CC BY
27
ФЕДЕРАТИВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ НЕОБХОДИМО СТРОИТЬ БЕЗ «ЗАКАЗНОЙ ДИСКОМФОРТНОСТИ»
РЕГИОНОВ
М.А. ТАРАКАНОВ,
старший научный сотрудник Института экономических проблем Кольского научного центра РАН
Начиная с начала 1990-х гг. северные территории нашей страны находятся под постоянным прессом инициаторов изобретения балльной оценки их «дискомфортности», по которой можно было бы уменьшить их численность, чтобы сократить число людей, получающих «северные льготы» и тем самым уменьшить расходы федерального «бюджетного пирога» на Север.
Эти изобретения презентуются на языке географических представлений о районировании то Севера, то всей страны, при этом мотивация инициатив одна и та же — сузить действующее правовое поле Севера по территории до ареала «районов Крайнего Севера» и «приравненных к ним местностей», а то и вообще ограничить его только «районами Крайнего Севера».
На сегодняшний день такого рода инициативы, проявленные в 1991 г. Госкомсевером РСФСР [10] и в 2003 г. Минэкономразвития РФ [7] не достигли своей основной цели: ни одна из северных территорий не утратила за это время своего статуса.
Ныне эта инициатива перешла в руки профильного Комитета Госдумы, в котором изобретается свой «балльный» Север в изначально зауженных рамках (без «несеверных территорий»).
Депутат от Мурманской области в Госдуме И. К. Чернышенко летом 2005 г., говоря о «своем» варианте районирования, который обсуждался на заседании Комитета Госдумы по проблемам Севера и Дальнего Востока, сообщил в местной прессе: «Уже сейчас можно сказать, что его судьба там будет непростой. Ведь у проекта есть противники из числа тех депутатов, которые представляют в нижней палате парламента территории, которые могут утратить статус особых, например, Карелия, Красноярский край, Коми. Кстати, в отношении Мурманской области все останется, как есть» [9].
Госдума фактически блокирует работу Комитета Совета федерации по делам Севера и малочис-
ленных народов: «ряд законодательных актов по проблемам Севера, внесенных в Государственную Думу, был отклонен под предлогом, что сначала нужно определиться с районированием Севера» [1]. Профильный Комитет Совета Федерации включил в свой план работы на 1 полугодие 2006 г. вопрос о районировании Севера.
Неудача первого районирования Севера, начатого в 1991 г. по заданию Госкомсевера в НИИтруда Минтруда, объясняется изобретателями соответствующих балльных оценок тем, что «в 1999 г. новое руководство комитета резко изменило позицию по данному вопросу и представило свое понимание районирования, суть которого сводилась к следующему: территория Севера слишком расширена, ее необходимо сократить в основном до существующих границ «районов Крайнего Севера» [16].
Неудача второго изобретения Института географии РАН, инициированного Минэкономразвития в 2003 г., объясняется его заказчиками и исполнителями «предвыборной кампанией президента» [7].
Относительно нынешней инициативы профильного Комитета Госдумы по дискомфортному районированию Севера необходимо отметить тот факт, что она не имеет законных оснований. Федеральный закон от 22 августа 2004 г. № 122-ФЗ признал утратившим силу Федеральный закон «Об основах государственного регулирования социально-экономического развития Севера Российской Федерации», а значит, и его норму о том, что «гарантии и компенсации лицам, работающим и проживающим на Севере, устанавливаются дифференцированно, с учетом его районирования по дискомфортности условий жизнедеятельности населения» (п. 2 ст. 8).
Конечно, причины отклонения законодательными органами как в Центре, так и в регионах предложенных вариантов дискомфортного райони-
рования как Севера, так и страны в целом отнюдь не сводятся к ранее названным.
Суть дела заключается в том, что, как будет показано далее в этой статье, сама мотивация такого районирования изначально была несостоятельна с правовой точки зрения, а изобретаемые для этого баллы «дискомфортности» так и остались только виртуальными баллами без разработки методики их практического применения, так как сама по себе возможность какого-либо прояснения социально-экономической сущности этих баллов вызывала большие сомнения.
