CC BY
337
УДК 152 4 Е. А. ХОМЧЕНКОВА
ГОУ Омский государственный педагогический университет
ФЕНОМЕН ГЕНИАЛЬНОСТИ: ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ_____________________________
Исследование феномена гениальности возможно с позиции различных контекстов. Настоящая статья посвящена исследованию гениальности в иррациональном контексте. В его рамках представляется возможным раскрыть иррациональную природу гениальности, выделить основные совокупные признаки явления гениальности в обозначенном контексте, проследить генезис и интерпретацию данного понятия в культурно-исторической динамике.
В пользу иррациональности творческого акта свидетельствует не только ряд специалистов, занимающихся изучением данного феномена как проблемы, но и сами представители группы в высшей степени творчески одаренных людей — гении. Н.В. Гоголь считал себя записывателем диктуемых ему свыше вещих огненных слов, В. Гюго говорил: «Бог диктовал, а я писал»; Микеланджело и Моцарт считали, что творчество протекает под воздействием посторонней силы.. П.И. Чайковского, А. Шнитке и А. Вознесенского вел «внутренний голос». С подобными мнениями встречаешься у А.С. Пушкина, А.А. Ахматовой, И.А. Бродского и др., которые утверждали, что творчество происходит у них как бы само по себе, без их участия, под чью-то диктовку. Е.П. Блаватская, не претендуя на авторство своих самых знаменитых книг «Разоблаченная Изида» и «Тайная доктрина», считает, что является лишь посредником Высшей Мудрости. [1] Чем объясняется такая мощь воображения, которая находит новые, до того неведомые пути творчества? Вышеприведенные примеры свидетельствуют в пользу иррациональной силы, довлеющей над гениальной личностью. Кто-то называет ее внутренним голосом, посторонней или незримой силой, Высшей Мудростью, Богом.
Иррациональный взгляд на природу гениальности восходит от этимологии понятия «гений» и прослеживается в динамике интерпретации данного понятия в языке, культуре и истории. В римской мифологии гений — это дух, божество, ангел-хранитель, которым на протяжении жизни обладал и которому поклонялся каждый мужчина. Аналогичным божеством у женщин была Юнона. Каждая великая эпоха вносила свой вклад в понимание категории «гений».
С архаических времен мыслители рассуждали о природе и сущности наивысших творческих способностей, в том числе и интеллектуальных, которые были характерны для отдельного ряда людей, отмечая при этом их иррациональное начало. Тогда в попытке определить природу и сущность гениальности среди исследователей данного феномена зародилась теория о взаимосвязи гениальности с сумасшествием или помешательством, в которой эти понятия либо объединялись, либо одно считалось причиной или следствием другого. На данном историческом этапе и гениальные способности людей, и психические нарушения считались посланием богов. В античности, подразумевая гениальную личность, имеется в виду человек, наделенный особенной божественной сущностью, сверхъестественной творческой силой, т.е. воззрения на природу гения не только нераздельно
связаны с процессом творчества, но рассматриваются как «род иррационального вдохновения» [2].
Воззрения на творчество в средневековой философии отражают религиозный дух эпохи, продиктованный идеологией церкви. Средним векам свойственна тенденция к приписыванию гениальности, которая, в свою очередь, чаще всего отождествлялась с психическими аномалиями, к проискам темных сил. Поэтому гениев как психически нездоровых «считали одержимыми дьяволом, околдованными». Однако следует заметить, что существенную роль играет социальный фактор, который определяет статус человека в обществе. Поэтому тех людей, которые, обладая незаурядными способностями, совершили прорыв в какой-либо области и достигли в результате общественного признания и известности, считали святыми. На данном этапе исторического развития основой всего сущего является Бог, свободно творящий мир, т. о., творчество представляется как волевой акт, вызывающий бытие из небытия. Попытки определить сущность творчества гения и его природу также связаны с понятием воли (Августин) и в большинстве своем носят иррациональный характер.
Если для средних веков характерна второстепен-ность художественного и научного творчества, а все внимание акцентируется на религиозно-нравственном, то эпоха Возрождения наполнена безграничностью творческих способностей человека. Происходит своего рода мировоззренческий переворот, на смену тео-центризму приходит антропоцентризм. В эту эпоху возникает культ гения как творческой индивидуальности, однако, несмотря на прогресс в науке, технике, искусстве, природа творчества гения почти всегда продолжает рассматриваться иррационально.
