CC BY
35
DOI: 10.26347/1607-2502202105-06063-073
ИЗМЕНЕНИЯ ОСОБЕННОСТЕЙ ПОТРЕБЛЕНИЯ АЛКОГОЛЯ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ПАНДЕМИИ COVID-19
Цель исследования. Оценить изменения в потреблении алкоголя, которые могли произойти вследствие пандемии СОУГО-19, и выявить взаимосвязанные с ними факторы среди населения Российской Федерации.
Материалы и методы. С помощью распространения ссылки для анонимного прохождения исследования в режиме онлайн изучались изменения объема и частоты употребления алкоголя, а также изменения частоты эпизодического употребления больших разовых количеств алкоголя (60 г в пересчете на этанол и более) в первые месяцы пандемии СОУГО-19. С мая по июль 2020 г. были получены ответы 819 респондентов, проживающих в России (321 мужчины и 498 женщин). Взаимосвязь изменений потребления алкоголя оценивалась в однофак-торном анализе с социо-демографическими характеристиками, привычным употреблением алкоголя за предшествующие 12 мес, уровнем стресса, оценкой изменений в собственной повседневной и общественной жизни и другими негативными последствиями пандемии. Статистическая значимость взаимосвязей оценивалась с применением критерия х2 Пирсона. Результаты. Пол, возраст и изменение среднего месячного дохода домохозяйства оказались взаимосвязаны с изменениями в потреблении алкоголя в первые месяцы пандемии (р < 0,05). Среди мужчин частота потребления алкоголя чаще увеличивалась (32,6%), чем снижалась (23,5%), а у женщин чаще снижалась (27,4%), чем увеличивалась (23,6%). Типичный объем потребления алкоголя за один раз чаще снижался, как среди мужчин (24,7%), так и среди женщин (22,5%), чем увеличивался (17,5 и 1,9% соответственно). В целом в первые месяцы пандемии наблюдалась тенденция к поляризации потребления, когда лица с изначально более высокими частотой и объемом потребления алкоголя увеличивали его потребление, в то время как реже и меньше пьющие еще больше снижали свое потребление алкоголя (р < 0,05). Лица, столкнувшиеся с сильными ограничениями общественной и повседневной жизни, отмечали более частое употребление алкоголя и увеличение типичного разового объема (р < 0,001). Негативные профессиональные и финансовые последствия пандемии и восприятие ситуации как стрессовой были связаны с более частым употреблением алкоголя (р < 0,001), с увеличением типичного разового объема (р < 0,001) и с более частым эпизодическим употреблением алкоголя в больших разовых количествах (р < 0,05). Заключение. В первые месяцы пандемии СОУГО-19 происходили разнонаправленные изменения частоты и объемов потребления алкоголя. Потребление чаще увеличивалось среди лиц, употреблявших алкоголь до пандемии в больших количествах, и чаще снижалось среди изначально малопьющего населения. Необходимо проведение дальнейших исследований для оценки долгосрочного влияния пандемии на потребление алкоголя с целью разработки программ профилактики злоупотребления алкоголем в периоды масштабных кризисов общественного здоровья.
Ключевые слова: алкоголь, употребление алкоголя, изменения употребления алкоголя, СОУЮ-19, коронавирус, пандемия, Россия
Авторы заявляют об отсутствии возможных конфликтов интересов. Финансирование: исследование не имело спонсорской поддержки.
Для цитирования: А.Ю. Гиль, К.В. Вышинский, Е.В. Фадеева, Р.А. Хальфин. Изменения особенностей потребления алкоголя в Российской Федерации в первые месяцы пандемии СОУГО-19. Проблемы стандартизации в здравоохранении. 2021; 5-6: 63-73. БО1; 10.26347/1607-2502202105-06063-073
А.Ю. Гиль1, К.В. Вышинский2, Е.В. Фадеева2,3, Р.А. Хальфин1
1 ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский
Университет), Институт лидерства и управления здравоохранением, Москва, Россия
2Национальный научный центр наркологии — филиал ФГБУ «Национальный медицинский
исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва, Россия
3 ФГАОУ ВО «Московский государственный психолого-педагогический университет», Москва, Россия
CHANGES IN ALCOHOL CONSUMPTION IN THE RUSSIAN FEDERATION DURING THE FIRST MONTHS OF THE COVID-19 PANDEMIC
Artyom Gil1, Konstantin Vyshinsky2, Evgenia Fadeeva2,3, Prof. Ruslan Khalfin1
Objective. To assess changes in alcohol consumption that may have occurred as a result of the COVID-19 pandemic and determine associated factors among the population of the Russian Federation.
Methods. By distributing a link to take part in an anonymous online survey, changes in volume and frequency of alcohol use, as well as the frequency of heavy episodic drinking (6 or more servings of alcohol at a time) in the first months of the COVID-19 pandemic were assessed. 819 respondents from Russia: 321 men and 498 women submitted their responses during May—July, 2020. Associations between changes in alcohol use were assessed in a univariate analysis with socio-demo-graphic factors, alcohol use over the previous 12 months, stress, individual perceptions of changes in daily and social life and other negative consequences of the pandemic. The statistical significance of the associations was assessed using the Pearson's x2 test.
Results. Gender, age, and changes in the average monthly household income were associated with changes in alcohol use during the first months of the pandemic (p < 0.05). Among men, frequency of alcohol consumption increased more often (32.6%) than decreased (23.5%), and among women it decreased more often (27.4%) than increased (23.6%). Typical one time volume of alcohol use more often decreased both among men (24.7%) and among women (22.5%) than increased (17.5% and 1.9%, respectively). Overall, polarization of alcohol consumption was observed: those with initially higher frequency and volume of alcohol drinking increased their alcohol use, while those who drank less frequently and in smaller volumes decreased their alcohol use even more during the pandemic (p < 0.05). Individuals who faced severe restrictions of their social and everyday life reported more frequent use of alcohol and in larger volumes (p < 0.001). Negative professional and financial consequences of the pandemic and perception of the situation as stressful were associated with more frequent alcohol use (p < 0.001), increase oftypical drinking volume (p < 0.001), and with more frequent heavy episodic drinking (p < 0.05).
