Фактурность речи в русском паремиконе Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 808.5

ФАКТУРНОСТЬ РЕЧИ В РУССКОМ ПАРЕМИКОНЕ А.Н. Сперанская

В статье говорится о коммуникативном паремиконе, то есть собрании паремий, которые регулируют и оценивают речевую деятельность, как её зафиксировало народное сознание. Статья посвящена русским паремиям, которые характеризуют звучащую (устную) речь и написанную (письмо). Автор показывает, как паремикон отразил тему устной и письменной фактур речи. Под фактурой разумеется соотношение инструмента (орудия) речи с материалом. Автор предлагает ввести параметры для системного описания материалов речевого произведения: время возникновения, срок существования, распространённость, профессиональность исполнения.

Ключевые слова и фразы: паремия (пословица, поговорка); фактура речи; коммуникация; паремикон; корпус паремий о речевой деятельности.

RUSSIAN MAXIMS OF SPEECH ACTIVITY

A.N. Speranskaya

This article is about communicative maxims that regulate and assess speech activity. The paper describes how Russian traditional sayings reflect written and spoken speech patterns. The speech pattern here is a relationship between the instrument of speech and the material. The author suggests parameters for systematic description of the material of speech production: time of creation, period of existence, prevalence, expertise of implementation.

Keywords and phrases: a maxim (proverb); speech pattern; communication; set of maxims (sayings) about speech activity.

Изучение практического использования языка, его функционирования привело отечественных лингвистов к мысли о речеведении, дисциплине, которая изучает речевую деятельность и речевое поведение. Как пишет в словарной статье «Речеведение» М.Н. Кожина «Создание теории речи, речеведения еще предстоит...» [Стилистический словарь... 2006: 332]. В поисках критерия систематизации понятий речеведения, его понятийного аппарата и определения основных его разделов М.Н. Кожина предлагает обратиться к трудам Т.В. Шмелёвой, в работах которой названы параметры речи и -соответственно - основные линии её дифференциации: роль, фактура, сфера, жанр, правило. «В таком случае речеведение как научная дисциплина может быть представлено как совокупность учений - персонологии, фактурологии, сферологии и жанрологии» [Шмелёва 2013: 53]. Следует добавить пятое учение - канонографию, то есть описание правил речевого поведения. Скажем кратко о каждом из направлений.

«Первая линия дифференциации речи проходит по координации ролей, участников речи, речедеятелей» [Шмелёва 1997: 304]. Это учение об авторе текста и адресате, говорящем и слущающем. Второй раздел - учение о фактуре речи, которое должно исследовать дифференциацию речи по признаку устная - письменная, а также другим (печатная, телеграфная, телефонная, радио-, телеречь, компьютерная). Каждая из них, очевидно, имеет свои принципы поиска языковых средств и их организации. Далее - учение о сферах речи, которое «должно занять центральное место», поскольку этот фактор является «важнейшим в дифференциации языка, определяющим его систему функциональных стилей» [Там же: 306]. Следующий раздел - учение о жанрах речи, инициированное работами М.М. Бахтина и получившее в настоящее время широкое и многоаспектное развитие [Бахтин 1996]. Наконец, учение о правилах речи менее других разработано в отечественном языкознании. Тогда как зарубежная лингвопрагматическая традиция представлена работами Г.П. Грайса, Д. Гордона, Дж. Лакоффа [Grice H.P. 1975; Lakoff G, Johnson M. 1980; Гордон Д., Лакофф Дж. 1985], отечественная традиция знакомства с правилами устной речи долгое время была основана на риторических канонах. Однако регулирование речи дописьменной находим в паремийных текстах, которые рассмотрел Ю.В. Рождественский, и ввёл в научный оборот правила речевого поведения на материале восточных пословиц и поговорок [Рождественский 1978]. Русский паремийный Кодекс речевого поведения был представлен А.Н. Сперанской [Сперанская 1999].

Таким образом, речеведение должно включать, по крайней мере, пять разделов: персонологию, фактурологию, сферологию, жанрологию, канонографию.

Сложно определить первенство этих учений, так как, принимая ту или иную логику, мы будем вынуждены по-разному иерархизировать данные разделы. Хочу предложить первой поставить фактурологию, потому что автор - говорящий до момента порождения речи имеет представление, какой фактурой текста он располагает. Могут сохраняться жанр, сфера и адресат, но в зависимости от того, хочет ли, предположим, один студент спросить другого о предстоящей лекции (Ты не в курсе, лекция-то у нас будет?), написать смс (Лекция будет?) или позвонить по сотовому телефону (Привет! Ты сейчас можешь говорить?.. и, получив ответ, продолжить: Не знаешь, лекция будет или нет?), т. е. в зависимости от фактуры, говорящий по-разному организует свои языковые средства (меняя и сами средства, хотя и не существенно).