В эпоху Ренессанса под именем гения стали фигурировать духовные и эпические ценности и силы. На первом плане находится признание ценности человека как личности с правом на развитие и проявление своих способностей. Поэтому тема взаимосвязи гениальности и сумасшествия на данном историческом этапе становится менее актуальной, уступая место свободной личности гения, которая стремится занять место бога. Однако проблема гениальности и безумия не переставала волновать общественные массы. Наши предки понимали гениальность как дар богов, которому может сопутствовать определенное отклонение от нормы в психоэмоциональной сфере. Одни из них считали, что гениальность сродни безумию, другие настаивали на непременном психическом здоровье гениев, мотивируя его приближенностью к неким высшим силам, еще раз подтверждая иррациональную
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
природу гениальности.
До XVIII столетия феномен гениальности не только не рассматривался, не исследовался как самостоятельная проблема, но и не был обозначен как самостоятельная категория. «Само понятие «гений» стало общим достоянием культурной Европы в пору предромантизма, руссоизма, «бури и натиска» как боевой клич борьбы против школьных правил, за высвобождение творческой субъективности... категория «гения» столь же необходима с этого времени, сколь непонятной и ненужной была до того...»[3]. На данном историческом этапе понятию «гений» отводится особое место, и оно становится не только философско-эстетической категорией, но и переживает пик популярности. Иррациональному пониманию феномена гениальности соответствует романтическая концепция. Для нее характерно выдвижение на первый план понятия «гений» в эстетике романтизма в пору отрицания классических идей. В концепции выражается божественная природа гениальности, гений как «дух нации», гений и вдохновение и др. Наиболее яркими представителями данной концепции, отражающей иррациональное понимание феномена гениальности, являются Жан-Поль (Иоганн Пауль Фридрих Рихтер) и Гегель. Под гениальностью первый понимает фантазию высшей ступени, на которой она поэтически творит. Гегель так же обязательным условием гениальности называет фантазию, однако только ее недостаточно, поэтому он выделяет три позиции в исследовании понятия «гений»: с одной стороны, он разграничивает понятия таланта и гениальности, с другой, рассматривает гения через его взаимосвязь с фантазией и с вдохновением, которые порождаются духом. Гегель говорит об употреблении термина «гений» в широком смысле, т.е. «.не только по отношению к художникам, но и по отношению к великим полководцам и королям, а также героям науки» [4]. Однако далее он уточняет: «Гений есть всеобщая способность к созданию подлинных художественных произведений, равно как и энергия, благодаря которой он развивает и упражняет эту способность» [4]. Несмотря на божественное происхождение гениальности, гений у Гегеля с помощью фантазии осознает внутреннюю разумность в конкретном облике и индивидуализированной действительности, т.е. он знает, что делает, что говорит о психическом его здоровье. Кроме этого, рассматривая талант и гений, он соглашается с истинностью утверждения об их прирожденном характере, хотя потом указывает, что оно столь же ложно, как и истинно, т.к. человек, обладающий специфическими задатками, обладает и способностью «постичь в сознании бога и достигнуть мыслительного познания» [4]. Гегель ставит вопрос о способе возникновения вдохновения, под которым он подразумевает деятельность фантазии и техническое выполнение замысла, т.е. некое состояние художника. Состояние вдохновения может быть достигнуто посредством «чувственного возбуждения», но этого может быть недостаточно, так же его нельзя вызвать посредством «чисто духовного намерения творить». Гегель говорит о гении как о деятельности или способности, для него гений еще не персонифицирован. Гениев он называет оригинальными художниками, такой художник всецело следует импульсу и полету своего гения, своего вдохновения. Манера творчества гения — это оригинальность. Т.о., оригинальность, вызванная вдохновением, в творческой деятельности гениального человека является необходимым условием.
Жан-Поль проводит более четкое разделение меж-
ду гением и талантом: «Поскольку нет ни образа, ни оборота, ни мысли гения, которых не достиг бы талант в своем величайшем порыве, - только целого он не достигает, - то талант на время могут принимать за гений, и часто случается даже, что талант, словно зеленый холм, гордо блестит рядом с каменистой вершиною Альп, пока не гибнет от своего потомства. Таланты могут взаимно уничтожать и подменять друг друга, будучи степенями одного, - но гении не могут, будучи целыми племенами» [5]. Очевидно, что Жан-Поль акцентирует внимание на исключительности, эксклюзивности, самобытности гения. Вместе с тем гениев он подразделяет на классы по принципу активности их жизненных позиций и самодостаточности, выражающихся в творчестве. Однако деление на пассивных (женственных, воспринимающих), активных, пограничных, полных, половинных гениев представляется необъективным и не-оправданным, поскольку автор позволяет себе, основываясь на своих личных пристрастиях и симпатиях, делать такие серьезные заключения, как отнесение к одному из придуманных им классов. «Поищу примеров., - пишет он, - среди покойников, ... Куда отнести Дидро. к женственным гениям. В философии Бейль, несомненно, относится к числу пассивных гениев. Из поэтов первым среди женственных гениев будет Мориц. Руссо окажется в классе пассивного чувства.» [5].