Interpretation. During the first months of the COVID-19 pandemic changes in frequency and volumes of alcohol use were multidirectional. Drinking was more likely to increase among those with high levels of alcohol use before the pandemic, and more likely to further declined among the low-drinking population. Further research is needed to assess the long-term impact of the pandemic on alcohol use, in order to develop programs to prevent alcohol-related issues during large-scale public health crises.
Keywords: alcohol, alcohol consumption, changes of alcohol consumption, COVID-19, corona-virus, pandemic, Russia
1 Higher School of Health Management, Institute of Public Health and Healthcare Management of the Sechenov University (Sechenov University), Moscow, Russia
2 National Research Centre for Narcology (a branch), Federal Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology of the Ministry of Health of the Russian Federation, Moscow, Russia
3 Moscow State University of Psychology and Education, Moscow, Russia
The authors declare no competing interests. Funding: the study had no funding.
For citation: Gil AU, Vyshynsky KV, Fadeeva EV, Khalfin RA. Changes in alcohol consumption in the Russian Federation during the first months of the covid-19 pandemic. Health Care Standardization Problems. 2021; 5-6: 63-73. DOI: 10.26347/1607-250220210506063-073.
Пандемия новой коронавирусной инфекции 8ЛЯ8-СоУ-2 оказала значительное влияние на различные аспекты жизни и прямо или косвенно повлияла на здоровье населения всех стран [1—2]. Известно, что употребление алкоголя влечет за собой негативные последствия для физического и психического здоровья [3] и может изменяться в периоды масштабных потрясений, в том числе в такие кризисные времена, как пандемия СОУГО-19 [4—6]. В новейшей истории России заметные изменения в употреблении алкоголя неоднократно происходили в периоды масштабных социальных и экономических кризисов [7—9].
Цель исследования — оценить изменения потребления алкоголя, которые могли произойти вследствие пандемии 8ЛЯ8-СоУ-2 и определение взаимосвязанных с ними факторов среди населения Российской Федерации.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Онлайн опрос проводился в период с мая по июнь 2020 г. с использованием вопросника, разработанного для проведения европейского исследования изменений потребления алкоголя в период пандемии СОУГО-19 [10]. Для проведения опроса и максимального охвата различных групп населения использовалось несколько стратегий диссеминации информации о проведении опроса. Так, информация об опросе и ссылка на вопросник распространялись рассылкой среди профессиональных сообществ, сообществ студентов и слушателей образовательных учреждений, на веб-сайтах организаций и периодических изданий, в социальных сетях и на сайтах государственных учреждений.
Статистический анализ данных проводился на однофакторном уровне с применением кросстабуля-ции и расчетом долей респондентов, не изменивших
и изменивших потребление алкоголя в сторону его снижения или увеличения, в зависимости от социально-демографических факторов, привычного употребления алкоголя в течение предыдущих 12 мес и воздействия факторов, связанных непосредственно с пандемией новой коронавирусной инфекции (стресс, COVID-19 близких друзей или родственников, ограничение личной и повседневной жизни, негативное воздействие пандемии на профессиональную или финансовую ситуацию). Взаимосвязь между изменениями потребления алкоголя и изучаемыми факторами оценивалась на основе различий распределения долей респондентов, снизивших, увеличивших или не изменивших потребление алкоголя, в зависимости от наличия и интенсивности воздействия изучаемых воздействующих факторов. Статистическая значимость различий оценивалась с применением критерия %2 Пирсона. Различия считались статистически значимыми при уровне р < 0,05. Обработка и статистический анализ данных производились с применением пакета статистических программ SPSS v.22 (Chicago, IL).
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Изменение употребления алкоголя в первые месяцы пандемии в зависимости от социально-демографических характеристик. Наиболее значимыми социально-демографическими факторами, взаимосвязанными с изменением употребления алкоголя, явились пол, возраст и изменение среднего месячного дохода на одного члена домохозяйства с начала пандемии COVID-19 (табл. 1). В разрезе половозрастных групп населения изменение потребления алкоголя произошли в большей степени у мужчин, чем у женщин, и в наиболее молодой возрастной группе 18—29 лет. Так, частота употребления алкоголя изменилась у 56,1% мужчин преимущественно в сторону роста частоты его потребления и у 50,9% женщин преимущественно в сторону снижения частоты потребления алкоголя (p = 0,035). У 32,6% мужчин и у 23,6% женщин произошел рост частоты употребления алкоголя, в то время как у 23,5% мужчин и 27,4% женщин произошло ее снижение. В возрастной группе 18—29 лет лишь у 39,5% респондентов частота употребления алкоголя не изменилась, в отличие от более старших возрастных групп (p = 0,001).
Типичный разовый объем употребления алкоголя изменился у 42,2% мужчин и у 33,4% женщин (p = 0,023), причем это изменение произош-
ло преимущественно в сторону снижения разового объема потребления алкоголя, как среди мужчин, так и среди женщин: 24,7 и 22,5%, соответственно (см. табл. 1). В разрезе возрастных групп наибольшее изменение объема употребления алкоголя за один раз в сторону снижения объема потребления произошло в возрастной группе 18—29 лет (29,9%) (р = 0,010).
