CC BY
27
В настоящее время в республике наблюдается определенное оживление инвестиционной деятельности, иначе говоря, затяжной посткризисной инвестиционной паузы ей удалось избежать. Однако темпы увеличения вложений в основной капитал — 5,7% в 2010 г. и 7,8% в 2011 г. в 1,5-2 раза уступают тем, что фиксировались в период 2003-2008 гг. (11,6%).
Как следствие, хотя итоговые параметры динамики инвестиций в экономике Татарстана выглядят более предпочтительными на фоне среднероссийских — 78,6% и 63,4% от соответствующих уровней 1990 г., масштабы отрыва не позволяют говорить о различиях кардинального свойства.
Логично предположить, что в хозяйственной системе республики к настоящему времени сложились ощутимые объемы недоинвестирования. По расчетам Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦПАКП), значение аналогичного показателя для отечественной экономики к 2011 г. достигло отметки в 28,5 трлн руб. [8]. Поскольку удельный вес Татарстана в национальном накоплении России в период 2003-2010 гг. составлял в среднем 3,43% (табл. 2), объемы недоинвестирования в экономике региона равняются ныне примерно 977,6 млрд руб. или 253% от уровня капиталовложений 2011 года.
На первый взгляд, приведенная оценка выглядит завышенной и чрезмерной. Вместе с тем, она легко может быть достигнута на основе других методических подходов. Согласно известным данным [9], инвестиции в экономической системе США увеличиваются в 1,4-1,45 раза в сопоставимых ценах каждые 10 лет. Если бы инвестиционная сфера Татарстана росла подобными темпами в течение всего периода рыночных реформ, валовые размеры капиталовложений к настоящему времени достигли бы отметки в 196-210% от уровня 1990 г. или 249-267% от объемов 2011 г., что довольно близко к ранее упомянутому значению в 253%.
Так как зрелые рыночные системы не демонстрируют рекордных темпов увеличения объемов капиталовложений, очевидно, что, если бы за основу в расчетах были взяты параметры инвестиционного роста наблюдаемого, допустим, в КНР, полученные результаты оказались бы куда более категоричными. Иными словами, обе приведенные оценки носят, скорее, заниженный, а не завышенный характер.
Возникает вопрос, почему, несмотря на идеологию «мягкого» вхождения в рынок и активную регулирующую роль государства, конечные итоги процессов накопления основного капитала в народном хозяйстве республики нельзя трактовать однозначно. В особенности, это актуально в контексте альтернативных сценариев инвестиционного развития, которые вполне могли бы воплощаться в жизнь на протяжении 1990-2000 гг.
Существует целый комплекс причин, почему характерные особенности и тенденции функционирования инвестиционной сферы Татарстана формировались именно таким, а не иным образом. Но главные среди них сосредоточены в институциональной плоскости и предопределены самой логикой экономических преобразований последних 20 лет.
Предположим, что некое гипотетическое государство с экономической системой социалистического типа под влиянием политических причин избрало курс на форсированный переход к капиталистическим методам хозяйствования. Центральным элементом рыночных трансформаций станет приватизация общественного имущества в «ускоренном», а не «органичном» режиме (в рамках терминологии венгерского экономиста Я. Корнаи [10]).
Поскольку в исходный момент времени в рассматриваемой экономике будут отсутствовать адекватные объемы внутренних сбережений, необходимые для частного приобретения производств по справедливой стоимости, государственные активы начнут распределяться по символическим ценам среди узкого круга лиц, близких к центрам принятия управленческих решений. Влияние последствий подобной стратегии размещения бывшей
государственной собственности на детерминанты инвестиционной деятельности будет заключаться в следующем.
Во-первых, новые владельцы с самого начала будут ощущать условность, уязвимость, нелегитимность, а значит — слабую защищенность прав собственности на принадлежащие им активы. Это осознание и опасения по поводу высоких рисков экспроприации способствуют формированию устойчивого стремления к выводу отечественных хозяйствующих субъектов из под национальной юрисдикции посредством, например, развертывания оффшорных финансово-производственных «сетей» [11]. На одном «конце» таких конгломератов будут находиться реальные производственные активы, а на другом — зарубежные фирмы-бенефициары, аккумулирующие экономические выгоды от использования первых.
О подобных сделках и масштабах их проведения можно будет судить по характеру участия страны в международном движении капитала, которое сведется к кругообороту её финансовых ресурсов с оффшорными и оффшоропроводящими государствами.
Во-вторых, новые владельцы будут поддерживать свои производства на «голодном инвестиционном пайке», ограничиваясь только текущими вложениями, призванными компенсировать физический износ оборудования. В действительности, индивиды, неуверенные в полноценной реализации прав собственности, не захотят осуществлять инвестиции ни в сохранение имеющихся имущественных комплексов, ни, тем более, в создание новых. Как следствие, вложения в реконструкцию и технологическое перевооружение производственной базы, а также обогащение и модернизацию ассортимента выпускаемых экономических благ останутся за скобками их бизнес-стратегий.