Согласно романтической концепции божественная сущность гениальности проявляется благодаря двум основным феноменам: рассудительности и инстинкту. По мнению Жан-Поля, гений обладает божественной рассудительностью, которая является высшей и отрешается от рассудительности иного рода, что нередко кажется прямой ее противоположностью. Здесь Жан-Поль выходит на проблему безрассудности и рассудительности гения, которую нельзя назвать новой, так как о взаимосвязи гениальности и сумасшествия известно с эпохи античности. «Безрассудность в поступках, - пишет Жан-Поль, -то есть забвение жизненных обстоятельств, столь замечательно сочетается с рассудительностью творчества и мысли, что пора рефлексии и поэзии часто наступает во сне и в безумии, когда мощнее всего правит то самое забвение. Гений не в одном только смысле—лунатик; в своем ясном сне он способен на большее, чем бодрствующий ум, и в темноте взбирается на любую высоту действительности, но отнимите у него мир сновидения, и он споткнется в мире реальном» [5]. Ставя вопрос, чем божественная рассудительность отличается от греховной, находим ответ — «инстинктом бессознательного и любовью к нему» [5]. Инстинкт бессознательного пробуждается божественной мудростью, которая запечатлевается в инстинкте и вызывает его в волнуемой душе. Инстинкт духа, который существует безотносительно ко времени, за его пределами, передает смысл через противоположности. Инстинкт гения Жан-Поль называет материалом гениального творчества. Он говорит о том, что коль все остальные силы гения стоят на более высокой ступени, то сила божественная должна подниматься надо всеми, именно этот яснейший блеск неземного влечения бросает тот свет, который называют божественной рассудительностью и который проникает всю душу. У гениев в душе явственно раздается голос божественного инстинкта, этот инстинкт учит их созерцать земное (вместо того чтобы земное учило их созерцать, как бывает у других людей) и дарует целостный вид бытия. Перед Богом есть только Одно и нет противоречия частей, так же, как и перед гением [5]. Гений, наделенный божествен-
ным вдохновением и рассудительностью, способен видеть целое, а не часть — в этом заключается суть его творчества.
К XIX веку, когда феномен гениальности становится предметом изучения различных наук (особенно психологии, генетики), возникает более нейтральное представление о гении как наивысшей творческой способности человека в отрыве и от внутренней формы слова, и от гения как мифологемы, и от традиции ее осмысления, вместе с тем наряду с рациональными подходами к феномену гениальности продолжает существовать и развиваться понимание феномена гениальности как вдохновения иррационального происхождения. Для данного исторического этапа свойственно представление о гении как культе героя, который противопоставляется враждебной художнику массе, толпе. Гений представляется как сверхчеловек. Эта идея находит свое отражение в философии Ницше. У Ницше гений не-однозначен и неодинаков. Он выделяет художественный или творческий гений, гений знания, моральный гений, раскрывая их различия через понятие страдания гения. По мнению Ницше, в страданиях гения есть ценность. Гений художественный или творческий хочет приносить радость, однако он находится на очень высокой ступени, поэтому ему «недостает участников радости; он предлагает яства, но никто их не хочет. Его дудка гудит, но никто не хочет плясать: может ли это быть трагичным? И все же это бывает трагично!... в виде награды за это лишение он имеет больше удовольствия от творчества, чем остальные люди от всех иных родов деятельности».[6] Столь великое страдание этого гения Ницше объясняет столь же великим его честолюбием и завистью. К гению знания вроде Кеплера и Спинозы Ницше более благосклонен и считает, что, несмотря на гораздо большие страдания и лишения, гений знания не столь жаден и не производит много шума по поводу своих страданий, поэтому он более перспективен и может рассчитывать на «потомство». Существует еще род скорби, который присоединяется к вышеупомянутой и который является самым невероятным исключением в мире. Такой род скорби возможен в редких случаях, когда в одной личности «гений творчества и познания слит с моральным гением». В моральном. гении сконцентрированы внеличные и сверхличные чувства, обращенные к народу, к человечеству, ко всей культуре, ко всему страдающему бытию. Само по себе страдание не имеет никакой ценности, однако в сочетании с «особенно трудными и далекими познаниями» оно приобретает ценность.
