CC BY
97
3 (147) - 2007
РЕГУЛИРОВАНИЕ ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ
РАЙОННЫЕ КОЭФФИЦИЕНТЫ - РЕАЛЬНАЯ РЕФОРМА БЕЗ СЕВЕРНОГО ИЗОЛЯЦИОНИЗМА
М.А. ТАРАКАНОВ,
старший научный сотрудник Института экономических проблем Кольского научного центра РАН
В связи с тем, что в настоящее время поляризация доходов достигает критических величин, для государства и для частного сектора актуален вопрос ограничения размера зарплаты, на которую начисляется районный коэффициент.
Исходя из этого, в статье предлагается оригинальный подход к реформированию системы районных коэффициентов таким путем, чтобы в перспективе отказаться от их применения вообще, перейдя к такой категории регулирования заработной платы, как прожиточному минимуму.
При этом оригинальность подхода заключается в том, что процесс поэтапного приближения минимального размера оплаты труда к территориальному прожиточному минимуму синхронизируется с поэтапным ограничением размера зарплаты, на которую начисляется районный коэффициент. Таким образом, в определенный момент применение районного коэффициента потеряет смысл естественным путем. При таком подходе можно вообще не заниматься пересчетом действующих районных коэффициентов, применение которых как к зарплате в тысячу рублей, так и к зарплате в сто тысяч рублей просто абсурдно.
Федеральный закон «Об основах государственного регулирования социально-экономического развития Севера Российской Федерации» от 19.06.1996 № 78-ФЗ признан Федеральным законом от 22.08.2004 № 122-ФЗ утратившим силу.
В условиях современной России начала XXI в. население нашей страны в значительной своей части бедно не только по западно-европейским меркам, но и по установкам, определенным в документах ООН1. Поэтому очень важно именно феноменологическое представление о Севере в тех
1 В соответствии с документами ООН право человека на развитие обеспечивается государством, в том числе путем гарантии его прожиточного минимума [1]. Согласно Федеральному закону от 23.12.2003 № 186-ФЗ на 2004 г. расчетное соотношение между среднегодовой величиной минимального размера оплаты труда и среднегодовым прожиточным минимумом трудоспособного населения было установлено в размере 22 %.
нормативно-правовых документах, предметом рассмотрения которых является определение льгот по оплате труда путем применения механизма районных коэффициентов и процентных надбавок.
Об этом говорят уже сами названия таких документов, например: Постановление Совета Министров РФ от 07.10.1993 № 1012 «О порядке установления и исчисления трудового стажа для получения процентной надбавки к заработной плате лицам, работающим в районах Крайнего Севера, приравненных к ним местностях и в остальных районах Севера» (в п. 1 этого Постановления говорится о «лицах, работающих в районах Крайнего Севера, приравненных к ним местностях и в остальных районах Севера, где установлены районный коэффициент и процентная надбавка к заработной плате»); постановление Минтруда России от 16.05.1994 № 37 «Об утверждении Разъяснения «О порядке установления и исчисления трудового стажа для получения процентных надбавок к заработной плате лицам, работающим в районах Крайнего Севера, приравненных к ним местностях, в южных районах Дальнего Востока, Красноярского края, Иркутской и Читинской областей, Республики Бурятия, в Республике Тува, Республике Хакасия».
Как видно из последнего названного документа, сами по себе районные коэффициенты и процентные надбавки к заработной плате не являются прерогативой условий жестко детерминированного понятия о Севере. Действительно, в российском законодательстве такие льготы по оплате труда имеют место относительно всех районов нашей страны со сложными природно-экономическими условиями.
Такую юридическую аналогию с акцентом на условия проживания, а не на формальную географическую широту можно наблюдать и в приполярных зарубежных странах.
