CC BY
64
АПФ&ПЛ
Оригинальная статья
УДК 811.161. 1'27 (075.8)
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-63-74
Тематический выпуск ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР: ТРАДИЦИИ И ИННОВАЦИИ
CIP&PL
Thematic issue LANGUAGES AND CULTURES IN CONTACT: TRADITIONS AND INNOVATIONS
http://philjournal.ru 20021 No 3 63-74
Феномен «фейк» в системе видов речевого воздействия
Д.И. Ляшенко1, В.Ю. Меликян2*
1 2 Южный федеральный университет, 344082, Ростов на-Дону, Российская Федерация, ул. Большая Садовая, 33; 1ORCID ID: 0000-0002-6219-3210; Researcher ID: С-4771-2017; 2ORCID ID: 0000-0003-0166-6106 *e-mail: melikyanv@mail.ru
Резюме: Статья посвящена определению лингвистического статуса феномена «фейк», исследованию источников его деструктивности как одного из видов речевого воздействия. В работе рассматриваются речевые модели аргументации, убеждения, коммуникативного давления и фейка с целью установления ряда их дифференциальных и интегральных признаков, отграничения фейка от смежных лингвистических явлений. Материалом для исследования послужили Интернет-страницы печатных и сетевых СМИ разного уровня и формата, блогов, функционирующих в рамках общественного дискурса. В качестве основы для анализа принят подход разграничения нормы языковой и риторической, в соответствии с которым аргументацию следует рассматривать как корректный нериторический тип воздействия. В свою очередь, в качестве риторических видов речевого воздействия следует рассматривать убеждение, реализующееся как корректное риторическое воздействие, коммуникативное давление и фейк, являющиеся некорректными (деструктивными) риторическими видами речевого воздействия. Анализ компонентов речевой модели данных лингвистических явлений и установление источников их деструктивности позволяет более четко определить статус фейка как отдельного вида речевого воздействия. Делается вывод о том, что от аргументации фейк отличается наличием пафоса в структуре речевой модели воздействия; от аргументации и убеждения - имплицитным характером интенции и деструктивной коммуникативной направленностью. Фейк также следует отграничивать от коммуникативного давления, опираясь на следующие положения: фейк - это недостоверная информация, а также имплицитная форма интенции; коммуникативное давление - это превышение допустимой нормами морали и этики меры воздействия, а также эксплицитная форма интенции.
Ключевые слова: фейк, убеждение, коммуникативное давление, аргументация, речевое воздействие, логос, этос, пафос, деструктивность.
Для цитирования: Ляшенко Д.И., Меликян В.Ю. Феномен «фейк» в системе видов речевого воздействия. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2021. №3. С. 63-74.
* © Ляшенко Д.И., Меликян В.Ю., 2021.
ф I This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License ¿^^■ESl^H https://creativecommons. org/licenses/by/4.0/
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2021-3-63-74
"Fake" Phenomenon in the System of Types of Linguistic Manipulation
D.I. Lyashenko1, V.Yu. Melikyan2*
1 2 Southern Federal University, 33, Bolshaya Sadovaya Str., Rostov-on-Don, Russian Federation, 344082;
'ORCID ID: 0000-0002-6219-3210; Researcher ID: С-4771-2017;
2 ORCID ID: 0000-0003-0166-6106 *e-mail: melikyanv@mail.ru
Abstract: The article is devoted to the definition of the linguistic status of the "fake" phenomenon, the study of the sources of its destructiveness as one of the types of linguistic manipulation. The work examines speech models of argumentation, persuasion, communicative pressure and fake in order to establish a number of their differential and integral features, to distinguish fake from related linguistic phenomena. The material for the study is represented by the web pages of print and online media of various levels and formats, blogs operating within the framework of public discourse. The basis for the analysis is an approach taken to distinguish between linguistic and rhetorical norms, according to which the argumentation should be considered as a correct non-rhetorical type of persuasion. In turn, as rhetorical types of persuasion, one should consider conviction, which is realized as a correct rhetorical influence, communicative pressure and fake, which are incorrect (destructive) rhetorical types of linguistic manipulation. Analysis of the components of the speech model of these linguistic phenomena and the establishment of the sources of their destructiveness makes it possible to more clearly determine fake as a separate type of linguistic manipulation. It is concluded that fake differs from argumentation by the presence of pathos in the structure of the speech model of persuasion; from argumentation and persuasion - by the implicit nature of the intention and destructive communicative orientation. Fake should also be distinguished from communicative pressure, based on the following principles: fake is unreliable false information, as well as an implicit form of intention; communicative pressure is an excess of the permissible norms of morality and ethics of a measure of influence, as well as an explicit form of intention.
Keywords: fake, persuasion, communicative pressure, argumentation, linguistic manipulation, logos, ethos, pathos, destructiveness.
For citation: Lyashenko D.I., Melikyan V.Yu. "Fake" Phenomenon in the System of Types of Linguistic Manipulation. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2021, no 3, pp. 63-74 (In Russ.).