Вера в гения часто связывается с его сверхчеловеческим происхождением и чудесными способностями, в силу которых он приобретает свои познания совсем иным путем, чем остальные люди. Гениям приписывают проникновение взором в сущность мира, и верят, что гении без усилий и строгости науки, в силу чудесного ясновидения, могут сообщить что-то решающее о человеке и мире. Полезно, если гениальные личности уяснят себе свою силу и ее источник, т.е. «если они постигнут, какие чисто человеческие качества сочетались в них и какие счастливые обстоятельства выступили при этом, а именно: неуклонная энергия, решительное устремление к определенным целям, великое личное мужество, далее - счастливое воспитание, которое своевременно дало им лучших учителей, лучшие образцы и методы» [6].
Критикуя сверхъестественность гения, Ницше возникновение гения приписывает природе. Слово «гений» он просит «понимать без всякого мифоло-
гического и религиозного привкуса» [6]. Гения он сравнивает с человеком в лесу, который заблудился, но благодаря необычайной энергии он стремится выйти на простор в каком-нибудь направлении, что случайно может привести к открытию нового пути, которого еще никто не знал. Так возникают гении, приобретающие славу оригинальности. Гений возникает тогда, когда возникает «совершенно свободный ум». Кто хоть до некоторой степени пришел к свободе разума, тот чувствует себя на земле странником, направляющимся к определенной конечной цели, которой и не существует.
Иным образом представляется видение феномена гениальности у Н.А. Бердяева. Творчество у Бердяева носит религиозный характер. Не случайно, раскрывая сущность и природу гениальности, Бердяев вспоминает величайшего русского гения Пушкина и величайшего русского святого Серафима Саровского. На первый взгляд, святость одного и гениальность другого не могут быть сопоставимы или соизмеримы, т.к. принадлежат к разным бытиям. Если бы Пушкин был святым, он не был бы гением, поэтом, творцом, Россия лишилась бы своего гения, она обеднела бы творчеством. Святой творит самого себя, гений творит великие произведения, совершает великие дела в мире. В творчестве гения присутствует жертвенность. В этой жертве, в его творческом исступлении заключается иная святость перед Богом, равнодостойная канонической. Гениальность Пушкина, губившая его душу перед лицом людей, равна святости Серафима перед Богом. Гениальность — это иной религиозный путь, равноценный и равнодостойный пути святости. Творчество гения есть не «мирское», а «духовное». Есть обреченность гениальности, как и обреченность святости. Гениальность — иная святость, но она может быть религиозно осознана и канонизирована лишь в творчестве. Гениальность — святость дерзновения, а не святость послушания. Творческий путь гения требует жертвы, т.к. раскрывается гениальность в творческой природе человека, который чаще всего не обладает силой приспособления к требованиям этого мира. На его пути, так же, как и на пути святости, нужно отречься от «мира», победить «мир», но кроме этого — пожертвовать безопасным положением и обеспеченным спасением, отказаться от многих земных благ. Поэтому гениальность в свете бердяевских осмыслений трагична, она не вмещается в «мире» и не принимается «миром». Гениальность непонятна «миру», она не может объективироваться в творчестве дифференцированной культуры. Гениальность есть целостное бытие, универсальное качество. Природа гениальности — религиозная, т.к. в ней есть «противление цельного духа человека «миру сему», есть универсальное восприятие «мира иного» и универсальный порыв к иному. Гениальность есть иная онтология человеческого существа, его священная неприспособленность к «миру сему». Бердяев отличает гениальность от таланта и говорит, что у них нет ничего общего, указывая на качественное отличие гениальности от таланта. Природа таланта не органическая, не онтологическая, а функциональная. В таланте нет жертвенности и обреченности, он приспосабливается к требованиям дифференцированной культуры. Природа гениальности всегда революционна. По мнению Бердяева, талант есть послушание, гениальность — дерзновение. Талант -от «мира сего», гениальность же «мира иного», в ее судьбе есть святость жертвенности, которой нет в судьбе таланта. Говоря о принадлежности гениальности к «иному миру», Бердяев не подразумевает
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
*
психические аномалии, болезненного характера, как может показаться, он имеет в виду, что гениальность — это иное бытие, духовное. Бердяев ставит на одну ступень гениальность и святость, на этой высшей ступени раскрывается высшее познание, высшая красота, тайна творчества. [7].
