CC BY
9
В социально-философских исследованиях отмечается, что по отношению к прошлому оценка социальным субъектом социальных событий, произошедших в прошлом, коррелирует с темпоральной референцией. Подобная корреляция предполагает, что исследователь-интерпретатор не просто выходит на проблему различных сегментов, отнесенных к прошлым социальным событиям, но и соотносит их со своими намерениями, установками, ценностными ориентациями и так далее. Если же дискурс идет о том, что представляется длительность настоящего, то социальный субъект не предполагает фиксацию определенной границы между прошлым и настоящим. Прошлое и настоящее являются длительностями, хотя прошлое во многих философских концепциях времени используется как нечто прошедшее и не предполагает специального к нему обращения. Анализ структуры процесса интерпретации коррелирует с длительным настоящим, прошлое должно рассматриваться в некоторой системе по отношению именно к этому настоящему.
Когда исследуются такие вопросы, как система понятий в структуре интерпретации, то концептуальные оттенки между этими понятиями весьма значительны. Именно эти оттенки дают возможность рассуждать о достаточно богатом с точки зрения теоретиковыразительных возможностей аппарате современной социальной философии, позволяющем оценивать с позиций адекватных темпоральных концепций не только структуру процесса интерпретации, но и те механизмы, которые происходят внутри него. Темпоральная референция предполагает, что зафиксированное длительное настоящее, коррелирующее с определенным процессом социального развития, получит интерпретационную оценку с позиции социального субъекта.
Прежде всего, речь идет о том, что имеется достаточно четкое представление как об интервалах, так и о стадиях времени, основные и производные характеристики которых не только позволяют рассуждать об их соотнесенности с базовыми понятиями, но и подразумевают корреляцию между собой, так как любой исследователь, занимающийся проблемами интерпретации с учетом темпоральной референции, вряд ли может говорить о том, что между такими понятиями, как «длительность», «конечность», «непрерывность», не имеется непосредственной связи.
Изучение структуры в рамках интерпретационной деятельности социального субъекта предполагает выделение конкретных темпоральных характеристик в отношении этой структуры. Это связано с определенными исследовательскими целями. Последние возникают потому, что именно парадигмальное отношение с позиции современной философии времени к анализу социально-философских текстов вовлекает в исследования ряд таких понятий и категорий, которые будут определять не только саму адекватность подобного исследования, но и позволят с большей точностью говорить о решении тех вопросов, что ставятся в русле данной проблемы.
В контексте социальной философии применение к процессу интерпретации уровней оценки и перспектив подразумевает, что это время, соотносящееся с длительным настоящим, обязательно будет находиться в пределах его более локального соотнесения с интенциями как по отношению к анализируемым сегментам прошлого, так и по отношению к перспективным сегментам будущего. Исследователь-интерпретатор может воспользоваться идеями, которыми пользовались философы средневековья, когда точка «теперь» у них своеобразным образом «скользила» по определенной шкале времени в
зависимости от исследовательских целей, которые они ставили перед собой. В данном случае выделение длительности и настоящего показывает, что сформированы три основных сегмента, а именно: сегмент прошлого, сегмент настоящего и сегмент будущего. Что касается интерпретации сегмента прошлого, то главная проблема заключается в том, что этот сегмент связан с ситуацией, когда само прошлое в контексте современных исследований воспринимается как прошлое, имеющее линейный характер.
Подобная позиция формально может восприниматься как правильная. Однако ситуация, когда исследователь-интерпретатор подходит комплексно к «шкале» времени, позволяет говорить о том, что это прошлое когда-то являлось настоящим, и ряд проблем, которые в нем возникали, будут сходны с тем настоящим, которое исследуем при анализе социально-философского источника. Само прошлое с учетом не только его внутренней определенности, но и тех возможных изменений, которые в нем происходили, предполагает множество социальных событий, часть из которых реализовалась в прошлом, часть «подошла» к настоящему, а часть перешла в настоящее. Это весьма интересная и малоисследуемая проблема, потому что ряд концептуальных моментов, связанных с тем, как понимать точку «теперь» или соотношение прошлого и настоящего в подобной точке, или как понимать длительность настоящего при подобном рассмотрении, имеют самые различные истолкования.
В ситуациях, когда исследователь добивается результатов в отношении длительного настоящего, он подходит к тому, что это настоящее, если оно получило адекватную интерпретационную оценку, будет коррелировать не только с прошлым, но и с будущим. Возникает вопрос: можно ли говорить о длительном будущем или это будущее будет рассматриваться исключительно как некоторый сценарий или, с точки зрения С. Крипке [2, с. 27-41], Я. Хинтикки [3], как некоторые возможные миры в отношении тех, которые достигнуты в процессе интерпретации с позиции его перспектив. Проблема не является однозначной, так как исследование может переходить в плоскость соотношения длительного настоящего с тенденциями будущего в процессе анализа социальнофилософского источника.