Более того, те задачи, которые сегодня стоят перед государством в плане территориального регулирования оплаты труда, вполне могут решаться на базе понятий, имеющих ясную социально-экономическую сущность, в рамках складывающихся в нашем государстве цивилизованных федеративных отношений.
Правовая несостоятельность мотивации по «дискомфортному» районированию
Мотивация районирования Севера по предложенным НИИтруда в 1991 г. критериям отнесения районов к Крайнему Северу и приравненным к нему районам, представлялась в следующем виде [16]: «К концу 1980-х гг. помимо территорий, законодательно отнесенных к районам Крайнего Севера и приравненных к ним местностям, возник «пояс» примыкающих к ним, не включенных в официальные перечни северных районов, на которые частично распространялись преимущества и льготы, предусмотренные для работников Крайнего Севера... По данным Института труда Минтруда России, в 1997 г. в этих районах проживало 45,9 млн чел., в том числе работающих — 19,7 млн. чел., т. е. в 3,5 — 3,9 раза больше, чем в районах Крайнего Севера и местностях, приравненных к ним. Формальное объединение этих районов с территорией «Севера» существенно искажает реальную картину «поддержки Севера», значительно ее завышая». Здесь же подсчитана численность проживающих и работающих на этих «примыкающих» и «несеверных территориях» по субъектам Федерации. В терминологии авторов в «субъектах Федерации, полностью или частично расположенных на Севере» имеем такие цифры (численность проживающих/численность работающих, тыс. чел.):
Коми-Пермяцкий АО — 111,6/44,8, Республика Алтай - 175/70,6, Томская область - 809,1/333,9, Иркутская область — 2 024,1/840,1, Республика Бурятия — 918,3/361,2, Читинская область — 1 258,3/454,9, Амурская область — 874,8/355,1, Ха-
баровский край — 827,4/351,8, Приморский край —
2 100,2/899,7.
По 14 субъектам федерации, по терминологии авторов, «не имеющих статуса северных», даются такие цифры:
Вологодская область — 1 350/598, Пермская область — 1 2852/1 300,9, Свердловская область — 4 686/2 034,4, Челябинская область - 3 689/1 546,2, Курганская область — 1 112/441, Оренбургская область — 2 229/980, Республика Башкортастан — 4 097/1 747,8, Удмуртия — 1 639/704,9, Новосибирская область — 2 749/1 197,9, Кемеровская область
3 063/1 349,9, Алтайский край 2 690/1 109,1, Омская область — 2 176/928,8, Республика Хакасия — 586/233, Еврейская АО — 210/78,9.
Руководитель ВКНЦ «Север»1 М.А. Жуков, перечисляя «14 регионов, не имеющих в своем составе районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей» и, по его мнению, «в этой связи не имеющих не только научных обоснований (их нигде нет), но и формальных оснований для применения в своих пределах «северных» компенсаций и льгот», приводил данные о федеральных выплатах по районным коэффициентам в этих регионах, которые составили в 2002 г. почти 55 млрд руб., в то время как в местностях, приравненных к районам Крайнего Севера, — всего 34 млрд руб., а в районах Крайнего Севера — 38 млрд руб. При этом доля выплат из федерального бюджета в районах Крайнего Севера составила в среднем 49 %, в местностях, приравненных к районам Крайнего Севера — в среднем 65 %, а в регионах, не имеющих в своем составе районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей — в среднем 83 %». По мнению Жукова М. А., «в значительной части из этих 14 регионов «климатические условия вовсе не так плохи, и они (или их части) могут и не попасть в состав дискомфортных территорий» и тем самым бюджет будет иметь солидную экономию средств: «коэффициенты там, как правило, небольшие (1,15 — 1,20), зато плотность населения не в пример реальному северу — существенно выше. От того и «кусок федерального пирога» — больше» [8].
Ну а «что такое хорошо, а что такое плохо» будет определять, естественно, заказчик, который платит деньги за такие разработки.
Что касается названных представлений о «формальном объединении» и об «отсутствии
1 ВКНЦ «Север» Минэкономразвития России в 2003 г. выступал в качестве заказчика районирования по условиям дискомфортности жизнедеятельности населения, исполнителем был определен Институт географии РАН.
формальных оснований», то они абсолютно не состоятельны с правовой точки зрения.