Напомню, что понятие фактуры речи в филологический научный оборот ввёл Ю.В. Рождественский: «Фактурой речи называют материал речи, обработанный орудиями речи для создания языковых знаков... Это то, как осуществляется речь, как производится словесный текст» [Рождественский 1979].

Первичная фактура речи, как известно, устная. Её очень легко осуществить, так как артикуляционный аппарат всегда с человеком. Неудобства этой фактуры, во-первых, в недолговечности (она столь же быстро умирает, как и рождается), и во-вторых, в ограниченном количестве участников (общение ограничено физическими возможностями автора текста: насколько говорящему хватает силы голоса, тренировки дыхания, насколько развиты лёгкие и др.).

Переворотом в культуре стало изобретение письма, новой фактуры. Теперь тексты стали преодолевать большие расстояния (покорили пространство) и стали относительно долгосрочны по времени. Но зато автор потерял независимость, так как нужны были материал для письма (практически любой), орудие письма и что важно - обучение письму. В этом заключается необщедоступность письма (стоит заметить, что хорошая, профессиональная речь тоже не была общедоступной, но всё же произносить речь умеет всякий, а писать нет).

В письменной речи фактурой являются материалы письма, обработанные орудиями письма для создания языковых письменных текстов. Бытование письма и разных материалов для него осуществлялось по-разному у разных этносов (народов), и для системного описания и предъявления единой картины необходимо выработать параметры. Главнейшими из них представляются:

• время создания материала (появление письма у разных народов);

• срок существования фактуры;

В то или иное время отдавалось предпочтение разным фактурам письменного текста. Мы можем сказать, что часть фактур ушла в небытие - папирус, пергамент, берестяная фактура и глиняная, каменная. Причины исчезновения разные: одни из-за дороговизны, другие из-за хрупкости, так что вопрос о сохранности текста - далеко не праздный.

• распространённость (редкость / частотность);

• профессиональность (профессиональность/непрофессиональность).

Часть материалов была только профессиональной, хоть и периферийной: надписи на монетах, колоколах, оружии, надписи под куполом колоколен и пр. Спустя много веков

последовали надписи на вывесках: названия магазинов, школ, вузов и пр. Необычные фактуры использовали «непрофессиональные» создатели надписей. Например, самодельные («пользовательские») надписи на оружии. Древнейшая кириллическая надпись - гнёздовская надпись (слово ГОРОУХЩА, то ли горчица, то ли имя) - сделана тоже на не приспособленном для письма материале, на бытовом предмете, глиняной корчаге. Неприспособленная изначально для письма фактура - стены, заборы - давно стала «традиционной» для непрофессиональных надписей. Интересный факт, связанный с вещной стороной жизни человека, заключается в том, что человек не просто осваивал новые материалы письменной фактуры речи, а стал приспосабливать материальную сторону своего существования для своих коммуникативных (всё же) потребностей. Нанесение письменных знаков стало осуществляться на различных «подсобных» поверхностях: на асфальте, грязных машинах, пыльных поверхностях. Появилось профессиональное трафаретное письмо на необычном и не приспособленном изначально для нанесения письменных знаков материале - «асфальтные» рекламные и информационные надписи.

Таким образом, из краткого обзора логики освоения человеком материала для нанесения письменных текстов мы можем заключить, что для информирования человек приспосабливал или использовал практически любую поверхность.

Но вещная сторона коммуникации проявлялась и в том, что развивалась техническая сторона коммуникации, то есть стали создаваться новые возможности осуществить речевую деятельность. Одна за другой появляются технические фактуры речи: печать, телеграф, телефон, радио, телевидение, компьютер. Многообразие фактур ставит задачу их описания в едином ключе. Однако прежде рассмотрим, как проявилась рефлексия о фактуре речи в самом языке, для чего обратимся к русским паремийным текстам. Паремии - это язык «здравого смысла» («практического разума», «житейской логики») [Левин 1998]. Обыденное сознание лежит в основе формирующейся у каждого человека картины мира. Модель этой картины мира называют наивной, подчеркивая ее «донаучность» [Апресян 1995].

