CC BY
24
УПРАВЛЕНЕЦ / 9-10/25-26/2011
58 Государство • Регионы • Жизнеобеспечение
Возврат потери стоимости капитала
Доход на капитал
Первоначальный
І+3 ¡+4
і + к
в государственной собственности в рамках ГЧП-проекта, используемым в коммерческих целях.
Фонды целевого капитала проекта ГЧП представлены на рис. 9.
Таким образом, финансовоэкономический механизм поддержания инфраструктурного развития посредством обеспечения проектов государственно-частного партнерства финансовыми ресурсами отражает различные подходы к реализации данного механизма с возможностью выбора наиболее эффективных схем финансирования.
Рис. 8. Денежный поток при использовании аннуитетного регулируемого инфраструктурного тарифа
Феномен долга в контексте развития социального самоуправления в современном российском обществе
Ветошкин Анатолий Петрович
Доктор философских наук, профессор кафедры общей и экономической истории
Уральский государственный экономический университет 620144, РФ, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта/Народной воли, 62/45 Контактный телефон: (343) 221-27-12 Е-таМ: dubr@usue.ru
Стожко Дмитрий Константинович
Аспирант кафедры экономики предприятий
Уральский государственный экономический университет 620144, РФ, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта/Народной воли, 62/45 Контактный телефон: (343) 221-17-21 Е-таМ: kostskp@mail.ru
Ключевые слова
феномен долга социальное самоуправление социальное взаимодействие апперцепция интериоризация социальное творчество самоопределение самоидентификация социальное партнерство
Аннотация
В статье обосновывается философское понимание феномена долга как специального социального отношения, обусловленного абсолютными ценностями бытия и выражающегося в создании добра. В отличие от общепринятой двухфазовой модели формирования феномена долга, его генезис представлен как трехфазовый процесс (апперцепция, инте-риоризация и креативный праксис). В качестве конкретного и наиболее эффективного способа актуализации феномена долга предлагается развитие социального самоуправления как позволяющего наиболее успешно осуществлять духовную самоидентификацию и самоопределение личности в системе социального взаимодействия, активно влиять на формирование институтов гражданского общества и правового государства, и прежде всего института социального партнерства.
Феномен долга как социальное и культурное явление за последние четверть века оказался как бы на периферии исследований в системе гуманитарных наук. Смысл и содержание долга как социально-философской категории предполагают, на наш взгляд, его интерпретацию в качестве определенного социального отношения, в котором присутствуют 1) субъект, 2) объект и 3) связь. Сущность долга пытались раскрыть многие авторы. В этой связи можно вспомнить, например, о концепции «духовного делания» И. А. Ильина, идее «работы со смыслами» В. С. Соловьева, теономной этике
Н. О. Лосского, «накоплении сил добра» С. Л . Франка и др. Роль феномена долга, в общем и целом, можно определить как духовную регуляцию социального поведения (деятельности) людей. Наиболее продуктивным теоретикометодологическим основанием для исследования сущности и содержания феномена долга являются, на наш взгляд, идеи русского идеал-реализма, в которых наиболее полно раскрыты абсолютные ценности человеческого бытия. Именно эти ценности, а не ценности функционального (конъюнктур-
Рис. 9. Фонды целевого капитала проекта государственно-частного партнерства
Phenomenon of Debt in context of Social Self-Governance in contemporary Russian Society
ного) порядка определяют сущность феномена долга и главного способа его актуализации - социального самоуправления.
В современном российском обществе наблюдается определенное элиминирование содержания феномена долга и различных его модальностей. Такие формы долга, как родительский, гражданский, воинский и т.д., все в большей степени утрачивают статус и ранг абсолютной ценности. Результатом становится рост масштабов социальных отклонений, различного рода социальных и духовных оппозиций, нарастание дезаптационных процессов.
Генезис феномена долга представляет собой процесс духовной социализации личности. В этом процессе обнаруживаются три фазы: а) апперцепции (первичного знакомства индивида с информацией об окружающем его внешнем мире); б) интериориза-ции (включение получаемых знаний и представлений во внутренний мир человека, их превращения в убеждения и мотивацию поведения); в) креативного праксиса (превращения личности из объекта манипуляций в субъект социального творчества).