Доход на одного члена домохозяйства, изменение среднего месячного дохода домохозяйства, уровень образования и размер населенного пункта не были достоверно взаимосвязаны с изменением частоты и разового объема употребления алкоголя (р > 0,05).
Почти у половины мужчин (48,9%) и женщин (46,8%) в течение первых месяцев пандемии происходило изменение частоты эпизодического употребления алкоголя в больших количествах (эквивалент 60 г этанола и более) при отсутствии статистически значимого различия по полу (р = 0,259) (табл. 2). Данное изменение как среди мужчин, так и среди женщин произошло преимущественно в сторону снижения частоты потребления алкоголя в больших количествах. Наиболее выраженное снижение частоты потребления алкоголя в больших количествах произошло в возрастной группе 18—29 лет (37,0%) (р = 0,022), при этом в возрастной группе 30— 49 лет, данный показатель чаще увеличивался (22,3%), чем снижался (21,0%).
Почти у трети респондентов (30,7%), у которых с момента начала пандемии произошло снижение среднего месячного дохода домохозяйства, наблюдалось снижение частоты эпизодического употребления больших разовых количеств алкоголя. Однако среди этих респондентов статистически значимо большее количество лиц увеличили частоту такого вида потребления алкоголя в больших количествах в сравнении с респондентами, доходы домохозяйств у которых не изменились или увеличились: 23,5 и 13,4%, соответственно (р = 0,020). Уровень дохода на одного члена домохозяйства, уровень образования и размер населенного пункта не были взаимосвязаны с изменением эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (р > 0,05) (см. табл. 2).
Изменение употребления алкоголя в первые месяцы пандемии в зависимости от привычного потребления алкоголя до пандемии. При анализе взаимосвязи изменений употребле-
ния алкоголя с привычным потреблением алкоголя обнаружен выраженный статистически значимый линейный градиент роста частоты и объема потребления алкоголя в ходе пандемии с частотой употребления алкоголя (р < 0,001) и с
содержанием этанола в алкогольных напитках в типичный день употребления (табл. 3). Так, например, среди респондентов, которые до пандемии употребляли алкоголь чаще, чем 2—3 раза в неделю, 62,1% лиц увеличили частоту потребле-
Таблица 1
Взаимосвязь между социо-демографическими характеристиками и изменениями типичных частоты и объема употребления алкоголя в первые месяцы пандемии COVID-19
Изменение частоты упо- Изменение объема употребле-
Социально-демогра- требления алкоголя , п (%) ния алкоголя за один раз, п (%)
фические характе- Всего Р Всего Р
ристики реже без изменений чаще меньше без изменений больше
Пол
Мужской 62 116 86 264 65 152 46 263
(23,5) (43,9) (32,6) (100) 0,035 (24,7) (57,8) (17,5) (100) 0,023
Женский 116 208 100 424 95 281 46 422
(27,4) (49,1) (23,6) (100) (22,5) (66,6) (10,9) (100)
Возраст (годы)
18—29 70 88 65 223 67 131 26 224
(31,4) (39,5) (29,1) (100) (29,9) (58,5) (11,6) (100)
30—49 59 158 91 308 0,001 52 208 46 306 0,010
(19,2) (51,3) (29,5) (100) (17,0) (68,0) (15,0) (100)
50 и старше 49 78 30 157 41 94 20 155
(31,2) (49,7) (19,1) (100) (26,5) (60,6) (12,9) (100)
Приблизительный доход на одного члена домохозяйства (руб.)
24 000 и менее 25 53 25 103 27 61 15 103
(24,3) (51,5) (24,3) (100) (26,2) (59,2) (14,6) (100)
24 001—48 000 60 94 60 214 54 133 27 214
(28,0) (43,9) (28,0) (100) (25,2) (62,1) (12,6) (100)
48 001—72 000 48 86 35 169 0,182 42 109 15 166 0,185
(28,4) (50,9) (20,7) (100) (25,3) (65,7) (9,0) (100)
72 001—96 000 7 24 16 47 5 31 11 47
(14,9) (51,1) (34,0) (100) (10,6) (66,0) (23,4) (100)
96 001 и более 23 37 32 92 19 56 17 92
(25,0) (40,2) (34,8) (100) (20,7) (60,9) (18,5) (100)
Изменение среднего месячного дохода домохозяйства с момента начала пандемии SARS-CoV-2
Не изменился или 75 162 80 317 67 210 35 312
увеличился Снизился (23,7) 96 (51,1) 150 (25,2) 100 (100) 346 0,135 (21,5) 86 (67,3) 206 (11,2) 55 (100) 347 0,082
(27,7) (43,4) (28,9) (100) (24,8) (59,4) (15,9) (100)
Образование
Полное или неполное 22 39 33 94 22 54 18 94
среднее Любое выше закон- (23,4) 156 (41,5) 285 (35,1) 153 (100) 594 0,165 (23,4) 138 (57,4) 379 (19,1) 74 (100) 591 0,199
ченного среднего (26,3) (48,0) (25,8) (100) (23,4) (64,1) (12,5) (100)
Размер населенного пункта
До 250 тыс. жителей 41 68 36 145 34 90 20 144
(28,3) (46,9) (24,8) (100) (23,6) (62,5) (13,9) (100)
От 250 тыс. до 1 млн 51 94 39 184 0,160 39 125 18 182 0,399
жителей (27,7) (51,1) (21,2) (100) (21,4) (68,7) (9,9) (100)
Свыше 1 млн жителей 86 162 111 359 87 218 54 359
(24,0) (45,1) (30,9) (100) (24,2) (60,7) (15,0) (100)
ния алкоголя и 39,7% лиц увеличили объем употребления алкоголя за один раз. В то время как среди выпивавших обычно раз в месяц или реже частота и объем потребления алкоголя за один раз увеличились лишь у 11,5 и 4,2% лиц соответственно.
