CC BY
47
Анализ факторов, порождающих политический экстремизм и терроризм, в условиях эпохи глобализации приобретает особое значение, так как сущность современного терроризма невозможно объяснить исходя только из концепций прошлых эпох. В противовес теории секуляризации, доминировавшей в период после Второй Мировой войны и вплоть до конца 1970-х гг., религия все больше становится вовлеченной в социальные и политические процессы. Некоторые из поздних исследований определили религиозный фактор как основную политическую силу [3]. Несмотря на многочисленные исследования данной проблемы в смежных науках, ни религиоведение, ни политические науки до сих пор не предложили исчерпывающего объяснения религиозного фактора в политических процессах. Поэтому необходимо исследовать вопрос о религиозном факторе в политическом контексте терроризма, который в современной научной литературе главным образом связывается с исламом, так как именно эта религия наиболее часто используется террористическими организациями для идеологического обоснования своих действий.
Исследователи сходятся в том, что начиная с 1990-х гг. мир вошел в фазу «нового терроризма» [4]. Среди новых характеристик терроризма исследователи выделяют террористические идеологии, которые стали более религиозными, и отмечают нарастающее использование религиозного фактора террористическими организациями и группами [7]. Так, Б. Хоффман заключает, что за последние годы значительно выросло число террористических атак и террористов, заявляющих о религиозных мотивах, и отмечает значимую корреляцию между религиозной мотивацией и летальностью террористических атак [1].
Отправной точкой фазы «нового терроризма» исследователи считают возникновение Аль-Каиды. В феврале 1998 г. Усама бен Ладен и его сторонники провозгласили так называемую декларацию о создании всемирного исламского фронта против Запада, послужившую началом формирования организационной структуры террористического движения, основой которого явилась группа, известная под названием Аль-Каида (араб. Каидат аль-Джихад) [1].
Аль-Каида послужила объединяющей силой для различных террористических групп салафитской направленности на разных этапах террористической деятельности. Начальным этапом послужило падение режима Талибана в Афганистане в декабре 2001 г., оккупация Ирака американскими и коалиционными войсками в марте-мае 2003 г., активизация террористической деятельности в странах Европы, Африки и по всему миру. Хотя многие локальные террористические группы осуществляли свою деятельность достаточно самостоятельно, все они действовали в соответствии с единой стратегией, которая включала три основных элемента.
1. Первое поколение лидеров Аль-Каиды, которое сформировало и распространило по всему миру через Интернет и другие средства коммуникации идеологию и стратегию своей деятельности.
2. Адаптация данной идеологии и стратегии к местным условиям локальными лидерами террористических групп, часто действующих разрозненно и независимо от Аль-Каиды, так например, группа «Тавхидваль-джихад» под руководством Абу Мусхаба аль-Заркави в Ираке, группа «Арабские моджахеды» в Чечне (лидер - Хаттаб), многочисленные салафитские группы в Индонезии, странах Европы, Африки.
3. Новое поколение неосалафитов и неоваххабитов, пытающееся координировать и объединить стратегию и идеологию для своих сторонников по всему миру в их глобальной борьбе против Запада. Одним из наиболее заметных представителей данного поколения явился кувейтский идеолог Хамид Аль-Али, известный своими статьями и выступлениями в Интернете. В январе 2006 г. он объявил о создании новой объединенной стратегии одновременного глобального джихада в трех направлениях: против Ирана, Запада и Израиля. В отличие от старой идеологии Аль-Каиды, эта новая идеология призывает к единой стратегии, включающей не только воинственный джихад, но и экономическую независимость от трех объявленных выше врагов, идеологическую борьбу против западного образа мышления через пропаганду исламского. При этом скорость достижения указанных целей не является важной, то есть это долгосрочная стратегия. Также отличительным элементом данного нового подхода является смягчение компонента такфиризма в отношении других мусульман, которые не примкнули к их рядам, но лояльны и симпатизируют джихаду, призыв к толерантности и мудрости в отношении данных лиц. Таким образом, объявлением нового подхода Хамид Аль-Али завершил
конфронтацию между старым и новым поколениями Аль-Каиды, которая была начата Аль-Заркави против Аймана Аль-Завахири и Абу Мохаммада Аль-Макдиси в 2005 г. [5].
