CC BY
11
ФАКТОРЫ, ВЗАИМОСВЯЗАННЫЕ С РОСТОМ ПОТРЕБЛЕНИЯ АЛКОГОЛЯ В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ПАНДЕМИИ COVID-19 СРЕДИ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ СОЦИАЛЬНЫХ ОНЛАЙН-СЕТЕЙ В РОССИИ
А. Ю. Гиль А. К. Дёмин
Первый Московский государственный медицинский университет имени И. М. Сеченова (Сеченовский Университет), Москва, Россия
Значительная часть населения активно пользуется социальными онлайн-сетями, однако изменения потребления алкоголя в этой целевой группе в период пандемии COVID-19 малоизучены. Целью исследования было оценить изменения потребления алкоголя и факторов, связанных с ростом его потребления, в первые месяцы пандемии COVID-19 среди пользователей социальных онлайн-сетей в России. В период с июня по сентябрь 2020 г 1518 пользователей наиболее популярных в России социальных онлайн-сетей прошли опрос в отношении изменений потребления алкоголя в первые месяцы пандемии COVID-19. Выявлено, что в первые месяцы пандемии 35,4% мужчин и 25,6% женщин увеличили частоту употребления алкоголя; 24,9% мужчин и 17,7% женщин увеличили разовый объем потребления алкоголя, и 28,5% мужчин и 27,9% женщин увеличили частоту случаев эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах. На многофакторном уровне возраст 18-29 лет (ОШ = 1,710; 95% ДИ = 1,002-2,917), очень сильные ограничения в повседневной жизни (3,127; 1,011-9,675) и очень сильные негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением SARS-CoV-2 (2,247; 1,131-4,465) были положительно взаимосвязаны с ростом частоты потребления алкоголя. Шансы увеличения частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах были более чем в два раза выше (2,329; 1,001-5,428) среди лиц, испытавших очень сильные негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации. Более высокие привычные частота употребления алкоголя, разовый объем употребляемого алкоголя и частота эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах до пандемии были положительно статистически значимо связаны с ростом этих параметров потребления алкоголя в первые месяцы пандемии.
Ключевые слова: алкоголь, COVID-19, коронавирус, пандемия, социальные сети, Facebook, ВКонтакте, Одноклассники, Twitter, Россия
Вклад авторов: А. Ю. Гиль — планирование исследования, разработка электронной формы сбора данных; сбор, обработка и статистический анализ данных; интерпретация результатов, написание статьи; А. К. Дёмин — интерпретация результатов исследования, написание статьи.
Благодарности: авторы благодарят Ю. Я. Гиль и Р. Г. Гиль за помощь в распространении информации об опросе в социальных сетях, за ценные критические замечания в отношении интерпретации и обсуждения результатов исследования.
CKI Для корреспонденции: Артем Юрьевич Гиль
ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2, г. Москва, 119991; gil.artyom@gmail.com
Поступила: 21.11.2021 Статья принята к печати: 19.12.2021 Опубликована онлайн: 30.12.2021 DOI: 10.24075/vrgmu.2021.064
FACTORS ASSOCIATED WITH INCREASE IN ALCOHOL CONSUMPTION DURING FIRST MONTHS OF COVID-19 PANDEMIC AMONG ONLINE SOCIAL MEDIA USERS IN RUSSIA
Gil AU Demin AK
Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University), Moscow, Russia
The significant proportion of the Russian population are active online social media users. Changes in alcohol consumption in this target group during the COVID-19 pandemic remain understudied. The aim of this survey was to investigate changes in alcohol consumption and factors associated with the increase in alcohol use among online social media users in Russia during the first months of the COVID-19 pandemic. An online survey was conducted among 1,518 users of online social networking services popular in Russia from June to September 2020. The survey revealed that 35.4% of men and 25.6% of women started drinking more frequently during the first months of the pandemic; 24.9% of men and 17.7% of women increased their usual consumption (volume) of alcohol on a typical drinking occasion, whereas 28.5% of men and 27.9% of women increased the frequency of heavy episodic drinking. Adjusted binary logistic regression analysis revealed a positive association between the increase in the frequency of alcohol consumption and the following factors: age from 18 to 29 years (OR: 1.710; 95% CI: 1.002-2.917), severe restrictions in everyday private life (OR: 3.127; 95% CI: 1.011-9.675) and severe negative professional or financial consequences due to the spread of SARS-CoV-2 (OR: 2.247; 95% CI: 1.131-4.465). The odds of an increase in the frequency of heavy episodic drinking were more than twice higher (OR: 2.329; 95% CI: 1.001-5.428) among those who had experienced severe negative consequences of the pandemic to their professional and financial situation. Higher typical frequency and usual consumption (volume) of alcohol on a typical drinking occasion and higher typical frequency of heavy episodic drinking before the pandemic were positively significantly associated with the increase in these parameters of alcohol consumption during the first months of the pandemic. In times of large-scale epidemics and public health crises, it is advisable to consider the possibility of implementing screening and brief interventions, including via online social media, to prevent problems associated with alcohol use.
Keywords: alcohol, COVID-19, coronavirus, pandemic, social media, Facebook, VKontakte, Odnoklassniki, Twitter, Russia
Author contributions: Gil AU planned the study, designed the electronic questionnaire form, collected date, performed statistical analysis, interpreted the results and wrote the manuscript; Demin AK interpreted the results and wrote the manuscript.
Acknowledgements: the authors thank Uri and Raisa Gil for their help in disseminating information about the survey in online social media, for their critical comments on the interpretation and discussion of the results.
[>3 Correspondence should be addressed: Artyom U. Gil
Trubetskaya, 8, str. 2, Moscow, 119991, Russia; gil.artyom@gmail.com
Received: 21.11.2021 Accepted: 19.12.2021 Published online: 30.12.2021
DOI: 10.24075/brsmu.2021.064
Решительные меры, принятые в России и за рубежом в первые месяцы пандемии для сдерживания СОУЮ-19, привели не только к замедлению распространения инфекции 8АР8-СоУ-2, но и к значительным изменениям различных аспектов жизни населения. Так, в России во втором квартале 2020 г., когда был введен режим «самоизоляции», уровень зарегистрированной безработицы увеличился на 2,1% и составил 6,4%, а реальные располагаемые доходы населения снизились на 8,4% по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. [1]. 61% населения России отметили снижение доходов, 13,5% сообщили о полной потере дохода, а 9,8% полностью потеряли работу [2]. Новые исследования последствий ограничений, введенных для контроля распространения 8АР8-СоУ-2, проведенные в разных странах, свидетельствуют о повышенных показателях депрессии, беспокойства и стресса у некоторых групп населения, особенно у женщин, молодых людей и лиц с хроническими заболеваниями [3, 4]. Установлено, что употребление алкоголя в периоды кризиса зачастую происходит для того, чтобы справиться с психо-эмоцинальным стрессом, что в краткосрочной и долгосрочной перспективе может отразиться на увеличении риска разнообразных негативных последствий [5, 6]. Наблюдаемое увеличение употребления психоактивных веществ после крупномасштабных бедствий часто отражает стратегию самолечения для выхода из эмоционального дистресса [7-9]. Предполагается, что пандемия СОУЮ-19 может привести к среднесрочному и долгосрочному увеличению потребления алкоголя, особенно среди мужчин [10]. Ранние исследования пандемии СОУЮ-19 выявили связь между общим плохим психическим здоровьем и увеличением потребления алкоголя [11]. Согласно исследованию, проведенному в Канаде, стресс был третьей по частоте причиной (44%) среди увеличивших потребление алкоголя лиц в период пандемии. В США эмоциональный стресс вследствие СОУЮ-19 был связан с увеличением частоты употребления алкоголя и чрезмерного употребления алкоголя как у мужчин, так и у женщин [12]. Исследования показывают, что хотя часть взрослого населения увеличивает количество потребляемого алкоголя в период пандемии, аналогичная доля населения снижает свое потребление, при этом для 50-70% населения уровень употребления алкоголя остается неизменным [11, 13]. Так как изменения употребления алкоголя во время пандемии СОУЮ-19 могут иметь долгосрочные социальные и экономические последствия для отдельных лиц, определенных групп населения и общества в целом [14, 15], возникает необходимость мониторинга этих изменений и оценки сопутствующих факторов, взаимосвязанных с ними в периоды крупномасштабных кризисов.