Введение
В Сети с каждым годом появляется все больше информации, не коррелирующей с реальной действительностью, фальшивых профилей как для обеспечения анонимности, так и достижения личной выгоды. На фоне постоянно увеличивающегося потока поступающей информации особенно важным критерием является ее верифицируемость и актуальность. Весь этот информационный материал требует тщательного анализа не только в целях распознавания и предотвращения дальнейшего распространения, но и изучения самого феномена «фейк». Данное понятие получило распространение в американском медиадискурсе с приходом к власти президента Д. Трампа, когда зарубежные СМИ охватила «лихорадка» фальшивых сообщений, обусловленная стремлением изданий привлечь внимание к политическим проблемам и намерением конкурентов использовать стратегию дискредитации во
время предвыборной кампании. В русскоязычном дискурсе и культуре возникновение фейков связано, в первую очередь, с событиями на Украине, когда вследствие конфликтов интересов и политических взглядов информация стала массово подделываться. Следует отметить, что, несмотря на ряд различий в функционировании фейков в русском и американском медиадискурсе, в обеих странах осуществляется жесткий контроль публикаций с целью сократить количество фейковых новостей. Так, помимо развернутой системы штрафов осуществляется постоянный мониторинг подобных сообщений и их удаление в течение короткого времени.
Актуальность исследования обусловлена также недостаточной изученностью данного лингвистического явления и необходимостью разработки подходов и методик противодействия фейку. В этой связи целесообразно принять за основу для анализа речевую модель, предложенную еще в работах Аристотеля по риторике, и говорить о наличии в ее структуре трех компонентов: логоса, этоса и пафоса [1: 148]. Философ указывал на существование трех способов убеждения: «Способов убеждения, предоставляемых речью, существует три вида: одни из них определяются нравом говорящего, другие - тем или иным настроением слушателя, третьи - самой речью с её истинной или мнимой убедительностью» [2: 9]. Четкое отграничение фейка от прочих видов речевого воздействия и установление источников его деструк-тивности в рамках исследования компонентов речевой модели позволит установить лингвистический статус рассматриваемого явления и определить его как самостоятельный вид речевого воздействия.
Цель статьи
Настоящая статья посвящена отграничению феномена «фейк» от таких видов речевого воздействия, как аргументация, убеждение и коммуникативное давление. Нарушения в структуре логоса, этоса и пафоса, возникающие вследствие функционирования подделки, способствуют интенсификации предмета фейка и, как результат, усилению воздействия на адресата, что позволяет говорить о деструктивном характере фейка.
Обзор литературы
Проблема изучения видов речевого воздействия является актуальной в рамках современной праг-малингвистики и юридической лингвистики, в соответствии с чем она представляет особый интерес в рамках языкознания. Проявление речевой агрессии позволяет говорить о реализации речевого воздействия и манипуляции, деструктивных по своей природе (Седов [3]). Традиционно ряд исследователей (Седов [3], Копнина [4], Стернин [5]) среди видов речевого воздействия выделяет аргументацию, убеждение и манипуляцию, в некоторых работах (Стернин [5], Шилихина [6], Трофимова [7; 8]) к ним также предложено относить коммуникативное давление на основе сходства деструктивного результата воздействия. Наличие двух каналов реализации воздействия - логического и эмоционального, а также дифференциации имплицитной/ эксплицитной формы воздействия позволяет определить фейк как отдельный вид речевого воздействия, а установление его дифференциальных признаков - уточнить лингвистический статус феномена.
Методы исследования
В статье использованы следующие методы: описательный метод, используемый в ходе сбора и обработки анализируемых текстов; метод семантического анализа для установления логико-смысловой нагрузки исследуемых единиц; метод интерпретационного анализа при толковании общего смысла высказывания; метод анализа дифференциальных признаков и сопоставительный метод, применяемые для разграничения видов речевого воздействия.
Результаты и дискуссия
В своем функционировании феномен «фейк» использует два канала восприятия информации: логический и эмоциональный. При этом фейк опирается на подмену достоверной информации фальшивыми сведениями, однако для обеспечения мнимой достоверности использует речевую модель, сходную с такими видами речевого воздействия, как убеждение и коммуникативное давление.
Аргументация как вид речевого воздействия, опираясь на логический канал передачи информации, имеет в своей структуре только два компонента - логос и этос, чем обусловлена невозможность осуществления «любых попыток повышения эффективности риторического воздействия с помощью неаргументативных приемов, так как обращение к эмоциональной сфере реципиента приводит не к
консенсусу, а к «эмоциональной интеграции», что может быть интерпретировано как проявление насилия в виде эмоционального навязывания мнения, как использования языка в качестве инструмента подчинения» [9: 40]. Количество элементов речевой модели позволяет четко отграничить ее от фейка в системе видов речевого воздействия (фейк же отличается наличием пафоса в трехкомпонентной структуре). Такой подход обусловлен разграничением нормы языковой и риторической [8]. Языковая норма выступает своеобразной точкой отсчета, в то время как риторическая - вторична. Языковая норма подразумевает наличие логоса и этоса, риторическая включает в себя пафос. Так, если нормы соблюдены, то имеет место убеждение. Если нарушены отдельные компоненты этой структуры, то данный тип воздействия можно охарактеризовать как коммуникативное давление [8].