В русском корпусе паремий [Пермяков 1987] фактура речи упоминается, если ориентироваться на тематические группы В.И. Даля, в группах «Язык - речь» (устная фактура) и «Грамота» (не письмо!) [Даль 1984]. Их количественный дисбаланс очевиден: в группе «Язык - речь» 430 паремий, в группе «Грамота» - 71 паремия о письменной фактуре и её составляющих. В тематическую группу «Грамота» помимо этого входят 17 загадок (загадка относится к жанру паремии, см.: [Никитина, Васильева 1996]), среди которых

6 единиц о пере и остальные о письме как результате и как процессе (в последнем случае загадывается весь комплекс: бумага, перо, пальцы, глаза, ум). В сборнике В.И. Даля в эту же тематическую группу включены паремии о послах (Посол - что мех: что в него вложишь, то и понесёт) - 10 единиц и о посыле (Дурака пошли, да сам следом иди!) - 9 единиц.

Рассмотрим состав паремийных текстов о грамоте. Среди них заметное количество об обучении грамоте, частями которой являются письмо и чтение, то есть это паремии об азбуке: Азбуку учат, во всю избу кричат. Много прибауток о буквах (7 единиц): Фита да ижица - к ленивому плеть движется; Сперва аз да буки, а там и науки. Паремии о книгах (их 5 единиц) - это тексты о малограмотности, когда с книгой не умеют обращаться: Книга-то книга - слово-то слово! Ну-ка, пономарь, унеси её в алтарь (о малограмотном попе).

Что же касается группы паремий об устной речи, то её состав намного многообразнее, что обусловлено первичностью данной фактуры (время создания), продолжительностью существования (срок существования), распространённостью и доступностью -см. параметры, указанные ранее. Совокупность текстов об этой фактуре представляют собой коммуникативный паремикон при следующем пояснении: собрание пословиц, поговорок и прочих малых фольклорных жанров, то есть паремий можно назвать паремиконом по модели с «лексиконом» (собрание лексем) [Сперанская 2011]. Если мы извлечём - в идеале - из всех источников паремии о речи, то получим представление о коммуникативном паремиконе, то есть собрании паремий, которые регулируют и оценивают речевую деятельность, как её зафиксировало народное сознание.

О каких свойствах устной фактуры говорится в коммуникативном паремиконе, то есть как паремии о речи описывают эту фактуру? Пожалуй, первым свойством, на которое следует обратить внимание, является «материальность» речи и слова, чему способствует метафоричность сознания. Из всех метафорических образов самой многочисленной и «разработанной» является орудийная метафора. Это может быть как воинское оружие: Злое слово пуще стрелы разит; Слово, что пуля: вылетит - не схватишь и др., так и ремесленное орудие или предмет крестьянского обихода: Слово не обух, в лоб не бьёт и др. Материальное восприятие нематериального объекта объясняется особенностью описания мира через физическую сферу существования человека. Однако важно, какими предметами конкретизируются отвлечённые понятия. И то, что слово соотносится с инструментом не так уж далеко от научного понимания языка как средства (читай инструмента) общения.

Но в коммуникативном паремиконе сущность устной речи и письменной сближается через обязательность выполнения сказанного или написанного слова. Об этом говорится в паремии Крепка окова, да ещё крепче слово (такое отношение к устному слову вошло в своеобразный кодекс русского купечества, который отразил в драме «Бесприданница» Н.А. Островского в словах купца Вожеватого). И та же сублогическая модель прослеживается в паремии Что написано пером, того не вырубишь топором: тот же инструмент с характеристиками а) хозяйственного инструмента (как обух, бритва); б) опасного, так как острый. Вариативность этого текста: Напишешь пером, не стешешь (не вырубишь) топором; По писаному, что по тёсаному.

То, что в народном сознании слово - это инструмент, орудие очевидно. Причём орудие разящее. В этом мне видится большая пропедевтическая функция коммуникативного паремикона: показать человеку, речедеятелю опасность произнесённого или написанного, чтобы вызвать осторожное обращение с материалом. Это своеобразная подготовка к ответственности, потому что словом человек воюет: Не бей кулаком, ударь словом. При этом в каких-то ситуациях письменная фактура более свободна в выражении авторской позиции: Язык коснеет, а перо не робеет.

Таким образом, видна материальность описания той и другой фактуры. И если материальность письма казалось бы очевидна, то материальность слова не в физической сущности прежде всего (хотя и это есть), а в материальности своего воздействия.