Незначительные текущие инвестиции будут направляться в наиболее безопасной для владельцев форме — в виде краткосрочных кредитов, предоставляемых аффилированными оффшорными фирмами материнским хозяйствующим субъектам, дислоцированным в национальной экономике. В результате последняя будет испытывать перманентный дефицит капиталовложений, а также возрастающую нагрузку внешней корпоративной задолженности.
В-третьих, поскольку к участию в приватизационных сделках будет допущен крайне ограниченный круг экономических агентов, произойдет чрезмерная концентрация капитала в руках представителей «суперэлиты» [12]. Подобное положение вещей затормозит становление института свободной конкуренции, что воздвигнет труднопреодолимые препятствия на пути интенсификации инвестиционной активности. На неэффективных, монополизированных рынках стремление к максимизации прибыли зачастую удовлетворяется не за счет вложений в увеличение объемов производства и внедрение инноваций, а посредством увеличения цен. Так что в обсуждаемой экономической системе будут неизменно фиксироваться значительные темпы инфляции.
В-четвертых, из-за нелегитимности новых владельцев государственного имущества в деловой среде широкое распространение получит иррациональное, рентоориентированное поведение. Оно будет выражаться в инвестиционной «близорукости» [13] (то есть, безусловном предпочтении вложений в высоколиквидные активы в ущерб всем остальным) и непроизводительном потреблении капитала, например, путем массовой скупки предметов роскоши за рубежом. Иначе говоря, концепция ускоренной приватизации не гарантирует формирование сословия «эффективных собственников». Это вполне закономерно, т.к. изначально она мотивировалась политическими аргументами, а не соображениями экономической целесообразности.
Таким образом, поведенческие установки местного бизнес-сообщества будут разительно отличаться от стереотипов мышления традиционных капиталистов «в первом поколении», которые ориентированы, в большей степени, на накопление, а не на потребление.
2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 В среднем за 2004-2011 годы
Удельный вес Татарстана 3,5 3,9 3,4 3,2 3,1 3,4 3,3 3,6 3,43
Источник: Росстат, Татарстанстат
Таблица 2
Удельный вес Татарстана в валовых объемах капиталовложений в экономике России (в %)
Таблица 3
Динамика дифференциации населения по уровню доходов в Республике Татарстан
(коэффициент фондов, раз)
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010
Коэффициент фондов в Татарстане 11,8 13,1 13,3 13,3 14,2 15,3 15,6 15,6 15,9
Коэффициент фондов в России 14,0 14,5 15,2 15,2 16,0 16,8 16,8 16,6 16,5
Источник: Росстат
В-пятых, имманентной чертой социально-экономической обстановки будет являться усугубляющаяся дифференциация населения по уровню доходов в «духе» институциональной теории «бесконечного передела» [14]. Возникшая в начальный момент времени чрезмерная концентрация активов в руках у немногих (имущественное неравенство) спровоцирует крайне неравномерное и несправедливое распределение экономических выгод от их эксплуатации (неравенство доходов), которое, в свою очередь, приведет к дальнейшей поляризации накопленного богатства (имущественное неравенство) и т.д.
Каждый последующий виток этой спирали означает выход на новый уровень социального разрыва, пределы наращивания которого могут быть практически неограниченными. Поскольку экономическая власть легко конвертируется в политическую, истеблишмент станет блокировать любые инициативы, направленные на «перераспределение по Робин Гуду» [15], предпочитая хеджировать усиливающиеся риски экспроприации за счет вывода капитала за рубеж. Другими словами, антиинвестиционные рефлексы бизнеса, возникшие в результате проведения ускоренной приватизации, с течением времени не только не ослабнут, но, скорее наоборот — обретут статус наиболее адекватной и единственно приемлемой формы поведения.
Изложенный сценарий подходит для описания сущности экономического порядка, сложившегося в нашей стране, в том числе и на региональном уровне.
Судя по динамике значений коэффициента фондов, отражающем различия в средних размерах доходов между 10% самых богатых и 10% самых бедных слоев населения (табл. 3), в республике наблюдается устойчивая тенденция к социальному расслоению общества.
Согласно рекомендациям ООН, пороговая отметка этого показателя находится в пределах 8-10 раз, превышение которой чревато массовым распространением среди граждан про-тестных настроений. Татарстан давно преодолел этот уровень, причем неравенство продолжает усиливаться, вопреки довольно высоким темпам экономического роста 1999-2008 гг.
В регионе с ресурсоизбыточной хозяйственной системой (доля минеральных продуктов в структуре экспорта в 20082010 гг. равнялась, примерно, 80%) удельный вес низкооплачиваемых, «относительно бедных» работников (с доходами ниже 60% среднемесячной заработной платы по субъекту Федерации — данная граница в европейской статистической традиции именуется «порогом достойной оплаты труда») оценивается в 35-40% от общей численности занятых [16]. Ни в одной стране Восточной Европы с переходным экономическим режимом указанное социальное явление не приобрело столь широкого размаха. Например, доля низкооплачиваемых работников в Болгарии, Литве и Румынии меньше 30%, в Венгрии, Польше и Эстонии ниже 25%, а в Словакии, Словении и Чехии менее 20% от соответствующих показателей численности занятых [16].
