CC BY
26
деятельности, включающей множество индивидов со своими интересами, потребностями, целями, неизбежно столкновение и противоборство этих зачастую разнонаправленных ориентиров поведения людей. Однако при всем разнообразии поступков и действий участников общественного взаимодействия кристаллизуются определенные устойчивые нормы, эталоны, ценности, которые способны упорядочивать процесс взаимодействия людей, сочетать интересы различных индивидов с учетом исторически складывающегося бытия с его способом производства, духовной культурой, государственностью» [12, с. 2].
Таким образом, проведенный анализ показывает, что как внутренняя, так и внешняя формы проявления сути человеческой природы имеют солидарное значение для объединения людей на всех этапах их совместной жизнедеятельности.
Литература
1. Келле В. Ж., Ковальзон М. Я. Теория и история (проблемы теории исторического процесса). М., 1981.
2. Хрестоматия по истории Древнего мира / сост. Е. А. Черкасова. М., 1991.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1961. Т. 20.
4. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976.
5. Социальные отклонения / под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 1989.
6. Нерсесянц В. С. Юридическая антропология как наука и учебная дисциплина // Рулан Н. Юридическая антропология / отв. ред. В. С. Нер-сесянц. М., 2000.
7. Ковлер А. И. Антропология права. М., 2002.
8. Мальцев Г. В. Социальные основания права. М., 2007.
9. Субботин М. М. Проблема сущностного проявления человека в современной философской антропологии // Человек и его бытие как проблема современной философии. М., 1978.
10. Каган М. С. Человеческая деятельность (опыт системного анализа). М., 1974.
11. Кленнер Г. От права природы к природе права / под ред. Б. А. Куркина. М., 1988.
12. Общая теория прав человека / под ред. Е. А. Лукашева. М., 1996.
© 2014 г. Е. В. Рябченко
ФАКТОРЫ РОСТА РЕЛИГИОЗНОГО ЭКСТРЕМИЗМА В ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
В статье рассмотрены проблемы роста религиозного экстремизма в условиях глобализации информационной среды, предложена авторская трактовка факторов роста религиозного экстремизма в современном информационном обществе.
Ключевые слова: религиозный экстремизм, глобализация и информатизация социума, факторы роста религиозного экстремизма, глобализация информационной среды.
Экстремизм составляет одну из самых серьезных угроз для демократических сообществ в XXI столетии, в особенности - религиозно мотивированный экстремизм. Религия - сильный фактор мотивации как для позитивных и прогрессивных социальных изменений, так и для массового насилия и жестокости. Это - мощная общественная сила, остающаяся во многом необъяснимой для современного общества массовой культуры и потребления. Это - социальный институт, который защищается в гражданском обществе как внутренними законами государств, так и многочисленными международными соглашениями.
Учитывая тот факт, что экстремизм, терроризм и другие деструктивные социальные феномены, имеющие религиозную основу, составляют серьезную угрозу существованию демократических
государств, усилия исследователей должны быть направлены на изучение религии как социального института более предметно, чем это было в прошлом. Очевидно, что религиозный экстремизм и терроризм, использующий в качестве оправдания и поддержки конфессиональные идеологемы, представляет собой именно такую угрозу
Рассматривая вопрос о религиозном экстремизме, стоит обратиться как к определению понятия «религия», так и к генетически близкому ему понятию «религиозный экстремизм». Ответ в значительной степени зависит от исторических условий развития социума, его социальной перспективы и созданной и поддерживаемой культуры. Пытаемся ли мы давать определения как описательные (что люди в обыденной жизни идентифицируют в качестве религии или религиозного
Юристъ-Прлвов^дъ, 2014, № 2 (63)
экстремизма) или нормативные (что считается таковым государственными институтами и политическими организациями) - в этом вопросе на данный момент нет определенности. Однако точность и краткость определений важны для решения задач нашего исследования. Для миллионов людей во всем мире с незапамятных времен религия была смыслом их существования, столпом мировоззрения. Во многом это зависит от личной интерпретации отношений между человеком и его Богом. Но исследуя проблему религиозного экстремизма, мы вторгаемся в сферу не только личной веры, но и национальной безопасности. Исходя из вышеизложенного предлагаем, чтобы религиозный экстремизм был определен как вероучение, теоретическая база которого основана на фундаментальных принципах определенной религии (христианства, иудаизма, ислама, синтоизма и т. д.), оправдывающих насилие против других. Это насилие может быть направлено как на людей других вероисповеданий (либо атеистов, не исповедующих никакой веры), так и на членов той же самой религиозной общины, которые нарушили (в понимании экстремиста) те нормы и каноны, которым должен следовать «истинный» последователь вероучения. Об этом же говорит и профессор Паскаль Бойер в одной из своих работ, предлагая определять религиозный экстремизм как «просто чрезмерную форму религиозной приверженности» [1, р. 292-312].