В России значительная часть населения активно пользуется социальными онлайн-сетями, что позволяет проводить быструю оценку потребления алкоголя и открывает возможность осуществлять краткие вмешательства для профилактики заболеваний и проблем, связанных с употреблением алкоголя, которые могут быть реализованы дистанционно посредством сети Интернет. Целью настоящего исследования стала оценка изменений потребления алкоголя и факторов, связанных с ростом его потребления, в первые месяцы пандемии СОУЮ-19 среди пользователей социальных онлайн-сетей в России для изучения возможности проведения скрининга и профилактических вмешательств, в том числе реализуемых посредством сети Интернет, направленных
на выявление и предотвращение проблем, связанных с употреблением алкоголя, в периоды крупномасштабных эпидемий и кризисов общественного здоровья.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
В период с 18 июня по 30 сентября 2020 г. в режиме онлайн был проведен анонимный опрос пользователей наиболее популярных в России социальных сетей, таких как Одноклассники, ВКонтакте, Facebook и Twitter. Критериями включения в исследование были: возраст от 18 лет и старше, статус зарегистрированного или незарегистрированного пользователя социальной сети в Интернет, добровольное информированное согласие на участие в анонимном конфиденциальном онлайн-опросе. Критерии невключения: постоянное проживание респондента за пределами России. Критерии исключения: отказ от участия в опросе и от обработки данных на любом этапе проведения исследования; дача парадоксальных взаимоисключающих ответов. Респонденты могли по собственному желанию прекратить участие в опросе на любом этапе его проведения. Ссылку на вопросник размещали непосредственно в социальных сетях: в различных группах пользователей, на популярных массово посещаемых страницах и в новостных сообщениях. Используемый вопросник был заимствован из европейского исследования потребления алкоголя в период пандемии COVID-19 [10] и модифицирован для оценки употребления алкоголя за последние три месяца, предшествовавших опросу. Вопросник был дополнен вопросами, оценивающими употребление незарегистрированного алкоголя, к которому относится алкоголь домашнего производства (самогон, домашнее вино, брага), алкоголь, привезенный из заграницы, поддельные и фальсифицированные алкогольные напитки, спиртосодержащие жидкости, не предназначенные для употребления в качестве напитков, и другие разновидности незарегистрированного алкоголя. Изменения в потреблении алкоголя в первые месяцы пандемии оценивались по изменению объема и частоты употребления алкоголя, а также частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (шесть и более порций алкоголя или 60 г и более чистого этанола за раз). Статистический анализ данных включал проведение описательного анализа с расчетом долей респондентов, у которых произошло снижение или увеличение частоты и объема потребления алкоголя со стратификацией по социо-демографическим и другим оцениваемым в исследовании характеристикам. Проводилась также оценка взаимосвязи между увеличением частоты и объема потребления алкоголя в первые месяцы пандемии (зависимые переменные) и социо-демографическими факторами, привычными частотой и объемом употребления алкоголя за последние 12 месяцев, предшествовавших пандемии, оценкой респондентами силы ограничений собственной повседневной и общественной жизни, стрессом, негативными изменениями в отношении профессиональной и финансовой ситуаций и другими неблагоприятными последствиями пандемии (независимые переменные). Наличие, направление, сила и статистическая значимость взаимосвязей оценивались в однофакторном и многофакторном статистическом анализе с применением бинарной логистической регрессии. В качестве показателей взаимосвязи рассчитывались соотношения шансов (ОШ) и соответствующие им 95%-е доверительные
интервалы (95% ДИ). Обработка и статистический анализ данных проводились с применением пакета статистических программ SPSS v.22 (Chicago, IL; USA).
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
За период проведения исследования 1518 человек приняли участие в опросе, среди которых было несколько больше женщин (57,9%), чем мужчин (42,1%). Подавляющее большинство респондентов (87,1%) являлись потребителями алкоголя (т. е. употребляли алкоголь как минимум раз за последние 12 месяцев перед проведением опроса) (табл. 1). Больше половины опрошенных принадлежали к возрастной группе 3049 лет (55,9%) и почти две трети имели законченное или незаконченное высшее образование (63,8%). В сравнении с женщинами, опрошенные мужчины чаще проживали в более крупных населенных пунктах (р = 0,010), в домохозяйствах с более высоким уровнем дохода (р < 0,001), который в первые месяцы пандемии реже изменялся, в том числе в меньшую сторону, чем у женщин (р = 0,014). Привычные частота употребления алкоголя, число стандартных порций, выпиваемых в типичный день, частота эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах и доля лиц, употреблявших
незарегистрированный алкоголь, среди мужчин были больше, чем среди женщин (р < 0,001). В целом, мужчины реже сообщали о том, что столкнулись в первые месяцы пандемии с ограничениями общественной (р = 0,007) и личной повседневной жизни (р = 0,003), чем женщины. Тем не менее, почти четвертая часть мужчин (23,2%) и почти третья часть женщин (30,8%), а также пятая часть мужчин (19,9%) и четвертая часть женщин (25,4%) сообщили о том, что столкнулись с очень сильными ограничениями общественной и повседневной жизни, соответственно. Мужчины в первые месяцы пандемии статистически значимо реже испытывали негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением SARS-CoV-2, чем женщины (р = 0,005). Однако лишь 30,4% мужчин и 23,5% женщин сообщили, что не испытали совсем никаких негативных последствий для профессиональной или финансовой ситуации в связи с пандемией. Для половины мужчин (50,4%) и более двух третей женщин (69,5%) пандемия стала источником стресса (р < 0,001). Инфекция SARS-CoV-2 у кого-либо из близких людей или у самого респондента была диагностирована у пятой части опрошенных (21,9%) при отсутствии статистически значимых различий по полу (табл. 1). В первые месяцы пандемии COVID-19 35,4% мужчин и 25,6% женщин
Таблица 1. Социо-демографические характеристики опрошенных респондентов и характеристики, связанные с типичным употреблением алкоголя и пандемией SARS-CoV-2
Характеристика Мужчины Женщины Оба пола Р*
n (%) n (%) n (%)
Возраст
18-29 150 (23,5) 172 (19,6) 322 (21,2) 0,159
30-49 351 (54,9) 497 (56,5) 848 (55,9)
50 и старше 138 (21,6) 210 (23,9) 348 (22,9)
Образование
Полное среднее или ниже 143 (22,4) 161 (18,3) 304 (20,0) 0,108
Начальное/среднее профессиональное или среднее специальное 95 (14,9) 151 (17,2) 246 (16,2)
Законченное или незаконченное высшее 401 (62,8) 567 (64,5) 968 (63,8)
Размер населенного пункта
Сельское поселение, малый город, поселок 111 (17,4) 196 (22,3) 307 (20,2) 0,010
Средний, большой или крупный город 251 (39,3) 362 (41,2) 613 (40,4)
Крупнейший или сверхкрупный город 277 (43,3) 321 (36,5) 598 (39,4)
Доход на одного члена домохозяйства (рублей)
9 999 и меньше 130 (20,3) 221 (25,1) 351 (23,1) < 0,001
10 000-19 999 157 (24,6) 225 (25,6) 382 (25,2)
20 000-39 999 136 (21,3) 226 (25,7) 362 (23,8)
40000-59999 116 (18,2) 128 (14,6) 244 (16,1)
60 000 и больше 100 (15,6) 79 (9,0) 179 (11,8)
Изменение среднего месячного дохода домохозяйства с момента начала пандемии БАЯв-СоУ^
Не изменился или увеличился 341 (53,4) 402 (45,7) 743 (48,9) 0,014
Немного снизился 124 (19,4) 187 (21,3) 311 (20,5)
Умеренно снизился 79 (12,4) 149 (17,0) 228 (15,0)
Сильно снизился 95 (14,9) 141 (16,0) 236 (15,5)
Типичная частота употребления алкоголя за последние 12 месяцев
Никогда 84 (13,4) 108 (12,6) 192 (12,9) < 0,001
Раз в месяц или реже 121 (19,3) 314 (36,5) 435 (29,3)
2-4 раза в месяц 183 (29,2) 227 (26,4) 410 (27,6)
2-3 раза в неделю 118 (18,8) 116 (13,5) 234 (15,7)
Чаще, чем 2-3 раза в неделю 121 (19,3) 95 (11,0) 216 (14,5)
Характеристика Мужчины Женщины Оба пола Р*
п (%) п (%) п (%)
Число стандартных порций алкоголя, выпиваемых в типичный день употребления алкоголя в последние 12 месяцев до пандемии**
1-2 136 (26,0) 424 (57,1) 560 (44,2) < 0,001
3-6 256 (48,9) 256 (34,5) 512 (40,4)
7+ 131 (25,0) 63 (8,5) 194 (15,3)
Частота эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (шесть или более стандартных порций алкоголя за один раз) в последние 12 месяцев до пандемии
Никогда 191 (31,3) 446 (52,3) 637 (43,6) <0,001
Менее 1 раза в месяц 124 (20,3) 176 (20,7) 300 (20,5)
Один раз в месяц 96 (15,7) 102 (12,0) 198 (13,5)
Раз в неделю 136 (22,3) 96 (11,3) 232 (15,9)
Каждый день или почти каждый день 63 (10,3) 32 (3,8) 95 (6,5)
Употребляют незарегистрированный алкоголь
Да 320 (51,3) 359 (41,9) 679 (45,8) < 0,001
Нет 304 (48,7) 498 (58,1) 802 (54,2)
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями общественной жизни, которые были введены для сдерживания распространения БАЯв-СоУ^
Совсем нет 61 (9,7) 65 (7,5) 126 (8,4) 0,007
В какой-то степени 222 (35,3) 267 (30,8) 489 (32,7)
Достаточно сильно 200 (31,8) 267 (30,8) 467 (31,2)
Очень сильно 146 (23,2) 267 (30,8) 413 (27,6)
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями в личной повседневной жизни в результате мер, принятых для сдерживания распространения БАЯв-СоУ^
Совсем нет 81 (12,8) 72 (8,3) 153 (10,2) 0,003
В какой-то степени 255 (40,3) 317 (36,6) 572 (38,2)
Достаточно сильно 171 (27,0) 257 (29,7) 428 (28,6)
Очень сильно 126 (19,9) 220 (25,4) 346 (23,1)
За последние три месяца испытывали негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением БАЯв-СоУ^
Совсем нет 189 (30,4) 203 (23,5) 392 (26,4) 0,005
В какой-то степени 235 (37,8) 336 (38,9) 571 (38,5)
Достаточно сильно 114 (18,4) 163 (18,9) 277 (18,7)
Очень сильно 83 (13,4) 161 (18,7) 244 (16,4)
За последние три месяца диагностирована инфекция БАЯв-СоУ^ у респондента или кого-либо из близких людей респондента (например, супруга, супруги, родственника или близкого друга)
Да 137 (22,1) 186 (21,8) 323 (21,9) 0,949
Нет 484 (77,9) 667 (78,2) 1151 (78,1)
За последние три месяца воспринимали ситуацию, связанную с распространением БАЯв-СоУ^, как стрессовую
Да 292 (50,4) 574 (69,5) 866 (61,6) < 0,001
Нет 287 (49,6) 252 (30,5) 539 (38,4)
Примечание: * — статистическая значимость межгрупповых различий оценена с применением критерия х2; ** — среди респондентов, употребляющих алкоголь (употребляли алкоголь как минимум 1 раз за последние 12 месяцев).