Для того чтобы определить лингвистический статус фейка, а также отграничить фейк от убеждения и давления, необходимо рассмотреть специфику его речевой модели.
С психолингвистической точки зрения речевое воздействие успешно реализуется в том случае, когда полученные реципиентом знания приобретают личностный, субъективный смысл [10: 35]. В свою очередь, при фейке реципиент принимает информацию на добровольной основе, т. к. он не знает, что сведения ложные, вследствие чего осуществляется корректировка поведения и мышления адресата.
Речевая модель фейка имеет три компонента: логос, этос и пафос. Логос представлен трехкомпо-нентной структурой, включающей в себя тезис, аргументы и вывод, при этом выдвигаемое утверждение соотносится реципиентом с реальной действительностью с целью верификации полученной информации.
В то же время аргументация лишает адресата возможности транслировать свою позицию, подменяя уже имеющиеся истинные сведения заведомо неверными, не позволяя ему строить собственные умозаключения, выходящие за рамки конкретного коммуникативного акта. В большинстве случаев модальность носит заведомо субъективный характер, т.к. значительная часть высказываний иррациональна, характеризуется наличием отрицательных коннотаций. Нарушение логоса фейка вследствие несоответствия «содержания речи картине мира» [4: 30] часто ведет к сдвигу этоса.
Будучи некорректным видом речевого воздействия, фейк нарушает нормы этоса посредством включения скрытой или явной речевой агрессии, конфронтационных коммуникативных тактик, а также негативной насыщенности речи. При таких условиях происходит нарушение постулата качества Г. Грайса [11] и максимы такта, т.к. часто затрагиваются темы, касающиеся личных взглядов реципиента, его мировоззрения, убеждений и ценностей. Данные этико-коммуникативные рамки свидетельствуют о деструктивном характере функционирования фейка. Нарушение этоса становится причиной значительного превышения нормы воздействия, что приводит к трансформации пафоса путем привлечения эксплицитных средств деструктивности, понижающих качество речи и ведущих к вульгаризации языковых единиц. Иными словами, источником фейка выступают этос и пафос, видоизмененные согласно целям коммуникатора.
Таким образом, фейк - это некорректный (деструктивный) вид речевого воздействия, речевая модель которого включает в себя три компонента: логос, этос и пафос, при этом именно последние два элемента обеспечивают успешную реализацию речевого воздействия на реципиента.
Так, в октябре 2020 года в СМИ различных регионов появились сообщения о «фальшивых волонтерах», которые раздают людям медицинские маски, пропитанные наркотическими средствами, а после грабят квартиры [12].
Модель данного речевого акта реализуется трехкомпонентной структурой логоса: тезис («Ходят «волонтеры» от различных партий, <...> раздавая маски; происходит ограбление»), аргумент («маска пропитана химикатом с наркотическим действием») и вывод («не принимайте маски от посторонних лиц»). В этом случае не нарушен постулат способа: информация представлена логично, ясно, доступно для понимания массовой аудиторией. Вывод последовательно вытекает из тезиса и аргумента, что способствует усилению степени речевого воздействия. Доказательную базу сложно считать объективной, т.к. отсутствуют какие-либо конкретные пример/случаи, сведения максимально обобщены, к тому же не указано конкретное место реализации описываемых в фейке событий (различные регионы).
Пожал^ г.та, предупредите своих родных.., близких
Новый вид криминального ПРЕСТУПЛЕНИЯ сейчас. Ходят ""волонтеры"" от различных партий... от двери к двери, раздавая маски. Они говорят, что это инициатива местных властей. Просят вас ""примерять"" маску..,
зависимости от количества членов семьи... МАСКА ПРОПИТАНА химикатом с наркотическим действием... Человек просто ""отключается""...
НЕ ПРИНИМАЙТЕ маски от посторонних лиц...
Помните уровень преступности сейчас ""зашкаливает""
Подкрепляя свою позицию, изложенную в данном сообщении, коммуникатор обращается к умолчанию с целью усилить воздействие на аудиторию, этой же причиной обусловлено излишнее взятие в кавычки ключевых, по мнению автора, слов и наличие многочисленных восклицательных знаков и прописных букв, что бессознательно считывается реципиентами как резкое повышение интонации, часто приравнивающееся к крику. Парцеллированное изложение материала способствует созданию четкой структуры и понятной аудитории доказательной базы: «Человек просто «отключается»... Доступ в квартиру свободен... (происходит ограбление...)...». Введение единиц лексико-семантической группы «право» обеспечивает данному фейку маскировку под истинную информацию, а также блокирует критическое мышление реципиентов. Несмотря на отсутствие четких аргументов, убедительность представленной новости не ставится под сомнение, структура логоса соблюдена. В свою очередь, происходит отступление от норм пафоса, что обеспечивается излишне эмоциональным стилем изложения материала, полном оценочных компонентов, восклицаний и умолчания, работающих на реализацию коммуникативного замысла автора.