В традиции либеральных западных демократических государств религия, являясь важным социальным институтом, не превосходит государственное право. Даже в Англии с ее англиканством, где монарх должен поклясться быть защитником веры [2], религиозные догматы не могут отвергнуть гражданское право в управлении гражданами государства. Клиру и пастве не предоставляются неограниченные полномочия или какие-либо специальные права по отношению к невоцерков-ленным гражданам: это положение сохраняется не только для церкви как концептуального учреждения, но также и для клириков и богословов. Человек, который обвиняется в нарушении закона государства, не сможет найти поддержки или снисхождения, если вдруг заявит, что нарушение закона произошло по причине следования религиозным законам и догматам веры. В то же время, существуют общеизвестные гражданские права и свободы, относящиеся к вероисповеданию и свободе отправлений религиозного культа в рамках определенной религии. Вопрос состоит в том, каким образом возможно согласовать конституционное законодательство современных либеральных государств с осознанием того неоспоримого факта, что религия может составить «прямую и явную угрозу» существованию этих государств. На первый
взгляд, вопрос легко разрешим: свобода совести и вероисповедания является неотъемлемой чертой развитых цивилизованных сообществ, в то время как экстремистская религиозная пропаганда и деятельность, направленная на дестабилизацию социальных отношений и проводимая под флагом защиты («очищения») веры, должна быть безусловно пресечена. Однако легко заявить, что религиозный экстремизм должен быть ограничен и запрещен; проблему составляет ясное, точное и лаконичное разграничение религиозной конфессиональной деятельности и религиозного экстремизма. Так, например, в истории американской юриспруденции существует прецедент, когда американский Верховный суд (U.S. Supreme Court) отменил решение суда низшей инстанции, осудившего лидера Ку-клукс-клана в штате Огайо, который в своих публичных выступлениях защищал и оправдывал необходимость применения насилия по отношению к определенным группам населения (мигранты, небелые и т. д.). Основанием для такого решения явилось то, что согласно Первой Поправке к Конституции США «правительство не может наказывать абстрактную защиту насилия» (Постановление Верховного суда США Brandenburg vs Ohio, 1969). Таким образом, в соответствии с данным решением правительство может ограничить высказывания, только если:
1) в результате высказывания будет причинен неизбежный вред;
2) есть высокая вероятность того, что высказывание провоцирует слушателей на участие в противозаконном действии;
3) говорящий намеревался вызвать и вызвал противозаконные действия.
Казалось бы, налицо торжество закона и защита неотъемлемых конституционных прав гражданина государства. Однако по нашему мнению, в ситуации, когда религиозное насилие угрожает социальной стабильности и самому существованию гражданского общества, этот правовой прецедент должен быть вновь исследован и переосмыслен. В сложившейся социальной ситуации становится очевидным, что современный религиозный экстремизм не оставляет иного выбора официальным лицам, принимающим решения, и представителям правозащитных объединений различного толка.
Такая ситуация усугубляется современным информационным состоянием либеральных западных демократических государств. Речь идет о глобализации, в результате которой создается единое информационное общество, меняющееся столь быстро, что уследить за всеми этими изменениями человеку уже не под силу.
