CC BY
30
АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПРОСОВ
1. Факторы и ресурсы общественного мнения в условиях "постмобилизационного" общества
Признаки "постмобилизационной" ситуации. В
предыдущей статье* обсуждалась возможность рассмотрения нынешнего российского общества с конца 1993 г. как общества "постмобилизационного" типа. Достаточно широко используемые в социально-политической литературе термины с приставкой "пост” ("постсоветский", "постреволюционный", "постимперский" и т.п.) неизменно обозначают различные стороны неоформившейся ситуации, которая нуждается в определении специфического типа: через отрицание — притом неполное, незавершенное — предыдущей фазы.
В нынешнем обществе не работают механизмы постоянной, хронической напряженности всего поля, мобилизации общественного мнения вокруг единого политического центра, нет социальной атмосферы универсального, искусственно поддерживаемого единодушия "восторга и страха". Но, как, впрочем, и в других обществах, существует потенциал частичной, или спорадической, мобилизации определенных слоев либо фрагментов массового сознания вокруг отдельных ситуаций, событий, деятелей.
Причем, в отличие от политически и социально стабильных общественных систем, в наших условиях чуть ли не каждая вспышка напряженности (включая повышенное внимание или доверие к каким-то лицам, акциям) грозит превращением в лавинообразный процесс. Надежных институциональных рамок подобные процессы в несформировавшейся общественной системе не имеют, а различные "пожарные" контракции ad hoc (запреты, контрпропаганда и пр.) малоэффективны, поэтому реальными заслонами на пути лавины может служить лишь инерция ("сила привычки") массового сознания и поведения, а также относительная кратковременность всякого эмоционального состояния общества, будь то увлечение или отталкивание ("восторг и страх"). Как отмечалось выше, только условия тотальной политической мобилизации способны институционализировать такие состояния — через репрессивные и пропагандистские механизмы — и придать им характеристики или хотя бы видимость устойчивой длительности.
За последние три года российское общество пережило по крайней мере два различных по содержанию, но близких по механизму процесса негативной мобилизации общественного мнения и внимания.
Первый из них — в августе 1991 г., когда произошла мобилизация общественного мнения против организаторов "путча" при довольно слабых и неопределенных признаках позитивной мобилизации. Эмоциональный всплеск оказался кратковременным, уже в октябре—ноябре стали усиливаться факторы массового разочарования и отчуждения. Энергия отрицания не была трансформирована в энергию созидания, поэтому в значительной своей части была растрачена неэффективно. Ни устойчивые демократические институты, ни устойчивая расстановка основных политических сил не сложились.
Второй, более близкий пример негативной мобилизации — ситуация выборов декабря 1993 г.
* См.: Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1994. № 3.
Как показали последующие неоднократные опросы, значительная часть избирателей, поддержавшая оппозицию, голосовала не столько "за" ее кандидатов, сколько "против" правительственной линии. Впервые после распада структур мобилизационного общества "советского" типа почувствовав возможность политического выбора эти люди делали выбор по правилам негативной мобилизации, предпочитая наиболее радикальных "контргероев". Прежде всего сказанное относится к избирателям ЛДПР. Негативная мобилизация охватила за считанные недели и дни примерно четвертую часть избирателей и сказалась на расстановке парламентских сил. (Нужно учесть, что стремительно нараставшая в предвыборные недели разобщенность между организациями и деятелями, как принято — не вполне точно — говорить, демократической ориентации в значительной мере также происходила "от противного".)
Какова дальнейшая судьба негативной мобилизации образца 1993 г.?
В плане политических институтов ее результатом является парламентская структура, опирающаяся на взаимное отталкивание и сдерживание разобщенных фракций. В определенной мере это отражает картину соотношения сил в обществе. Отсутствие в политическом наборе российского образца правительственных партий приводит к тому, что общественно-политические конфликты, как и год назад, строятся по оси "власть — оппозиция". Как показывают исследования, в общественном мнении политические интересы и действия преимущественно ассоциируются с деятельностью оппозиционных сил, парламентских и "уличных".
В плане же массового сознания острый, даже агрессивный негативизм переломной осени как бы перешел в устойчивый фон. Сохраняются — кстати, на уровне прошлого года или несколько более низком — и, как отмечалось в предыдущей статье, уравновешивают друг друга отрицательные установки в отношении деятельности властей (президента, правительства, парламента) и их официальной линии (сейчас это относится также к курсу реформ и рыночной системе хозяйства). При этом действия активного социального протеста практически отсутствуют, вероятность их оценивается ниже, чем год назад, а готовность участвовать в них — и того менее.