Изучение структуры интерпретации с позиции фактора темпоральности в современной литературе предполагает использование нескольких структур времени. Однако до конца эта проблема не является разрешенной. С одной стороны, сами структуры, их соотношение, определенный набор базисных и иных свойств до конца не определены, так как подобные свойства являются иногда производными, а иногда по различным исследовательским причинам включены в базисные. Подобная ситуация связана и с тем, что проблема перевода структур является малоизученной. Последнее означает, что в литературе по философии времени действительно анализируются различные структуры, например, моментные и интервальные структуры времени. Более того, может происходить некоторое их сочетание, когда весьма полезными и эффективными являются как моментно-интервальные структуры, так и интервальная периодическая структура. Подобная ситуация не меняет позицию в отношении того, что структура интерпретации с точки зрения ее восприятия социальным субъектом предполагает целый ряд аспектов, которые связаны не только с учетом темпорального индекса интерпретации, но и с позицией социального субъекта, с его установками и намерениями, которые он имеет в отношении проведения подобного исследования.
Данная ситуация имеет и ряд других аспектов. Во-первых, предпосылки интерпретации по отношению к настоящему могут учитывать, а могут и не учитывать те особенности, которые дала интерпретация, допустим, в сегменте прошлого. Во-вторых, процесс интерпретации, понимаемый как достижение определенного знания, может и не предполагать дальнейшего движения в ходе самой интерпретации к некоторым более отдаленным задачам. В-третьих, следует обратить особое внимание на оценочное знание, которое, естественно, будет различным в сегменте прошлого, настоящего и в тех исследовательских проектах, которые ставит перед собой ученый на будущее. В-четвертых, это оценочное знание предполагает сам фактор оценки, который при проецировании процесса интерпретации на «длительное настоящее» будет получать несколько иное значение. В-пятых, появляется интересная корреляция между фактором оценки и тем пониманием, которое будет вкладываться в процесс интерпретации в этом длительном настоящем времени. Поэтому, в-шестых, фактор оценки приобретает в процессе интерпретации особое значение как с точки зрения самой структуры, так и с точки зрения его механизма, а также с учетом тех границ интерпретации, в которых происходит процесс формализации и трансляции того знания, которое будет получено.
Фактор оценки в рамках процесса интерпретации имеет двойное значение: методологическое и прагматическое. К методологическому аспекту относится то, что в процессе интерпретации, осуществляемой социальным субъектом, фактор оценки показывает объективные и субъективные аспекты, которые влияют на механизм интерпретации и, как следствие, - на те выводы и знания, которые являются соответствующим результатом.
С точки зрения прагматики фактор оценки становится весьма значимым, так как существенную роль для процесса интерпретации играет и фактор времени, если рассматривать структуру интерпретации как процесса. Последнее предполагает, что если исследователь-интерпретатор в самой структуре находит различные элементы или сегменты как промежуточные знания либо пытается разбить социально-философский источник на отдельные части, то возникает вопрос о том, насколько оценка сегмента или промежуточного результата будет соответствовать или отличаться от той оценки, которая будет дана в результате окончания процесса интерпретации. Фактор оценки действительно важен и с методологических и с прагматических позиций, но при этом он, как и фактор времени, важен как при проведении процесса интерпретации через специфику герменевтического направления, так и через специфику рационалистических методов.
Оценка связывается с личностью, с самим субъектом-интерпретатором. Помимо фактора оценки существуют и другие особенности, которые имеются у субъекта-интерпретатора и которые способны существенно влиять на информацию, полученную из исследуемых социально-философских источников. Фактор оценки в соответствии с критериями полученного знания дает уровни этого знания, определяет сегменты знания, допустим, с нарастающей или, наоборот, понижающей степенью достоверности, но в любом случае этот фактор работает непосредственно с тем знанием, которое зафиксировано как результат процесса интерпретации.
В реальной жизни к анализу текста или источника может прибегнуть любой человек. Поэтому на первый план выходит другая проблема, а именно проблема подготовленности
социального субъекта работать конкретно с социально-философским текстом. Возникает проблема субъекта-интерпретатора, обладающего не только философским знанием и философской культурой, но и способного применять такой социально-философский инструментарий, который будет адекватен анализу социально-философского текста.
Подобная ситуация предполагает рассуждение о том, насколько социальный субъект способен работать с источником, осваивать его, получать новые знания, участвовать в процедуре приращения знания с точки зрения исторической реальности. Но имеется и другая проблема, которая касается того, что возможна ситуация, когда субъект может анализировать источник, получать определенную информацию, но не сможет освоить ее и привести в систему, в которой полученная информация адекватно систематизирована и формализована. Поэтому процесс интерпретации с выходом на вопросы, касающиеся различных аспектов самого субъекта-интерпретатора, предполагает учет фактора, который связывает способности изучения, рассмотрения и распредмечивания текста и способности усвоения этого текста, его обработки и представления в строгой непротиворечивой системе.