Нашей целью является обоснование того факта, что генезис феномена долга наиболее продуктивно может осуществляться только в условиях развития социального самоуправления, но никак не в условиях тоталитарного общества. Именно социальное самоуправление позволяет личности в полной мере осуществить свою духовную и социальную а) самоидентификацию, б) самоуправление и в) самореализацию. Эти три этапа становления целостной личности соответствуют
Summary
The article treats the phenomenon of debt as a specific kind of social relations that is stipulated by absolute values of existence and expressed in creation of kindness. In contrast to widely accepted two-phase model of debt phenomenon formation, its genesis is presented as a three-phase process (apperception, interiorization and creative praxis). The development of social self-governance is referred to as a concrete and the most effective way of debt phenomenon actualization. In the authors' view it allows fulfilling successful spiritual self-identification and personality self-determination in the system of social interaction. It also influences the institutions of the civil society and legal state formation and above all institution of social partnership.
Anatoly P. Vetoshkin
Dr. Sc. (Philosophy), Professor, General and Economic History Dprt
The Urals State University
of Economics
620144, RF, Ekaterinburg,
ul. 8 Marta/Narodnoy Voli, 62/45
Phone: (343) 221-27-12
Dmitry K. Stozhko
Postgraduate of Enterprises Economics Dprt.
The Urals State University
of Economics
620144, RF, Ekaterinburg,
ul. 8 Marta/Narodnoy Voli, 62/45
Phone: (343) 221-17-21
E- mail: kostskp@mail.ru
Key words
phenomenon of debt social self-governance social interaction apperception interiorization social art self-determination self-identification social partnership
UPRAVLENETS / 9-10/25-26/2011
Государство • Регионы • Жизнеобеспечение
►
Источники
1. Стожко К. П., Тарасова О. В., Новожилов А. Е., Маяков Н. Н. Социальная диалектика предпринимательства: Личность. Самоуправление. Культура. Творчество. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2005.
2. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию: пер. с англ. М.: АСТ, 2004.
3. Рогачев С.В. Социальное государство как институт публичной сферы // Социальная сфера: публичные и частные начала: материалы симпозиума. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2002.
4. Луман Н. Формирование помощи в процессе изменения общественных условий // Социологический журнал. 2000. № 1-2.
Referenсes
1. Stozhko K. P., Tarasova O. V, Novo-zhilov A. E., Mayakov N. N. Social dialectics of enterpeneursnip: Personality. Self-governance. Culture. Creativity. Ekaterinburg: UrGU Publisher? 2005.
2. Fukuyama F. Trust: the social virtues and the creation of prosperity. Moscow: AST, 2004.
3. Rogatchyov S. V. Social state as institute of public sphere // Social sphere: Public and private beginnings: Symposium materials. Ekaterinburg: UrGU Publisher, 2002.
4. Luman N. Assistance formation in the process of changes in public conditions // Sotsiologichesky zhurnal, 2000. № 1-2.
основным фазам генезиса феномена долга.
Необходимо отметить, что общественное самоуправление является основой системы эффективного социального партнерства. «Самоуправление есть высшее проявление субъект-ности в человеке, детерминирующее не только личностную самореализацию, но и сам целостный характер личности» [1. С. 34]. Формирование и развитие системы социального партнерства на базе развития самоуправления - одно из важнейших направлений социального творчества. Поэтому императив должного состоит в стимулировании и совершенствовании социального самоуправления в современном российском обществе, поощрении политической, экономической и культурной инициативы людей, институтов представительной и прямой демократии.
Такая специфическая форма социального партнерства, как государственно-частное партнерство (в сфере экономики), также в целом непосредственно зависит от степени развития социального творчества, т.е. самоуправления в сфере хозяйственной практики. Именно социальное самоуправление стимулирует возникновение таких эффективных организационно-правовых форм ведения хозяйства, как кооперация, товарищества, артели, ассоциации.