увеличили частоту употребления алкоголя; 24,9% мужчин и 17,7% женщин увеличили разовый объем потребления алкоголя, и 28,5% мужчин и 27,9% женщин увеличили частоту случаев эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах.
Результаты однофакторного и многофакторного анализа представлены в табл. 2-4.
Факторы, взаимосвязанные с увеличением частоты потребления алкоголя, в первые месяцы пандемии
На многофакторном уровне, после взаимной статистической корректировки эффекта вмешивающихся
факторов, с увеличением частоты потребления алкоголя в первые месяцы пандемии были статистически значимо положительно взаимосвязаны следующие факторы: принадлежность к возрастной группе 18-29 лет (ОШ — 1,710; 95% ДИ — 1,002-2,917), более частое привычное употребление спиртных напитков (ОШ — от 3,190; 95% ДИ — 1,887-5,392 для употребления с частотой 2-4 раза в месяц, до 18,727; 9,639-36,383 для употребления с частотой чаще чем 2-3 раза в неделю), употребление большего числа стандартных порций алкогольных напитков в типичный день выпивки (от ОШ — 1,941; 95% ДИ — 1,244-3,029 до ОШ — 2,234; 95% ДИ — 1,1804,233), привычное эпизодическое употребление алкоголя в
Таблица 2. Взаимосвязь социо-демографических факторов, типичных частоты и объема употребления алкоголя, употребления незарегистрированного алкоголя, негативных последствий пандемии COVID-19 с увеличением частоты потребления алкоголя в первые месяцы пандемии COVID-19, 2020 г
Переменная Увеличившие частоту потребления алкоголя Однофакторный анализ Многофакторный анализ
n / N % ОШ (95% ДИ) ОШ (95% ДИ)
Пол
Мужской 191/539 35,4 1,511 (1,188-1,921) 0,946 (0,664-1,348)
Женский 198/743 26,6 1,0 1,0
Возраст (лет)
18-29 91/267 34,1 1,559 (1,076-2,257) 1,710 (1,002-2,917)
30-49 228/734 31,1 1,358 (0,994-1,856) 1,082 (0,690-1,698)
50 и старше 70/281 24,9 1,0 1,0
Образование
Полное среднее или ниже 69/236 29,2 1,610 (1,027-2,525) 1,514 (0,807-2,839)
Начальное/среднее профессиональное или среднее специальное 39/191 20,4 1,0 1,0
Законченное или незаконченное высшее 281/855 32,9 1,908 (1,305-2,789) 1,644 (0,952-2,842)
Размер населенного пункта
Сельское поселение, малый город, поселок 54/240 22,5 0,506 (0,356-0,718) 0,952 (0,576-1,574)
Средний, большой или крупный город 141/510 27,6 0,666 (0,512-0,865) 1,272 (0,871-1,858)
Крупнейший или сверхкрупный город 194/532 36,5 1,0 1,0
Доход на одного члена домохозяйства (рублей)
9 999 и меньше 73/276 26,4 0,622 (0,409-0,944) 1,048 (0,561-1,957)
10000-19999 83/305 27,2 0,646 (0,430-0,972) 1,009 (0,569-1,791)
20 000-39 999 101/321 31,5 0,794 (0,533-1,181) 1,222 (0,705-2,117)
40000-59999 73/219 33,3 0,864 (0,564-0,324) 0,934 (0,528-1,650)
60 000 и больше 59/161 36,6 1,0 1,0
Изменение среднего месячного дохода домохозяйства с момента начала пандемии БАЯв-СоУ^
Не изменился или увеличился 166/628 26,4 1,0 1,0
Немного снизился 84/258 32,6 1,344 (0,980-1,841) 1,074 (0,687-1,680)
Умеренно снизился 58/194 29,9 1,187 (0,832-1,693) 0,822 (0,485-1,393)
Сильно снизился 81/202 40,1 1,863 (1,336-2,598) 1,432 (0,803-2,552)
Типичная частота употребления алкоголя за последние 12 месяцев до пандемии
Раз в месяц или реже 32/430 7,4 1,0 1,0
2-4 раза в месяц 110/404 27,2 4,653 (3,053-7,093) 3,190 (1,887-5,392)
2-3 раза в неделю 115/233 49,4 12,121 (7,788-18,865) 7,017 (3,898-12,632)
Чаще, чем 2-3 раза в неделю 132/215 61,4 19,780 (12,576-31,110) 18,727 (9,639-36,383)
Число стандартных порций алкоголя, выпиваемых в типичный день употребления алкоголя в последние 12 месяцев до пандемии
1-2 84/517 16,2 1,0 1,0
3-6 198/505 39,2 3,325 (2,477-4,461) 1,941 (1,244-3,029)
7+ 91/186 48,9 4,938 (3,409-7,152) 2,234 (1,180-4,233)
Типичная частота эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (6 или более стандартных порций алкогольных напитков за один раз) в последние 12 месяцев до пандемии
Никогда 61/441 13,8 1,0 1,0
Менее раза в месяц 69/289 23,9 1,954 (1,333-2,864) 1,184 (0,712-1,969)
Один раз в месяц 77/192 40,1 4,171 (2,809-6,194) 2,061 (1,157-3,671)
Раз в неделю 119/229 52,0 6,739 (4,634-9,801) 2,012 (1,081-3,746)
Каждый день или почти каждый день 51/92 55,4 7,749 (4,738-12,674) 1,094 (0,444-2,695)
Употребляют незарегистрированный алкоголь
Да 221/642 34,4 1,498 (1,174-1,912) 1,246 (0,897-1,730)
Нет 158/609 25,9 1,0 1,0
Переменная Увеличившие частоту потребления алкоголя Однофакторный анализ Многофакторный анализ
п / N % ОШ (95% ДИ) ОШ (95% ДИ)
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями общественной жизни, которые были введены для сдерживания распространения БАЯв-СоУ^
Совсем нет 17/87 19,5 1,0 1,0
В какой-то степени 84/407 20,6 1,071 (0,598-1,916) 0,703 (0,250-1,977)
Достаточно сильно 133/413 32,2 1,956 (1,108-3,454) 1,068 (0,349-3,270)
Очень сильно 151/363 41,6 2,933 (1,659-5,184) 1,020 (0,315-3,299)
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями в личной повседневной жизни в результате мер, принятых для сдерживания распространения БАЯв-СоУ^
Совсем нет 18/111 16,2 1,0 1,0
В какой-то степени 101/470 21,5 1,414 (0,815-2,453) 1,636 (0,622-4,304)
Достаточно сильно 133/385 34,5 2,727 (1,579-4,711) 2,594 (0,890-7,564)
Очень сильно 134/304 44,1 4,073 (2,342-7,081) 3,127 (1,011-9,675)
За последние три месяца испытывали негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением БАЯв-СоУ^
Совсем нет 65/318 20,4 1,0 1,0
В какой-то степени 142/492 28,9 1,579 (1,129-2,208) 1,240 (0,772-1,990)
Достаточно сильно 87/239 36,4 2,228 (1,525-3,255) 1,524 (0,848-2,739)
Очень сильно 89/211 42,2 2,839 (1,930-4,177) 2,247 (1,131-4,465)
За последние три месяца диагностирована инфекция БАЯв-СоУ^ у респондента или кого-либо из близких людей респондента (например, супруга, супруги, родственника или близкого друга)
Да 82/278 29,5 0,956 (0,714-1,280) 0,846 (0,575-1,245)
Нет 295/969 30,4 1,0 1,0
За последние три месяца воспринимали ситуацию, связанную с распространением БАЯв-СоУ^, как стрессовую
Да 254/746 34,0 1,587 (1,218-2,068) 1,306 (0,892-1,911)
Нет 108/440 24,5 1,0 1,0
больших разовых количествах с частотой один раз в месяц (ОШ — 2,061; 95% ДИ — 1,157-3,671) и раз в неделю (ОШ — 2,012; 95% ДИ — 1,081-3,746), очень сильные ограничения в повседневной жизни в результате мер, принятых для сдерживания распространения 8АЯ8-СоУ-2 (ОШ — 3,127; 95% ДИ — 1,011-9,675) и очень сильные негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением 8АЯ8-СоУ-2 (ОШ — 2,247; 95% ДИ — 1,131-4,465) (табл. 2).