В приведенном примере также нарушены правила коммуникации, т.к. коммуникатор открыто реализует угрозу, апеллируя к темам, актуальным для адресата: деньги/имущество и пандемия СОУГО-19. Нарушение принципа вежливости и максимы качества ведет к интенсификации речевого воздействия. Прямая угроза безопасности людей вызывает у них дискомфорт и панику, реализуя коммуникативную стратегию призыва и дискредитации органов власти. Данное высказывание следует расценивать как некорректное, что подкрепляется репрезентацией скрытой речевой агрессии путем выражения критики деятельности «лжеволонтеров», а также вторжением в коммуникативную сферу собеседника и его частную жизнь.
Таким образом, автор фейка воздействует на реципиента посредством эмоционального канала, который в силу интенсивности взаимодействия блокирует критическое мышление. В результате нарушения норм этоса и пафоса, а также определенной интенсификации предмета фейка данное высказывание приобретает особую экспрессивность и оценочность, апеллируя к актуальным для аудитории темам, а сформированные при этом отрицательные эмоции позволяют усилить воздействие на адресата.
Нарушения в речевой модели фейка чаще всего представлены в составе этоса и/или пафоса. Нарушения пафоса имеют место преимущественно в фейках, посвященных социально-экономическим и политическим реалиям. Как правило, в подобных случаях представленная информация противоречит интересам и ценностным установкам предполагаемой аудитории, сама подача сообщения не способствует установлению контакта с реципиентами и зачастую выражает открытую угрозу. Максима вежливости в большинстве случаев не соблюдается. Нарушение пафоса в фейковых материалах, в частности, в новостях, реализуется посредством отклонения от нейтрального стиля изложения, который диктуется условиями жанра, и привлечения изобразительно-выразительных средств, придающих тексту особую экспрессивность. Для подобного типа нарушения риторической нормы характерно несоблюдение максимы манеры и релевантности.
Иной вид речевого воздействия, убеждение, имеет сходную структуру, однако характеризуется рядом отличий. Речевая модель убеждения также включает три компонента: логос, этос и пафос. Реализация первого из них сходна с таким же процессом в фейке: приведенное утверждение подкрепляется рядом доказательств для подтверждения истинности предоставленной информации, после чего следует вывод. Однако в случае с фейком аргументы привлекаются в первую очередь для маскировки фальшивой информации, попытки выдать ее в качестве достоверной, в то время как при убеждении представленные сведения являются истинными, а все аргументы служат доказательной базой.
Согласно В.А. Трофимовой, в рамках убеждения осуществляется корректное воздействие, что обусловлено тщательным соблюдением норм этоса, а также использованием неконфронтационных (кооперативных) стратегий, предполагающих достижение говорящим собственной цели при условии сохранения баланса интересов обеих сторон, принимающих участие в коммуникации [8]. В отличие от фейка для убеждения не характерно наличие речевой агрессии, в то время как языковые средства и приемы реализации данного вида воздействия отличаются некоторой мягкостью и корректностью. Суждения лишены резкости и острой критики, что также позволяет отграничить убеждение от фейка.
Убеждение, будучи риторическим корректным видом речевого воздействия, не предполагает никаких нарушений компонентов, при этом характеризуется оценочностью и экспрессивностью. Общим для двух типов речевого воздействия здесь является то, что при повышении пафоса усиливается воздействие на реципиента, что можно объяснить интенсификацией предмета сообщения и апелляцией к эмоциональной сфере адресата. Дифференциальным фактором выступает следующий момент: при фейке у аудитории формируются преимущественно отрицательные эмоции, при убеждении - положительные.
Будучи корректным типом воздействия, убеждение задействует два типа каналов - логический и эмоциональный, а также характеризуется отсутствием какого-либо давления на адресата. Структура логоса трехчастна, нормы этоса не нарушены, в то время как превышение пафоса увеличивает привлекательность материала для реципиента, позволяя ему сделать самостоятельные умозаключения, что свидетельствует о наличии корректного воздействия.
В приведенном ниже примере реализуется речевая модель убеждения.
Я-то вот лично за школьную форму. Мне кажется, что каждый, у кого есть ребёнок, да и вообще всякий человек старше 20 лет, просто не может быть против. Если только этот человек не модельер. Впрочем, психологический возраст среднестатистического кутюрье равен 12 годам, поэтому нет смысла прислушиваться к их соображениям по этому вопросу. <...>
Сейчас именно воспоминания о предметах гардероба, которые я надевал каждый день в школу с 1981 по 1991 год, и делают меня сторонником ношения формы. Позвольте мне пропеть абзац дифирамбов советской форме для мальчиков (про форму для девочек я ничего внятного сказать не могу, так как по многим причинам никогда её не носил и даже ни разу не примерял).