О духовной природе гениальности говорит не только религиозная философия Бердяева, но и эзотерическая философия Блаватской. Она не допускает рассмотрение феномена гениальности как слепой случайности или только как результат физических причин. Возникает гений в результате специального акта божественной воли и творческой энергии. Проявление гениальности — это попытки Эго человека утвердить себя во внешнем плане его объективной формы — телесного человека - в повседневной жизни. Эго всех людей одинаковы по своей сущности и субстанции, т.е. никакая личность не отличается от другой по своей первичной сущности и природе. Здесь напрашивается вопрос - что делает одного смертного великим человеком, а другого наоборот? Блаватская утверждает, что дело в качестве физической оболочки и способности или неспособности мозга и тела передавать и выражать реального, внутреннего человека, в пригодности или непригодности к этому, что, в свою очередь, является результатом кармы.
Блаватская делит гениев на истинных (прирожденных) и искусственных. Для представителей первой группы свойственна оригинальность в своих творческих импульсах и их реализации. Искусственная гениальность является результатом длительного обучения. То есть искусственная гениальность — это итог культурного и интеллектуального развития, в то время как истинная гениальность зажжена в «пламени высшей природы», или Эго, эта гениальность не может умереть.
Философия, которую представляет Блаватская, не только носит иррациональный характер в осмыслении феномена гениальности, подобно древним мыслителям, о которых она часто упоминает, эзотерическая философия в изучении данного явления обладает своей спецификой. С ее точки зрения, лишь обладатели в высшей степени альтруистических характеров, такие, как Будда или Иисус, могут считаться полностью развитыми гениями нашего исторического цикла.
Будь это воззрения древних мудрецов, схоластическая философия Средневековья, романтическая концепция, религиозная философия Бердяева или же эзотерическая философия, несмотря на иррациональный подход к исследованию феномена гениальности, философия каждого исследователя имеет собственную специфику и по-своему видит природу и
сущность гениальности. Результатом синтезирования вышеизложенных теорий являются основные совокупные признаки, характерные, при определенной комбинации, для феномена гения, исследованного с иррациональной позиции. Такими признаками являются: фантазия, воображение, философская направленность в творчестве, разум, жертвенность, страдание, аскетизм, интуиция, особое духовное состояние, энергия, инстинкт, божественная рассудительность, вдохновение, озарение, обусловленные божественным началом и провидением.
Таким образом, справедлив вывод о том, что по своей природе гениальность иррациональна, божественна. Следует заметить, это не единственный взгляд на феномен гениальности. Достаточно обоснованны и многочисленны теории, исследующие данный феномен с рациональной, научной позиции. Подобные теории предлагает ряд генетиков, психологов и педагогов, вместе с этим пока они не дали полноценного, целостного научного обоснования феномена гениальности. Следовательно, в исследовании природы гениальности нельзя ограничиваться рациональным подходом, игнорируя иррациональный аспект, раскрывающий божественную, ненаучную природу гениальности.
Библиографический список
1. Пешкова В.Е. Феномен гения / В.Е. Пешкова. — Ростов н/Д: Феникс, 2006. — 158 с.
2. Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, Н.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. — М.: Сов. энциклопедия, 1983. — 840 с.
3. Аверинцев С.С. Исторические подвижности категории жанра: Опыт периодизации // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения./ С.С. Аверинцев. — М.: Мысль, 1986. - С. 215.
4. Гегель Г.-В.-Ф. Эстетика / Г.-В.-Ф. Гегель в 2 т.- М.: Искусство, 1968. Т.1. — 607 с.
5. Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики / Жан-Поль. -М.: Искусство,1981. — 493 с.
6. Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Литературные памятники. Человеческое, слишком человеческое / Ницше Ф. — М.: Мысль, 1990. Т. 1. - 829 с.
7. Бердяев Н.А. Смысл творчества. / Н.А. Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. — В 2 т. Т.1. — М.: Искусство, 1994. - 542 с.
ХОМЧЕНКОВА Елена Александровна, аспирант кафедры философии.
Дата поступления статьи в редакцию: 03.07.2007 г.
© Хомченкова Е.А.
Книжная полка
Мечковская Н. Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: Курс лекций: учеб. пособие. — М.: ИЦ «Академия», 2007. — 432 с.
В учебном пособии излагается знаковая концепция языка и проводится сопоставление языка с другими средствами передачи информации в природе и обществе. Семиотика позволяет увидеть самые существенные черты в содержании и строении естественных языков, а также пути развития коммуникативных технологий человечества. Предлагаемая книга — это своего рода путеводитель: она знакомит с самыми значительными результатами семиотического изучения языка и других знаковых систем и помогает понять, как разные семиотики участвуют в процессах познания и коммуникации в обществе и природе.
Для студентов учреждений высшего профессионального образования, а также для аспирантов и преподавателей.
Рекомендовано УМО.