Относительно российского законодательства приведем, к примеру:
— формулировку п. 5 Указа Президента РФ от 06.03.1998 № 265 «О денежном содержании
государственных служащих территориальных органов федеральных органов исполнительной власти...»: «Установить, что фонды оплаты труда работников федеральных государственных органов формируются с учетом районного коэффициента, коэффициента за работу в пустынных, безводных местностях, коэффициента за работу в высокогорных районах, а также процентной надбавки к заработной плате за работу в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, в южных районах Восточной Сибири и Дальнего Востока, определенных нормативными правовыми актами РФ»;
— формулировку п. 1 постановления Правительства РФ от 28.05.2001 № 416 «О дополнительных выплатах сотрудникам.»: «Определить, что к денежному довольствию (денежному содержанию) сотрудников., проходящих службу в районах Крайнего Севера, приравненных к ним местностях и других местностях с неблагоприятными климатическими или экологическими условиями, в том числе отдаленных, применяются коэффициенты (районные, за службу в высокогорных районах, за службу в пустынных и безводных местностях) и выплачиваются процентные надбавки в размере и порядке, установленных федеральными законами и иными нормативными правовыми актами РФ для граждан, работающих и проживающих в указанных районах и местностях»;
— формулировку второго абзаца п. 1 ст. 18 Закона РФ от 15.12.2001 № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в РФ»: «Размеры пенсий, определенные по нормам настоящей статьи в соответствующем процентном отношении от базовой части трудовой пенсии, предусмотренной ФЗ «О трудовых пенсиях в РФ» для граждан, проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, в районах с тяжелыми климатическими условиями, требующих дополнительных материальных и физиологических затрат проживающих там граждан, определяемых Правительством РФ, увеличиваются на соответствующий районный коэффициент, устанавливаемый Правительством РФ в зависимости от района (местности проживания), на весь период проживания указанных граждан в указанных районах (местностях).
Что касается практики приполярных зарубежных стран (Швеция, Финляндия, Норвегия, Канада), то там при проведении региональной социально-экономической политики при территориальной дифференциации принимается во внимание совокупность «северных» признаков, проявляющаяся в низком уровне социально-экономического развития и благополучия. При этом к проблемным регионам могут быть отнесены не только «северные», но и малонаселенные и сельские районы (Швеция) [2].
Исходя из сказанного, а также ст. 2 разд. II Конституции Российской Федерации2, по меньшей мере некорректными являются претензии, идущие со стороны отдельных ученых, по поводу того, что, мол, на Урале, юге Западной и Восточной Сибири, Дальнего Востока есть районы, не отнесенные к Крайнему Северу и приравненным к ним местностям, но там, мол, применяются, по их мнению, льготы по оплате труда по типу «северных».
Так, в выпущенной в 2002 г. работе «Совершенствование системы государственного экономического регулирования в регионах Севера России» говорится: «Кроме официально утвержденных районов Крайнего Севера и приравненных к нему местностей, на которые распространяется действие Федерального закона «О государственных гарантиях и компенсациях», существует большая территория (с юга примыкающая к Северу России), состоящая из 18 субъектов Федерации, на которую распространяется действие льгот по оплате труда по типу «северных». По данным Института труда Минтруда России, в 1997 г. в этих районах проживали 45,9 млн чел., в том числе работающих — 19,7 млн чел., т. е. в 3,9 — 3,5 раза больше, чем в районах Крайнего Севера и местностях, приравненных к ним. Формальное объединение этих районов с территорией «Севера» существенно искажает реальную картину «поддержки Севера», значительно ее завышая» [3, с. 10].
Казалось бы, уже давно ушла в прошлое кавалерийская попытка законодательно установить южные границы Севера по баллам критерия районирования НИИ труда Минтруда образца 1991 г., названного интегральным показателем дискомфортности жизни населения, с выделением на таком «Севере» трех широтных зон дискомфортности для установления величин районных коэффициентов.
Еще в канун нового века Россия вступила с нормативно определяемым показателем прожиточного минимума, дающим не только экономически ясную основу для дифференциации районных коэффициентов, но большой перспективный задел для важнейшего социального направления работы государства по приближению к этому показателю минимальной заработной платы.
Но не успел еще Институт географии (ИГ) РАН закончить начатое в 2003 г. разделение территории нашей страны на пять широтных зон по баллам дискомфортности (теперь уже по своему балльному интегральному показателю дискомфор-
2 Эта статья гласит: «Законы и другие правовые акты, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления в силу настоящей Конституции, применяются в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации».
тности, рассчитываемому по весьма своеобразной «интеграции» выборки отдельных показателей весьма ограниченной части природных условий жизни людей), как вновь, словно феникс из пепла, появилось предложение использовать первые две широтные зоны для целей установления величины районных коэффициентов в рамках теперь уже так называемой политики нордификации.
Для того чтобы не наступать дважды на одни и те же грабли в законодательной работе, представляется необходимым остановиться на концептуальных и практических аспектах как по подходам к оценке дискомфортности, так и по определению величины районных коэффициентов.
В постсоветской России уже нет масштабных проектов освоения конкретных новых территорий, значит, проблема адаптации не может однозначно рассматривать в отношении пришлого населения какой-то определенной природно-климатической зоны [4, 5]. Интегральная оценка средовых воздействий на организм человека будет различна для одной и той же территории в зависимости пришедших туда аборигенов других природно-климатических зон [6]. Но здесь не все так однозначно: даже во входящем в состав лидеров страны по своему социально-экономическому развитию Ямало-Ненецком автономном округе смертность коренного населения в 2 — 4 раза превосходит смертность пришлого населения и имеет тенденцию к росту [7].