Руководство России осознает угрозы, исходящие от подобного положения вещей в масштабах всей страны. Неслучайно, Президент В.В. Путин в одном из своих выступлений заметил: «Нельзя, чтобы граждане жили ... без всякого ощущения, что какой-то позитив есть ... от этой внешнеэкономической конъюнктуры» [17].
Далее, по данным государственного статистического наблюдения о структуре иностранных инвестиций в экономику республики в разрезе стран-доноров, на долю Швейцарии, Люксембурга и Нидерландов в 2006, 2007, 2008 и 2009 гг. приходилось 67,6%, 63,9%, 47,5% и 59,8%, соответственно, от общих размеров зарубежных вложений. Два первых государства относятся к оффшорным зонам, согласно методологии Центрального Банка России, издавшего в 2003 г. тематическое указание № 1317-У, а третье к типичным примерам спарринг-оффшорных юрисдикций [11].
Что же касается инвестиций татарстанских компаний, направленных за рубеж, то 53% их накопленного на 1 апреля 2012 г. объема приходилось на Республику Кипр. Таким образом, стратегия интеграции народного хозяйства региона в глобальную финансовую систему на практике выразилась в налаживание кругооборота капитала с оффшорными и оффшоропроводя-щими странами.
Существование у России «параллельной» экономики не является секретом для федеральных властей. На состоявшемся 19 декабря 2011 г. заседании Правительственной комиссии по электроэнергетике В. Путин акцентировал внимание на том, что «с оффшорным наследием эпохи дикой приватизации нужно заканчивать», а также подчеркнул, что «вывод... стратегических отраслей из оффшорной тени — наша приоритетная задача на предстоящий период» [18].
Наконец, вопреки прилагаемым на протяжении последних двадцати лет усилиям по поддержанию ценовой стабильности, экономика Татарстана остается высокоинфляционной. Наблюдаемые в республике показатели этих процессов (табл. 4) сопоставимы, среди стран «большой двадцатки», лишь со значениями аналогичных индикаторов Индии и Турции [19]. В 2011 г. индекс потребительских цен достиг минимальной в новейшей истории отметки в 6%, однако, это в три раза выше целевого уровня инфляции, принятого за основу в Банке Англии (2%) [20].
Иными словами, главное достижение последних лет — макроэкономическая стабильность на фоне передовых зарубежных практик представляется не столь уж бесспорной. Как признают авторы Стратегии 2020: «Новая модель роста — новая социальная политика», улучшению показателей России в рейтинге конкурентоспособности ВЭФ 2011-2012 гг. помешала, в частности, «высокая по мировым меркам инфляция» [21].
Таблица 4
Индекс потребительских цен в экономиках Татарстана и некоторых странах «большой двадцатки»
2007 2008 2009 2010
Татарстан 11,6 11,8 7,5 8,2
Турция 8,8 10,4 6,3 8,6
Индия 6,4 8,3 10,9 н.д.
Китай 4,8 5,9 -0,7 4,6
Бразилия 3,6 5,7 4,9 5,0
Испания 2,8 4,1 -0,3 1,8
Греция 2,9 4,2 1,2 4,7
США 2,9 3,8 -0,4 1,6
Великобритания 2,3 3,6 2,2 3,3
Канада 2,1 2,4 0,3 н.д.
Франция 1,5 2,8 0,1 1,5
Источник: [19]
Резюмируя, отметим, что в народном хозяйстве республики прослеживаются все ранее перечисленные симптомы системной слабости — специфическое место региона в международном движении капитала, неизменно высокие темпы повышения цен, а также усугубляющееся неравенство. Из сказанного следует, что инвестиционная сфера Татарстана, как и России в целом, попала в, так называемую, институциональную ловушку. Контуры последней задают уязвимость, незащищенность права частной собственности, обусловленная его недостаточной легитимностью, а также низкая конкурентность экономической среды. Ликвидация этих барьеров, препятствующих интенсификации инвестиционных процессов в масштабах всей страны, должна явиться стратегическим общенациональным проектом и преимущественной прерогативой федерального центра.
Таблица 5
Норма накопления в экономиках различных стран и регионов мира (в % ВВП)
КНР, 19911995 гг. КНР, 19962000 гг. КНР, 20012005 гг. КНР, 2010 г. Западная Европа, послевоенный период, вплоть до 1970-х гг. Япония, послевоенный период, вплоть до 1970-х гг. Развитые страны (без США), 2010 г. США, 2010 г. Развивающиеся страны (без Китая), 2010 г.