В постановлении Верховного Совета РФ от 19.02.1993 г. № 4521-1 «О порядке введения в действие Закона РФ «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях», было ясно сформулировано, что «государственные гарантии и компенсации, предусмотренные указанным Законом, распространяются на районы Севера, в которых начисляются районный коэффициент и процентная надбавка к заработной плате, но не отнесенных к районам Крайнего Севера и приравненным к ним местностям».
Само по себе понятие о «льготах» как элементе территориального регулирования оплаты труда восходит к Постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 25 июля 1923 г. «О льготах для командируемых на работу в отдаленные местности РСФСР» 2 которое распространялось на лиц, вновь назначенных или переведенных на постоянную работу в определенные отдаленные местности отнюдь без всякой северной специфики.
О правовой несостоятельности территориального увязывания районных коэффициентов и процентных надбавок с районами Крайнего Севера и приравненными к ним местностям свидетельствует и Решение Верховного Суда РФ от 11 января 2006 г. № ГППИ05-1570 «О гражданском деле по заявлению о признании частично недействующим Постановления ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС от 09.01.1986 № 53 «О введении надбавок к заработной плате рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций, расположенных в южных районах Дальнего Востока, Бурятской АССР и Читинской области»».
Несостоятельность упрека к власти о невосприимчивости ее к разработке баллов по типу НИИтруда
Через десять лет после разработки критериев НИИтруда писалось: «Действующий федеральный закон о госгарантиях и компенсациях никак не связан с предлагаемым проектом закона «О районировании Севера Российской Федерации по зонам дискомфортности, государственной поддержке лиц, работающих и проживающих в них». Он не учитывает балльную оценку условий ни по предлагаемым трем зонам дискомфортности се-
2 СУ РСФСР, 1923, № 69. Ст. 673.
верных территорий, ни по локальным населенным пунктам, имеющим такую оценку» [16].
Но ведь все дело в том, как показывает анализ данного упрека в адрес власти, что на вопрос, как учитывать эту балльную оценку условий, ответа так и не было найдено за десять прошедших лет. Разговор о необходимости «разработки методики определения величины районных коэффициентов и других компенсационных факторов в зависимости от интегральных показателей дискомфортности» [16] можно было вести год — два, но не десять же лет безрезультатно.
В самом деле, как иначе можно относиться к предлагавшимся «балльным оценкам условий», если согласно их величине оказывается, что жить человеку на полюсе холода в Оймяконе в Республике Саха (Якутия) «комфортнее», чем в летнем (по сравнению с Оймяконом) густонаселенном промышленно-транспортном узле на берегу Кольского залива, где богатые люди сегодня строят себе элитное жилье. У г. Мурманск [11] «интегральная оценка дискомфортности с учетом значимости факторов» равна 33,3, в то время как у Оймяконс-кого улуса она «благоприятнее», равна 34,7.
По одному из критериев отнесения районов к Крайнему Северу и приравненным к нему районам», названного «риском проживания» утверждалось, что «огромные пространства европейских, сибирских и дальневосточных среднетаежных равнин, низких плато, сибирских и дальневосточных таежных среднегорий имеют оптимальный срок проживания приезжих 3 — 6 лет» [14]. В Карело-Кольском районе сюда попадала лишь Карелия, что касается Кольского полуострова, то здесь такой срок устанавливался до 3 лет. Исходя из такого рода постулатов «реформаторов», в г. Апатиты — местоположении Кольского научного центра АН СССР — уже в 1991 г. были заброшены недостроенные здания Дома искусств, Дворца спорта, Ледового дворца. Таким сооружениям не место на территориях с «реформаторским» оптимальным сроком проживания приезжих до 3 лет.
Такого рода представления были вполне приемлемы для реформаторов образца начала 1990-х гг., которые, исходя из представлений о перенаселенности Севера, предлагали «общее сокращение населения на Севере», «концентрацию населения в ограниченном количестве поселений», «широкое развитие мобильных видов расселения (вахтово-экспедиционных)» [12].
Постулировать же введением понятия о «риске проживания» в предлагаемом проекте закона «О
районировании Севера Российской Федерации по зонам дискомфортности, государственной поддержке лиц, работающих и проживающих в них» то, что на территории России, давно (исчисляемой многими десятками лет) обжитой пришлым в XIX в. населением, оптимальный срок проживания не более 6, а где-то и 3 лет — есть, по меньшей мере, жестоко к миллионам людей и, по большому счету, недальновидно с позиций государственных территориальных интересов.