Зоонимическая метафора сосредотачивает внимание на летучести речи, лёгкости, мгновенности произнесения: Слово не конь, на вожжах не удержишь; Слово не воробей, вылетит - не поймаешь и др. Это тоже своеобразная пропедевтика, предупреждающая о невозможности вернуть, то есть исправить сказанное, как и в случае с невозможностью исправить написанное: зоонимический образ появляется в паремии Напишешь пером, что не вывезешь волом. В паремиконе если и обсуждается «лёгкость» письменной фактуры, то это физическая сторона: Перо сохи легче.

Ценностные метафоры Слово - серебро, молчание - золото; С твоего слова - что с золотого блюда; Что слово молвит, то рублём подарит говорят о важности и значимости слова и молчания. В письменной фактуре эта оценка выражена по-другому. В паремии Побольше грамотных, поменьше дураков письменная фактура имплицитно присутствует в слове «грамотный», то есть умеющий читать и писать, а ценность этого умения выражена в противопоставлении «грамотный (умный)» - «дурак». Также косвенно выражена ценность

письма в тексте Грамоте учиться всегда пригодится, то есть паремия о полезности и нужности письменной и печатной фактур.

На основании этих метафор можно говорить, описанию каких свойств уделялось внимание в паремиконе. Отметим содержательное единство тематических групп «Язык -речь» и «Грамота»:

1. тексты о важности / пользе или необходимости этой фактуры;

2. предупреждение об осторожности обращения текстов данной фактуры;

3. обязательное наличие недидактических текстов, то есть шутливых, прибауточных: Где чихнуть пришлось - запятая; где икнулось - двоеточие, а где табаку понюхать - точка. Особенность паремий о письме в том, что среди них большое количество загадок: Идёт ни мужик, ни баба, несёт ни пирог, ни сбитень. Или: Ни небо ни земля, видением бела: трое по ней ходят, одного водят (перо), два соглядают, один повелевает (ум). О языке, слове, речи, то есть об устной фактуре, загадок значительно меньше: Для чего человеку два уха и один язык? (чтоб больше слушал и меньше говорил).

Единство оценок фактур можно увидеть в текстовых совпадениях:

• Вертит языком, что корова хвостом (что кочадыком) и Вертит пером, что веретеном (что чёрт крючком, хвостом).

Читай, не вертись, а что написано, не сердись и На грубое слово не сердись, а на ласковое не сдавайся.

По сказанному, что по-писаному.

• Немного читай, да много (побольше) разумей! и Поменьше говори, да побольше

думай.

• Лучше печатного не скажешь. Говорит, как книга. Говорит, что пишет.

В устной речи фактурой являются колебания воздуха, созданные аппаратом артикуляции с целью образования членораздельной и осмысленной речи, то есть органами речи являются органы артикуляции - части аппарата дыхания и слух. Неужели паремикон оказался равнодушен к описанию этой стороны фактуры? Нет. Как раз фонетическому, точнее артикуляционному оформлению придаются большое значение. Фонетический стандарт оформления высказывания представлен подробно. При неповторимости, индивидуальности фонетических черт: Свой язык своя и говоря одно признаётся приемлемым, а другое бракуется: Бормочет, что глухарь; Лепечет (сокочет), как сорока; Тарахтит, как сойка; Пищит, как цыпленок; Пташкой щебечет; Затоковал, что глухарь;

Каркает, как ворона; Брожит, что худая муха в осень; Коротко, да угловато сказано; Он спроста не говорит: растопырит слово, что вилы, да и молчит.

Столь же подробно, как и манера речи, описана в паремиях и манера письма: Читает, как пономарь (как псалтырь); Писано на решете, с подкладкой полотенца (неразборчиво); Писал Макарка своим огарком; Письмо - словно куры набродили; Курячьи ножки, крючки да присошки; Словно маку насеял (мелкое письмо); Пишет, словно разводы разводит (крупно и медленно); Писали писаки, а прочтут собаки; Пишет, как чёрт шестом по Неглинной; Пиши знай: кому надо - разберёт.

Обращает внимание свойство паремий соединять фонетику и почерк с осмысленностью сказанного или написанного (Не пером пишут, а умом). Хотя устная фактура связана и с некоторыми другими содержательными характеристиками говорящего:

• Говорит, как плохая плетея кружева плетет: что сплетёт ничего не разберёт;

Звонить во все колокола - сообщать о чём-то всем раньше времени;

• Кос очами, крив речами - общая характеристика «неудобных» речений;

• С тобой говорить - решетом воду носить - бестолковость собеседника, его трудное, некооперативное по Грайсу, коммуникативное поведение.