Так, в марте—июне 1993 г. выражали готовность участвовать в акциях протеста против экономической политики в среднем 36,2% опрошенных, а за тот же период 1994-го — 23,9% (за прошлый год использованы данные исследований типа "Факт").
Следует отметить методологически важное обстоятельство: только регулярное мониторинговое исследование состояния общественного мнения позволяет различать фоновые феномены и сдвиги в массовом сознании. Случайные "разовые" зондажи неизбежно смешивают колебания данных разного порядка.
Парадоксы "двухслойного" сознания: актуальные варианты. Снижение уровня острой напряженности (точнее, переход ее в хроническое, "фоновое" состояние) оплачено растущим разрывом между действующими в массовом сознании критериями оценок "общего" и "своего" положения.
Возьмем, для примера, соотношение оценок опрошенными экономического положения собственной семьи, своего города (или сельского района) и страны. Оценки
Оценки положения в семье, городе (районе), стране (в % к числу опрошенных, затруднившиеся ответить не учтены)
Семья Город (район) Страна
мой июнь июль май июнь июль май июнь июль
Позитивные оценки 54 53 53 32 32 31 16 16 17
Негативные оценки** 44 45 44 53 54 55 69 69 67
разнятся весьма сильно, причем эта разница устойчива из месяца в месяц (см. табл. 8).
Объяснение парадоксального на первый взляд разрыва в оценках состоит в том, что используются разные типы информационных каналов: в первом случае (своя семья) — это личный опыт, в последнем (страна) — СМК, в случае города (района) действуют тот и другой каналы. Причем критерий обыденного здравого смысла ("своей рубашки") неизменно приводит к более спокойным оценкам. При оценках же общего положения действует другой, заданный системой массовой коммуникации критерий тревожности.
Иной тип парадокса: противоречивое сочетание общеидеологических и собственных установок по отношению к экономическим реформам (см. рис. 1).
1,4
19,0
XІДЯ
Реформы
прекратить
□
Уже есть свое дело Хотел бы открыть ■
Не хотел бы ■
Затрудняюсь ответить
Реформы
продолжать
Рис. 1. Хотите ли Вы открыть свое дело? (В % к числу сторонников соответствующей точки зрения.)
Из тех, кто считает, что реформы нужно продолжать (по данным июня), 3,4% уже имеют свое дело, а 31,5% хотели бы его открыть (средние показатели — 1,8 и 23,9%). Это кажется вполне логичным. Но среди тех, кто настаивает на прекращении реформ, свое дело имеют 1,4 и еще 19% намерены его открыть. Последние цифры несколько меньше средних, но не столь малы: одна пятая. Из тех же, кто отдает симпатии системе государственного планирования, 1% составляют бизнесмены, еще 18% хотят ими быть (т. е. та же одна пятая и тоже недалеко от средних показателей). Можно полагать, что в ситуациях такого типа имеет место мирное сосуществование отнесенных к разным плоскостям критериев "своего интереса" и "идеологической нормы" (нечто вроде "кесарево кесарю" — вполне в традиции советского двоемыслия). Поэтому об отношении массового сознания, например, к экономическим реформам, нельзя — или недостаточно — судить только по декларативному
* Сумма оценок "очень хорошее", "хорошее", "среднее".
** Сумма оценок "плохое","очень плохое".
"одобрению/неодобрению". Как нельзя судить и об отношении к прошлому ("до 1985 г.") только по его оценкам. Реальное отношение (установка), которое мы на каждом шагу можем обнаружить в нынешнем общественном мнении, практически по любому волнующему его вопросу, — это определенное сочетание, скажем, декларативного принятия и практического отторжения или, наоборот, практической адаптации и идеологического осуждения и тл.
Перед нами принципиальная, фундаментальная черта самой "конструкции" массового сознания, которая существовала в советский его период и еще долго будет действовать на различных этапах постсоветского, постмобилиза-ционного общественного мнения. Причем во всех его трудноразличимых сферах, от обыденной до политизированной.
Политические ресурсы на разных стадиях предвыборных соревнований. В настоящее время для общественного мнения будущие парламентские и президентские выборы предстают как феномен довольно далекой перспективы. Эта удаленность не столько "календарная", сколько "маршрутная": от намеченных дат нас отделяют не просто месяцы, но этапы, повороты, изменения в расстановке сил, да и в ориентациях последних. Если применять спортивные выражения, то можно было бы сказать, что перед нами не спринт, когда напряжены все силы и когда решают доли секунды (или, в политическом соревновании, доли процентов популярности), а скорее стайерский бег на длинные дистанции, в котором важны не послестартовые позиции участников, не микропроценты рейтингов, а возможности более эффективного использования ресурсов. Можно даже несколько продолжить сравнение: в политическом спринте важны собственные ресурсы (например, пропагандистские способности), тогда как для успеха на дальнем маршруте решающую роль играет латентный потенциал общественной поддержки. На дальних подступах к выборам именно он должен стать предметом пристального внимания исследователей.