Синие брюки и курточка с алюминиевыми пуговицами... Понятия не имею, что это была за ткань. Наверняка какая-нибудь космическая разработка. Ты мог донашивать эту форму за старшим братом, а потом твой отец на даче донашивал её за тобой. Она выдерживала попадание шрапнели. Ты мог часами висеть на заборе, зацепившись карманом пиджака за гвоздь, а швы даже не трещали. На эту форму можно было вылить хоть ведро чернил, и это всё равно было незаметно. Её не ела
моль. И я говорю не про ту моль, которая ограничивает себя после шести, а про очень голодную моль, только что вернувшуюся с лыжной прогулки. Это была не просто форма, это был экзоскелет советского школьника.
Если каждый копнёт поглубже, то окажется, что его вера в обязательность ношения формы или принятие её в штыки основывается на чем-то столь же бестолковом, как и в моём случае. Во мне, как видите, больше говорит ностальгия, чем рассудок [13].
Речевая модель, реализуемая в данном фрагменте текста, характеризуется трехчастной структурой логоса, включающей в себя тезис («Я-то вот лично за школьную форму»), ряд аргументов, подтверждающих позицию коммуникатора, и вывод («Во мне, как видите, больше говорит ностальгия, чем рассудок»). Иллюстрация тезиса примерами из жизни позволяет создать эффект вовлеченности аудитории вследствие апелляции к личному опыту, школьным годам. Такой способ подачи информации демонстрирует доказательность точки зрения адресанта, т.к. автор обращается к коллективному опыту, имевшему место в определенный временной промежуток (в случае автора - с 1981 по 1991 год).
В данном фрагменте текста нормы этоса соблюдены, что свидетельствует о корректном виде воздействия. Несмотря на тот факт, что аргументация высказывания обращена к конкретному лицу (читателю), в целом стиль высказывания можно охарактеризовать как кооперативный, отсутствует пренебрежительное отношение к противоположному мнению, какие-либо проявления речевой агрессии. Таким образом, в данном речевом акте соблюдены максимы такта, одобрения и симпатии.
Пафос высказывания реализуется посредством привлечения коммуникатором разного рода изобразительно-выразительных средств, репрезентирующих экспрессивную функцию. Использование личных местоимений я, ты в различных предложно-падежных формах способствует созданию благожелательной атмосферы, тесного контакта говорящего и потенциальной аудитории. Парцеллированные конструкции обеспечивают расстановку смысловых акцентов, обращая внимание читателей на нужные коммуникатору отрезки высказывания («Мне кажется, что каждый, у кого есть ребёнок, да и вообще всякий человек старше 20 лет, просто не может быть против. Если только этот человек не модельер»), в то время как антитеза демонстрирует «сопротивляемость» школьной формы различным преградам в виде забора, моли, чернил и шрапнели («Ты мог часами висеть на заборе, зацепившись карманом пиджака за гвоздь, а швы даже не трещали. На эту форму можно было вылить хоть ведро чернил, и это всё равно было незаметно»). Ирония в комплексе с гиперболой позволяет коммуникатору избежать конфликта со сторонниками иного мнения относительно формы, а также в некотором плане подчеркнуть серьезность данной помехи в виде моли: «Ия говорю не про ту моль, которая ограничивает себя после шести, а про очень голодную моль, только что вернувшуюся с лыжной прогулки». Градация школьная форма - космическая разработка - экзоскелет советского школьника демонстрирует увеличивающуюся ценность объекта речи и показывает безапелляционность суждений, представленных в данном высказывании.
Коммуникатор использует антитезу, противопоставляя две позиции относительно рассматриваемого вопроса: первая, представленная мыслями родителей и людей возрастной категории 30+, не совпадает с мнением современных школьников («психологический возраст среднестатистического кутюрье равен 12 годам»). Для подтверждения своего мнения автор использует односоставные (назывные и безличные) предложения («Синие брюки и курточка с алюминиевыми пуговицами... Наверняка какая-нибудь космическая разработка. На эту форму можно было вылить хоть ведро чернил, и это всё равно было незаметно») в комплексе с двусоставными, в которых личное местоимение ты позволяет построить прямой диалог с адресатом, побуждая его занять озвученную позицию («Ты мог донашивать эту форму за старшим братом, а потом твой отец на даче донашивал её за тобой. Ты мог часами висеть на заборе, зацепившись карманом пиджака за гвоздь, а швы даже не трещали»). Гиперболизация урона, нанесенного молью, а также метафорическое наименование экзоскелет советского школьника демонстрируют несомненные преимущества советской формы, что и побуждает автора поддерживать ее внедрение в современную школу. Логическая связь компонентов высказывания достигается посредством последовательного изложения мыслей, а также привлечения вводных слов и аргументативных слов-маркеров: впрочем, поэтому, как видите и т.д.
Таким образом, в данном фрагменте речи соблюдаются нормы этоса и пафоса, что позволяет сделать вывод о корректном риторическом типе воздействия. Привлечение изобразительно-выразительных средств позволяет воздействовать на читателя посредством логического (рационального) и эмоционального каналов.