От того, для каких целей используется оценка дискомфортности, зависит как набор признаков-показателей дискомфортности, так и способ построения на их базе нового признака дискомфортности — интегрального показателя (индекса). В мировой практике насчитывается много десятков таких показателей (индексов), и они в ряде случаев, особенно в медицине, становятся хорошим подспорьем, когда существует надежная научная и практическая основа по их использованию для ясно сформулированных целей.
В соответствии с постановлением Совета Министров РСФСР от 29.08.1990 г. по заданию Госкомсевера РСФСР в 1991 г. в НИИ труда Минтруда была выполнена работа «Разработка критериев
отнесения районов к Крайнему Северу и приравненным к нему районам» [8].
Здесь не будем останавливаться на том, как определялись баллы по так называемому интегральному показателю дискомфортности условий жизни, разработанному НИИ труда, на основании которого как критерия районирования предлагалось законодательно установить южные границы Севера с разноской в нем районов в зависимости от баллов по трем широтным зонам, названных как абсолютно дискомфортная (1-я зона), экстремально дискомфортная (2-я зона) и дискомфортная (3-я зона).
Отметим лишь, что сам по себе принцип балльных оценок является очень субъективным, который в данном случае усилил и без того имевшую место субъективность между НИИ труда Минтруда и ИГ РАН, сделавшим до этого предложения по районированию территории Севера и Востока СССР по природным условиям жизни населения. Эта субъективность выражалась не только в выборе набора частных показателей и единиц измерения по одинаковым показателям, но и в разбивке диапазонов изменения по одинаковым показателям с одинаковыми единицами измерения по зонам [9]. Это хорошо видно из табл. 1.
Здесь важно показать, как предлагалось применять такую разноску районов по зонам для установления новых величин районных коэффициентов взамен действующих районных коэффициентов и что из этого получалось на практике.
Относительно районов, попавших по баллам в ту или иную зону, разброс действующих районных коэффициентов был такой: в 1-й зоне — от 1,3 до 2,0, во 2-й зоне — от 1,2 до 1,6, такой же заброс от 1,2 до 1,6 был и в 3-й зоне.
Соответственно, чтобы «не обидеть» районы, попавшие в 1-ю и 2-ю зоны, для них предлагалось установить новые районные коэффициенты «по максимуму», а именно: всем районам, попавшим в 1 -ю зону, предлагалось установить новый районный коэффициент, равный 2,0, районам, попавшим во 2-ю зону, — не ниже 1,6 (им выделялось четыре новых районных коэффициента 1,6; 1,7; 1,8; 1,9 по мере роста балльной дискомфортности). Для районов же 3-й зоны предлагалось установить но-
Таблица 1
Разбивка диапазонов изменения по отдельным показателям с одинаковыми единицами измерения по зонам у Института географии АН СССР и НИИ труда Минтруда СССР в 1991 г.
Показатели дискомфортности 1 зона 2 зона 3 зона
ИГ РАН НИИ труда ИГ РАН НИИ труда ИГ РАН НИИ труда
Ультрафиолетовая недостаточность (град. с. ш.) Выше 67,5 Выше 70 57,5 - 67,5 60 - 70 56,5 - 57,5 55 - 60
Сумма активных температур за вегетационный период с температурой выше +100С (градусо-дни) Менее 800 До 400 800 - 1200 400 - 1000 1200 - 1600 1000 - 1600
Плотность сельского населения (чел./км2) Менее 1 До 0,5 Менее 1 0,51 - 1,0 1 - 5 1,10 - 2,5
вые районные коэффициенты «по минимуму», не выше 1,5 (предлагалось установить четыре новых районных коэффициента 1,5; 1,4; 1,3; 1,2 по мере уменьшения балльной дискомфортности) [9].
Отсутствие какого бы то ни было научного подхода к такому методу определения величины новых районных коэффициентов было настолько очевидно, что относительно этого метода делалась оговорка о том, что «наиболее корректно связывающим звеном между интегральными показателями дискомфортности и районными коэффициентами могут выступать минимальные потребительские бюджеты, рассчитанные для соответствующих территорий на единую дату» [9, с. 70].
Но ведь ясно, что если за основу районных коэффициентов брать стоимость потребительской корзины, то нет вообще никакой надобности в баллах НИИ труда.