Факторы, взаимосвязанные с увеличением разового объема потребления алкоголя, в первые месяцы пандемии
Типичная частота употребления спиртных напитков до пандемии на уровне от двух раз в месяц и чаще (от ОШ — 2,587; 95% ДИ — 1,360-4,918 до ОШ — 12,021; 95% ДИ — 5,712-25,300), три и больше стандартных порций алкогольных напитков, выпиваемых в типичный день употребления алкоголя до пандемии (три-шесть порций: ОШ — 2,145; 95% ДИ — 1,270-3,623; семь и больше порций: ОШ — 2,922; 95% ДИ — 1,448-5,894) и повышенная частота (раз в неделю) эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (ОШ — 2,380; 95% ДИ — 1,180-4,800) были статистически значимо положительно взаимосвязаны с увеличением
разового объема потребления алкоголя в первые месяцы пандемии (табл. 3).
Факторы, взаимосвязанные с увеличением частоты случаев эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах в первые месяцы пандемии
Типичная частота употребления спиртных напитков до пандемии на уровне 2-3 раза в неделю (ОШ — 2,756; 95% ДИ — 1,137-6,679) и чаще (ОШ — 6,581; 95% ДИ — 2,585-16,749), семь и больше стандартных порций алкогольных напитков, выпиваемых в типичный день употребления алкоголя до пандемии (ОШ — 2,202; 95% ДИ — 1,014-4,779) и более частое эпизодическое употребление алкоголя в больших разовых количествах до пандемии на уровне от одного раза в месяц и чаще (от ОШ — 2,561; 95% Ди — 1,341-4,893 до ОШ — 2,647; 95% ДИ — 1,030-6,803) были положительно взаимосвязаны с увеличением частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах в первые месяцы пандемии (табл. 4). Шансы увеличения частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах были статистически значимо более чем в 2 раза выше среди лиц, которые испытали очень сильные негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением 8АЯ8-СоУ-2 в первые месяцы пандемии (ОШ — 2,329; 95% ДИ — 1,001-5,428).
Таблица 3. Взаимосвязь социо-демографических факторов, типичных частоты и объема употребления алкоголя, употребления незарегистрированного алкоголя, негативных последствий пандемии COVID-19 с увеличением объема потребления алкоголя за один раз в первые месяцы пандемии COVID-19, 2020 г
Переменная Увеличившие разовый объем потребления алкоголя Однофакторный анализ Многофакторный анализ
n / N % ОШ (95% ДИ) ОШ (95% ДИ)
Пол
Мужской 129/519 24,9 1,537 (1,166-2,026) 0,875 (0,592-1,295)
Женский 127/717 17,7 1,0 1,0
Возраст (лет)
18-29 55/261 21,1 1,353 (0,872-2,100) 1,609 (0,875-2,961)
30-49 157/708 22,2 1,444 (0,999-2,088) 1,396 (0,838-2,325)
50 и старше 44/267 16,5 1,0 1,0
Образование
Полное среднее или ниже 49/244 21,9 1,680 (0,990-2,851) 1,810 (0,884-3,703)
Начальное/среднее профессиональное или среднее специальное 25/175 14,3 1,0 1,0
Законченное или незаконченное высшее 182/837 21,7 1,667 (1,059-2,625) 1,797 (0,950-3,398)
Размер населенного пункта
Сельское поселение, малый город, поселок 39/232 16,8 0,614 (0,412-0,915) 0,986 (0,568-1,709)
Средний, большой или крупный город 90/491 18,3 0,682 (0,503-0,925) 1,017 (0,664-1,558)
Крупнейший или сверхкрупный город 127/513 24,8 1,0 1,0
Доход на одного члена домохозяйства (рублей)
9 999 и меньше 54/259 20,8 0,926 (0,573-1,497) 1,300 (0,647-2,609)
10000-19999 60/295 20,3 0,897 (0,561-1,436) 1,434 (0,755-2,723)
20000-39999 66/310 21,3 0,951 (0,598-1,511) 1,473 (0,794-2,734)
40000-59999 41/214 19,2 0,833 (0,502-1,383) 0,887 (0,460-1,710)
60 000 и больше 35/158 22,2 1,0 1,0
Изменение среднего месячного дохода домохозяйства с момента начала пандемии БАЯв-СоУ^
Не изменился или увеличился 102/603 16,9 1,0 1,0
Немного снизился 50/255 19,6 0,417 (0,288-0,603) 0,917 (0,550-1,528)
Умеренно снизился 41/186 22,0 0,499 (0,324-0,769) 0,990 (0,559-1,753)
Сильно снизился 63/192 32,8 0,579 (0,366-0,916) 1,686 (0,915-3,104)
Типичная частота употребления алкоголя за последние 12 месяцев до пандемии
Раз в месяц или реже 21/421 5,0 1,0 1,0
2-4 раза в месяц 66/386 17,1 3,929 (2,353-6,559) 2,587 (1,360-4,918)
2-3 раза в неделю 70/225 31,1 8,602 (5,105-14,494) 4,617 (2,309-9,233)
Чаще, чем 2-3 раза в неделю 99/204 48,5 17,959 (10,703-30,136) 12,021 (5,712-25,300)
Число стандартных порций алкоголя, выпиваемых в типичный день употребления алкоголя, в последние 12 месяцев до пандемии
1-2 44/509 8,6 1,0 1,0
3-6 132/492 26,8 3,875 (2,682-5,598) 2,145 (1,270-3,623)
7+ 76/186 40,9 7,302 (4,771-11,174) 2,922 (1,448-5,894)
Типичная частота эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (шесть или более стандартных порций алкоголя за один раз) в последние 12 месяцев до пандемии
Никогда 32/440 7,3 1,0 1,0
Менее 1 раза в месяц 45/284 15,8 2,401 (1,485-3,882) 1,434 (0,781-2,632)
Один раз в месяц 43/192 22,4 3,680 (2,244-6,034) 1,876 (0,956-3,681)
Раз в неделю 90/228 39,5 8,315 (5,317-13,004) 2,380 (1,180-4,800)
Каждый день или почти каждый день 46/92 50,0 12,750 (7,397-21,978) 2,376 (0,905-6,240)
Употребляют незарегистрированный алкоголь
Да 145/620 23,4 1,385 (1,046-1,834) 0,906 (0,628-1,308)
Нет 106/587 18,1 1,0 1,0
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями общественной жизни, которые были введены для сдерживания распространения БАЯв- СоУ-2
Совсем нет 13/84 15,5 1,0 1,0
В какой-то степени 49/378 13,0 0,813 (0,419-1,579) 1,092 (0,341-3,497)
Достаточно сильно 88/408 21,6 1,502 (0,795-2,839) 1,472 (0,409-5,298)
Очень сильно 104/357 29,1 2,245 (1,191-4,231) 1,539 (0,407-5,820)
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями в личной повседневной жизни в результате мер, принятых для сдерживания распространения БАЯв-СоУ^
Совсем нет 16/108 14,8 1,0 1,0
В какой-то степени 55/449 12,2 0,803 (0,440-1,464) 0,809 (0,282-2,318)
Достаточно сильно 93/374 24,9 1,903 (1,065-3,400) 1,767 (0,550-5,681)
Очень сильно 91/296 30,7 2,552 (1,421-4,584) 1,737 (0,509-5,931)