Давление как вид речевого воздействия использует преимущественно оба канала воздействия, что сближает его с фейком. Механизм воздействия при реализации давления также схож с фейком, т.к. риторическая модель обоих видов основана на нарушении какого-либо компонента (логоса, этоса или пафоса). По мнению К. М. Шилихиной, коммуникативное давление обладает силовой характеристикой и предполагает чрезмерное проявление эмоций агрессивной направленности [6: 63]. Нарушения в структуре логоса, как правило, связаны с нарушениями законов формальной логики: тождества, противоречия, исключенного третьего и достаточного основания [7]. Согласно закону тождества, каждая мысль должна быть последовательной и определенной, она «сохраняет свою однозначность на протяжении всего рассуждения и вывода» [14]. Несоответствие сообщения данному закону, как правило, приводит к логической ошибке, следствием которой является возникновение когнитивного диссонанса у реципиента. Сущность закона противоречия заключается в том, что «два несовместимых друг с другом суждения не могут быть одновременно истинными - по крайней мере, одно из них необходимо ложно» [14], т.е. противоположные суждения не могут сочетаться в одном сообщении, нарушение этого закона ведет к логическому противоречию. Третий закон предполагает следующее толкование: «два противоречащих суждения об одном и том же предмете, взятом в одно и тоже время и в одном о том же отношении, не могут быть вместе истинными или ложными. Одно - необходимо истинно, а другое -ложно; третьего быть не может» [14]. Соблюдение закона исключения третьего актуально также и для фейка, что позволяет путем сравнения данных, представленных в различных источниках, установить истину. Так, данный закон лежит в основе всех нарушений в структуре логоса фейка. Отступление от закона исключения третьего ведет к нарушению постулата качества Г.П. Грайса [11], что, в свою очередь, обусловливает изменения в структуре этоса фальшивого сообщения.
По мнению В.А. Трофимовой, нарушение этоса при коммуникативном давлении приводит к превышению нормы воздействия на реципиента вследствие неравных позиций участников общения [8]. Привлечение некооперативных коммуникативных стратегий ведет к использованию соответствующих вербальных и невербальных средств, интенсифицирующих речевое воздействие. В подобных ситуациях давление часто сопровождается агрессивным поведением адресанта, а также нарушением максимы вежливости и согласия, что может привести к коммуникативной неудаче.
Противоречие содержания сообщения законам формальной логики и отступление от норм этоса в большинстве случаев приводит к разного рода отклонениям в реализации пафоса, обеспечивающим экспрессивность высказывания. Интенсификация предмета речи обусловлена привлечением деструктивных языковых средств, предполагающих формирование у адресата отрицательных эмоций относительно содержания высказывания. Маркерами вербальной агрессии выступают лексико-семантические и грамматические средства, действие которых направлено на формирование деструктивного характера сообщения. Введение эксплицитных языковых средств, обладающих негативной эмоциональной модальностью (инвективная лексика, окказионализмы, сленг, аффиксы-показатели субъективной оценки, кавычки и т.д.), ведет к формированию негативного пафоса в рамках речевой модели давления. Подобный процесс можно наблюдать и в модели фейка, пафос которой реализуется посредством языковых средств, содержащих деструктивный/ конфликтогенный фактор. Понижение пафоса, как правило, ведет к уничижению личности реципиента и обесцениванию ее значимости.
Рассмотрим пример коммуникативного давления на материале одного из текстов блога Артемия Лебедева [15]. В данном случае тип речевого воздействия функционирует за счет деструктивности этоса и пафоса.
Редкое описание какого-либо целебного средства, травки или элемента обходится без ссылки на то, что наши предки были не дураки, выбрали это целебное средство, травку или элемент не зря. Исстари распробовали! Издавна оценили! Знали толк!
И мораль всегда такая - вот в 12 веке люди жили в настоящей экологии, ходили с расправленными плечами, дышали свежим воздухом и лечились не ху***й какой-то, которую Минздрав одобрил, а подарками матушки-природы.
Всегда хочется копирайтеров этих рекламных говнотекстов отправить в 12 век без современной аптечки. Обработать рану, полечить зуб, продезинфицировать что-нибудь, погонять глистов, избавиться от малярии. Познакомиться с мудростью предков вживую [15].
Трехкомпонентная модель логоса включает в себя тезис («Редкое описание какого-либо целебного средства, травки или элемента обходится без ссылки на то, что наши предки были не дураки, выбрали это целебное средство, травку или элемент не зря»), аргумент («в 12 веке люди жили в настоящей экологии, ходили с расправленными плечами, дышали свежим воздухом и лечились <...> подарками матушки-природы») и вывод («Всегда хочется копирайтеров этих рекламных говнотекстов отправить в 12 век без современной аптечки»).
В представленном тексте этос выступает одним из источников деструктивности, для реализации коммуникативного замысла адресант избирает тактику обвинения, при этом указание на несостоятельность рассматриваемых лекарственных средств осуществляется при помощи неопределенно-личных предложений и конструкций с инфинитивами. Данное высказывание нарушает постулаты качества и способа, а также максиму одобрения вследствие резкой критики адресантом объекта речи. В заключительной части высказывания коммуникатор обращается к тактике провокации, призывая к действиям, влекущим за собой заведомо негативные последствия. Апелляция к теме здоровья человека обеспечивает привлечение внимания широких масс, а также масштабную ответную реакцию.