В выпущенной в 2002 г. работе «Совершенствование системы государственного экономического регулирования в регионах Севера России» с сожалением говорилось: «Действующий федеральный закон о госгарантиях и компенсациях никак не связан с предлагаемым проектом закона «О районировании Севера Российской Федерации по зонам дискомфортности, государственной поддержке лиц, работающих и проживающих в них». Он не учитывает балльную оценку условий ни по предлагаемым трем зонам дискомфортности северных территорий, ни по локальным населенным пунктам, имеющим такую оценку» [3, с. 80].
Сожаление по поводу якобы невосприимчивости властей к «балльным» разработкам на самом деле не имело под собой абсолютно никаких оснований, отсутствие каких-либо научных оснований для определения величины районных коэффициентов по зонам было очевидно уже в 1993 г., а за 10 лет после этого так и не был дан ответ на естественный вопрос: «Каким же образом надо было учитывать эту балльную оценку условий по локальным населенным пунктам?».
Прожиточный минимум мужчины трудоспособного возраста (в ценах и тарифах марта 2000 г.) по отношению к Московской области составлял: в Мурманске, включенном в 1-ю зону, 148,5 %, в Петропавловске-Камчатском, включенном во 2-ю зону, — 183,3 %, в Южно-Сахалинске, включенном в 3-ю зону, — 171,6 % [3, с. 80]. То есть реальная картина весьма отличается от «балльных» зон.
Если возьмем картину в пределах 1-й зоны, то получается, к примеру, по балльной оценке дискомфортности жить в Мурманске дискомфортнее, чем в Магадане, у последнего балльная комфортность выше, чем в Мурманске на 2 балла: 35,0 против 33,0. [3, с. 180, 178]. Но вот реально жить в Мурманске
комфортнее, чем в Магадане: прожиточный минимум мужчины трудоспособного возраста (в ценах и тарифах марта 2000 г.) по отношению к Московской области составлял в Магадане 171,9 %, а в Мурманске, как было приведено выше, лишь 148,5 % [3, с. 78]; действующие районные коэффициенты для Магадана и Мурманска были соответственно 1,7 и 1,4. Сомнительное по своему научному обоснованию предложение установить для обоих «локальных населенных пунктов» значение районного коэффициента, равное 2,0, вроде бы решает проблему. Но вот у Анадыря действующий районный коэффициент уже равен 2,0, его балльная оценка равна 30,0, т. е. он тоже отнесен в 1-ую зону, как Мурманск и Магадан, но вот прожиточный минимум мужчины трудоспособного возраста (в ценах и тарифах марта 2000 г.) по отношению к Московской области составлял в Анадыре 272,0 %. Таким образом, вместо положенного по экономически ясной оценке нового значения районного коэффициента для Анадыря порядка 2,7 ему при коэффициенте 2,0 будет явно трудно согласиться в «балльной» фразеологии с тем, что было сделано в его «зоне» с Мурманском. То есть реальная действительность по локальным населенным пунктам не соответствовала ни зональным, ни локальным оценкам интегральным показателям дискомфортности по типу НИИ труда Минтруда.
Говорить же о необходимости «разработки методики определения величины районных коэффициентов и других компенсационных факторов в зависимости от интегральных показателей дискомфортности» [3, с. 81] можно было год, ну максимум, два. Когда же ни через 5, ни через 10 лет не было найдено выхода из «балльной» дискомфортности по критериям районирования НИИ труда на экономически ясный понятийный аппарат для предложений по реформе районных коэффициентов, то упрекать кого-то в невосприимчивости к такого рода баллам вряд ли можно серьезно!
Собственно указание о научной необоснованности широтного районирования Севера по критериям дискомфортности типа НИИ труда для применения в отношении льгот на Севере было сделано в заключении в [9]: «В перспективе для создания целостной и научно обоснованной системы гарантий и компенсаций на Севере целесообразно провести не только поширотное, но и меридианное районирование Севера с выделением провинций, имеющих сходные климатические характеристики» [8, с. 72].
В 2003 г. Институт географии РАН по заданию Минэкономразвития России предложил очередное районирование территории страны по факторам природной дискомфортности условий жизни населения на балльной основе, выделив на территории страны 6 широтных зон дискомфортности [10]. Воп-
Таблица 2
Отдельные сравнения разбивки диапазонов изменения отдельных показателей по зонам у Института географии в 1991 г. и в 2003 г.
Показатели дискомфортности 1 зона 2 зона 3 зона
1991 г. 2003 г. 1991 г. 2003 г. 1991 г. 2003 г.