Подробно паремикон регулирует скорость произношения. Это происходит следующим образом: с одной стороны, паремии характеризуют как нежелательное быстрое произношение, с другой - представлена негативная оценка медленной речи. Говорящему предоставляется возможность самому выбрать золотую середину. Паремии, отрицательно оценивающие быстрый темп речи, содержат три характеристики, которые получают соответственно негативную оценку:

1) лицо: Лепетливее наседки; Речист, как наш Феклист; Рот нараспашку, язык на

плечо;

2) действие: Говорит, словно в стенку горохом сыплет; Эка понесла: ни конному, ни крылатому не догнать!; За твоим языком не поспеешь босиком;

3) результат: Красноплюй заговорит, всех слушателей переморит.

Вторая группа, негативно оценивающая медленный темп речи, более обширна, чем первая. Паремии этой группы содержат спектр ироничных оценок нестандартного темпа речи собеседника: Слово за словом вперебой идет; Слово слову костыль подает; Он говорит вприкуску; С ним натощак не сговоришь.

Негативную оценку получает любая речь, далекая от стандарта, даже если в основе такой речи лежат такие разные причины, как:

• физический изъян: Не подпрячь ли заике, один не вывезет;

• медленное оформление: Говорит, как клещами на лошадь хомут тащит;

• тщательное обдумывание своих слов: Он спроста не говорит: растопырит слово, что вилы, да и молчит;

нежелание разговаривать с собеседником: Он речь сквозь зубы цедит; осторожность: Слово к слову приставляет, словно клетки городит;

• неудачное, неуклюжее оформление: Что ни слово, то гиря.

Итак, представив описание фактур речи в русском паремиконе, можно сделать следующие умозаключения. Динамика развития фактур речи заметно увеличилась. Самой разнообразной по используемому материалу является, очевидно, письменная фактура речи. Общей тенденцией в развитии этой фактуры является перенос в неё человеком свойств устной фактуры. Устная фактура подробнее отражена в паремиях о речи, о чём свидетельствует количество текстов и разнообразие содержание. В паремиконе наблюдается сходство как в оценке свойств устной и письменной фактур, так и в способе их описания. Обе фактуры, включая и косвенно упоминаемую печатную, важны для человеческой деятельности. Однако существует текст, который эксплицирует преимущества одной из фактур: Живое слово дороже мёртвой буквы.

Список литература

Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995. 767 с.

Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5: Работы 1940-1960 гг. М.: Изд-во «Русские словари», 1996. С. 159-206.

Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика / Общая ред. Е.В. Падучевой. М.: Прогресс, 1985. С. 276-306.

Даль В.И. Пословицы русского народа. В 2-х т. М.: Художественная литература, 1984.

399 с.

Левин Ю.И. Провербиальное пространство // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 483-503.

Никитина С.Е., Васильева Н.В. Паремия // Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. М. : Рос. акад. наук, Ин-т языкознания, 1996. С. 102-103.

Пермяков Г.Л. Основы структурной паремиологии. М.: Наука, 1987. 236 с.

Рождественский Ю.В. О правилах ведения речи по данным пословиц и поговорок // Паремиологический сборник. М.: Наука, 1978. С. 211-230.

Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. М.: Наука, 1979. 326 с. Сперанская А.Н. Далевский паремикон о речи // Язык и социальная действительность: Научный журнал. Красноярск. №2. 2011. С. 31-42.

Сперанская А.Н. Правила речевого поведения: Диссертация... канд. филол. наук. Специальность 10.02.01. Красноярск, 1999. 210 с.

Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. Кожиной М.Н. 2-е изд., испр. и доп. М.: Флинта: Наука, 2006. 696 с.

Шмелёва Т.В. Речеведение как лингвистическая парадигма // Стилистика как речеведение / Под ред. Л.Р. Дускаевой. М.: Изд-во «Флинта», 2013. С. 51-56.

Шмелёва Т.В. Речеведение: в поисках теории // Stylistyka-VI. Opole, 1997. S. 301-313. Grice H. P. Logic and conversation. In: «Syntax and semantics», v. 3, ed. by P. Cole and J. L. Morgan, N. Y., Academic Press, 1975. Р. 41-58.