В этой ситуации имеется и некоторый иной аспект, и он непосредственно связан с тем, что субъект-интерпретатор умеет не только адекватно распредмечивать тексты и источники, но и осваивать их. Когда интерпретатор сталкивается с социальнофилософским текстом, ему необходимо уметь определять его структуру, вычленять основные дидактические единицы, важные при анализе текстов, в качестве которых выступают социальные события. Субъект-интерпретатор, обращаясь к социальнофилософскому источнику, должен адекватно сформировать не только сегмент информации, в рамках которого он будет работать с целью получения нового приращенного знания, но и в пределах данного сегмента обозначить те события, которые выступают в качестве определенной основы для выявления их связей с социальными фактами, явлениями, процессами. Это позволяет говорить о том, что подобная основа предполагает множество взаимосвязанных между собой социальных событий.
Причем субъект-интерпретатор, зная о взаимосвязи между социальными событиями, способен представить их в определенной иерархической системе, показать приоритеты и второстепенную информацию, которая будет содержаться в этих социальных событиях. Акцент переносится на интерпретатора-исследователя, который должен быть подготовлен к подобной работе, предполагающей в данном случае, что он не просто выявляет эти социальные события, а выстраивает их в определенную концептуальную систему, осмысливает и оценивает их.
Авторы вполне разделяют позицию В. Дильтея [1], так как действительно в процессе интерпретации происходит не только истолкование социальных событий, но и формирование соответствующей их системы. Нельзя не обратить внимание на такой аспект, что В. Дильтей в процессе оценки подобных событий исходил из того, что они соответственно могут приводить к проверке с точки зрения различных познавательных ценностей. Это так, потому что в рамках отбора информации, полученной в процессе интерпретации, возможны два направления, по которым ценностный фактор будет показывать достоверность движения самой интерпретации к той или иной системе выводов. Одно направление касается целей, которые ставил перед собой исследователь-интерпретатор изначально, второе связано с тем, что в процессе самой интерпретационной
деятельности возникла такая информация, которая изначально не предполагалась с позиций именно познавательной ценности. И тогда имеем ситуацию, когда интерпретатор должен провести некоторые идеализации и скорректировать свои исходные задачи. Он может и не пойти по этому пути, а в рамках оценки той или иной информации, которая была получена в результате проведения интерпретации, переоценить получаемые сегменты с точки зрения их познавательной ценности и значимости в процессе социального познания для построения логической системы научного знания.
Целесообразно отметить, что когда речь заходит о получении некоторой системы социальных событий в рамках самой интерпретации, то необходимо провести определенные процедуры, связанные, допустим, с аналогией, которые направлены на установление того, насколько они реально имеют под собой место, причем не исключаются такие ситуации, когда различные исследователи получат различные системы научного знания.
Другое дело, что возникает вопрос об их сравнении, сопоставлении, корреляции. Но это уже иное направление исследования, хотя и немаловажное. Кстати, позитивное знание необходимо рассматривать в качестве определенного конструктивного общения тех социальных субъектов, которые участвуют в процессе интерпретации и которые будут не только понимать или не понимать друг друга, но если это будет позитивный вариант, то он означает взаимодополнение и взаимообогащение, которые эти социальные субъекты получат в результате проведения совокупности интерпретационных действий в отношении социально-философских источников.
В конечном счете, это приведет к адекватной картине мира. Поэтому данная ситуация будет означать принятие системы, являющейся результатом процесса интерпретации с учетом обязательно темпоральной референции, темпорального индекса и фактора рациональности.
В ином случае синтез подобных систем с выходом на более высокий уровень рассмотрения будет предполагать выделение именно той системы, которая действительно представит социальные события, явления и процессы в определенных координационносубординационных связях и взаимодействиях. Они будут не только отображать некоторый фрагмент социальной реальности прошлого времени, но эти социальные события интерпретатор способен оценить с позиции реалий настоящего. Создание подобной системы имеет весьма неплохие перспективы для проведения исследовательских процессов в рамках соотношения процесса интерпретации с проективностью будущего. Следовательно, важно учитывать, что данное конструктивное общение предполагает многоцелевой и многоаспектный характер и способно отражать достаточно широкие сегменты процесса интерпретации не только тех социальных субъектов, которые входят в поле исследовательских задач, но и социума в целом.
Литература
1. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии. 1988. № 4.
2. Крипке С. Семантическое рассмотрение модальной логики // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.
3. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М., 198G.