1 Ультрафиолетовая недостаточность (град. с. ш.) Выше 67,5 Выше 65 57,5 - 67,5 63 - 65 56,5 - 57,5 60 - 63
2 Продолжительность отопительного сезона (дней) Более 300 Более 300 275 - 300 270 - 300 270 - 275 250 - 270
3 Мощность сезонного талого слоя (м) До 2,5 0 0,1 2,5 - 4,0 1,1 2,0 4,0 - 4,5 2,1 - 3,0
4 Продолжительность безморозного периода (дни) До 70 До 60 70 - 90 60 - 80 90 - 105 80 - 100
5 Сумма активных температур за вегетационный период (градусо-дни) Менее 800 Менее 400 800 - 1200 401 - 800 1200 - 1600 801 - 1600
6 Индекс влажного ветрового охлаждения (мкал/см2с) Более 70 Более 70 60 - 70 51 - 70 50 - 60 41 - 50
7 Заболоченность территории (%) Более 30 Более 60 10 - 30 41 - 60 5 - 10 31 - 40
рос об операциональной стороне этого дела (подборе таких факторов, их показателях и шкале оценки) ведется среди географов, по крайней мере, уже 20 лет [11, 12, 13]. Здесь не исключено, что для того чтобы определенная область попала в желаемую зону очередного балльного зонирования, можно просто изменить состав учитываемых показателей, а то и просто балльный диапазон соответствующей зоны, и все будет, как заказано. Не подлежит сомнению явная субъективность способа сведения отдельных показателей к одному балльному интегральному показателю , равно как и разбивке диапазонов изменения показателей по зонам для пересчета их в баллы. Приведем для примера в табл. 2 хотя бы отдельные сравнения по этому вопросу относительно того, что было в ранних предложениях ИГ РАН, о которых упоминалось выше, и что было на этот раз [8, 10].
Реакцию самих географов на сферу применения этой работы можно охарактеризовать так: баллы баллами, но когда это касается географических концепций, например, подхода к определению южной границы Севера России, то им для этого не надо никаких баллов3. Так, руководитель центра экономики Севера и Арктики при Минэкономразвития России и РАН А. Н. Пиясов предлагает проводить южную границу Севера по широтному принципу: с 640 с. ш. на европейской части страны, затем, идя на восток страны, опуская ее последовательными ступенями до 62,50, 600 и 58,50 с. ш. [14]. Тем самым еще раз подтверждается, что понятие «Север России» каждый понимает по-своему.
Вместе с тем, как уже было отмечено выше, при появлении указанной работы Института географии РАН вновь стала реанимироваться попытка увести в балльные «интегральные показатели дискомфортности» не только определение южной границы
3 Описанная в баллах в [3] для законодательного закрепления южная граница Севера не имеет ни одного объективного критерия, поэтому не приемлема не только для географов, но и для законодателей.
Севера, но и проблему определения величины районных коэффициентов, причем исключительно в широтные зоны дискомфортности такого «Севера», поделив районы страны на «северные» и «несеверные», а работающих относительно государственных гарантий по районным коэффициентам на «бюджетников» и «небюджетников».
Так, в 2005 г. в научно-аналитическом докладе «Проблемы Севера» говорится, что «нордификация предполагает установление северных коэффициентов и надбавок к заработной плате на основе северных социальных стандартов», постулируется как бы о само собою разумеющемся «существование южной границы Севера и состава его внутренних зон дискомфортности», что «необходимо законодательно закрепить», а затем делается предложение о том, что «выделение зон дискомфортности и соответствующую корректировку доходов населения желательно обусловить тем, что существующие ныне надбавки как минимум сохранятся, а в зонах абсолютного и экстремального дискомфорта — увеличатся», при этом, как и в [9], делалась оговорка о том, что «наиболее корректно связывающим звеном между интегральными показателями дискомфортности и районными коэффициентами следует считать минимальные потребительские бюджеты, рассчитанные для соответствующих территорий на единую дату» [15, с. 8].
То есть теперь предлагается районы, попавшие в 3-ю зону дискомфортности, вообще не трогать, а что касается первых двух зон дискомфортности, то в отношении их районов по новым размерам их районных коэффициентов нет былого кавалерийского подхода образца 1993 г. Однако сделанная при этом аналогичная оговорка делает бессмысленным и баллы по типу ИГ РАН. Так как если за основу районных коэффициентов брать стоимость потребительской корзины, то нет вообще никакой надобности в баллах ИГ РАН, тем более в его первых двух широтных зонах дискомфортности.
Учитывая неудавшиеся в 1990-е гг. попытки разработать методику определения величины районных коэффициентов в зависимости от интегральных показателей дискомфортности по типу НИИ труда Минтруда есть резон не уводить в «балльную» терминологию о дискомфортности поиск величины территориальных МПБ в зависимости от интегральных показателей дискомфортности по типу ИГ РАН, тем более, что само по себе понятие «минимальный потребительский бюджет» не является юридически значимым и статистически рассчитываемым.