В мае 2007 г. один из ведущих саудовских теологов Насир Аль-Омар выразил свою позицию относительно джихада на мусульманской земле против мусульман в ответ на координированные суицидальные террористические атаки в Алжире и Марокко 11 апреля 2007 г., в результате которых погибли сотни мирных жителей-мусульман. Ответственность за взрывы взяла на себя группа, известная под названием «Аль-Каида в исламском Магрибе».
Насир Аль-Омар заявил, что эти атаки были проведены лицами, далекими от религии, которые пытаются прикрыть свои политические мотивы религиозными лозунгами. Осуждая такого рода «джихад» против мирных мусульман, Аль-Омар заявил, что джихад имеет свои правила и принципы и оправдан на оккупированных территориях, таких как Палестина и Ирак, но неприемлем в таких странах, как Алжир, Марокко или Саудовская Аравия, которые управляются местными мусульманскими властями.
Данная позиция избирательного джихада, разделяемая большинством саудовских теологов, вызвала незамедлительную реакцию со стороны Аль-Каиды в лице Хасана Мухаммада Аль-Каида из Ливии, известного по псевдониму Абу Яхья Аль-Либи в интернет-пропаганде экстремистской идеологии. Аль-Либи представляет первое поколение арабских моджахедов в афганской войне и ту фракцию Аль-Каиды, которая поддерживает принцип тотального джихада, согласно которому нет никаких оснований для разделения стран и территорий на легитимные или нелегитимные для джихада, так как в соответствии с концепцией такфира местные арабские правители, такие как Моамар Каддафи, являются безбожниками, так же как и граждане, которые не восстают против таких правителей. Таким образом, заключает Аль-Либи, джихад против подобных правительств и их граждан является легитимным [7].
Данные дебаты, часто возникающие между идеологами Аль-Каиды, обозначают наличие двух позиций относительно воинственного джихада: тотальный джихад или доктрина Заркави, поддерживаемая Аль-Либи и другими, и позиция Аймана Аль-Завахири, поддерживаемая Абу Басиром Аль-Тартуси, Абу Мухаммедом Аль-Макдиси, считающими, что джихад в мусульманских странах должен быть направлен против правящих режимов, но не против мирных граждан, и осуждающими суицидальные атаки. Третья позиция, обозначенная выше и высказанная официальными саудовскими теологами, поддерживает джихад на оккупированных территориях и осуждает джихад на мусульманских землях против мусульманских правителей и граждан [6].
Основные доктрины политического экстремизма, характерные для суннитских террористических групп, подразделяются на три основные группы:
1. Египетская: движение «Аль-ихван аль-муслимин» (в пер. с араб. - Братья-мусульмане) -идеологи Саид Кутб и Абд Аль-Кадер Одех, группы «Джамаат Аль-Исламийя» (в пер. с араб. -Мусульманское общество) и «Аль-Джихад Аль-Исламийя» (в пер. с араб. - Исламский джихад) -идеологи: палестинец Салех Сарийя и египетские инженеры Мухаммад Абд Аль-Салам Фараж и Шукри Ибрагим, а также доктор Айман Аль-Завахири, позже ставший вторым лидером Аль-Каиды.
2. Саудовская Аравия: огромное количество теологов, представляющих неоваххабизм, идеологическим лидером которого считается Абд Аль-Азиз Ибн Баз, включающее движение «Харакат Аль-Сахва» (в пер. с араб. - Движение пробуждения), возглавляемое Салманом Аль-Авда и Сафаром Аль-Хавали. В начале 1990-х гг. к ним присоединились вернувшиеся с афганской войны саудовские моджахеды.
3. Палестина: Абдулла Аззам, считающийся духовным отцом Аль-Каиды, который в 1988 г. опубликовал известную статью «Аль-Каида аль-субла» (в пер. с араб. - Твердая основа), послужившую идеологическим началом террористического движения Аль-Каида. В своей статье А. Аззам выделил первоочередную важность длительной идеологической подготовки или индоктринации, без которой вкладывать оружие в руки сторонников означало бы, что они станут бандитами. К данной группе относятся также Омар Абу Кутада и Иссам Аль-Вуркави Абу Мухаммад Аль-Макдиси, известный тем, что он объединил ваххабитскую концепцию единобожия (тавхид) с идеей воинственного такфирийского джихада. Эти трое идеологических наставников Аль-Каиды вдохновили молодое поколение выпускников саудовских исламских университетов, в первую
очередь, Абу Омара Сейфа или Абу Анаса Аль-Шайми, имевших большое влияние на экспансию экстремистских идеологий в Чечню [5].