За последние три месяца испытывали негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением БАЯв-СоУ^
Совсем нет 42/308 13,6 1,0 1,0
В какой-то степени 83/472 17,6 1,351 (0,903-2,021) 0,976 (0,566-1,683)
Достаточно сильно 60/232 25,9 2,209 (1,425-3,425) 1,453 (0,761-2,776)
Очень сильно 67/205 32,7 3,075 (1,986-4,761) 2,072 (0,983-4,369)
За последние три месяца диагностирована инфекция БАЯв-СоУ^ у респондента или кого-либо из близких людей респондента (например, супруга, супруги, родственника или близкого друга)
Да 47/270 17,4 0,772 (0,544-1,098) 0,686 (0,442-1,064)
Нет 200/933 21,4 1,0 1,0
За последние три месяца воспринимали ситуацию, связанную с распространением БАЯв-СоУ^, как стрессовую
Да 168/726 23,1 1,523 (1,116-2,077) 1,265 (0,819-1,952)
Нет 69/418 16,5 1,0 1,0
Таблица 4. Взаимосвязь социо-демографических факторов, типичных частоты и объема употребления алкоголя, употребления незарегистрированного алкоголя, негативных последствий пандемии СОУЮ-19 с увеличением частоты случаев эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (шесть стандартных порций или более) в первые месяцы пандемии СОУЮ-19, 2020 г*
Переменная Увеличившие частоту эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах Однофакторный анализ Многофакторный анализ
п / N % ОШ (95% ДИ) ОШ (95% ДИ)
Пол
Мужской 117/411 28,5 1,028 (0,755-1,400) 0,759 (0,497-1,159)
Женский 108/387 27,9 1,0 1,0
Возраст (лет)
18-29 50/173 28,9 1,370 (0,831-2,260) 1,732 (0,867-3,462)
30-49 140/472 29,7 1,422 (0,929-2,176) 1,363 (0,762-2,437)
50 и старше 35/153 22,9 1,0 1,0
Образование
Полное среднее или ниже 47/171 27,5 1,401 (0,792-2,477) 1,487 (0,700-3,157)
Начальное/среднее профессиональное или среднее специальное 23/108 21,3 1,0 1,0
Законченное или незаконченное высшее 155/519 29,9 1,574 (0,957-2,588) 1,476 (0,753-2,894)
Размер населенного пункта
Сельское поселение, малый город, поселок 36/153 23,5 0,698 (0,451-1,080) 1,043 (0,567-1,918)
Средний, большой или крупный город 81/292 27,7 0,871 (0,619-1,226) 1,534 (0,944-2,493)
Крупнейший или сверхкрупный город 108/353 30,6 1,0 1,0
Доход на одного члена домохозяйства (рублей)
9 999 и меньше 53/177 29,9 1,187 (0,688-2,047) 1,458 (0,680-3,130)
10000-19999 48/184 26,1 0,980 (0,566-1,698) 1,210 (0,589-2,488)
20 000-39 999 57/195 29,2 1,147 (0,670-1,964) 1,299 (0,650-2,596)
40000-59999 40/140 28,6 1,111 (0,627-1,970) 1,218 (0,593-2,501)
60 000 и больше 27/102 26,5 1,0 1,0
Изменение среднего месячного дохода домохозяйства с момента начала пандемии БАЯв-СоУ^
Не изменился или увеличился 90/380 23,7 1,0 1,0
Немного снизился 43/167 25,7 1,117 (0,734-1,700) 1,087 (0,618-1,914)
Умеренно снизился 41/130 31,5 1,484 (0,957-2,303) 1,246 (0,664-2,337)
Переменная Увеличившие частоту эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах Однофакторный анализ Многофакторный анализ
n / N % ОШ (95% ДИ) ОШ (95% ДИ)
Сильно снизился 51/121 42,1 2,348 (1,525-3,614) 1,624 (0,812-3,246)
Типичная частота употребления алкоголя за последние 12 месяцев до пандемии
Раз в месяц или реже 13/142 9,2 1,0 1,0
2-4 раза в месяц 56/277 20,2 2,514 (1,324-4,775) 1,315 (0,566-3,056)
2-3 раза в неделю 64/192 33,3 4,962 (2,605-9,451) 2,756 (1,137-6,679)
Чаще, чем 2-3 раза в неделю 92/187 49,2 9,610 (5,076-18,194) 6,581 (2,585-16,749)
Число стандартных порций алкоголя, выпиваемых в типичный день употребления алкоголя в последние 12 месяцев до пандемии
1-2 21/171 12,3 1,0 1,0
3-6 122/403 30,3 3,101 (1,874-5,132) 1,583 (0,836-2,999)
7+ 78/184 42,4 5,256 (3,056-9,040) 2,202 (1,014-4,779)
Типичная частота эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (шесть или более стандартных порций алкоголя за один раз) в последние 12 месяцев до пандемии
Менее 1 раза в месяц 38/288 13,2 1,0 1,0
Один раз в месяц 46/190 24,2 2,102 (1,306-3,383) 2,561 (1,341-4,893)
Раз в неделю 94/228 41,2 4,615 (2,998-7,104) 3,411 (1,746-6,665)
Каждый день или почти каждый день 47/92 51,1 6,871 (4,034-11,703) 2,647 (1,030-6,803)
Употребляют незарегистрированный алкоголь
Да 127/430 29,5 1,166 (0,851-1,599) 0,897 (0,596-1,349)
Нет 1,0 1,0
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями общественной жизни, которые были введены для сдерживания распространения БАЯв- СоУ-2
Совсем нет 12/62 19,4 1,0 1,0
В какой-то степени 48/266 18,0 0,917 (0,454-1,854) 0,943 (0,263-3,379)
Достаточно сильно 79/239 33,1 2,057 (1,037-4,082) 1,553 (0,381-6,329)
Очень сильно 81/224 36,2 2,360 (1,188-4,689) 0,820 (0,187-3,599)
Столкнулись за последние три месяца с ограничениями в личной повседневной жизни в результате мер, принятых для сдерживания распространения БАЯв-СоУ^
Совсем нет 12/83 14,5 1,0 1,0
В какой-то степени 57/295 19,3 1,417 (0,720-2,787) 1,513 (0,467-4,899)
Достаточно сильно 78/222 35,1 3,205 (1,638-6,269) 2,690 (0,720-10,055)
Очень сильно 75/191 39,3 3,825 (1,944-7,530) 3,889 (0,969-15,608)
За последние три месяца испытывали негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением БАЯв-СоУ^
Совсем нет 40/195 20,5 1,0 1,0
В какой-то степени 72/306 23,5 1,192 (0,771-1,845) 0,699 (0,383-1,275)
Достаточно сильно 54/153 35,3 2,114 (1,307-3,417) 1,280 (0,625-2,621)
Очень сильно 57/132 43,2 2,945 (1,805-4,804) 2,329 (1,001-5,428)
За последние три месяца диагностирована инфекция БАЯв-СоУ^ у респондента или кого-либо из близких людей респондента (например, супруга, супруги, родственника или близкого друга)
Да 48/171 28,1 0,986 (0,676-1,438) 0,893 (0,554-1,439)
Нет 171/603 28,4 1,0 1,0
За последние три месяца воспринимали ситуацию, связанную с распространением БАЯв-СоУ^, как стрессовую
Да 140/423 33,1 1,749 (1,251-2,466) 1,004 (0,628-1,606)
Нет 69/313 22,0 1,0 1,0
Примечание: * — из анализа исключены респонденты, которые никогда не употребляли шесть и более порций алкоголя за последние 12 месяцев.
ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ
Результаты исследований, проведенных другими авторами в разных странах в первые месяцы пандемии, свидетельствуют о схожих с выявленными нами закономерностях. В частности, в исследовании, проведенном в Израиле,
мужской пол был связан с увеличением потребления пива и крепкого алкоголя [16], в то время как в исследовании, проведенном в Канаде, мужской пол, стресс, чувство одиночества и безнадежности были связаны с увеличением частоты потребления алкоголя в первые месяцы пандемии [17]. В исследовании, проведенном в Великобритании,
стресс, вызванный пандемией, был связан с ростом опасного потребления алкоголя [18]. Высокий уровень тревоги и стресса, вызванные пандемией, приводили к росту потребления алкоголя в Австралии, Франции и Канаде [17, 19, 20].
Что касается потребления алкоголя в общей популяции без стратификации населения по уровню воздействия факторов, связанных с пандемией, то в исследовании, проведенном во Франции, был выявлен рост [20], а в Греции и Испании — снижение совокупного употребления алкоголя в период карантинных ограничений [21, 22]. Причем в Греции и Испании снижение потребления алкоголя было менее выраженным среди испытывавших стресс лиц и среди людей с низким и средним уровнем дохода. Анализ закупок алкоголя домохозяйствами в России [23, 24] и Великобритании [25] показал, что во время карантина алкоголь приобретали в больших количествах, чем до карантина. В США в первые месяцы пандемии был зарегистрирован рост розничных продаж алкоголя [26]. Глобальное исследование изменения доступности и потребления психоактивных веществ и алкоголя во время пандемии зарегистрировало 71%-й рост потребления алкоголя в мире [27]. Тем не менее, результаты проведенного крупномасштабного исследования в европейских странах показали, что в подавляющем большинстве этих стран, включая Россию, в целом на популяционном уровне произошло снижение употребления алкоголя в первые месяцы пандемии, в основном за счет снижения частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах [22].
В настоящем исследовании у лиц, которые изначально употребляли алкоголь более часто и в больших разовых количествах, в первые месяцы пандемии был выявлен статистически значимый рост всех трех ключевых параметров потребления алкоголя: частоты, разового объема потребления алкоголя и частоты эпизодического потребления алкоголя в больших разовых количествах. Это свидетельствует о поляризации потребления алкоголя, когда изначально более пьющее население увеличивает потребление алкоголя, в то время как малопьющее население еще больше его снижает, что соответствует результатам другого онлайн-опроса, проведенного в общей популяции взрослого населения Российской Федерации [28]. Выявленные нами взаимосвязи роста частоты потребления спиртных напитков и частоты эпизодического потребления алкоголя в больших разовых количествах с такими факторами, как сильные ограничения повседневной жизни и сильные негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением 8АЯ8-СоУ-2, раскрывают новый аспект или механизм, связанный со стрессом, посредством которого пандемия оказывает воздействие на изменение
питьевого поведения населения. Данные находки соответствуют стресс-ассоциированным закономерностям, выявленным в других вышеперечисленных исследованиях, и согласуются с ранее зафиксированными изменениями питьевого поведения в России в зависимости от социо-демографических характеристик, факторов окружающей среды и стресса в периоды социо-экономических кризисов и кризисов общественного здоровья [29].
Ограничением настоящего исследования может быть недостаточная репрезентативность выборки для пользователей социальных онлайн-сетей в России. Однако, размер данной ошибки выборки, вероятно, небольшой, так как для проведения онлайн-опроса были использованы наиболее массовые и часто используемые в России социальные сети и принимая во внимание социо-демографические характеристики опрошенных респондентов, которые в основном соответствуют таковым для пользователей социальных сетей в России. Кроме того, совпадение ряда выявленных закономерностей с результатами исследований, проведенных другими авторами, свидетельствует о том, что результаты настоящего исследования с высокой вероятностью не являются следствием ошибки выборки. Еще одним ограничением анализа в данной работе является оценка изменений потребления алкоголя без дифференциации на зарегистрированный и незарегистрированный алкоголь. Учитывая это, требуется проведение дополнительного анализа изменений употребления незарегистрированного алкоголя [30], принимая во внимание его достаточно высокую физическую доступность в России в период пандемии СОУЮ-19 [31].
ВЫВОДЫ
В первые месяцы пандемии СОУЮ-19 свыше трети мужчин и четверть женщин пользователей социальных онлайн-сетей в России увеличили частоту употребления алкоголя; каждый четвертый мужчина и каждая пятая женщина увеличили разовый объем потребления алкоголя, и чуть менее трети мужчин и женщин увеличили частоту случаев эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах. С увеличением потребления алкоголя в первые месяцы пандемии были связаны такие факторы, как мужской пол, принадлежность к более молодой возрастной группе, сильные ограничения повседневной жизни и сильные негативные последствия в отношении профессиональной или финансовой ситуации в связи с распространением 8АЯ8-СоУ-2. Учитывая полученные результаты, необходимо изучение возможности проведения с использованием социальных онлайн-сетей скрининга и профилактических вмешательств, направленных на предотвращение проблем, связанных с употреблением алкоголя, в периоды масштабных эпидемий и кризисов общественного здоровья.
Литература
1. РосСтат (Федеральная служба государственной статистики). [процитировано 18.10.2021]. Official Statistics. Доступно по ссылке: https://eng.gks.ru/folder/11335.
2. Артамонов Р. Е., Лаврентьев Н. В. Опрос общественного мнения населения РФ. Изменения, вызванные эпидемией коронавируса и режимом самоизоляции. Аналитический бюллетень НИУ ВШЭ. 2020; (3): 4-24. Доступно по ссылке: https://www.hse.ru/mirror/pubs/share/368507661.pdf.
3. McPhee MD, Keough MT, Rundle S, Heath LM, Wardell JD, Hendershot CS. Depression, Environmental Reward, Coping
Motives and Alcohol Consumption During the COVID-19 Pandemic. Front Psychiatry. 2020; 11: 574676. PMID: 33192708; PMCID: PMC7661794. Available from: https://doi.org/10.3389/ fpsyt.2020.574676.
4. Hamza CA, Ewing L, Heath NL, Goldstein AL. When social isolation is nothing new: a longitudinal study on psychological distress during COVID-19 among university students with and without preexisting mental health concerns. Can Psychol. 2021; 62 (1): 20-30. Available from: https://doi.org/10.1037/ cap0000255.
5. Kuntsche E, Gabhainn SN, Roberts C, Windlin B, Vieno A, Bendtsen P, et al. Drinking motives and links to alcohol use in 13 European countries. J Stud Alcohol Drugs. 2014; 75 (3): 428-37. PMID: 24766755. Available from: https://10.15288/ jsad.2014.75.428.
6. Cooper ML, Kuntshce E, Levitt A, Barber LL, Wolf S. Motivational models of substance use: a review of theory and research on motives for using alcohol, marijuana, and tobacco. In: Sher KJ, editor. The Oxford handbook of substance use and substance use disorders. 1st edition. Oxford (UK): Oxford University Press, 2016; p. 375-421.
7. Brooks SK, Webster RK, Smith LE, Woodland L, Wessely S, Greenberg N, et al. The psychological impact of quarantine and how to reduce it: rapid review of the evidence. Lancet. 2020; 395 (10227): 912-20. PMID: 32112714; PMCID: PMC7158942. Available from: https://10.1016/S0140-6736(20)30460-8.
8. de Goeij MC, Suhrcke M, Toffolutti V, van de Mheen D, Schoenmakers TM, Kunst AE. How economic crises affect alcohol consumption and alcohol-related health problems: a realist systematic review. Soc Sci Med. 2015; 131: 13146. PMID: 25771482. Available from: https://10.1016/j. socscimed.2015.02.025.
9. Alexander AC, Ward KD. Understanding Postdisaster Substance Use and Psychological Distress Using Concepts from the Self-Medication Hypothesis and Social Cognitive Theory. J Psychoactive Drugs. 2018; 50 (2): 177-186. PMID: 29125424; PMCID: PMC6101235. Available from: htt ps://10.1080/02791072.2017.1397304.
10. Rehm J, Kilian C, Ferreira-Borges C, Jernigan D, Monteiro M, Parry CDH, et al. Alcohol use in times of the COVID 19: Implications for monitoring and policy. Drug Alcohol Rev. 2020; 39 (4): 301-4. PMID: 32358884; PMCID: PMC7267161. Available from: https://10.1111/dar.13074.
11. Jacob L, Smith L, Armstrong NC, Yakkundi A, Barnett Y, Butler L, et al. Alcohol use and mental health during COVID-19 lockdown: A cross-sectional study in a sample of UK adults. Drug Alcohol Depend. 2021; 219: 108488. PMID: 33383352; PMCID: PMC7768217. Available from: https://10.1016/j. drugalcdep.2020.108488.
12. Rodriguez LM, Litt DM, Stewart SH. Drinking to cope with the pandemic: The unique associations of COVID-19-related perceived threat and psychological distress to drinking behaviors in American men and women. Addict Behav. 2020; 110: 106532. PMID: 32652385; PMCID: PMC7320671. Available from: https:// doi.org/10.1016/j.addbeh.2020.106532.