Норма накопления 33 32,8 42 40,4 25 30 19,9 15,2 23,2
Источник: [26]
Далее приступим к рассмотрению важнейших параметров развития инвестиционной деятельности в экономике республики и целевых ориентиров системы государственного регулирования капиталовложений.
Напомним, что в Татарстане поддерживается достаточно высокое, даже на фоне передового зарубежного опыта, значение нормы накопления (табл.5). По итогам 2011 года величина этого показателя составила 30,9% ВРП.
Легко видеть, что большая норма накопления достигается в странах со зрелыми и формирующимися рынками в те периоды, когда национальные экономические системы воспроизводят модели догоняющего развития. При этом на этапах «ускорения» высокая величина данного индикатора неизменно сопровождается значительными темпами роста инвестиций и увеличения размеров выпуска. Классическим примером в данном случае может служить Китай. При норме накопления, превышавшей 40% ВВП, объемы инвестиций в народном хозяйстве КНР увеличивались на 25% ежегодно, а средние темпы роста составляли 10,5% на протяжении последних десяти лет [22]. Иными словами, китайская экономика расширялась из-за наращивания инвестиционной активности, достигаемой благодаря мобилизации внушительной части валового внутреннего продукта для целей финансирования капитальных вложений. По расчетам Государственного статистического управления КНР, в 2009 г. инвестиции обеспечили 94,8% увеличения объемов ВВП страны [23].
Несколько неожиданным представляется тот факт, что подобная очевидная закономерность не прослеживается применительно к экономической системе Татарстана. В действительности, норма накопления в хозяйственной системе республики в период 2004-2011 гг. превышала среднероссийскую более чем на 9 п.п. (табл.1). В то же время темпы увеличения размеров инвестиций (9,0%) были даже ниже тех, что наблюдались в общем по стране (9,6%), а параметры роста (5,6% ежегодно) несущественно (на 0,7 п.п.) превосходили национальные показатели экономической динамики (4,9% ежегодно) (табл.6).
Это означает, что капиталоемкость (то есть, «дороговизна» [24]) роста, исчисляемая как отношение нормы накопления к темпам увеличения ВВП (ВРП), в народном хозяйстве Татарстана более чем на 30% превышала значение данного показателя, фиксировавшегося в экономике России. Вероятно, подобная закономерность объясняется тем, что инвестиционные ресурсы в экономической системе республики мобилизуются преимущественно для финансирования долгосрочных, общественно-значимых проектов с продолжительными временными лагами, влияние которых на выпуск проявится позже или же выразится, скорее, в интегральных показателях бюджетной и социальной эффективности.
В этой связи некоторую обеспокоенность вызывают официальные прогнозы динамики нормы накопления на среднесрочную перспективу. Согласно Программе социально-экономического развития Республики Татарстан, удельный вес инвестиций в
валовом региональном продукте к 2015 г. должен приблизиться к отметке в 40% ВРП [25].
Нужно сказать, что достижение большого значение нормы накопления, даже на этапе догоняющего развития, нельзя расценивать в качестве самодостаточной цели государственной инвестиционной политики. Ясно, что данный макроориентир важен исключительно в соотношении с темпами увеличения капиталовложений и объемов производства. Во всех остальных случаях представляется целесообразным осуществить ревизию планов, выявить причины сравнительно низкой продуктивности инвестиционных процессов и, при необходимости, скорректировать прогнозы в ту или иную сторону.
Кроме того, финансовую базу инвестиционной деятельности в масштабах всей экономики образуют сбережения общества, источниками которых являются домашние хозяйства, корпоративный сектор и государство. Аккумулируя их, национальная (или субнациональная) экономическая система распределяет ресурсы между тремя направлениями использования — финансированием внутренних инвестиций, экспортом капитала и формированием международных резервов [26].
Как показывает практика, нормы сбережения и накопления могут соотноситься произвольным образом, в зависимости от страны и конкретного исторического периода. В России первый показатель на протяжении 2000-х гг. неизменно превосходил второй, а в США в то же время наблюдалось обратное неравенство [26]. При этом если в экономике ощущается дефицит сбережений, необходимых для финансирования внутренних вложений, он компенсируется посредством привлечения капитала на внешних рынках заемных средств.
Автор не располагает сведениями о том, величина какого из двух рассматриваемых параметров в народном хозяйстве Татарстана больше на современном этапе развития. Вместе с тем, нет весомых оснований полагать, что норма сбережения в республике превышает тот уровень, что наблюдается в среднем по стране (табл.7).
Например, нефтегазовые доходы казны, питающие авуары России, зачисляются, главным образом, в федеральный, а не региональные бюджеты. Так что увеличение доли инвестиций в ВРП до 40% подразумевает планомерное наращивание внешней задолженности, способное усилить восприимчивость экономики Татарстана к неблагоприятным изменениям глобальной рыночной конъюнктуры.