У лиц с высокой частотой потребления алкоголя в больших разовых количествах до пандемии был отмечен статистически значимый рост частоты и объема употребления алкоголя за один раз в первые месяцы пандемии (р < 0,001). Частота употребления алкоголя и объем употребления алкоголя за один раз снизились в наибольшей степени среди лиц, которые до пандемии употребляли разово эквивалент 60 г этанола или
более с частотой один раз в месяц или реже (29,4 и 30,7%, соответственно) (табл. 3).
Выраженный статистически значимый линейный градиент роста частоты употребления большого количества алкоголя за один раз в ходе пандемии был выявлен при высокой привычной частоте и объемах потребления алкоголя до пандемии (р < 0,001) (табл. 4).
Изменение употребления алкоголя в первые месяцы пандемии в зависимости от изменений повседневной, общественной жизни и стресса. Ограничения общественной и повседневной жизни, вызванные пандемией, были статистически значимо связаны с изменением частоты и разового объема употребления алкоголя
Таблица 2
Взаимосвязь между социо-демографическими характеристиками и изменением частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (60 г в пересчете на этанол и более) в первые месяцы пандемии COVID-19
Изменение частоты эпизодического употребления
Социо-демографические характеристики алкоголя в больших разовых количествах (60 г в пересчете на этанол и более), п (%) Всего р
реже без изменений чаще
Пол
Мужской Женский 51 (27,4) 55 (31,8) 95 (51,1) 92 (53,2) 40 (21,5) 26 (15,0) 186 (100) 173 (100) 0,259
Возраст (годы)
18—29 50 (37,0) 67 (49,6) 18 (13,3) 135 (100)
30—49 33 (21,0) 89 (56,7) 35 (22,3) 157 (100) 0,022
50 и старше 23 (34,3) 31 (46,3) 13 (19,4) 67(100)
Приблизительный доход на одного члена домохозяйства (руб.)
24 000 и менее 19 (35,2) 21 (38,9) 14 (25,9) 54 (100)
24 001—48 000 32 (27,6) 66 (56,9) 18 (15,5) 116 (100)
48 001—72 000 27 (31,0) 46 (52,9) 14 (16,1) 87 (100) 0,228
72 001—96 000 5 (17,9) 14 (50,0) 9 (32,1) 28(100)
96 001 и более 17 (34,7) 25 (51,0) 7 (14,3) 49(100)
Изменение среднего месячного дохода домохозяйства с момента начала пандемии SARS-CoV-2
Не изменился или увеличился Снизился 48 (27,9) 55 (30,7) 101 (58,7) 82 (45,8) 23 (13,4) 42 (23,5) 172 (100) 179 (100) 0,020
Образование
Полное или неполное среднее 17 (27,9) 28 (45,9) 16 (26,2) 61(100) 0,216
Любое выше законченного среднего 89 (29,9) 159 (53,4) 50 (16,8) 298 (100)
Размер населенного пункта
До 250 тыс. жителей 18 (23,1) 45 (57,7) 15 (19,2) 78(100)
От 250 тыс. до 1 млн жителей 23 (28,4) 42 (51,9) 16 (19,8) 81(100) 0,632
Свыше 1 млн жителей 65 (32,5) 100 (50,0) 35 (17,5) 200 (100)
Примечание: из анализа исключены респонденты, которые не употребляли алкоголь эпизодически в больших разовых количествах за последние 12 мес.
(р < 0,001) (табл. 5). Так, наибольшая доля респондентов, у которых произошло изменение частоты и разового объема потребления алкоголя, была выявлена среди лиц, которые сообщили, что столкнулись с очень сильными ограничениями общественной жизни (61,7 и 46,7%, соответственно). Среди них у 37,8% происходило увеличение частоты потребления алкоголя и у 25,4% — снижение объема употребления алкоголя за один раз.
В зависимости от тяжести негативных последствий, связанных с профессиональной и финансовой ситуацией из-за пандемии СОУГО-19, линейно и статистически значимо увеличивалась
и доля респондентов, у которых происходило изменение частоты и объема разового потребления алкоголя (р < 0,001) (табл. 5). В группе лиц, которые испытывали наиболее значительные последствия для профессиональной или финансовой ситуации, 38,7% отметили увеличение частоты и 25,0% — разового объема потребления алкоголя.