13. Rotermann M. Canadians who report lower self-perceived mental health during the COVID-19 pandemic more likely to report increased use of cannabis, alcohol and tobacco. Ottawa (ON): Statistics Canada; 2020 [Statistics Canada, Catalogue No.: 45280001]. [cited 19.10.2021]. Available from: https:// www150.statcan.gc.ca/n1/en/pub/45-28-0001/2020001/ article/00008-eng.pdf?st=B5oO34OM.
14. Bambra C, Riordan R, Ford J, Matthews F. The COVID-19 pandemic and health inequalities. J Epidemiol Community Health. 2020; 74 (11): 964-8. Available from: https://doi.org/10.1136/ jech-2020-214401.
15. Vigo D, Patten S, Pajer K, Krausz M, Taylor S, Rush B, et al. Mental health of communities during the COVID-19 pandemic. Can J Psychiatry. 2020; 65 (10): 681-7. https://doi. org/10.1177/0706743720926676.
16. Levy I, Cohen-Louck K, Bonny-Noach H. Gender, employment, and continuous pandemic as predictors of alcohol and drug consumption during the COVID-19. Drug Alcohol Depend. 2021; 228: 109029. PMID: 34500243; PMCID: PMC8411591. Available from: https://10.1016/j.drugalcdep.2021.109029.
17. Thompson K, Dutton DJ, MacNabb K, Liu T, Blades S, Asbridge M. Changes in alcohol consumption during the COVID-19 pandemic: exploring gender differences and the role of emotional distress. Health Promot Chronic Dis Prev Can. 2021; 41 (9): 254-263. English, French. PMID: 34164972. Available from: https://10.24095/hpcdp.41.9.02.
18. Clay JM, Stafford LD, Parker MO. Associations Between Self-reported Inhibitory Control, Stress, and Alcohol (Mis)use During
the First Wave of the COVID-19 Pandemic in the UK: a National Cross-sectional Study Utilising Data From Four Birth Cohorts. Int J Ment Health Addict. 2021: 1-22. PMID: 34366730; PMCID: PMC8330475. Available from: https://10.1007/s11469-021-00599-8.
19. Rolland B, Haesebaert F, Zante E, Benyamina A, Haesebaert J, Franck N. Global Changes and Factors of Increase in Caloric/ Salty Food Intake, Screen Use, and Substance Use During the Early COVID-19 Containment Phase in the General Population in France: Survey Study. JMIR Public Health Surveill. 2020; 6 (3): e19630. Available from: https://doi.org/10.2196/19630. Erratum in: JMIR Public Health Surveill. 2021; 7 (7): e31906. PMID: 32589149; PMCID: PMC7505683.
20. Stanton R, To QG, Khalesi S, Williams SL, Alley SJ, Thwaite TL, et al. Depression, Anxiety and Stress during COVID-19: Associations with Changes in Physical Activity, Sleep, Tobacco and Alcohol Use in Australian Adults. Int J Environ Res Public Health. 2020; 17 (11): 4065. PMID: 32517294; PMCID: PMC7312903. Available from: https://10.3390/ijerph17114065.
21. Panagiotidis P, Rantis K, Holeva V, Parlapani E, Diakogiannis I. Changes in Alcohol Use Habits in the General Population, during the COVID-19 Lockdown in Greece. Alcohol Alcohol. 2020; 55 (6): 702-4. PMID: 32959877; PMCID: PMC7543262. Available from: https://doi.org/10.1093/alcalc/ agaa092.
22. Kilian C, Rehm J, Allebeck P, Braddick F, Gual A, Bartak M, et al. Alcohol consumption during the COVID-19 pandemic in Europe: a large-scale cross-sectional study in 21 countries. Addiction. 2021. PMID: 34109685. Available from: https://10.1111/ add.15530.
23. Исследования на основе данных Сбербанка. 2020. [процитировано 15.10.2021]. Доступно по ссылке: https:// www.sberbank.ru/ru/about/issledovaniya
24. Немцов А. В., Гридин Р. Р. Косвенные показатели потребления алкоголя во время эпидемии коронавируса в России. Вопросы наркологии. 2020; (10): 16-33. Доступно по ссылке: https://10.47877/0234-0623_2020_10_16.
25. Anderson P, Llopis EJ, O'Donnell A, Kaner E. Impact of COVID-19 Confinement on Alcohol Purchases in Great Britain: Controlled Interrupted Time-Series Analysis During the First Half of 2020 Compared With 2015-2018. Alcohol Alcohol. 2021; 56 (3): 30716. PMID: 33211796; PMCID: PMC7717153. Available from: https://doi.org/10.1093/alcalc/agaa128.
26. Castaldelli-Maia JM, Segura LE, Martins SS. The concerning increasing trend of alcohol beverage sales in the U.S. during the COVID-19 pandemic. Alcohol. 2021; 96: 37-42. PMID: 34245809; PMCID: PMC8421038. Available from: https://10.1016/j. alcohol.2021.06.004.
27. Farhoudian A, Radfar SR, Mohaddes Ardabili H, Rafei P, Ebrahimi M, et al. A Global Survey on Changes in the Supply, Price, and Use of Illicit Drugs and Alcohol, and Related Complications During the 2020 COVID-19 Pandemic. Front Psychiatry. 2021; 12: 646206. PMID: 34421664; PMCID: PMC8377291. Available from: https://10.3389/fpsyt.2021.646206.
28. Гиль А. Ю., Вышинский К. В., Фадеева Е. В., Хальфин Р. А. Изменения особенностей потребления алкоголя в Российской Федерации в первые месяцы пандемии COVID-19. Проблемы стандартизации в здравоохранении. 2021; 5-6: 63-73. Доступно по ссылке: https://doi.org/10.26347/1607-2502202105-06063-073.
29. Nemtsov AV. A Contemporary History of Alcohol in Russia. Sodertorn: Sodertorn University, 2011; 348 р.
30. Гиль А. Ю., Хальфин Р. А., Криницкий С. М., Никифоров С. А., Ильченко И. Н., Косаговская И. И., и др. Употребление суррогатного алкоголя лицами с расстройствами, связанными со злоупотреблением алкоголем (на примере субъекта Российской Федерации). Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2021; 29 (3): 486-91. Доступно по ссылке: https://doi.org/10.32687/0869-866X-2021-29-3-486-491.
31. Gil A. COVID-19: A need for stricter control over unrecorded alcohol in Russia. Adicciones. 2021; 33 (3): 281-4. Available from: https://doi.org/10.20882/adicciones.1634.
References
1. RosStat (Federal'naja sluzhba gosudarstvennoj statistiki). 14. [procitirovano 18.10.2021]. Official Statistics. Dostupno po ssylke: https://eng.gks.ru/folder/11335.
2. Artamonov RE, Lavrentev NV. Opros obshhestvennogo mnenija naselenija RF. Izmenenija, vyzvannye jepidemiej koronavirusa 15. i rezhimom samoizoljacii. Analiticheskij bjulleten' NIU VShJe. 2020; (3): 4-24. Available from: https://www.hse.ru/mirror/pubs/ share/368507661.pdf.
3. McPhee MD, Keough MT, Rundle S, Heath LM, Wardell JD, 16. Hendershot CS. Depression, Environmental Reward, Coping Motives and Alcohol Consumption During the COVID-19 Pandemic. Front Psychiatry. 2020; 11: 574676. PMID: 33192708; PMCID: PMC7661794. Available from: https://doi.org/10.3389/ fpsyt.2020.574676. 17.
4. Hamza CA, Ewing L, Heath NL, Goldstein AL. When social isolation is nothing new: a longitudinal study on psychological distress during COVID-19 among university students with and without preexisting mental health concerns. Can Psychol. 2021; 62 (1): 20-30. Available from: https://doi.org/10.1037/cap0000255.
5. Kuntsche E, Gabhainn SN, Roberts C, Windlin B, Vieno A, 18. Bendtsen P, et al. Drinking motives and links to alcohol use in
13 European countries. J Stud Alcohol Drugs. 2014; 75 (3): 428-37. PMID: 24766755. Available from: https://10.15288/ jsad.2014.75.428.
6. Cooper ML, Kuntshce E, Levitt A, Barber LL, Wolf S. Motivational models of substance use: a review of theory and research on 19. motives for using alcohol, marijuana, and tobacco. In: Sher KJ, editor. The Oxford handbook of substance use and substance
use disorders. 1st edition. Oxford (UK): Oxford University Press, 2016; p. 375-421.