Несостоятельность подмены понятия о «дискомфортности» неким представлением о «северности» по баллам Института географии РАН
Согласно позиции представителей Минэкономразвития в лице ВКНЦ «Север» факт включения территории в состав дискомфортных территорий должен быть критерием закрепления за ней «северных льгот».
В соответствующей работе Института географии РАН это было уже отражено в названиях 6 зон дискомфортности, на которые разбивалась территория страны: 1 зона называлась чрезвычайно неблагоприятной (дискомфортной), 2 зона — очень неблагоприятной (дискомфортной), 3 зона — умеренно неблагоприятной (дискомфортной), 4 зона — относительно благоприятной (комфортной), 5 зона— умеренно благоприятной (комфортной), 6 зона — благоприятной (комфортной).
Географы объявляют в градусах северной широты на территории нашей страны три полосы (зоны) неблагоприятной, по их мнению, природной дискомфортности: 1 зона — северней 65° с. ш.; 2 зона — 63 — 65° с. ш.; 3 зона — 60 — 63° с. ш. Все, что южнее 60° с. ш., — благоприятно. Причем, весомость этих полос для последующего учета в баллах удвоена: один раз они появляются под названием «продолжительность дня и ночи», а второй раз — под названием «ультрафиолетовая недостаточность» [12].
Необоснованность широтной характеристики дискомфортности
Если говорить о фотопериодизме как подготовительной реакции в развитии организмов на сезонные изменения длины дня, то у людей рождение детей (в отличие от плодоношения у растений) происходит независимо от длины дня и ночи. Ожидаемая продолжительность жизни имеет четкую тенденцию роста с возрастанием широты: если в Псковской и Новгородской области она равна соответственно 62,3 и 63,7 лет, то в Ленинградской
области и в Республике Карелия она поднимается до 63,8 — 63,9 лет, достигая в Мурманской области 67,5 лет [17].
Собственно и традиционная ассоциация у органов Государственного санитарно-эпидемиологического надзора периода полярной ночи с «общей слабостью, вялостью, повышенной утомляемостью» у учащихся нуждается в серьезной корректировке.
Так, многолетний клинический опыт детского невролога в Заполярье позволяет утверждать, что в период полярной ночи вовсе не отмечается увеличения частоты астенических жалоб, школьной дезадаптации или вегето-сосудистых расстройств. Критическими периодами в этом смысле являются, как вероятно, и в более южных широтах, октябрь — ноябрь и март — апрель. Сезонное учащение обострений хронической соматической патологии на Севере также приходится преимущественно на осенний и весенний периоды, не отличаясь в этом смысле от закономерностей, известных для средних широт. В одном из детских садов г. Апатиты Мурманской области был проведен годичный мониторинг, посвященный изучению воздействия отдельных природных факторов на организм детей. Результаты предварительного анализа исследования случаев астеновегетативных и невротических расстройств среди детей Заполярья младшего и школьного возраста показали, что наиболее неблагоприятными месяцами для состояния здоровья детей являются март и ноябрь, разгар же полярной ночи является самым благоприятным периодом в году [19].
Географическая виртуальность выбранной географами единицы измерения интенсивности ультрафиолетового излучения очевидна. Ультрафиолетовое излучение измеряется в фотометрии не в географических градусах широты, а в физических единицах: энергия излучении — Дж/м2, мощность излучения — Вт/м2.
Не установлено даже для полярников какого-то особого значения именно ультрафиолетовой недостаточности в качестве причины плохого самочувствия [2]. Профилактические мероприятия в нашей стране уже давно привели к тому, что рост и физическое развитие детей Крайнего Севера стали такими же, как и в средней полосе страны.
Рахит как проблема стоит для всех детей, живущих в городах с загрязненным воздухом, даже на экваторе [3].
Вообще, с точки зрения действительно научного подхода, решение выбирать при районировании огромного пространства нашей страны только одно
какое-то заболевание не имеет никаких оснований уже хотя бы потому, что в медицине есть целый класс заболеваний, которые так и называются эндемические (в переводе с греческого — местные).