Понижающийся пафос в данном тексте реализуется посредством экспрессивно окрашенной, ин-вективной лексики (дураки, ху***й, говнотекстов), придающей манере изложения материала пренебрежительный или презрительный оттенок. Использование неопределенных местоимений (какого-либо целебного средства, не ху***й какой-то, продезинфицировать что-нибудь) позволяет снизить статус авторитета (власти). В то же время сопоставление современной системы здравоохранения с ее «древнерусским аналогом» показывает очевидные промахи последней, что обусловливает пренебрежительное отношение автора к народной медицине. Сарказм в данном высказывании реализуется при помощи развернутых рядов однородных членов в комплексе с асиндетоном, а также контекстуально-неполных предложений («Исстари распробовали! Издавна оценили! Знали толк!»), при этом негативный коммуникативный замысел автор выражает при помощи энантиосемичных высказываний, где негативная оценка репрезентирована высказыванием с формально положительным значением. Слова лексико-се-мантической группы «медицина» позволяют коммуникатору воздействовать на мнение аудитории относительно темы фрагмента. Предложения текста связаны присоединительной связью, что позволяет адресанту добавлять детали, нанизывая их на основное сообщение. Посредством данного типа синтаксической связи достигается динамика текста, а также обеспечивается его экспрессивный характер. Отклонение от нейтрального стиля изложения путем привлечения экспрессивных изобразительно-выразительных средств коммуникатором ведет к нарушению языковой нормы и реализации некорректного воздействия.
Таким образом, давление является риторическим некорректным видом речевого воздействия, которое основано на нарушении одного или нескольких компонентов риторической модели: логоса, этоса и пафоса. Нарушение трехчастной структуры логоса обусловлено, в первую очередь, отклонением говорящего от законов формальной логики, нормы этоса отвергаются посредством привлечения некооперативных коммуникативных стратегий и тактик. Источником деструктивности давления в большинстве случаев выступает именно пафос, отрицательный характер которого реализуется рядом лексических и грамматических средств, выходящих за границу нормы речевого воздействия.
Заключение
Таким образом, феномен «фейк», существующий как в русском, так и американском медиадискурсе, представляет серьезную опасность для аудитории СМИ различного уровня. Проявление речевой агрессии посредством распространения поддельной информации, связанной с разного рода конфликтами в государстве и обществе, осуществляемое по «западному стандарту», может повлечь причинение вре-
да не только объекту фейка, но и реципиенту. Разработка методик противодействия данному явлению нацелена в первую очередь на соблюдение норм лингвоэкологии, а также предотвращение создания и распространения фейковых новостей.
Исследование речевой модели фейка позволяет отграничить его от прочих видов речевого воздействия (аргументации, убеждения и коммуникативного давления) на основании количества реализованных элементов данной модели (логоса, этоса и пафоса) и источника деструктивности. Дифференциальным признаком для фейка является трехкомпонентная структура логоса, в то время как аргументация характеризуется отсутствием пафоса. В отличие от убеждения, все компоненты которого (логос, этос и пафос) репрезентированы корректно, в фейках любой из трех элементов речевой модели может выступать источником деструктивности фальшивых текстов. В противоположность убеждению как риторическому корректному виду речевого воздействия фейк реализуется посредством привлечения конфрон-тационных коммуникативных стратегий и тактик. В свою очередь, коммуникативное давление, как и фейк, характеризуется деструктивным воздействием на адресата, которое чаще всего реализуется посредством двух каналов передачи информации (логического и эмоционального). В отличие от давления фейк характеризуется менее интенсивной степенью воздействия. Деструктивная интенция говорящего скрыта при данном типе речевого воздействия, в то время как коммуникативное давление инициирует открытый речевой конфликт. Кроме того, в поддельных текстах практически всегда соблюдается максима симпатии, в отличие от примеров реализации коммуникативного давления. Более того, фейк предполагает ввод недостоверной информации, в то время как коммуникативное давление - это в первую очередь превышение допустимой меры воздействия. Собственно фейк является некорректным типом речевого воздействия, при котором нарушение норм логоса, пафоса и этоса способствует реализации деструктивного коммуникативного замысла и порождает речевую агрессию в коммуникации.
Список литературы
1. Джиоева А.А., Стрельникова О.Ф. Глобальность метафоры семья в политическом дискурсе.
Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. 2016;1:83-90.
2. Аристотель. Риторика. Поэтика. М.: Лабиринт, 2000.
3. Седов К.Ф. Дискурс как суггестия: Иррациональное воздействие в межличностном общении. М.: Лабиринт; 2011.
4. Копнина Г. А. Речевое манипулирование. М.: Флинта; 2008.
5. Стернин И.А. Основы речевого воздействия. Воронеж: Истоки; 2012.
6. Шилихина К.М. Коммуникативное давление в русской коммуникативной культуре. Проблема национальной идентичности в культуре и образовании России и Запада. Воронеж: ВГУ; 2000;1:62-70.