7. Brooks SK, Webster RK, Smith LE, Woodland L, Wessely S, Greenberg N, et al. The psychological impact of quarantine and how to reduce it: rapid review of the evidence. Lancet. 2020;
395 (10227): 912-20. PMID: 32112714; PMCID: PMC7158942. 20. Available from: https://10.1016/S0140-6736(20)30460-8.
8. de Goeij MC, Suhrcke M, Toffolutti V, van de Mheen D, Schoenmakers TM, Kunst AE. How economic crises affect alcohol consumption and alcohol-related health problems: a realist systematic review. Soc Sci Med. 2015; 131: 13146. PMID: 25771482. Available from: https://10.1016/j. 21. socscimed.2015.02.025.
9. Alexander AC, Ward KD. Understanding Postdisaster Substance Use and Psychological Distress Using Concepts from the Self-Medication Hypothesis and Social Cognitive Theory. J Psychoactive Drugs. 2018; 50 (2): 177-186. PMID: 29125424; PMCID: PMC6101235. Available from: htt 22. ps://10.1080/02791072.2017.1397304.
10. Rehm J, Kilian C, Ferreira-Borges C, Jernigan D, Monteiro M, Parry CDH, et al. Alcohol use in times of the COVID 19: Implications for monitoring and policy. Drug Alcohol Rev. 2020; 23. 39 (4): 301-4. PMID: 32358884; PMCID: PMC7267161. Available from: https://10.1111/dar.13074.
11. Jacob L, Smith L, Armstrong NC, Yakkundi A, Barnett Y, 24. Butler L, et al. Alcohol use and mental health during COVID-19 lockdown: A cross-sectional study in a sample of UK adults.
Drug Alcohol Depend. 2021; 219: 108488. PMID: 33383352; PMCID: PMC7768217. Available from: https://10.1016/j. 25. drugalcdep.2020.108488.
12. Rodriguez LM, Litt DM, Stewart SH. Drinking to cope with the pandemic: The unique associations of COVID-19-related perceived threat and psychological distress to drinking behaviors in American men and women. Addict Behav. 2020; 110: 106532. PMID: 32652385; PMCID: PMC7320671. Available from: https:// 26. doi.org/10.1016/j.addbeh.2020.106532.
13. Rotermann M. Canadians who report lower self-perceived mental health during the COVID-19 pandemic more likely to report increased use of cannabis, alcohol and tobacco. Ottawa (ON): Statistics Canada; 2020 [Statistics Canada, Catalogue 27. No.: 45280001]. [cited 19.10.2021]. Available from: https:// www150.statcan.gc.ca/n1/en/pub/45-28-0001/2020001/ article/00008-eng.pdf?st=B5oO34OM.
Bambra C, Riordan R, Ford J, Matthews F. The COVID-19 pandemic and health inequalities. J Epidemiol Community Health. 2020; 74 (11): 964-8. Available from: https://doi.org/10.1136/ jech-2020-214401.
Vigo D, Patten S, Pajer K, Krausz M, Taylor S, Rush B, et al. Mental health of communities during the COVID-19 pandemic. Can J Psychiatry. 2020; 65 (10): 681-7. Available from: https:// doi.org/10.1177/0706743720926676.
Levy I, Cohen-Louck K, Bonny-Noach H. Gender, employment, and continuous pandemic as predictors of alcohol and drug consumption during the COVID-19. Drug Alcohol Depend. 2021; 228: 109029. PMID: 34500243; PMCID: PMC8411591. Available from: https://10.1016/j.drugalcdep.2021.109029. Thompson K, Dutton DJ, MacNabb K, Liu T, Blades S, Asbridge M. Changes in alcohol consumption during the COVID-19 pandemic: exploring gender differences and the role of emotional distress. Health Promot Chronic Dis Prev Can. 2021; 41 (9): 254-263. English, French. PMID: 34164972. Available from: https://10.24095/hpcdp.41.9.02.
Clay JM, Stafford LD, Parker MO. Associations Between Self-reported Inhibitory Control, Stress, and Alcohol (Mis)use During the First Wave of the COVID-19 Pandemic in the UK: a National Cross-sectional Study Utilising Data From Four Birth Cohorts. Int J Ment Health Addict. 2021: 1-22. PMID: 34366730; PMCID: PMC8330475. Available from: https://10.1007/s11469-021-00599-8. Rolland B, Haesebaert F, Zante E, Benyamina A, Haesebaert J, Franck N. Global Changes and Factors of Increase in Caloric/ Salty Food Intake, Screen Use, and Substance Use During the Early COVID-19 Containment Phase in the General Population in France: Survey Study. JMIR Public Health Surveill. 2020; 6 (3): e19630. Available from: https://doi.org/10.2196/19630. Erratum in: JMIR Public Health Surveill. 2021; 7 (7): e31906. PMID: 32589149; PMCID: PMC7505683.
Stanton R, To QG, Khalesi S, Williams SL, Alley SJ, Thwaite TL, et al. Depression, Anxiety and Stress during COVID-19: Associations with Changes in Physical Activity, Sleep, Tobacco and Alcohol Use in Australian Adults. Int J Environ Res Public Health. 2020; 17 (11): 4065. PMID: 32517294; PMCID: PMC7312903. Available from: https://10.3390/ijerph17114065.
Panagiotidis P, Rantis K, Holeva V, Parlapani E, Diakogiannis I. Changes in Alcohol Use Habits in the General Population, during the COVID-19 Lockdown in Greece. Alcohol Alcohol. 2020; 55 (6): 702-4. PMID: 32959877; PMCID: PMC7543262. Available from: https://doi.org/10.1093/alcalc/ agaa092.
Kilian C, Rehm J, Allebeck P, Braddick F, Gual A, Bartak M, et al. Alcohol consumption during the COVID-19 pandemic in Europe: a large-scale cross-sectional study in 21 countries. Addiction. 2021. PMID: 34109685. Available from: https://10.1111/add.15530. Issledovanija na osnove dannyh Sberbanka. 2020. [procitirovano 15.10.2021]. Dostupno po ssylke: https://www.sberbank.ru/ru/ about/issledovaniya
Nemcov AV, Gridin RR. Kosvennye pokazateli potreblenija alkogolja vo vremja jepidemii koronavirusa v Rossii. Voprosy narkologii. 2020; (10): 16-33. Available from: htt ps://10.47877/0234-0623_2020_10_16. Anderson P, Llopis EJ, O'Donnell A, Kaner E. Impact of COVID-19 Confinement on Alcohol Purchases in Great Britain: Controlled Interrupted Time-Series Analysis During the First Half of 2020 Compared With 2015-2018. Alcohol Alcohol. 2021; 56 (3): 30716. PMID: 33211796; PMCID: PMC7717153. Available from: https://doi.org/10.1093/alcalc/agaa128. Castaldelli-Maia JM, Segura LE, Martins SS. The concerning increasing trend of alcohol beverage sales in the U.S. during the COVID-19 pandemic. Alcohol. 2021; 96: 37-42. PMID: 34245809; PMCID: PMC8421038. Available from: https://10.1016/j. alcohol.2021.06.004.
Farhoudian A, Radfar SR, Mohaddes Ardabili H, Rafei P, Ebrahimi M, et al. A Global Survey on Changes in the Supply, Price, and Use of Illicit Drugs and Alcohol, and Related Complications During the 2020 COVID-19 Pandemic. Front Psychiatry. 2021;
12: 646206. PMID: 34421664; PMCID: PMC8377291. Available from: https://10.3389/fpsyt.2021.646206.
28. Gil AYu, Vyshinskiy KV, Fadeeva EV, Khalfin R. A. Izmenenija osobennostej potreblenija alkogolja v Rossijskoj Federacii v pervye mesjacy pandemii COVID-19. Problemy standartizacii v zdravoohranenii. 2021; 5-6: 63-73. Available from: https://doi. org/10.26347/1607-2502202105-06063-073.
29. Nemtsov AV. A Contemporary History of Alcohol in Russia. Södertörn: Södertörn University, 2011; 348 r.
30. Gil A, Khalfin R, KrinitskyS, Nikoforov S, Ilchenko I, Kosagovskaya I, i dr. Upotreblenie surrogatnogo alkogolja licami s rasstrojstvami, svjazannymi so zloupotrebleniem alkogolem (na primere sub"ekta Rossijskoj Federacii). Problemy social'noj gigieny, zdravoohranenija i istorii mediciny. 2021; 29 (3): 486-91. Available from: https://doi. org/10.32687/0869-866X-2021-29-3-486-491.
31. Gil A. COVID-19: A need for stricter control over unrecorded alcohol in Russia. Adicciones. 2021; 33 (3): 281-4. Available from: https://doi.org/10.20882/adicciones.1634.