Относительно виртуальности выбранной географами единицы измерения для вегетативного периода («сумма активных температур за вегетационный период, градусо-дни») заметим, что «если продолжительность солнечного освещения измерять не сутками, а теми часами, когда идет фотосинтез у растений, то по сумме этих часов высокие широты намного превзойдут умеренные» [4]. Птицы в Заполярье во время длинного полярного дня могут добывать корм круглые сутки и поэтому необходимый гнездовой период у них гораздо короче [6].
Собственно уже приведенных примеров достаточно, чтобы показать, что идет подмена понятия «дискомфортность» своеобразной «северностью» (т. е. можно в таком случае и полярное сияние зачислить в «дискомфортность»!).
Заместитель председателя Сахалинской областной Думы В. М. Долгих назвал предложенный Минэкономразвития новый проект районирования «катастрофой для отдаленных районов и России в целом» [5].
В адрес Совета Федерации поступили обращения Администрации и Совета народных депутатов Кемеровской области, а также обращение Сахалинской областной Думы. В обращениях была выражена озабоченность планами Минэкономразвития России о лишении 13 регионов Российской Федерации статуса северных территорий, а, следовательно, отменить так называемый районный коэффициент, что нарушает права северян3.
Попытка реанимации баллов «дискомфортности» для расчета районных коэффициентов
После появления нового «дискомфортного» районирования отдельные ученые-экономисты стали снова пытаться увести в сторону балльных «интегральных показателей дискомфортности» определение не только южной границы Севера, но и значения районных коэффициентов. Речь идет о том, чтобы поделить районы страны на «северные» и «несеверные», а работающих людей (с точки зрения государственных гарантий по районным коэффициентам) — на «бюджетников» и «небюджетников».
3 http://arc. council. gov. ru/kom_home/kom_155/ dispute/index. html.
Так, в 2005 г. в научно-аналитическом докладе «Проблемы Севера» отмечалось, что «нордифика-ция предполагает установление северных коэффициентов и надбавок к заработной плате на основе северных социальных стандартов». Одновременно утверждалось, как само собою разумеющееся, «существование южной границы Севера и состава его внутренних зон дискомфортности». Более того, говорилось, что это деление «необходимо законодательно закрепить». Далее предлагалось «выделение зон дискомфортности и соответствующую корректировку доходов населения обусловить тем, что существующие ныне надбавки как минимум сохранятся, а в зонах абсолютного и экстремального дискомфорта — увеличатся». При этом сделана оговорка, что «наиболее корректно связывающим звеном между интегральными показателями дискомфортности и районными коэффициентами следует считать минимальные потребительские бюджеты, рассчитанные для соответствующих территорий на единую дату» [13].
Но если за основу районных коэффициентов брать стоимость потребительской корзины, то вообще нет никакой надобности в баллах.
Использование потенциала федеративных отношений для решения проблемы районных коэффициентов
По нашему мнению, установление размера территориальной дифференциации зарплаты не надо уводить в балльную терминологию о дискомфортности. И вот почему.
Во-первых, не стоит ничего изобретать: дифференциацию районных коэффициентов заработной платы можно напрямую основывать на территориальных прожиточных минимумах, которые в соответствии с Федеральным законом от 24 октября 1997 г. № 134-ФЗ «О прожиточном минимуме в Российской Федерации» и согласно утвержденным Постановлением Правительства РФ от 17 февраля 1999 г. № 192 Методическим рекомендациям по определению потребительской корзины рассчитывают во всех субъектах Федерации, и устанавливают их законодательные (представительные) органы с учетом природно-климатических условий, национальных традиций и местных особенностей потребления продуктов питания, непродовольственных товаров и услуг (по основным социально-демографическим группам населения).
Прожиточный минимум дифференцированно учитывает территориальное удорожание стоимости жизни, в том числе в силу сложных природно-кли-
матических и экономических условий независимо от того, районы ли это Крайнего Севера или приравненные к ним местности. Тем самым снимается проблема бесконечных дискуссий по поводу того, что такое Север России, как и зачем его делить на широтные зоны.