Однако проблема состоит не столько в том, чтобы следить за ростом изменений, сколько в способности современного человека адекватно
осознать происходящие изменения и внедрить их в свою повседневную практику. Так, процесс возникновения информационных сетей (инфосетей), «опутывающих» нашу планету, требует нового взгляда на лавинообразный рост информации. Имеются в виду, прежде всего, разрушительные последствия роста информационных сетей, нивелирование незыблемых прежде ценностей, трансформация понятия «информация», а вместе с ним - дефиниций «добро» и «зло», «миф» и «реальность», «истина» и «ложь» [3, с. 85-86]. Если раньше средства связи отвечали потребностям в передаче, поиске, систематизации накапливающейся полезной информации, то со временем рост ин-фосетей превратился в самоцель, сетевые услуги стали ходовым товаром. Объем полезной информации же практически не увеличился. В инфосети хлынул спам, они наполнились суррогатами реальности, которые, разрастаясь подобно фракталам, вызвали невероятное дробление картины мира.
Особенно благоприятным для безудержного роста энтропии стал подчеркнуто свободный характер взаимоотношений в инфосети. Самое опасное заключается в том, что «сетевая» идеология стремительно переносится на другие области человеческой жизни. Появившиеся не столь давно анекдоты о системных администраторах, хакерах и других представителях «новой информационной цивилизации» - тому яркий пример.
Изменениям при переходе к новой социальной системе подвергаются как экономические нормы хозяйственной деятельности, нормы правовой регуляции, нормы политической культуры, так и морально-нравственные основы социальной жизни. Эти изменения имеют революционный характер, разрушая идеалы и ценностные ориентиры старой социальной системы и замещая их новыми нормами и ценностями [4].
Все это прямо способствует возрастанию интереса к стойким мировоззренческим системам и идеологическим установкам. Религия в этом смысле является многократно проверенной временем системой убеждений, содержащей в себе прочный нормативно-ценностный континуум. Однако здесь кроется опасность вместо принятия традиционных религиозных убеждений и определенного символа Веры той или иной религии обрести набор жестких инструкций по «искоренению дьявола» и ликвидации всех, проповедующих «неистинные» вероучения. Членство и участие в гражданском демократическом обществе явно требуют, чтобы гражданин принял положение о верховенстве закона и придерживался его в повседневной практике общения. Если мы соглашаемся с точкой зрения Ж.-Ж. Руссо, то как граждане государства мы все являемся подписавшими социальный контракт. Мы поступились мно-
гими личными абсолютными и неотъемлемыми правами для безопасности окружающих и преимущества социальной кооперации, которые могут обеспечить правительство/община/семья. Мы согласились подчиниться законам и постановлениям гражданского общества [5, p. 74-75].
Это не должно умалять важность, уместность или значимость религии в частной жизни миллионов людей. Мы просто должны признать, что гражданское общество есть такое общество, сущность которого состоит в гражданском, а не в религиозном законе. Противоречие здесь проявляется в том, что в то время как люди веры, особенно те, для кого религия - сущность их жизни, находят эту перспективу нежелательной, представители гражданского общества (государственная и муниципальная администрация, выбранные депутаты и т. д.) не могут терпеть религиозного закона, стоящего выше государственного права.
Таким образом, изменения, вносимые в современный мир информационной революцией, интегрируются в уникальном значении знаний, которые превращаются в один из главных объектов применения к ним творческой энергии людей. Развивающиеся на этой основе процессы ведут не только и не столько к ограничению потребления материальных благ, сколько к вытеснению материальных стимулов мотивами самореализации личности в процессе производственной деятельности, и, соответственно, изменению нормативно-ценностной основы поведения личности в информационном обществе. Данный аспект развития общества является базовым для понимания тенденций и скорости дальнейших социальных преобразований, в том числе и уровня распространенности экстремизма во всех сферах социальной деятельности, включая религиозный аспект духовной сферы человеческой деятельности.
Литература
1. Boyer P. Religion Explained: the Evolutionary Origins of Religious Thought // South Texas Law Review. 2001. № 50.
2. Shetreet Sh. The Model of State and Church Relations and Its Impact on the Protection of Freedom of Conscience and Religion: A Comparative Analysis and a Case Study of Israel // Religion in the Public Sphere: a Comparative Analysis of German, Israeli, American and International Law. Winfried Brugger & Michael Karayanni eds., 2007.
3. Маркин А. В. Нормы и ценности в информационном обществе // Общество и право. 2005. N° 1.
4. Рашкофф Д. Медиавирус. Как поп-культура воздействует на Ваше сознание. М., 2003.
5. Christopher Bertram. Philosophy Guidebook to Rousseau and the Social Contract. Routledge, 2004.