Этот резон заключается в следующем. Во-первых, дифференциацию районных коэффициентов можно напрямую основывать на территориальных прожиточных минимумах, которые в соответствии с Федеральным законом от 24.10.1997 № 134-Ф3 «О прожиточном минимуме в Российской Федерации» согласно соответствующих методических рекомендаций по определению потребительской корзины4, утвержденных Правительством РФ, рассчитываются во всех субъектах Федерации на основе состава потребительской корзины, устанавливаемой законодательными (представительными) органами субъектов Федерации с учетом природно-климатических условий, национальных традиций и местных особенностей потребления продуктов питания, непродовольственных товаров и услуг основными социально-демографическими группами населения. Прожиточный минимум дает комплексный дифференцированный учет территориального удорожания стоимости жизни, в том числе и в силу сложных природно-экономических условий, независимо от того, если это районы Крайнего Севера или приравненные к ним местности. Тем самым в таком ракурсе снимается проблема бесконечных дискуссий, а что такое Север России и как его поделить на три широтные зоны.
Во-вторых, нельзя закрывать глаза, что на первом месте в ряду социально-экономических стрессов в реальных условиях современной России стоит стресс минимальной заработной платы, размер которой не покрывает и четверти этого прожиточного минимума. Поэтому не допустимо еще длительное время сохранять такое положение с точки зрения устойчивого развития общества5. Значит, проблема
4 Заметим, в частности, что на фоне 16 (!) зон, выделяемых этими методическими рекомендациями, равно как и количеством учитываемых фактов, используемых для дифференциации региональных расчетов потребительских корзин, те 6 зон, которые определены на карте страны ИГ РАН, выглядят весьма проблематично с точки зрения хоть какой-то возможности их практического применения для социально-экономических целей.
5 На фоне четвертного разрыва между МРОТ и прожиточным минимумом вопросы о том, что этот юридически и статистически значимый прожиточный минимум вдвое ниже минимального потребительского бюджета работника, рассчитываемый рядом специалистов [16], имеют, конечно, лишь риторический характер.
поэтапного повышения минимальной заработной платы до уровня прожиточного минимума настойчиво стоит на повестке дня у государства.
Но решение проблемы приближения уровня минимальной заработной платы к прожиточному минимуму, естественно, ставит под вопрос надобность самого существования районных коэффициентов в перспективе. Собственно, вопрос об отмене районных коэффициентов в перспективе ставится в «Проблемах Севера», но в довольно специфической плоскости: «Реформирование существующей системы северных гарантий — еще какое-то время, до выхода на траекторию сбалансированного развития, придется сохранять районные коэффициенты и стажевые надбавки и другие так называемые льготы для всех работников безотносительно формы собственности предприятия. Далее применение районных коэффициентов и стажевых надбавок может быть гарантировано только для бюджетного сектора» [14, с. 10].
В-третьих, раз уж заговорили об ограничении сферы применения районных коэффициентов, то надо ее высветить до конца, но в другой плоскости.
До 1993 г. размер зарплаты, на которую начислялся районный коэффициент, был ограничен 300 руб. Сегодня, когда поляризация доходов достигает критических величин, вопрос ограничения размера зарплаты, на которую начисляется районный коэффициент, актуален как для государства, так и для частного сектора. Установлена же граница для возможности получения матерью пособия на ребенка: превысил, например, среднедушевой доход на одного члена семьи прожиточный минимум на 1 руб. (допустим, для Мурманской области вместо 4 500 руб. на одного члена семьи приходится 4 501 руб., и такая семья уже не получит 140 руб. «детских» на ребенка (в Мурманской области). Районный же коэффициент сегодня применяется на любой размер зарплаты, даже если она будет не 4 500, а все 45 000 в месяц и т. д.
В предложении о гарантии районных коэффициентов только для «бюджетного сектора» много от лукавого. Зарплата такого рода бюджетников, как государственные чиновники, уже давно вышла за приемлемые в общественном сознании пределы. В Мурманской области этим вопросом пришлось заниматься областной прокуратуре [17]. Ограничение размера зарплаты, на которую начисляется районный коэффициент, уменьшит в какой-то мере тенденцию к углублению расслоения общества по доходам и станет важным источником необходимого и социально оправданного дополнительного финансирования расходов на поэтапное повышение минимальной заработной платы.
Учет третьего обстоятельства становится, собственно, определяющим в естественном отмирании
механизма регулирования зарплаты путем применения районных коэффициентов, это с одной стороны, с другой же, он позволит государственным чиновникам в какой-то мере чувствовать, что же такое прожиточный минимум на подведомственной им территории.