Восприятие респондентами ситуации, связанной с распространением 8ЛЯ8-СоУ-2 инфекции как стрессовой, было также статистически значимо связано с изменением частоты и разового объема потребления алкоголя (р < 0,001) (см. табл. 5). Данный фактор в большей степени
Таблица 3
Взаимосвязь между привычным употреблением алкоголя в предшествующие 12 мес и изменением типичных частоты и объема употребления алкоголя в первые месяцы пандемии СОУГО-19
Привычное употребление алкоголя в предшествующие 12 мес Изменение частоты употребления алкоголя, п (%) Всего Р Изменение объема употребления алкоголя за один раз, п (%) Всего р
реже без изменений чаще меньше без изменений больше
Частота употребления спиртных напитков в течение предыдущих 12 мес
Раз в месяц или реже 83 147 30 260 71 177 11 (4,2) 259
(31,9) (56,5) (11,5) (100) (27,4) (68,3) (100)
2—4 раза в месяц 64 123 64 251 59 165 27 251
(25,5) (49,0) (25,5) (100) <0,001 (23,5) (65,7) (10,8) (100) <0,001
2—3 раза в неделю 24 39 56 119 27 59 31 117
(20,2) (32,8) (47,1) (100) (23,1) (50,4) (26,5) (100)
Чаще 2—3 раз в неделю 7 15 36 58 3 (5,2) 32 23 58
(12,1) (25,9) (62,1) (100) (55,2) (39,7) (100)
Содержание этанола в алкогольных напитках в типичный день употребления в предшествующие 12 мес, г
(стандартные порции — СП)
5—24 г (1—2 СП) 90 193 56 339 69 242 28 339
(26,5) (56,9) (16,5) (100) (20,4) (71,4) (8,3) (100)
25—44 г (3—4 СП) 53 70 71 194 55 107 32 194
(27,3) (36,1) (36,6) (100) <0,001 (28,4) (55,2) (16,5) (100) <0,001
45—64 г (5—6 СП) 17 24 28 69 21 33 14 68
(24,6) (34,8) (40,6) (100) (30,9) (48,5) (20,6) (100)
Более 65 г этанола 11 28 27 66 8 41 17 66
(7 СП и более) (16,7) (42,4) (40,9) (100) (12,1) (62,1) (25,8) (100)
Употребление больших разовых количеств алкоголя (60 г в пересчете на этанол и более) в предшествующие
12 мес
Никогда 78 173 57 308 61 224 24 309
(25,3) (56,2) (18,5) (100) (19,7) (72,5) (7,8) (100)
Один раз в месяц или реже 77 110 75 262 <0,001 80 144 37 261 <0,001
(29,4) (42,0) (28,6) (100) (30,7) (55,2) (14,2) (100)
Раз в неделю или чаще 20 32 49 101 14 55 31 100
(19,8) (31,7) (48,5) (100) (14,0) (55,0) (31,0) (100)
Примечание: в ходе опроса респондентам предлагалось оценивать свое потребление в стандартных порциях, где одна стандартная порция приблизительно соответствует содержанию в алкогольном напитке 10 г этанола.
приводил к увеличению частоты употребления алкоголя, чем к ее снижению (33,2 и 26,5% соответственно), и к снижению объема потребления алкоголя за один раз, чем к его увеличению (25,7 и 16,8% соответственно).
Изменение частоты эпизодического употребления больших разовых количеств алкоголя (эквивалента 60 г этанола и более) коснулось в наибольшей степени лиц, отмечавших сильные ограничения общественной (р = 0,020) и собственной повседневной жизни (р = 0,047), испытывавших сильные и очень сильные негативные последствия в отношении профессиональной и финансовой ситуации (р < 0,001) и воспринимавших связанную с пандемией ситуацию как стрессовую (р = 0,003) (табл. 6). При этом оценка ограничений общественной и повседневной жизни как достаточно сильных и восприятие ситуации как стрессовой чаще приводили к снижению частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах, чем к увеличению. Одновременно с этим оценка негативных последствий в отношении профессиональной
или финансовой ситуации как очень сильных чаще приводила больше к увеличению частоты эпизодического употребления алкоголя в больших количествах, чем к ее снижению.
Исследования потребления алкоголя, проведенные в первые месяцы пандемии в других странах, свидетельствуют о том, что психологический стресс, спровоцированный пандемией СОУГО-19, был взаимосвязан с увеличением потребления алкоголя [11, 12]. Анализ данных о закупках алкоголя домохозяйствами в Великобритании [13] и России [14—16] показал, что во время карантина алкоголь закупался в больших количествах, чем до этого. Опрос населения, проведенный во Франции, выявил рост [11], в то время как в Греции — снижение употребления алкоголя в этот период [17]. Однако в большинстве европейских стран было зарегистрировано снижение употребления алкоголя, в основном за счет снижения частоты эпизодического употребления алкоголя в больших количествах. Снижение потребления алкоголя было менее выраженным среди лиц с низким и средним уровнем до-
Таблица 4
Взаимосвязь между привычным употреблением алкоголя в предшествующие 12 мес и изменением частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (60 г в пересчете на этанол и более) в первые месяцы пандемии COVID-19
Привычное употребление алкоголя в предшествующие 12 мес Изменение частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (60 г в пересчете на этанол и более), п (%) Всего Р
реже без изменений чаще
Частота употребления спиртных напитков в течение предыдущих 12 мес
Раз в месяц или реже 35 (42,2) 43 (51,8) 5 (6,0) 83(100)
2—4 раза в месяц 41 (30,8) 77 (57,9) 15 (11,3) 133(100) <0,001
2—3 раза в неделю 26 (28,0) 44 (47,3) 23 (24,7) 93(100)
Чаще 2—3 раз в неделю 4 (8,0) 23 (46,0) 23 (46,0) 50(100)
Содержание этанола в алкогольных напитках в типичный день употребления в предшествующие 12 мес, г
(стандартные порции — СП)
5—24 г (1—2 СП) 30 (35,7) 47 (56,0) 7 (8,3) 84 (100)
25—44 г (3—4 СП) 40 (29,2) 74 (54,0) 23 (16,8) 137 (100) 0,001
45—64 г (5—6 СП) 21 (32,8) 32 (50,0) 11 (17,2) 64 (100)
Более 65 г этанола (7 СП и более) 10 (15,2) 32 (48,5) 24 (36,4) 66 (100)
Употребление больших разовых количеств алкоголя (60 г в пересчете на этанол и более) в предшествующие 12 мес
Ежемесячно или реже 88 (34,1) 143 (55,4) 27 (10,5) 258 (100) <0,001
Еженедельно или чаще 18 (17,8) 44 (43,6) 39 (38,6) 101(100)
Примечание: в ходе опроса респондентам предлагалось оценивать свое потребление в стандартных порциях, где одна стандартная порция приблизительно соответствует содержанию в алкогольном напитке 10 г этанола; из анализа исключены респонденты, которые не употребляли алкоголь эпизодически в больших разовых количествах за последние 12 мес.