Как полагает Ф. Фукуяма, причиной снижения активности в развитии именно «хозяйственного самоуправления» и «производственной демократии» в современных обществах в целом стало «резкое сокращение Tg - уровня обобщенного доверия народа к власти». Это обусловлено тем, что власть в ряде случаев отказалась от выполнения некоторых важных своих обязанностей перед населением (обеспечения личной безопасности граждан, своевременного и правдивого информирования населения и т.д.), что ведет к обратному эффекту: отказу со стороны населения соблюдать законы и выполнять свои обязанности по отношению к государству. Ситуация с атомной станцией «Фу-кусима» в Японии - яркое свидетельство таких процессов.
Ф. Фукуяма утверждает: «В современной экономике ощущается дефицит доверия, который представляет собой своеобразную форму общественного, социального капитала. Будет проще понять экономическую ценность дове-
рия, если мы представим себе, как будет развиваться мир без доверия. Если бы мы заключали каждый контракт, предполагая, что партнеры, если им удастся, не преминут нас обмануть, мы тратили бы массу времени на то, чтобы сделать документ "неуязвимым", ибо только тогда мы были бы абсолютно уверены, что не оставили предполагаемым мошенникам никаких юридических лазеек» [2. С. 28].
Социальное самоуправление является ключевым фактором формирования доверия между участниками системы социального партнерства, в том числе между государством и бизнесом. Ведь «насколько человеческой личности присущ эгоизм, настолько же ей присуща и потребность быть частью того или иного общественного целого» [2. С. 19].
Социальное, в том числе и хозяйственное, самоуправление включает в себя разные способы и методы демократизации общества. Это и делегирование полномочий, и свободные выборы, и развитие рабочего контроля и т.д. Необходимость такого социального института, как общественное самоуправление, связана с тем, что оно призвано решить ряд конкретных задач. Во-первых, это задача минимизирования навязанной власти. Сегодня в разных областях личной и общественной жизни человек сталкивается именно с таким навязанным властью отношением к нему. Например, когда создаются «новые правила» (термин Д. Норта), различные формы отчетности или бюрократические процедуры. При организации предпринимательской деятельности, например, в нашей стране все еще действует разрешительный, а не заявительный, как в странах западной Европы, принцип. До сих пор в нашей стране не ликвидирован институт прописки, который давно уже стал рудиментарным признаком тоталитарных эпох. Наконец, в нашем обществе все еще действуют такие формы навязанной власти, как «телефонное право», «круговая порука», «административные предписания» и т.д. Все это - тормозит совершенствование системы социального партнерства.
Во-вторых, расширение общественного самоуправления и его социальных институтов повышает степень социальной справедливости и позволяет гарантировать справедливость и прозрачность принимаемых государством решений. Например, суды
присяжных могут обеспечить более взвешенный и справедливый приговор в сфере экономических конфликтов, чем ангажированные и состоящие на службе у государства судьи. Ведь присяжные заседатели - это независимые представители народа, а их решение - это народный вердикт, основанный на законе, а не на корыстных расчетах государственного чиновника. Закрытое судопроизводство в сфере государственно-частного партнерства вообще должно быть исключено. Распространение суда присяжных способно существенно изменить правоприменительную практику в стране и повысить статистику исполнения закона.
В-третьих, социальное самоуправление объективно способствует оздоровлению самой власти, вымыванию из ее структур коррумпированных и нечестных чиновников. Одна только угроза пересмотра самим обществом (его гражданскими институтами) решений конкретных чиновников уже является сигналом вышестоящим органам власти на предмет проверок и принятия соответствующих решений. Открытость и гласность в данном вопросе снижают возможности сокрытия правонарушений и злоупотреблений властью в той же пропорции, в которой наличие товаров-заменителей ограничивает монополизм отдельных предприятий на товарных рынках.