Lakoff G, Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago. University of Chicago Press, 1980.

242 p.

References

Apresyan Ju.D. Izbrannye trudy. T. 2. Integral'noe opisanie yazyka i sistemnaya leksikografiya [Integral language description and systemic lexicography]. M.: YAzyki russkoj kul'tury Publ., 1995. 767 p.

Bakhtin M.M. Problemy rechevykh zhanrov [The problems of speech genres]. Sobranie sochinenij. T.5. Raboty 1940 - nachala 1960-kh godov. [Work. 1940-1960]. M.: Izd-vo "Russkie slovari", 1997. Pp. 159-206.

Gordon D., Lakoff Dzh. Postulaty rechevogo obshcheniya [Postulates of verbal communication]. Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Vyp. 16. Lingvisticheskayapragmatika [New in foreign linguistics. Vol. 16. Linguistic pragmatics]. Obshchaya red. E.V. Paduchevoj. M.: Progress Publ., 1985. Pp. 276-306.

Dal' V.I. Poslovtsy russkogo naroda [Proverbs of the Russian people]. V 2-h t. M.: Hudozhestvennaya literature Publ., 1984. 399 p.

Levin Iu.I. Proverbial'noe prostranstvo [Maxim space]. Izbrannye trudy. Poetika. Semiotika [Selected works. The poetics. Semiotics]. M.: YAzyki russkoj kul'tury Publ., 1998. Pp. 483-503.

Nikitina S.E., Vasil'eva N.V. Paremiya [Proverbs]. Eksperimental'nyj sistemnyj tolkovyj slovar' stilisticheskih terminov [Experimental system dictionary of stylistic terms]. M.: Ros. akadem. nauk, In-t yazykoznaniya, 1996. Pp. 102-103.

Permyakov G.L. Osnovy strukturnoj paremiologii [Fundamentals of Maxim structural study]. M.: Nauka Publ., 1987. 236 p.

Rozhdeatvenskij Ju.V. O pravilah vedeniya rechi po dannym poslovits I pogovorok [On the rules of speech with proverbs and sayings]. Paremiologicheskij sbornik [Maxim study collection]. М.: Nauka Publ., 1978. Pp. 211-230.

Rozhdeatvenskij Ju.V. Vvedenie v obshchyyu filologiyu [Introduction to general philology]. М.: Nauka Publ., 1979. 326 p.

Speranskaya A.N. Dalevskij paremikon o rechi [Dahl about maxim]. Yazyk I sotsial'naya dejstvitel'nost': Nauchnyj zhurnal. Krasnoyarsk. №2. 2011. Pp. 31-42.

Speranskaya A.N. Pravila rechevogo povedeniya [Standards of speech]: Dissertatsiya... kand. filol. nauk. Spetsial'nost' 10.02.01. Krasnoyarsk. 1999. 210 p.

Stilisticheskij entsiklopedicheskij slovar' russkogo yazyka [Stylistic Encyclopedic Dictionary of the Russian language]. Pod red. Kozhinoj V.N. 2-e izd., ispr. i dop. М.: Flinta: Nauka Publ., 2006. 696 p.

Shmeleva T.V. Rechevedenie kak lingvisticheskaya paradigma [Speech study as a linguistic paradigm]. Stilistika kak rechevedenie [Stylistics as speechology]. Pod red. L.R. Duskaevoj. М.: Izd-vo "Flinta", 2013. Pp. 51-56.

Shmeleva T.V. Rechevedenie: v poiskah teorii [Speech study: in search of a theory]. Stylistyka-VI. Opole, 1997. Pp. 301-313.

Grice H. P. Logic and conversation. In: «Syntax and semantics», v. 3, ed. by P. Cole and J.L. Morgan, N. Y., Academic Press, 1975. Р. 41-58.

Lakoff G, Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago. University of Chicago Press, 1980.

242 p.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

Сперанская Алевтина Николаевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, литературы и речевой коммуникации Института филологии и языковой коммуникации

Сибирский федеральный университет 660041, Россия, Красноярск, пр. Свободный, 82а E-mail: alsperanskaya@yandex. ru

ABOUT THE AUTHOR:

Speranskaya Alevtina Nikolaevana, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Russian Language, Literature and Speech Communication, Institute of Philology and Language Communication Siberian Federal University

82а Svobodny prospect, Krasnoyarsk 660041 Russia E-mail: alsperanskaya@yandex.ru