хода и среди испытывавших стре сс лиц [17—19]. Результаты настоящего исследования соответствуют общеевропейским тенденциям, но при этом показывают более сложную картину изменения употребления алкоголя в России, так как в исследовании отдельно анализировались изменения частоты и объема употребления алкоголя, а также проводился анализ данных в разрезе со-цио-демографических характеристик населения. Так, например, разовый объем употребления ал-
коголя и частота эпизодического употребления алкоголя в больших количествах (эквивалент 60 г этанола и более), действительно, чаще снижались, чем повышались в первые месяцы пандемии как у мужчин, так и у женщин. Однако больший процент мужчин отметили рост частоты употребления алкоголя, в отличие от женщин, среди которых снижавших частоту употребления алкоголя было больше. Частота эпизодического употребления алкоголя в больших
Таблица 5
Взаимосвязь между изменениями в повседневной, общественной жизни, стрессом вследствие пандемии и изменением типичных частоты и объема употребления алкоголя в первые месяцы пандемии COVID-19
Изменения в повседневной и общественной жизни вследствие пандемии 8ЛК5-СоУ-2 Изменение частоты употребления алкоголя, п (%) Всего р Изменение объема употребления алкоголя за один раз, п (%) Всего р
реже без изменений чаще меньше без изменений больше
Столкнулись с ограничениями общественной жизни из-за пандемии COVID-19 в последние 3 мес
Совсем нет или в какой-то 49 122 51 222 43 149 27 219
степени (22,1) (55,0) (23,0) (100) (19,6) (68,0) (12,3) (100)
Достаточно сильно 82 126 61 269 <-П ПП1 67 178 23 268 <-П ПП1
(30,5) (46,8) (22,7) (100) <0,001 (25,0) (66,4) (8,6) (100) <0,001
Очень сильно 47 75 74 196 50 105 42 197
(24,0) (38,3) (37,8) (100) (25,4) (53,3) (21,3) (100)
Столкнулись с ограничениями своей повседневной жизни из-за пандемии COVID-19 в последние 3 мес
Совсем нет или в какой-то 58 147 60 265 52 182 28 262
степени (21,9) (55,5) (22,6) (100) (19,8) (69,5) (10,7) (100)
Достаточно сильно 77 113 62 252 <-П ПП1 65 156 30 251 п пи
(30,6) (44,8) (24,6) (100) <0,001 (25,9) (62,2) (12,0) (100) 0,012
Очень сильно 42 64 63 169 42 94 34 170
(24,9) (37,9) (37,3) (100) (24,7) (55,3) (20,0) (100)
Сами респонденты и (или) их близкие были инфицированы SARS-CoV-2 в последние 3 мес
Да 27 38 31 96 20 65 12 97
(28,1) (39,6) (32,3) (100) 0,244 (20,6) (67,0) (12,4) (100) 0,655
Нет 142 277 150 569 138 352 75 565
(25,0) (48,7) (26,4) (100) (24,4) (62,3) (13,3) (100)
Испытывали негативные последствия для профессиональной или финансовой ситуации из-за пандемии
COVID-19 в последние 3 мес
Совсем нет 40 109 43 192 37 135 17 189
(20,8) (56,8) (22,4) (100) (19,6) (71,4) (9,0) (100)
В какой-то степени 85 151 70 306 79 194 32 305
(27,8) (49,3) (22,9) (100) <0,001 (25,9) (63,6) (10,5) (100) <0,001
Достаточно сильно 28 39 43 110 25 61 24 110
(25,5) (35,5) (39,1) (100) (22,7) (55,5) (21,8) (100)
Очень сильно 23 23 29 75 18 39 19 76
(30,7) (30,7) (38,7) (100) (23,7) (51,3) (25,0) (100)
Воспринимали ситуацию, связанную с распространением SARS-CoV-2, как стрессовую
Да 107 163 134 404 104 232 68 404
(26,5) (40,3) (33,2) (100) (25,7) (57,4) (16,8) (100)
Нет 67 155 51 273 <0,001 53 194 24 271 <0,001
(24,5) (56,8) (18,7) (100) (19,6) (71,6) (8,9) (100)
количествах в нашем исследовании также чаще снижалась, чем увеличивалась, и это снижение было более выраженным у лиц, у которых произошло снижение уровня дохода во время пандемии. Выпивавшие до пандемии более часто и в больших разовых количествах преимущественно увеличивали употребление алкоголя в ходе пандемии, а испытывавшие стресс преимущественно снижали разовый объем и частоту эпизодического употребления алкоголя в больших количествах.