Не следует понимать развитие социального самоуправления как передел властных функций и полномочий. Хотя этот мотив присутствует в контексте широкого социального самоуправления, он играет лишь вспомогательную роль и касается только случаев злоупотребления властью или преступного бездействия со стороны властных структур, а точнее, конкретных бюрократов и чиновников. Главной задачей социального самоуправления является совместная выработка и активное сопровождение всей государственной политики. Речь идет о постоянном контроле и влиянии, которые институты гражданского общества могут оказать на процесс формирования правового и, что самое главное, социального государства. Без такого сопровождения государство вполне может быть правовым, но не социальным. Принятие ряда современных законодательных актов под влиянием корпоративного лоббирования тому доказательство.
«Социальное государство - это система учреждений, деятельность которых направлена на представительство и защиту интересов тех, кто не способен самостоятельно обеспечить свое существование, а также на создание каждому гражданину достойных условий существования, равных возможностей для самореализации, благоприятной среды обитания, отношение к человеку, его личности, как высшей ценности. Социальное государство принимает на себя ответственность за социальный мир в обществе» [3. С. 66]. Поэтому сочетание «властной вертикали» и институтов гражданского общества при их ярко выраженной социальной ориентации является весьма перспективным [3. С. 67]. Такое сочетание, как минимум, предполагает наличие общественного самоуправления как основы формирования эффективных институтов гражданского общества. Но трактовки такого альянса различны. Некоторые исследователи полагают, что такое сочетание не должно исходить из принципа «обязательности государственной помощи населению [4]. Но тогда идея «общественного договора» (Ж. Ж. Руссо), регулирующая весь комплекс взаимодействия государства и общества, подвергается в современных условиях определенной коррозии. Государство в той мере является субъектом долга, в какой оно хочет, чтобы народ выполнял свои обязанности. Аристотелевский принцип эквивалентного обмена результатами деятельности не подлежит ревизии, если мы действительно хотим повысить эффективность социального партнерства и обеспечить социальный мир.
Однако, если само государство считает возможным для себя только устанавливать «правила игры», но не соблюдать их, такая позиция очевидным образом нивелирует идею общественного договора. А за такой нивелировкой следует и нивелирование идеи оптимального контракта (С. Соссье), разрушение всей системы социального взаимодействия (социальное партнерство, социальное сотрудничество, социальная ответственность и т.д.).
Современные призывы развивать институты гражданского общества также нуждаются в коррекции. «Сложилось мнение, будто каждой проблеме соответствует компетентная инстанция, и тому, кто нуждается в по-
мощи, надо только эту службу найти. В этом-то и кроется опасность - ведь не с каждой бедой управишься с помощью организации» [4. С. 28]. Такой организационный фетишизм не раз имел место в нашем прошлом. Вряд ли сегодня уместно повторять прежние ошибки.
Без активного социального самоуправления взаимоотношения между государством и населением вполне могут оказаться подобными отношениям между заключенными и тюремщиками, модель которых когда-то нарисовал М. Фуко. Вряд ли такой образ может привлечь адекватных и вменяемых людей. Поэтому нет (и не может быть) альтернативы формированию социального государства, в котором властная вертикаль функционирует в органичном синтезе со столь же властной горизонталью (институтами гражданского общества). Правовое государство, как известно, еще не гарантирует социального мира по той простой причине, что в рамках общественного выбора право и закон определяются на первой фазе системы социального партнерства и к тому же весьма узким кругом «экспертов», «специалистов», «чиновников» и т. д. При двухфазовой модели современного социального партнерства нашим гражданам как статистам предлагается лишь соблюдать уже определенные сверху «правила игры», которые актуализируются на второй фазе процесса общественного партнерства. Но такое «партнерство» все равно что «сухая влага»: не то прилагательное к не тому существительному.
Теория «правового государства» с социально-философской точки зрения представляется нам недостаточной для эффективного социального взаимодействия, в частности, для развития такой его формы, какой является социальное партнерство. Эта концепция является очередной новацией современных либеральных мыслителей в череде тех, которые подменяют существо проблемы ее видимостью и предлагают решения, касающиеся видимых форм, но не самой сути вопроса. Необходима глубокая социально-философская разработка проблематики феномена долга, на основе которой можно вести речь о дальнейшем совершенствовании системы социального взаимодействия в современном обществе. ■
UPRAVLENETS / 9-10/25-26/2011