Наконец, необходимо осознавать, что «норма накопления» является, в известном смысле, синонимом термина «норма недопотребления». Поэтому при разработке индикативных планов и прогнозов в этой части не следует формально стремиться к рекордным величинам данного параметра. Скорее наоборот, основной задачей государственной инвестиционной политики должен быть поиск приемлемого баланса между потреблением и накоплением, разумного компромисса между интересами нынешнего и будущих поколений.
Таблица 6
Темпы роста инвестиций и валового внутреннего (регионального) продукта в Российской Федерации
и Республике Татарстан (в % к предыдущему году)
2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 В среднем за 2003-2010 годы
Темпы роста инвестиций в России 112,5 113,7 110,9 116,7 122,7 109,9 84,3 106,0 109,6
Темпы роста ВВП в России 107,3 107,2 106,4 108,2 108,5 105,2 92,2 104,0 104,9
Темпы роста инвестиций в Татарстане 108,2 119,6 121,1 100,2 114,7 105,7 96,7 105,7 109,0
Темпы роста ВРП в Татарстане 107,4 105,3 105,5 108,5 110,7 107,7 95,8 103,8 105,6
Источник: Росстат, Татарстанстат
Норма сбережения в экономике Российской Федерации (в % к ВВП)
Таблица 7
Год 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 В среднем за 2002-2011 годы
Норма сбережения 28,7 28,0 30,6 30,6 30,9 31,3 30,3 21,0 25,2 28,4 28,5
Источник: Росстат
Этот вывод приобретает особую актуальность в свете того факта, что высокая склонность к инвестированию в народном хозяйстве республики пока не в полной мере отражается на динамике социально-экономического развития. Существует мнение, что китайская экономика достигает высоких темпов роста в большей мере посредством ограничения потребления населения [27]. Безотносительно того, насколько справедливо данное суждение, ясно, что такая модель неприемлема ни для России, в целом, ни для ее регионов, в частности.
Далее перейдем к диагностике финансовых основ инвестиционной деятельности в экономической системе Татарстана. Как известно, наличие полноценных внутренних источников долгосрочного фондирования процессов накопления за счет заемных средств является необходимым условием гармоничного развития инвестиционной сферы. В рамках догоняющего развития банковская система, тем более, должна интенсивно аккумулировать национальные сбережения и предоставлять по приемлемой стоимости широкий спектр финансовых продуктов корпоративному сектору для удовлетворения инвестиционных нужд.
По мнению отечественных и зарубежных экономистов, российские денежно-кредитные учреждения пока весьма посредственно справляются с решением этой задачи. В результате в народном хозяйстве страны затруднен доступ к монетарным ресурсам, в особенности, долгосрочным инвестиционным займам, выдаваемым на срок более трех лет. Значительная часть респондентов опроса, проводившегося Всемирным экономическим форумом в 2010 г., отметила, что отсутствие или дефицит фондирования — второй (после коррупции) наиболее проблематичный фактор, препятствующий ведению бизнеса в России. Поэтому эксперты ВЭФ поставили отечественную экономику на 109 место в глобальном рейтинге конкурентоспособности по уровню доступности финансовых услуг [28].
Согласно официальной статистике, удельный вес банковских кредитов в структуре источников финансирования инвестиционной деятельности в нашей стране в 2010 г. составлял 9%, против 20-30% [29] в государствах с сопоставимым уровнем экономического развития и 30-40% на Западе [30]. Так что российские финансовые институты достаточно неэффективно исполняют имманентную рыночную роль основного канала трансферта сбережений общества в производственные вложения.
Некоторые ученые склонны возлагать ответственность за подобные итоги функционирования банковского сектора на денежные власти страны, которые не уделяли должного внимания вопросам рефинансирования и укрепления его ресурсной базы. Президент В. Путин в этой связи заявил о готовности впредь развивать «и инструменты для внутренних инвестиций с тем, чтобы эффективно конвертировать национальные сбережения в капитал», ведь «они у нас почти не используются, эти средства» [17].
Анализируемая проблема во многом присуща и экономике республики. По данным Федеральной службы государственной статистики, в 2011 г. на кредитные организации приходилось всего 7,7% и 4,8% в структуре источников финансирования вложений в России и Татарстане, соответственно. Иными словами, внутренняя финансовая система последнего демонстрирует еще большую слабость в плане способностей «канализования» общественных сбережений в инвестиционную сферу.
Для того чтобы ответить на вопрос, почему ситуация в народном хозяйстве региона сложилась таким образом, подчеркнем, что экономисты трактуют прибыль как доход на вложенный капитал. Иными словами, фактическое значение показателя рентабельности продаж отражает верхнюю границу процентной ставки, по которой предприятие может получить займы, необходимые для финансирования инвестиционной деятельности. В противном случае оно неизбежно столкнется с убытками.
Может создаться впечатление, что все эти годы промышленные компании Татарстана «в среднем» могли использовать
привлеченные средства для финансового обеспечения капитальных вложений (табл.8).