Ограничением настоящего исследования может являться недостаточная репрезентативность выборки для населения страны. Данный недостаток тем не менее был частично минимизирован стратегией сбора данных, когда для проведения опроса использовались разнообразные платформы онлайн опроса, охватывающие различные группы российского общества. Кроме
этого, достижение репрезентативности выборки для взрослого населения России и точная оценка долей населения, увеличивших или уменьшивших потребление алкоголя, в данном конкретном анализе не являлись основным приоритетом, так как изучались вероятные тенденции изменения потребления алкоголя в зависимости от социо-демографических характеристик и факторов, связанных с пандемией СОУГО-19. Совпадение ряда выявленных тенденций и взаимосвязей с результатами других упоминавшихся публикаций свидетельствует о том, что выявленные в данном исследовании взаимосвязи с высокой вероятностью не являются результатом ошибки выборки. Полученные результаты соответствуют данным проведенных исследований в других странах европейского региона и не противоречат теориям изменения питьевого поведения в зависимости от социо-демографических характеристик и фак-
Таблица 6
Взаимосвязь между изменениями в повседневной, общественной жизни, стрессом вследствие пандемии и изменением частоты эпизодического употребления алкоголя в больших разовых количествах (60 г в пересчете на этанол и более) в первые месяцы пандемии СОУГО-19
Изменение частоты эпизодического употребления
Изменения в повседневной и алкоголя в больших разовых количествах
общественной жизни вследствие (60 г в пересчете на этанол и более), п (%) Всего Р
пандемии 8ЛК5-СоУ-2
реже без изменений чаще
Столкнулись с ограничениями общественной жизни из-за пандемии СОУГО-19 в последние 3 мес
Совсем нет или в какой-то степени 31 (25,4) 69 (56,6) 22 (18,0) 122 (100)
Достаточно сильно 44 (33,6) 72 (55,0) 15 (11,5) 131 (100) 0,020
Очень сильно 31 (29,2) 46 (43,4) 29 (27,4) 106 (100)
Столкнулись с ограничениями своей повседневной жизни из-за пандемии СОУГО-19 в последние 3 мес
Совсем нет или в какой-то степени 31 (22,6) 82 (59,9) 24 (17,5) 137 (100)
Достаточно сильно 44 (33,8) 67 (51,5) 19 (14,6) 130 (100) 0,047
Очень сильно 30 (33,3) 38 (42,2) 22 (24,4) 90 (100)
Сами респонденты и (или) их близкие были инфицированы 8ЛЯ8-СоУ-2 в последние 3 мес
Да 15 (27,3) 34 (61,8) 6 (10,9) 55 (100) 0,228
Нет 85 (29,2) 149 (51,2) 57 (19,6) 291(100)
Испытывали негативные последствия для профессиональной или финансовой ситуации из-за пандемии
СОУГО-19 в последние 3 мес
Совсем нет 23 (24,5) 59 (62,8) 12 (12,8) 94 (100)
В какой-то степени 54 (34,0) 85 (53,5) 20 (12,6) 159 (100) <0,001
Достаточно сильно 18 (30,0) 26 (43,3) 16 (26,7) 60 (100)
Очень сильно 11 (24,4) 16 (35,6) 18 (40,0) 45 (100)
Воспринимали ситуацию, связанную с распространением 8ЛЯ8-СоУ-2 как стрессовую
Да 67 (32,1) 94 (45,0) 48 (23,0) 209 (100) 0,003
Нет 38 (25,7) 92 (62,2) 18 (12,2) 148 (100)
Примечание: из анализа исключены респонденты, которые не употребляли алкоголь эпизодически в больших разовых количествах за последние 12 мес.
торов, связанных с окружающей средой и стрессом в периоды социо-экономических кризисов и кризисов общественного здоровья.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В дальнейшем требуется проведение многофакторного анализа, результаты которого необходимо будет подтвердить триангуляцией данных о потреблении алкоголя, полученных из различных гетерогенных источников, таких как рутинная статистика продаж алкоголя, а также данные количественных и качественных исследований.
ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES
1. Lancet COVID-19 Commissioners, Task Force Chairs, and Commission Secretariat. Lancet COVID-19 Commission Statement on the occasion of the 75th session of the UN General Assembly. Lancet. 2020; 396: 1102—1124. https:// doi.org/10.1016/S0140-6736(20)31927-9.
2. World Health Organization. COVID-19 significantly impacts health services for noncommunicable diseases. 2020. Accessed 26.04.2021. https://www.who.int/newsroom/de-tail/01-06-2020-covid-19-significantly-impacts-health-services-for-noncommunicable-diseases
3. Rehm J, Gmel GE, Gmel G, Hasan OSM, Imtiaz S, Popo-va S, Probst C, Roerecke M, Room R, Samokhvalov AV, Shield KD, Shuper PA. The relationship between different dimensions of alcohol use and the burden of disease — an update. Addiction. 2017; 112 (6): 968—1001. https:// doi.org/10.1111/add.13757.
4. Clay JM, Parker MO. Alcohol use and misuse during the COVID-19 pandemic: A potential public health crisis? The Lancet Public Health. 2020; 5 (5): e259. https://doi.org/ 10.1016/S2468-2667(20)30088-8
5. Rehm J, Kilian C, Ferreira-Borges C, Jernigan D, Montei-ro M, Parry CDH, Sanchez ZM, Manthey J. Alcohol use in times of the COVID 19: Implications for monitoring and policy. Drug and Alcohol Review. 2020; 39: 301—304. https://doi.org/10.1111/dar.13074.
6. Gil AU. COVID-19: a need for stricter control over unrecorded alcohol in Russia. Adicciones. 2021: 0 (0): 1634. https://doi.org/10.20882/adicciones.1634.
7. Nemtsov AV. A Contemporary History of Alcohol in Russia. 2011. Sodertorn: Sodertorn University. 350 p.
8. Lysova AV, Pridemore WA. Dramatic problems and weak policy. Trends in alcohol consumption, harms and policy: Russia 1990—2010. Nordic Studies on Alcohol and Drugs. 2010; 27: 425—447.
9. Leon DA, Shkolnikov VM. Social Stress and the Russian Mortality Crisis. JAMA. 1998; 279: 790—791. https:// doi.org/10.1001/jama.279.10.790.
10. Kilian C, Manthey J, Braddick F, Matrai S, Gual A, Rehm J, with the European Study Group on Alcohol Use and COVID-19 (ESAC). Changes in alcohol consumption since the outbreak of the SARS-CoV-2 pandemic in Europe: A study protocol. 2020. Accessed 25.04.2021. https:// www.deep-seas.eu/standard-eu-alcohol-survey/
11. Rolland B, Haesebaert F, Zante E, Benyamina A, Haese-baert J, Franck N. Global changes and factors of increase in caloric/salty food intake, screen use, and substance use during the early COVID-19 containment phase in the general population in France: survey study. JMIR Public Health Surveill. 2020; 6 (3): e19630. https://doi.org/ 10.2196/19630.