С учетом всех изложенных обстоятельств можно дать числовой пример для демонстрации подхода к реформированию районных коэффициентов.
Если необходимо, чтобы через какое-то время, допустим, в 2014 г. заменить ориентиры государственного регулирования зарплаты от районных коэффициентов к прожиточному минимуму, то можно идти следующим образом. Например, в Мурманской области в 2006 г. минимальная зарплата 800 руб. в месяц, прожиточный минимум на начало 2006 г. возьмем округленно 4 500 руб. Допустим, что инфляция его поднимет к сроку, когда мы планируем отказаться от районных коэффициентов, например в 2014 г., до уровня 7 000 руб. Значит, в 2014 г. граница, сверх которой не будет начисляться коэффициент к зарплате, должна составлять 0 руб.
Постепенность снижения границы, сверх которой не будет начисляться коэффициент, определим, допустим, в 1 000 руб. Тогда имеем относительно размера границы по применению районного коэффициента такие величины: 2007 г. — 7 000 руб.; 2008 — 6 000; 2009 - 5 000; 2010 - 4 000; 2011 - 3 000; 2012 -2 000;2013 - 1 000; 2014 - 0 руб.
Допустим, что последовательное повышение минимальной зарплаты будет носить следующий характер: 2007 г. - 1 500 руб.; 2008 - 2 000; 2009 -2 500;2010 - 3 000;2011 - 4 000;2012 - 5 000;2013 -6000; 2014 - 7000.
Таким образом, с учетом районного коэффициента, допустим равного 1,4, общий размер заработка работников, получающих по минимуму, будет: 2007 г -
1 500 руб. плюс 600 руб. равно 2100 руб.; 2008 -
2 000 плюс 800 - 2 800 руб.; 2009 - 2 500 плюс 1 000 равно 3 500 руб.; 2010 - 3 000 плюс 1 200 - 4 200 руб.; 2011 - 4 000 плюс 1 200 - 5 200 руб.; 2012 -
5 000 плюс 800 - 5 800 руб.; 2013 - 6 000 плюс 400 -
6 400 руб.; 2014 - 7 000 плюс 0 - 7 000 руб.
Таким образом, в определенный момент, в нашем примере это 2014 г., применение районного коэффициента потеряет смысл естественным путем. Это обусловлено тем, что процесс поэтапного приближения минимального размера оплаты труда к территориальному прожиточному минимуму синхронизируется с поэтапным ограничением размера зарплаты , на которую начисляется районный коэффициент. Общее повышение зарплаты будет при этом, разумеется, не только для работников, получающих по минимуму, но и для основной части работающих, не получающих сверхвысокие заработки.
* * *
Когда говорят о необходимости «разработать новую схему районирования северных территорий по зонам экстремального и дискомфортного проживания с учетом географических и природно-климатических факторов, влияющих на жизнеобес -печение населения и производство»6, то для того чтобы избежать спекулятивных научных разработок на эту тему, надо четко представлять себе, какие конкретно характеристики жизнеобеспечения и производства имеются при этом в виду.
Это должно быть первичным!
А раз так, то и схемы одной не получится никак, тем более обязательно с двучленным зонированием (экстремальной и дискомфортной), да с сугубо географической трактовкой факторов как зональных и азональных7 (т. е. детерминированных или недетерминированных «углом падения лучистой энергии Солнца на поверхность Земли» [18, с. 105]). Если же сначала некий набор факторов будет «интегрироваться» в баллы или определять зоны, а затем кому-то будет поручаться подыскать для такого рода «результатов» работу, то это будет тот тупик, который был продемонстрирован в статье на примере районирования по критериям дискомфортности НИИ труда образца 1991 г.
Более того, учет географического фактора приводит еще к одному законодательному тупику.
Уже при «районировании природно-климатических условий жизни населения Севера и Востока России» [8], выполненного ИГ АН СССР в 1991 г., дискомфортная зона в Сибири имела две несвязные части - северную и южную. Можно, конечно, закрыть глаза на это, мол, речь идет в заказе только о северных территориях.
Ну а если на это глаза не закрывать, то получаются территории, которым «предлагается предоставить статус районов с дискомфортными условиями проживания населения с сохранением существующего уровня гарантий и компенсаций, но в схему районирования Севера не включать исходя из их географического положения» [3, с. 220].
Таким образом, если поступать с позиций нор-дификационного фундаментализма, в названии ныне действующего закона термин «Крайний Се-
6 См.: План реализации основных положений Концепции Федерального закона «Об основах государственной политики в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях», размещенный на официальном сайте Комитета Совета Федерации по делам Севера и малочисленным народам.