Политические ресурсы многообразны и многомерны — отчасти благодаря неразвитости сферы политических отношений и установок в общественном мнении.
В первом приближении к ним можно отнести:
а) возможности активизации "молчальников", т.е. той половины избирателей, которая не участвовала в прошлых выборах и не выражает политических предпочтений или просто не намерена голосовать на будущих выборах;
б) потенциал "дрейфа" партийных симпатий населения, который происходит практически непрерывно;
в) наконец, тенденции трансформации лозунгов и программ самих участников политического соперничества.
Второе приближение составило бы, видимо, рассмотрение той неопределенности и двусмысленности самих политических установок, которые могут прослеживаться на разных уровнях политического действия. Последняя проблема нуждается в особом анализе и в данном случае не затрагивается.
Структура и потенциал "молчаливой" половины. Рис. 2 и 3 показывают, что при некотором ежемесячном колебании партийных симпатий населения остается практически постоянным общий уровень — чуть более половины от
Март 1994 г.
(опрошено 3776 человек)
6,3 6,3
Рис. 2. Какой из фракций Госдумы Вы наиболее всего доверяете? (В % к числу опрошенных.)
общего числа опрошенных — не связывающих свои интересы с какой-либо политической силой.
Вопреки распространенным предположениям, "молчаливая" группа электората не является какой-то "темной массой", средоточием ретроградства и т.п.
Сопоставим черты "портретов" сторонников крайних политических сил и "молчаливой" половины (см. табл. 9).
Получается, что практически по всем объективным характеристикам "молчальники" почти не отличаются от средних показателей. Обратимся к характеристикам субъективным, т.е. к мнениям и оценкам (см. табл. 10).
Таким образом, "молчальники" лишь ненамного консервативнее среднего уровня. Если же взять их персональные симпатии ("кто вызывает наибольшее доверие"), то здесь уже различия серьезны: никому не доверяют 81% из них при среднем уровне 59%. Иерархия доверия почти не отличается от средних показателей: Ельцин, Черномырдин, Гайдар, Явлинский... но уровень доверия к каждому из них в два-три раза ниже средних показателей. Примечательно появление на втором месте в ряду
Таблица 9
"Портреты" сторонников крайних политических сил и "молчаливой половины"
(опрошено 2958 человек, данные по столбцу, в % к числу сторонников соответствующей позиции)
Считают, что их интересы в наибольшей степени отражают:
ВР ЛДПР Никто Среднее
Мужчины 46 64 43 46
Женщины 54 36 57 54
Москва и С.-Петербург 16 4 10 9
Большие города 35 31 25 27
Малые города 36 41 39 38
Села 13 24 26 26
До 24 лет 20 16 19 16
25—39 лет 34 42 33 33
40—55 лет 22 22 21 23
Старше 55 лет 24 20 27 28
Таблица 10
Мнения и оценки сторонников крайних политических сил и "молчаливой половины”
(в % к числу сторонников соответствующей позиции)
Варианты ответов ВР ЛДПР Никто Среднее
”Не ток плохо и можно жить" 7 12 9 10
"Трудно, но можно терпеть" 58 47 50 51
"Терпеть... уже невозможно" 15 36 33 33
"Реформы продолжать" 59 22 26 31
"Реформы прекратить" 16 45 30 32
"Госплан" лучше 27 43 34 39
"Рынок" лучше 46 27 21 26
доверия имени Черномырдина, а также отсутствие заметного положения у деятелей оппозиции.
Следовательно, политические ресурсы "молчаливой группы" — это, в первую очередь, ресурсы отсутствующего политического доверия.
"Дрейф" партийных симпатий. Как показывают исследования, расстановка партийных симпатий населения на момент выборов 12 декабря оказалась весьма
Рис. 3. Какая из перечисленных партий и организаций в наибольшей степени отражает интересы таких людей как Вы? (В % к числу опрошенных.)