Таблица 8
Рентабельность продукции в различных отраслях промышленности и уровень процентных ставок (в %)
2005 2007 2008 2009 2010
Обрабатывающие производства 9,1 9,9 8,2 4,2 8,1
Добыча полезных ископаемых 46,4 47,9 31 44,8 35,1
Производство и распределение газа, электроэнергии и воды 8,7 6,8 7,4 10,1 10,2
Промышленность в среднем 20,9 19,1 14,2 16,0 15,5
Ставки по кредитам 10,7 10,0 12,2 15,3 10,8
Источник: Татарстанстат, Центральный банк Российской Федерации
Однако, в отраслевом разрезе, сказанное относится только к нефтедобывающему кластеру. Обрабатывающие же секторы и хозяйствующие субъекты, специализирующиеся на производстве и распределении газа, электроэнергии и воды, по причине более низкой доходности, в сущности, были отрезаны от доступа к кредитным ресурсам.
В этой связи уместно привести цитату из выступления В. Путина на заседании общественной организации «Деловая Россия», прошедшем 21 декабря 2011 г. Будущий Президент, излагая свою предвыборную экономическую программу, отмечал: «именно несырьевой сектор в полной мере сталкивается с такими барьерами, как... нехватка кредитных ресурсов», при этом «банки выдают кредитыI под высокий процент» [31].
Приведенные цифры не до конца иллюстрируют истинные масштабы различия между уровнем процентных ставок и фактическими значениями индекса рентабельности в экономике республики. В последней строке таблицы 8 приведены данные регулятора по займам юридическим лицам, предоставляемым на срок до одного года. Стоимость обслуживания инвестиционного кредита, выдаваемого на срок более трех лет, при прочих равных условиях, априори выше. Поэтому реальные размеры рассматриваемого спреда оказывались еще больше.
Таким образом, вполне закономерно, что вклад банковской системы Татарстана в финансирование процессов накопления основного капитала пока весьма невелик. Неслучайно, кредиты, выданные банковским сектором республики внутренней экономике (за исключением физических лиц и финансовых организаций), составляют, по расчетам автора, приблизительно 36% ВРП. В государствах с сопоставимым уровнем развития значение этого показателя равняется, в среднем, 74% ВВП [32].
В заключение остановимся на итогах развития инвестиционных связей Татарстана с «остальным» миром. Как уже отмечалось ранее, международное сообщество позитивно оценивает инвестиционную привлекательность республики. Это подтверждается мнением ряда авторитетных консалтинговых компаний и периодических изданий. Вместе с тем, экспертные суждения могут носить во многом субъективный характер. Вследствие этого необходимо осуществить объективный «замер» инвестиционного климата региона при помощи простого и, одновременно, точного инструментария.
С этой целью предлагается использовать методику ЮНКТАД — Конференции ООН по торговле и развитию. Применительно к каждой стране рассчитывается показатель и, равный отношению ее доли в глобальном притоке прямых иностранных инвестиций и удельного веса в мировом ВВП. Что касается результатов расчетов, то они интерпретируются по нижеприведенной схеме.
Таблица 9
Удельный вес Татарстана в валовом внутреннем продукте России и прямых иностранных инвестициях,
поступивших в экономику страны (в %)
2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 В среднем за 2003-2010 годы
Доля в ВВП 2,3 2,2 2,3 2,3 2,2 2,3 2,2 2,3 2,26
Доля в ПИИ 0,8 0,4 1,0 1,5 2,7 0,7 1,1 0,5 1,09
Источник: Росстат, Татарстанстат
Если и=1, страна привлекательна для зарубежных капиталовложений ровно в такой мере, в какой ей это позволяют размеры экономики.
Если в рассматриваемой хозяйственной системе создан благоприятный национальный режим приема капитала. Его отличительными чертами, возможно, являются: высокая емкость рынков сбыта, доступность всех видов производственных ресурсов, макроэкономическая стабильность, комфортное инвестиционное законодательство, низкие административные барьеры и суверенные риски, активная поддержка иностранных инвесторов со стороны органов государственной власти и т.д. и т.п.
Наконец, если и1<1, страна страдает от плохого инвестиционного климата, даже по меркам ее доли в глобальном производстве.
С тем чтобы интерполировать этот подход на региональный уровень потребуется сопоставить динамику удельных весов республики в ВВП России и валовых объемах прямых зарубежных капиталовложений, поступавших в страну, на достаточно длительном временном интервале, например, в период 2004-2011 гг.
Татарстан привлекает стабильно меньшие размеры ПИИ (1,09%), чем это позволяют относительные размеры его экономики (2,26%), поэтому имеет место следующее неравенство:
и=0,48 < 1
Представляется целесообразным выяснить, насколько преуспевает в плане привлечения прямых зарубежных капиталовложений, с точки зрения аналитического инструментария ЮНКТАД, отечественное народное хозяйство в целом. Автор не располагает динамическими рядами данных, необходимых для проведения подобных сопоставлений на означенном временном интервале. Между тем, опираясь на информацию о глобальном притоке ПИИ и их поступлении в российскую экономику в 2007 г. — 2 трлн долл. США и 27,8 млрд долл. США, соответственно, и удельном весе страны в мировом ВВП — 2,7% [33] (в 2008 году, в текущих ценах), можно констатировать, что в рассматриваемой ситуации значение показателя и составляет 0,51.