Основным признаком современных экстремистских идеологий салафизма является то, что они утратили черты первоначального салафизма.
В представлении современных экстремистов они являются элитной группой истинных верующих, которые в точности следуют традициям Пророка Мухаммеда и первых трех поколений мусульман (Аль-салаф аль-салихин), но в реальности их идеи и действия во многом противоречат тем истокам.
Главное противоречие между первыми поколениями мусульман и современными экстремистами заключается в интерпретации такфиризма. Данное противоречие и вызвало разногласия и публичные дебаты в Интернете между экстремистами и умеренными теологами ислама. Ахиллесовой пятой современных экстремистов является также интерпретация концепции мученичества и самопожертвования, посредством которой они оправдывают применение суицидальных террористических атак.
В условиях глобализации политический экстремизм и терроризм стали наиболее опасными явлениями в связи с их стремительным распространением путем использования также стремительно развивающихся информационных технологий. Распространяясь глобально, политический экстремизм продемонстрировал способность легко и быстро адаптироваться к региональным условиям. Трансляция политического экстремизма и терроризма из Ближнего Востока на Северный Кавказ привела к углублению межэтнических и межконфессиональных конфликтов, обострившихся на Северном Кавказе после распада Советского Союза и до настоящего времени не нашедших приемлемого решения. Экстремистские идеологии, манипулирующие религиозными убеждениями верующих, были положены в основу создания незаконных вооруженных формирований, использующих террористические методы борьбы. Радикализация молодежи в Чеченской Республике во время и после военных действий также связана с влиянием экстремистских идеологий. Националистическая идеология, доминировавшая в Чечне в начале военных действий 1994-1996 гг., постепенно трансформировалась в религиозную идеологию терроризма.
Одним из примеров роли религиозного фактора в распространении террористической идеологии является случай Анзора Астемирова, выходца из Кабардино-Балкарии, впоследствии ставшего одним из главных идеологов террористической организации «Имарат Кавказ». Во время его обучения на Ближнем Востоке его духовным наставником и учителем оказался не кто иной, как упомянутый выше иорданский теолог Абу Мухаммад Асем Аль-Макдиси, один из наиболее известных идеологов Аль-Каиды. Вернувшись, А. Астемиров начал переводить с арабского на русский язык труды Аль-Макдиси и публиковать их на созданном им веб-сайте. Собственные видеолекции о единобожии А. Астемиров также строил в основном на трудах Аль-Макдиси. Аль-Макдиси, в свою очередь, начал публиковать на одном из сайтов Аль-Каиды информацию о деятельности северокавказской террористической группы «Имарат Кавказ», которую Аль-Макдиси называл дверью в Восточную Европу [2].
В заключение следует отметить, что политический экстремизм на современном этапе приобретает религиозный характер. В связи с этим отмечается нарастающее использование религии в идеологиях террористических организаций и групп, чьи цели трансформируются из региональных в глобальные. Соответственно, эффективность мер по противодействию терроризму будет зависеть от того, насколько успешно исследуется, учитывается и применяется религиозный фактор в политическом контексте терроризма.
Литература
1. Хоффман Б. Терроризм: взгляд изнутри / пер. с англ. Е. Сажина. М., 2003.
2. Hahn G. Russia's Islamic Threat. New Haven, CT, and London, UK: Yale University Press, 2007.
3. Huntington S. P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon & Schuster, 1996.
4. Jenkins B. M. Terrorism and Beyond: A 21st Century Perspective // Studies in Conflict and Terrorism, 24:321-27. 2001.
5. Paz R. A Global Jihadi Umbrella for Strategy and Ideology: The Covenant of the Supreme Council of Jihad Groups // Global Research in International Affairs Center, The Project for the Research of Islamist Movements. 2007. Vol. 5. № 1.
6. Paz R. Reading their lips: The credibility of jihadi web sites as soft power' in the war of the minds // Global Research in International Affairs Center, The Project for the Research of Islamist Movements. 2007. Vol. 5. № 5.
7. Sosis R. & Alcorta C. S. Militants and Martyrs: Evolutionary Perspectives on Religion and Terrorism / In Natural Security: A Darvinian Approach to a Dangerous World. EdsR.Sagarin & T. Taylor. University of California Press, 2003.