7. Меликян В.Ю., Трофимова В.А. О лингвистическом статусе феномена «коммуникативное давление». Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия. 2019;9:26-33.
8. Трофимова В.А. Риторические и нериторические виды речевого воздействия. Modern science. 2021;2(2):281-286.
9. Голоднов А.В. Перуазивная коммуникация: стратегии и тактики воздействия (на материале современной немецкоязычной рекламы). СПб.: Астерион; 2010.
10. Леонтьев А.Н. Некоторые психологические вопросы воздействия на личность. Проблемы научного коммунизма. 1968;2:30-42.
11. Grice HP. Logic and conversation. Syntax and semantics, ed. by P. Cole and J. L. Morgan, N. Y., Academic Press, 1975;3:41-58. Mode of access: http://kant.narod.ru/grice.htm#_ftn1. Ссылка активна на 10.07. 2021.
12. «Волонтеры раздают пропитанные наркотиками маски»: Развенчиваем «страшилку», которая расползается по соцсетям. Доступно по ссылке: https://www.kp.ru/daily/217196/4306643/. Ссылка активна на 10.07.2021.
13. «Спор между сторонниками и противниками формы - это спор тупоконечников и остроконечников». Доступно по ссылке: https://mel.fm/shkolnaya_forma/916245-school_form. Ссылка активна на 10.07.2021.
14. Демидов И.В. Логика. Под общ. ред. Б.И. Каверина. М.: Юриспруденция; 2000.
15. Блог Артемия Лебедева. Мудрость предков. Доступно по ссылке: https://blog.tema.ru/7bi7ItvuJ. Ссылка активна на 10.07.2021.
References
1. Jioeva AA., Strelnikova OF. Globality of Family Metaphor in Political Discourse. RUDN Journal of Language Studies, Semiotics and Semantics. 2016;1:83-90. (In Russ.).
2. Aristotle. On Rhetoric. Moscow: Labirint; 2000 (In Russ.).
3. Sedov KF. Discourse as Suggestion: Irrational Impact in Interpersonal Communication. Moscow: Labirint; 2011. (In Russ.).
4. Kopnina GA. Speech manipulation. Moscow: Flinta; 2008. (In Russ.).
5. Sternin IA. Basics of Speech Persuasion. Voronezh: Istoki; 2012. (In Russ.).
6. Shilihina KM. Communicative pressure in Russian communicative culture. Problems of National Identity in Russian and Western Culture and Education. Voronezh: Voronezh State University Publ. 2000;1:62-70. (In Russ.).
7. Melikyan VYu., Trofmova VA. On the Linguistic status of the phenomenon "communicative pressure". Language and Law: Relevant Problems on Interaction. 2019;9:27-35. (In Russ.).
8. Trofimova VA. Rhetorical and non-rhetorical types of speech influence. Modern science. 2021;2(2):281-286. (In Russ.).
9. Golodnov AV. Persuasive communication: strategies and tactics of persuasion (based on the material of modern German-language advertising). St. Petersburg: Asterion; 2010. (In Russ.).
10. Leontiev AN. Some psychological issues of the impact on the personality. Scientific communism problems. 1968;2:30-42. (In Russ.).
11. Grice HP. Logic and conversation. Syntax and semantics, ed. by P. Cole and J. L. Morgan, N. Y., Academic Press, 1975;3:41-58. Available at: http://kant.narod.ru/grice.htm#_ftn1. Access July 10, 2021. (In Russ.).
12. "Volunteers are Handing Out Masks Soaked in Drugs": Debunking the "Horror Story" that is Spreading on Social Networks. Available at: https://www.kp.ru/daily/217196/4306643/. Access July 10, 2021. (In Russ.).
13. The Dispute between Supporters and Opponents of the School Uniform is a Dispute between Big-enders and Little-enders. Available at: https://mel.fm/shkolnaya_forma/916245-school_form. Access July 10, 2021. (In Russ.).
14. Demidov IV. Logics. General eds. of B.I. Kaverin. Moscow: Yurisprudentsiya; 2000. (In Russ.).
15. Artemy Lebedev's blog. The Wisdom of the Ancestors. Available at: https://blog.tema.ru/7bi7ItvuJ. Access July 10, 2021. (In Russ.).
История статьи:
Получена: 21.07.2021 Принята: 18.08.2021 Опубликована онлайн: 25.09.2021
Article history:
Received: 21.07.2021 Accepted: 18.08.2021 Published online: 25.09.2021
Сведения об авторах:
Ляшенко Дарья Игоревна, магистрант, Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Российская Федерация; e-mail: daryavdonsk@yandex.ru.
Меликян Вадим Юрьевич, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедры теории языка и русского языка, Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Российская Федерация; e-mail: melikyanv@mail.ru.
Bionotes:
Daria I. Lyashenko, Master's Student, Southern Federal University; Rostov-on-Don, Russian Federation; e-mail: daryavdonsk@yandex.ru.
Vadim Yu. Melikyan, Prof.Dr.habil.(Philology), Southern Federal University, Language Theory and Russian Language Department; Rostov-on-Don, Russian Federation; e-mail: melikyanv@mail.ru.