Таким образом, не существует объективных свидетельств в пользу тезиса о том, что инвестиционный климат Татарстана в лучшую сторону отличается от того, что сформировался в Российской Федерации в современный период времени.
Сформулируем несколько выводов и рекомендаций, которые могут найти свое отражение в процессах разработки и реализации государственной инвестиционной политики.
1. Благодаря акцентированному и эффективному регулирующему воздействию органов государственной власти республики в её хозяйственной системе создан комплекс экономических, правовых, административных и организационных условий и предпосылок, необходимых для поддержания инвестиционной активности на уровне, превосходящем тот, что наблюдается в среднем по стране.
2. Вместе с тем, некоторые оценки отдельных итогов развития инвестиционной сферы региона, в частности, затрагивающие характер её восприятия в массовом сознании мирового бизнес-сообщества носят эмоциональный оттенок, не проходящий практическую верификацию на основе известных методических подходов.
3. Экономика Татарстана, как и России, в целом, пребывает в настоящее время в институциональной ловушке, обусловленной антиинвестиционными рефлексами рентоориентирован-ного поведения отечественных деловых кругов. Вследствие этого, ликвидация значительных объемов недоинвестирования, сложившихся в 1990-2000-х гг., или даже простое достижение в сжатые сроки дореформенных показателей размеров капиталовложений представляются довольно проблематичными.
4. Государственная инвестиционная политика страны на федеральном уровне должна быть посвящена решению стратегических проблем легитимации права частной собственности, содействия ускоренному становлению института свободной конкуренции и всестороннего укрепления финансовых основ процессов накопления. Региональные механизмы регулирования инвестиционной активности следует фокусировать на интенсификации разнообразных методов прямой и косвенной поддержки капиталовложений.
Литература
1. http://invest.tatar.ru/index.php [Дата обращения: 15.08.2012]
2. Указ Президента Российской Федерации от 07.05.2012 г. № 596 «О долгосрочной государственной экономической политике» // Российская газета. Федеральный выпуск. — 2012. — № 5575. (9 мая).
3. http://alabuga.ru/rus/ [Дата обращения: 15.08.2012]
4. Ерошкин А. Механизм государственной поддержки инноваций: зарубежный опыт // Мировая экономика и международные отношения. — 2011. — № 10. — С. 21-29.
5. http://mert.tatarstan.ru/file/BEEPS_2011_RUS.pdf [Дата обращения: 15.08.2012]
6. http://www.forbes.ru/rating/svoi-biznes-package/68438-luchshie-regiony-dlya-biznesa-2011#pages-1 [Дата обращения: 15.08.2012]
7. Григорьев Л. Инвестиционный процесс: накопленные проблемы и интересы // Вопросы экономики. — 2008. — № 4. — С. 44-61.
8. Апокин А. Повышение стимулов для инвестиций в основной капитал и технологии: основные направления экономической политики // Вопросы экономики. — 2011. — № 6. — С. 43-56.
9. Макконелл К., Брю С. Экономикс: принципы, проблемы и политика. В 2 т.: Пер. с англ. 11-ого изд. — М.: Республика, 1992. — 399 с.
10. Корнаи Я. Путь к свободной экономике: десять лет спустя (переосмысливая пройденное) // Вопросы экономики. — 2000. — № 12. — С. 41-55.
11. Хейфец Б. Офшорные финансовые сети российского бизнеса // Вопросы экономики. — 2009. — № 1. — С. 52-66.
12. Паппэ Я., Антоненко Н. О новых конфигурациях собственников в российском крупном бизнесе // Вопросы экономики. — 2011. — № 6. — С. 123-137.
13. Розмаинский И. «Инвестиционная близорукость» в посткейнсианской теории и в российской экономике // Вопросы экономики. — 2006. — № 9. — С. 71-82.
14. Сонин К. Институциональная теория бесконечного передела // Вопросы экономики. — 2005. — № 7. — С. 4-18.
15. Glaeser E., Scheinman J., Shleifer A. The Injustice of Inequality // Journal of Monetary Economics. — 2003. vol. 50. — No 1. — p. 199-222.
16. Ефимова Е. Низкооплачиваемые работники на рынке труда субъектов Российской Федерации: о чем молчит российская статистика // Вопросы экономики. — 2011. — № 10. — С. 77-90.
17. http://premier.gov.rU/events/news/16653/print/# [Дата обращения: 15.08.2012]
18. http://premier.gov.ru/events/news/17435/ [Дата обращения: 15.08.2012]
19. Мау В. Экономическая политика 2010 года: в поисках инноваций // Вопросы экономики. — 2011. — № 2. — С. 4-22.
