настоящем лишь средство, материал для будущего, традиционалисты понимали настоящее как непосредственное осуществление прошедшего в результате непрерывного развития, подчеркивали самоценность настоящего.
Мысль об укорененности наличного общественного бытия во времени, будущего в прошлом, а также подход к обществу как сложному социальнополитическому образованию, которое невозможно понять исключительно в терминах экономики, политики, демографии, требующему обязательного социально-культурного описания, которое включает такие элементы, как традиция, обычаи, нравы, - важнейшая для консерваторов-традиционалистов.
Все это составило существо «органического» подхода к обществу, получившего распространение в общественной мысли XIX и XX вв., в том числе и российской.
В своих знаменитых «Размышлениях о Франции» (1796), принесших ему широкую известность, Ж. де Местр развернул полемику с революцией и ее идеологией - философией Просвещения, отталкиваясь при этом от философских и теологических учений Августина, Боссюэ, Платона, Паскаля, Мальбранша, мистических учений XVIII столетия. Трактуя нацию как живой организм, а народную жизнь как мощную стихию, исключающую возможность рационалистических настроек и перестроек общества и государства, Ж. де Местр и в революции видел иррациональное начало, что свидетельствовало, по его мнению, о проявлении в ней божественной воли. Взгляд Ж. де Местра на природу революции отличался от наиболее распространенных в контрреволюционном лагере представлений концепции заговора, преподнесенной аббатом Баррюэлем, и точки зрения, согласно которой французская революция являлась результатом длительного исторического развития и изменения, внесенных революционными событиями в жизнь общества. Среди них - конституционное ограничение власти короля.
Исходя из учения Августина об истории как осуществлении великого божественного плана, Ж. де Местр стремился найти смысл революции не в ней самой, а за ее пределами. В «Рассуждении о суверенитете» он высказал мысль о том, что политическая революция «является лишь второстепенным мотивом великого плана, который развертывается перед нами с грозным величием» [5, с. 30]. Решающая же роль в определении человеческих действий принадлежит Провидению - таинственной силе, определяющей исторические судьбы человечества. Революция для него - таинственная стихия жизни, бурный поток, сметающий на своем пути все препятствия. Ею невозможно руководить. Не люди руководят революцией, а революция пользуется людьми в своих собственных целях. Она совершается сама собой: «...Чем больше наблюдаешь за кажущимися самыми деятельными персонажами Революции, тем более находишь в них что-то пассивное и механическое. Никогда не лишне повторить, что отнюдь не люди ведут революцию, а что сама революция использует людей в своих собственных целях. Очень верно, когда говорят, что она свершается сама собой» [7, с. 18].
Революция рассматривалась консерваторами как кара за накопившиеся в ходе истории преступления, грехи и ошибки. В этом виделось очищающее значение и смысл революции. Причины революции связывались с особенностями взаимоотношений человека и бога, приобретших, начиная с эпохи Реформации, богоборческий характер. Формами проявления этого бунта против бога и религии явились и протестантизм, и философия Просвещения - в общем, все то, что подрывало общественные нравы, обычаи, традиции, возбуждало ненависть к власти и религиозному авторитету, утверждало индивидуализм и эгоизм. Иначе говоря, революция, с точки зрения консерваторов, - это результат не столько политического и экономического развития, сколько социокультурного. В XX в. эту мысль подхватили и развили в русской философии Н. А. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк. Она была использована для объяснения революционных событий на русской почве. Влияние этих идей чувствуется в интерпретации русскими мыслителями историко-культурного значения эпохи Ренессанса и всей гуманистической культуры.