Во-вторых, сегодня крайне остро стоит вопрос о необходимости повышения МРОТ, размер которой не покрывает и четверти установленного законодательством прожиточного минимума. Сохранять такое положение с точки зрения социально-политической стабильности общества недопустимо. Значит, проблема поэтапного повышения МРОТ до уровня прожиточного минимума настойчиво выходит на первое место. Ее решение, естественно, ставит под вопрос само существование в перспективе районных коэффициентов. Собственно, об их отмене в будущем говорят и авторы «Проблем Севера», хотя весьма специфически: «Какое-то время, до выхода на траекторию сбалансированного развития, придется сохранять районные коэффициенты, стажевые надбавки и другие так называемые льготы для всех работников безотносительно формы собственности предприятия. В дальнейшем применение районных коэффициентов и стажевых надбавок может быть гарантировано только для бюджетного сектора» [13].
Коль скоро районные коэффициенты пока сохраняются, важно ограничить размеры зарплаты, на которую их начисляют. Установлена же граница получения пособия на ребенка: превысил, например, среднедушевой доход на одного члена семьи прожиточный минимум на 1 руб. — семья уже не получит «детских». Районный же коэффициент сегодня применяется при любой зарплате, даже если она превышает десятки тысяч рублей в месяц. Кстати, в предложении о гарантии районных коэффициентов только для бюджетного сектора много «от лукавого». Зарплата такого рода бюджетников, как государственные чиновники уже давно вышла за приемлемые в общественном сознании пределы.
Ограничение размера зарплаты, на которую начисляется районный коэффициент, уменьшит тенденцию к углублению расслоения общества по доходам. К тому же это позволит госчиновникам в какой-то мере чувствовать, что же такое прожиточный минимум на подведомственной им территории.
Пути приближения минимального размера оплаты труда к прожиточному минимуму
Главным условием естественного отмирания механизма регулирования зарплаты путем при-
менения районных коэффициентов должна стать ориентация на прожиточный минимум.
Для демонстрации предлагаемого нами подхода к реформированию районных коэффициентов приведем числовой пример [13].
Если мы хотим через какое-то время, скажем, к 2014 г., сменить ориентиры государственного регулирования зарплаты (от районных коэффициентов — к прожиточному минимуму), это возможно сделать следующим образом. Например, в Мурманской области в 2006 г. минимальная зарплата составила 800 руб. в месяц, прожиточный минимум на начало 2006 г. — примерно 4 500 руб. Допустим, что из-за инфляции к сроку, когда мы планируем отказаться от районных коэффициентов (к 2014 г.), он повысится до 7 000 руб.
Постепенность снижения границы, сверх которой не будет начисляться районный коэффициент, определим интервалом, допустим, в 1000 руб. Тогда границы применения районного коэффициента будут следующими, руб.: 2007 г. — 7 000, 2008 г. —
6 000, 2009 г. — 5 000, 2010 г. — 4 000, 2011г. — 3 000, 2012 г. — 2 000, 2013 г. — 1 000, 2014 г. — 0. Соответственно, последовательное повышение минимальной зарплаты будет согласно прогнозу происходить следующим порядком, руб.: 2007 г. — 1 500, 2008 г. — 2 000, 2009 г. — 2 500, 2010 г. — 3 000, 2011 г. — 4 000, 2012 г. — 5 000, 2013 г. — 6 000, 2014 г. —
7 000.
Таким образом, с учетом районного коэффициента, равного, например, 1,4, общий размер заработка работников, получающих по минимуму, руб., в 2007 г. будет 1 500 + 600 = 2 100; в 2008 г. — 2000 + 800 = 2 800; в 2009 г. — 2 500 + 1 000 = 3 500; в 2010 г. — 3 000 + 1 200 = 4 200; в 2011 г. — 4 000 + 1 200 = 5 200; в 2012 г. — 5 000 + 800 = 5 800; в 2013 г. — 6 000 + 400 = 6 400; в 2014 г. — 7 000 + 0 = 7 000.
Значит, в определенный момент (в нашем примере — в 2014 г.) применение районного коэффициента потеряет смысл естественным образом, потому что процесс поэтапного приближения МРОТ к территориальному прожиточному минимуму синхронизируется с поэтапным ограничением размера зарплаты, на которую начисляется районный коэффициент.