Из числа голосовавших за кандидатов этд^ партии считали выразителями своих интересов: |
"Выбор России" Бл9к ЯБЛ ЛДПР |
Апрель Май Июнь Июль Апрель Май Июнь Июль Апрель Май Июнь Июль |
АПР 0,0 1,4 0,9 0,6 0,8 0,5 3,9 0,0 1,1 1,2 1,8 0,3 /
ЯБЛ 3,2 3,8 5,9 5,6 58,8 52,3 54,7 64,0 1,3 3,1 3,3 0,4
"ВР” 56,8 44,5 44,9 45,4 2,1 8,4 2,6 6,1 2,6 1-?/ 4,4 1,0
ДПР 2,9 0,7 0,6 1,8 4,4 2,3 3,4 1,7 1,0 1,1 0,6 6,3
КПРФ 1,2 0,2 1,5 0,0 , 1,6 2,1 1,9 0,1 9,7 5,5 5,0 0,0
ЛДПР 0,6 0,9 0,6 Т,1 0,5 0,5 2,3 34,8 40,1 42,8 44,0
ПРЕС 1,3 2,7 2,3 2,3 0,3 0,2 1,6 0,6 2,4 1,0 1,0 2,2
"ЖР" 1,5 1,6 1,5 8,3 0,5 0,7 0,2 1,7 0,0 4,6 1,6 0,7
неустойчивой, особенно для новых политических сил (т.е. практически для всех, кроме КПРФ). Сопоставим результаты ответов на вопрос "Какая партия в наибольшей мере отражает интересы таких людей, как Вы?" с данными о голосовании респондентов во время выборов.
Ограничимся данными по электоратам трех крупных политических сил (см. табл. 11). В таблице приведены данные в % к числу голосовавших за соответствующую партию, блок в декабре 1993 г..
Очевидно, что сравнительно быстрый "дрейф" ориентаций избирателей в первые месяцы после выборов прежде всего может быть объяснен тем, что поспешно сформировавшийся состав электората образца 1993 г. оказался неоднородным, слабо сплоченным. Сразу же после выборов начались "разборки" между различными группами, входившими в блоки. В последние месяцы заметна определенная стабилизация групп массовой поддержки политических партий, рост однородности мнений внутри таких групп. Как видим, примерным уровнем такой стабилизации для трех рассматриваемых сил является цифра в 40—50% первоначального количества.
Можно полагать, что в ближайшие месяцы — если сохранится действие наблюдаемых тенденций — будет продолжаться процесс организации партийных электо-ратов и крупных сдвигов в соотношении политических сил вряд ли можно ожидать.
Тенденции внутренней трансформации политических сил. Вероятность реализации этого потенциала весьма высока при сравнительно малой степени "программной" сплоченности (а следовательно, и "программной" инерционности) всех новых сил. Правомерно говорить даже о неизбежности таких процессов. Поскольку практически все претенденты на лидерство в политической сфере ориентируются преимущественно на критерии скорее властного, чем идеологического порядка, доминирующим фактором становится "приспособление к реальности", иначе говоря, движение в рамках существующего, довольно узкого "коридора" политических, экономических, социальных возможностей.
На уровне общественного мнения эта тенденция выражается в том, что наиболее популярными лозунгами становятся такие, как "стабилизация", "порядок", "согласие", — при том, конечно, что и само содержание этих лозунгов, и средства их осуществления становится предме-
том напряженной борьбы в парламентских учреждениях, вокруг них, а также внутри самих политических течений
В результате за несколько месяцев "околопарламент-ских" довольно мирных конфронтаций изменились некоторые существенные акценты в деятельности всех, без исключения, политических партий и блоков. (В условиях немирной конфронтации прошлого года это было почти невозможно, так как сама острота столкновений последовательно разводила их участников по "своим” окопам.) "Радикальные" реформаторы сейчас делают шаги в сторону умеренности и стабилизации, декларативно интеллигентные реформаторы — в сторону государственного регулирования, популистские сторонники справедливости делят парламентские привилегии, изменяется — хотя и с трудом — стиль взаимной критики.
Поскольку экстремистские подходы терпят неудачи и трансформируются в ходе практической государственной деятельности, как будто правомерно говорить о нарастании неких "центристских" тенденций, о растущей популярности "центристских" лозунгов и т.д. При этом, однако, на общественной арене отсутствуют сколько-нибудь влиятельные политические силы и лидеры, а тем более партии и партийные программы, которые формулировали бы линию "центра", и те тенденции стабилизации политической сцены, о которых говорилось ранее, делают маловероятным появление подобных "центрообразующих" факторов в ближайшем будущем. В такой ситуации понятие центра приобретает преимущественно референтное значение — центр существует как мысленный конструкт, середина, воображаемая точка отсчета ("центр бублика"), но не как социальная и политическая реальность. Вынужденные обстоятельствами — или кажущиеся таковыми — взаимные уступки популизма и реформаторства не образуют никакой "центральной" структуры. Борьба за центр сводится к взаимному сдерживанию периферийных факторов.
Стабильность рамок политической поддержки различных политических сил при существенных трансформациях самого содержания этих сил, центростре-мительные тенденции при отсутствии центра; — таковы сейчас основные оси координат движения общественного мнения.
Ю.АЛевада