Стремление истолковать проблему революции, исходя из религиозных, мистических оснований, сопряжение проблемы революции с метафизической проблемой зла - существенная черта традиционалистской социальнофилософской мысли. Черта эта связана с характерным для традиционалистской методологии социального познания выделением двух уровней или сторон - метафизического и эмпирического. При этом первый представлял собой недоступное для человеческого разума начало, определяющее существование и функционирование общественного явления или института. Так, например, народ в своей эмпирии - это группа людей, обладающих собственным языком, теорией, культурой, обычаями, традициями, характером. Но указанных признаков недостаточно для характеристики такого органического образования. В основе социальной связи, образующей такое единство, как народ, как, впрочем, и любой другой общественной группы, включая семью, лежат ценности трансцендентного порядка. Глубинная основа любого общественного образования имеет, таким образом, внерациональную природу. Воспринимая природную жизнь как мощную стихию, исключающую любые рационалистические перестройки, Ж. де Местр просветительской вере в абсолютность созидательной мощи человека противопоставил убеждение в невозможности обустройства общественной жизни на основе общественного договора. На этих посылках базировались представления традиционалистов о невозможности существования общества на основе «писанных» конституций, равно как и непрочности любых общественных институтов, не вырастающих из глубин народной жизни. Как нет абсолютного, абстрактного человека, так и не может быть, говоря современным языком, модели общественного порядка, годного для разных народов.
Просветительской концепции разума, восходящей к Декарту, согласно которой природа разума едина и разум един, а потому он космополитичен, для него несущественны национальные границы и этнические различия, и, следовательно, торжество разума обязательно приведет к исчезновению исторических различий между народами и установлению единообразия в организации общественной жизни, была противопоставлена идея неповторимости народов. Задолго до появления современной технической цивилизации с ее технологией массового потребления и нивелировки общественной жизни они высказали тревогу по поводу тенденций, которые на заре промышленного капитализма казались абсолютным благом, но в наше время обнаружили свою оборотную сторону.
Отвергали традиционалисты и революционный лозунг равенства. Обществу как социально-политическому организму, живущему по своим внутренним законам, а не отвлеченным теориям, свойственно иерархическое устройство. Традиционалистская «философия неравенства», ставшая предметом интереса К. Н. Леонтьева и Н. А. Бердяева, на первый план выдвигала идею служения, идею обязанностей человека перед обществом, облагораживающую и возвышающую человека и совсем не исключающую признания ценности прав и свободы человека.
Рассмотренные выше черты социально-политической философии кон-серваторов-традиционалистов, их взгляды на революцию как способ переустройства общественной жизни, анализ конкретных революционных событий во Франции стали теоретической базой для многих мыслителей XIX - начала XX в., обращавшихся к теме революции. Справедливость многих выводов и
наблюдений консерваторов начала XIX в. подтвердили революционные события XX в. в России и в других странах.
Список литературы
1. Шамшурин, В. И. Консерватизм и свобода / В. И. Шамшурин. - Краснодар : Глагол, 2003.
2. Бёрк, Э. Размышления о революции во Франции / Э. Бёрк // Социологические исследования. - 1991. - № 7.
3. Мангейм, К. Консервативная мысль / К. Мангейм // Социологические исследования. - 1993. - № 4. - С. 140.
4. Батыгин, Г. С. Ad Нотшет. К генеалогии интеллектуального бестиализма / Г. С. Батыгин // Человек. - 1991. - № 4.
5. Фадеева, Т. М. Социальные революции и традиции: точка зрения консерваторов / Т. М. Фадеева // Социологические исследования. - 1991. - № 12.
6. Хоружий, С. С. Карсавин и де Местр / С. С. Хоружий // Вопросы философии. - 1989. - № 3.
7. Де Местр, Ж. Рассуждения о Франции / Ж. де Местр. - М. : РОССПЭН, 1997.
Кошарный Валерий Павлович доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии, Пензенский государственный университет
Kosharny Valery Pavlovich Doctor of philosophical sciences, professor, head of sub-department of philosophy, Penza State University
E-mail: dep-ph@pnzgu.ru
УДК 1(091)
Кошарный, В. П.
Феномен революции в зеркале социальной философии консерватизма / В. П. Кошарный // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2010. - № 1 (13). - С. 45-50.