12. Stanton R, To QG, Khalesi S, Williams SL, Alley SJ, Thwaite TL, et al. Depression, Anxiety and Stress during COVID-19: Associations with Changes in Physical Activity, Sleep, Tobacco and Alcohol Use in Australian Adults. Int J Environ Res Public Health. 2020; 17 (11): 4065.
13. Anderson P, Llopis EJ, O'Donnell A, Kaner E. Impact of COVID-19 Confinement on Alcohol Purchases in Great Britain: Controlled Interrupted Time-Series Analysis During the First Half of 2020 Compared With 2015—2018. Alcohol Alcohol. 2020. https://doi.org/10.1093/alcalc/ agaa128.
14. Sberbank.ru. Исследования на основе данных Сбербанка. 2020. Sberbank.ru. [Sberbank data based research]. 2020. Accessed 25.04.2021. https://www.sberbank.ru/ru/about/ issledovaniya
15. Немцов А.В., Гридин Р.Р. Косвенные показатели потребления алкоголя во время эпидемии коронавируса в России. Вопросы наркологии. 2020; 10: 16—33. doi: 10.47877/0234-0623_2020_10_16. Nemtsov AV, Gridin RR. [Indirect indicators of alcohol consumption during the coronavirus epidemic in Russia]. Questions of Narcology. 2020; 10: 16—33. Russian.
16. Царев С.А., Щербань А.В., Томинина Е.В. и др. Анализ динамики некоторых алкоголь-ассоциированных состояний в период ограничительных мер, связанных с новой коронавирусной инфекцией в ряде регионов Приволжского федерального округа. Наркология. 2020; 19 (12): 11—16. doi: 10.25557/1682-8313.2020.12.11-16 Tsarev SA, Shcherban AV, Tominina EV, et al. [Trend analysis of some alcohol-associated conditions during restrictive measures associated with covid-19 infection in a Volga Federal District Region]. Narcology. 2020; 19: 12: 11—16. Russian.
17. Panagiotidis P, Rantis K, Holeva V, Parlapani E, Diako-giannis I. Changes in alcohol use habits in the general population, during the COVID-19 lockdown in Greece. Alcohol and Alcoholism. 2020; 55 (6): 702—4. https://doi.org/ 10.1093/alcalc/agaa092.
18. Kilian C, Rehm J, Allebeck P, Braddick F, Gual A, Bartak M, Bloomfield K, Gil A, Neufeld M, O'Donnell A, Petruzelka B, Rogalewicz V, Schulte B, Manthey J. Alcohol consumption during the COVID-19 pandemic in Europe: a large-scale cross-sectional study in 21 countries. Preprint from Research Square. https://doi.org/10.21203/ rs.3.rs-148341/v1
19. SICAD. Comportamentos Aditivos em Tempos de COVID-19. Alcool. Alguns resultados. 2020. [SICAD Addictive Behaviors in Times of COVID-19. Alcohol. Some results]. Accessed 25.04.2021. http://www.sicad.pt/BK/Es-tatisticaInvestigacao/EstudosConcluidos/Lists/ SICAD_ESTUDOS/Attachments/209/covid_alcool.pdf. Portuguese.
Поступила / Received: 28.04.2021 Принята к опубликованию / Accepted: 12.05.2021
Сведения об авторах:
Гиль Артем Юрьевич — канд. мед. наук, доцент Высшей школы управления здравоохранением Института лидерства и управления здравоохранением, ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский университет). 119991, Москва, ул. Трубецкая, д.8, стр. 2. E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0002-0548-5380.
Вышинский Константин Витальевич — канд. мед. наук, ведущий научный сотрудник отделения эпидемиологии Национального научного центра наркологии — филиал ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» Минздрава России. 119002, Москва, Малый Могильцевский пер. д. 3. E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0003-0321-3047.
Фадеева Евгения Владимировна — канд. психол. наук, заведующая отделением организации профилактической помощи в наркологии Национального научного центра наркологии — филиал ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии» Минздрава России; доцент кафедры Юридической психологии ФГБОУ ВО «Московский государственный психолого-педагогический университет». 127051, Москва, ул. Сретенка д. 29. E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0001-5411-9611.
Хальфин Руслан Альбертович — д-р мед. наук, профессор Высшей школы управления здравоохранением Института лидерства и управления здравоохранением ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет). 109004, Москва, ул. Александра Солженицына, д. 28, стр. 1. E-mail: [email protected]. http://orcid.org/0000-0001-7406-9826.
About the authors:
Artyom U. Gil — Ph.D. in Medicine, Associate Professor, Higher School of Health Management, Institute of Leadership and Health Management, Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University). E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0002-0548-5380.
Konstantin V. Vyshinsky — Ph.D. in Medicine, Leading Researcher with the Department of Epidemiology, National Research Centre for Narcology (a branch), Federal Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology of the Ministry of Health of the Russian Federation. E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0003-0321-3047.
Evgenia V. Fadeeva — Ph.D. in Psychology, Head of the Department of the Preventive Care in Narcology, National Research Centre for Narcology (a branch), Federal Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology of the Ministry of Health of the Russian Federation; Associate Professor with the Moscow State University of Psychology and Education. E-mail: [email protected] https://orcid.org/0000-0001-5411-9611.
Prof. Ruslan A. Khalfin — Sc.D. in Medicine, Department of Higher School of Health Management, Institute of Leadership and Health Management, Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University). E-mail: [email protected]. https://orcid.org/0000-0001-7406-9826.