Необходимые изменения законодательства в русле становления федеративных отношений
Реализация изложенного предложения, разумеется, потребует соответствующей корректировки действующего законодательства: в частности, передачи полномочий по установлению МРОТ
на уровень субъектов Федерации. Более того, поскольку территории внутри многих регионов существенно различаются с природно-экономи-ческой точки зрения, субъекты РФ должны иметь право дифференцировать размеры МРОТ. Ведь стоимость потребительской корзины определяется не столько ее натуральным набором, сколько уровнем цен в том или ином районе. Такая статистика всегда есть на местах, и она без виртуальных баллов позволит определить прожиточный минимум и реально оценить необходимую территориальную дифференциацию заработной платы.
Установление на региональном уровне минимального размера оплаты труда вполне соответствует мировым тенденциям в развитии федерализма. В странах с федеративным устройством, а также в тех государствах, где регионы обладают достаточно высокой степенью самостоятельности, действует децентрализованная система установления минимальной заработной платы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Анализ законодательного обеспечения задач экономического развития районов Севера Российской Федерации // Официальный сайт Комитета СФ по делам Севера и малочисленных народов, http://arc. council. gov. га.
2. Борискин В. В. Жизнь человека в Арктике и Антарктике. — М.: Медицина, 1973.
3. Галиндо Э. Влияние метеорологических факторов на здоровье человека // Климат и здоровье человека. Труды международного симпозиума. ВМО/ ВОЗ/ЮНЕП. Том 1. - Л.: Гидрометеоиздат, 1988.
4. Голубчиков Ю. Н. Север в геостратегии России // Известия РАН. Серия географическая, 1999, № 4. С. 7 - 13.
5. Долгих В. М. Об основных результатах, стратегических направлениях и перспективах социально-экономического развития районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей // Парламентские слушания «О социальной и экономической политике государства в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях». — Южно-Сахалинск: «Лукоморье», 2004.
6. ДребенцовВ. С., Сурков С. С. Животный мир Мурманской области. - Мурманск: Мурманское книжное издательство, 1974.
7. Жуков М. А., Васильев В. В., Кренке А. Н., Золотокрылин А. А. Районирование Севера и Арктики Российской Федерации по условиям комфортности/дискомфортности жизнедеятельности населения // Сайт ВКНЦ «Север» Минэкономразвития России, http: www. arctictoday. ru. (Раздел «Районирование).
8. Жуков М. А.«Борьба за «Севера» или долгая дорога к здравому смыслу» // Сайт ВКНЦ «Север» Минэкономразвития России, http: www. arctictoday. ru. (Раздел «Районирование).
9. Иванова И. Министр обещал оплатить дорогу и учесть полярный коэффициент // «Полярная Правда» от 21 июля 2005 г.
10. Критерии районирования Севера России (теория, проблемы, практика). — Апатиты: Изд. КНЦ АН СССР, 1991.
11. Совершенствование системы государственного экономического регулирования в регионах Севера России. — Апатиты: Изд. Кольского научного центра РАН, 2002.
12. КрюковМ. Вот моя деревня... // «Полярная Правда» от 21 июня 2006 г.
13. Районирование Севера России. — Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 1993.
14. Концепция российской программы развития районов Севера на 15 — 20 лет. — Апатиты: Изд-во КНЦ АН СССР, 1991.
15. Проблемы Севера (научно-аналитический доклад). — Москва — Сыктывкар — Апатиты, 2005.
16. Районирование территории России по критерию дискомфортности жизни населения // Север как объект комплексных региональных исследований. — Сыктывкар, 2005.
17. Стратегия макрорегионов России: методологические подходы, приоритеты и пути реализации / Под редакцией академика А. Г. Гранберга. — М.: Наука, 2004.
18. Тараканов М. А. Как достичь социально-экономической ясности без баллов «северного изоляционизма» // Федерализм, 2006. № 1(41). С. 91 - 98.
19. Шумилов О.И., Касаткина Е. А., Еникеев А В., Храмов А. В. О сезонных аспектах воздействия природных факторов на функциональное состояние детей в Заполярье // Север — 2003: проблемы и решения. - Апатиты, изд-во КНЦ РАН 2004. С. 22 — 23.