7 Так, измерять интенсивность ультрафиолетового излучения в «град. с. ш.», как это сделано при районировании по ИГ РАН в зонально-азонально географическом мышлении, - значит создавать виртуальный показатель, годный для проживания выше верхних слоев атмосферы Но ведь люди-то за единичным исключением космонавтов живут на поверхности Земли! [19].
вер» надо будет заменить на термин «Север»: в новой редакции он должен будет называться «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих на Севере и в местностях, имеющих статус районов с дискомфортными условиями проживания населения». То есть неизбежна тавтология, причиной которой является неуместный учет фактора географической широты.
Выход из юридического тупика тавтологии один — не надо увязывать «дискомфортность» с «северностью», равно как и превращать районные коэффициенты в «северные» в рамках политики нордификации.
Примерное название искомого закона может быть таким: «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах со сложными природно-экономическими условиями».
Литература
1. Павлов В. П. Проблемы нормативного обеспечения устойчивости промышленного развития России в XXI в. // Всероссийская научно-практическая конференция «Промышленное развитие России: ключевые проблемы и решения» / Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Москва, 3 июня 2004 г.). - М.: Научный эксперт, 2004.
2. Зарубежный опыт государственной региональной политики // Север как объект комплексных региональных исследований / координатор и ответственный редактор член-корреспондент РАН В. Н. Лаженцев. — Сыктывкар, 2005. — С. 406 — 419.
3. Совершенствование системы государственного экономического регулирования в регионах Севера России. — Апатиты: Издательство КНЦ РАН, 2002.
4. Казначеев В. П., Деряпа И. Р. Вопросы медицинской географии территорий нового освоения и проблемы ноосферогенеза // в кн.: Медико-географическое районирование и прогнозирование здоровья популяций. — Новосибирск: Сибирское отделение издательства «Наука», 1981. — С. 12 — 20.
5. Прохоров Б. В. Теория и практика медико-географического прогнозирования в районах нового освоения // Медико-географическое районирование и прогнозирование здоровья популяций. Новосибирск: Сибирское отделение издательства «Наука». 1981. С. 42 — 47.
6. Матюхин В. А., Кушниреко Э. Ю. Комплексная количественная оценка воздействия факторов внешней среды на организм человека // Кли-
мат и здоровье человека. Труды Международного симпозиума ВМО/ВОЗ/ЮНЕП. Том 2. — Л.: Гидрометеоиздат, 1988. — С. 41 — 45.
7. Ермилов О. М, Елгин В. В. Проблемы устойчивого развития крупного сырьевого моноотраслевого региона на Крайнем Севере. — Новосибирск: Издательство СО РАН, 2004.
8. Критерии районирования Севера России (теория, проблемы, практика). — Апатиты: Издательство КНЦ АН СССР, 1991.
9. Районирование Севера России. — Апатиты: Издательство КНЦ РАН, 1993.
10. Районирование территории России по критерию дискомфортности жизни населения // Север как объект комплексных региональных исследований / Координатор и ответственный редактор член-корреспондент РАН В. Н. Ла-женцев. — Сыктывкар, 2005. — С. 177 — 186.
11. Назаревский О. Р. Зоны природных условий жизни населения. — М.: ГУГК, 1985.
12. Золотокрылин А. Н, Канцебовская И. В., Крен-ке А. Н.Районирование территории России по степени экстремальности природных условий для жизни человека // Известия РАН. Серия географическая. — 1992. — № 6. — С. 16 — 30.
13. Кренке А. Н, Золотокрылин А. Н., Виноградова В. В. Районирование Севера и Востока России по природно-климатическим условиям жизни // Региональные аспекты развития России в условиях глобальных изменений природной среды и климата. Отв. ред. акад. В. М. Котляков. — М.: Издательство НЦ ЭНАС, 2001. — С. 65 — 74.
14. Новая роль государства в развитии хозяйства регионов Севера // Север как объект комплексных региональных исследований / Координатор и ответственный редактор член-корреспондент РАН В. Н. Лаженцев. — Сыктывкар, 2005. — С. 419 — 477.
15. Проблемы Севера (научно-аналитический доклад). Москва — Сыктывкар — Апатиты. 2005.
16. Яременко Г. А. Некоторые проблемы современной политики доходов населения // Проблемы прогнозирования, № 3, 2005. С. 94 — 101.
17. Петухов Д. Оклады госслужащим понизили, а школам денег — добавили // «Полярная Правда» от 18 октября 2005 г.
18. Алаев Э. Б. Социально-экономическая география: Понятийно-терминологический словарь. М.: Мысль, 1983.
19. Хромов С. П. Метеорология и климатология для географических факультетов. — Л.: Гидрометеоиздат, 1964.