20. Андрюшин С., Кузнецова В. Приоритеты денежно-кредитной политики центральных банков в новых условиях // Вопросы экономики. — 2011. — № 6. — С. 57-70.
21. http://2020strategy.ru/documents/32710234.html [Дата обращения: 15.08.2012]
22. http://www.vedi.ru/macro_r/macro7710_r.pdf [Дата обращения: 15.08.2012]
23. Груздев А. «Финансовые платформы» местных правительств и их роль в кредитном буме в Китае (2009-2010 гг.) // Вопросы экономики. — 2011. — № 11. — С. 122-132.
24. Салицкий А., Таций В. Китай в новой структуре мировой экономики // Мировая экономика и международные отношения. — 2011. — № 11. — С. 72-77.
25. http://mert.tatarstan.ru/rus/project_of_Programme_of_the_development_of_Tatarstan_for_2011-2015 [Дата обращения: 15.08.2012]
26. Григорьев Л., Иващенко А. Мировые дисбалансы сбережений и инвестиций // Вопросы экономики. — 2011. — № 6. — С. 4-19.
27. Гельбрас В. Россия и Китай: неизбежность судьбоносных перемен // Вопросы экономики. — 2011. — № 11. — С. 109-121.
28. От перераспределения благ к созданию процветания: выводы из Индекса глобальной конкурентоспособности (из доклада Всемирного экономического форума и Евразийского института конкурентоспособности) // Вопросы экономики. — 2011. — № 8. — С. 4-40.
29. Апокин А. Повышение стимулов для инвестиций в основной капитал и технологии: основные направления экономической политики // Вопросы экономики. — 2011. — № 6. — С. 43-56.
30. Акаев А. О стратегии интегрированной модернизации экономики России до 2025 года // Вопросы экономики. — 2012. — № 4. — С. 97-116.
31. http://premier.gov.ru/events/news/17451/ [Дата обращения: 15.08.2012]
32. Булатов А. Россия в международном движении капитала: сравнительный анализ // Вопросы экономики. — 2011. — № 8. — С. 66-76.
33. World Economic Outlook Database, April 2009.
инновационная модель развития
ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОдСТВА РЕГИОНА (НА ПРИМЕРЕ КРАСНОЯРСКОГО КРАЯ)
С.К. Демченко
профессор кафедры экономической теории и правоведения Красноярского государственного торгово-экономического института,
доктор экономических наук demchtnko.sv@yandex.ru
Т.А. Мельникова,
аспирант кафедры экономической теории и правоведения Красноярского государственного торгово-экономического института,
mta6918@yandex.ru
Статья посвящена инновациям, воплощенным в новых научных знаниях, изделиях, технологиях, услугах, оборудовании, квалификации кадров, организации производства, которые являются главным фактором конкурентоспособности во всех экономически развитых странах. В Красноярском крае, как и в России в целом, сегодня идет активная работа по созданию инновационной модели развития общественного производства, которая станет эффективным инструментом стимулирования интенсивного развития.
Ключевые слова: общественное производство, инновационная модель развития, эффективность общественного производства, инвестиции, инновации.
УДК 330.101.8 ББК 65.01
В настоящее время в качестве ориентира Россия выбирает инновационную модель развития общественного производства. Однако процесс формирования инновационной экономики России идет крайне медленно. Страна по-прежнему обеспечивает экономический рост за счет наращивания экспорта сырья, связанного с благоприятной конъюнктурой на мировых рынках энергоресурсов, позволяющей получать огромные доходы, накапливать золотовалютные резервы, наращивать объемы отчислений в Стабилизационный фонд.
Вместе с тем, как видится, именно сегодня, когда в стране имеются благоприятные условия инвестиционного роста, необ-
ходимо осуществить шаги в сторону скорейшей модернизации промышленного производства, развития наукоемких производств, обеспечивающих более высокий уровень добавочной стоимости. Другими словами, необходимо в реальной действительности, а не на уровне деклараций осуществить переход к формированию инновационной экономики. И здесь, на наш взгляд, предстоит решить ряд стратегических проблем, которые существенно тормозят развитие этого процесса.
Прежде всего, в России до сих пор нет четкой стратегии социально-экономического и технологического развития страны, отсутствие которой делает практически несостоятельными лю-
бые варианты разработки стратегии инновационного развития и формирования национальной инновационной системы.
Сложившаяся модель развития общественного производства связана с реализацией текущих конкурентных преимуществ России, проявившихся в условиях открытого рынка.
Однако с позиций долгосрочных интересов она не может удовлетворять социально-экономическим интересам страны, т.к. привязана к мировому рынку в качестве сырьевого донора, делая страну крайне уязвимой и зависимой в технологическом плане. Нет сомнений, что общественное производство, потенциал которого в значительной степени направлен на обслуживание экспорта сырья на мировой рынок, не может длительное время находиться в состоянии устойчивого развития из-за резких колебаний конъюнктуры этого рынка и развития ресурсосберегающих технологий, а также из-за возможности исчерпания отдельных видов ресурсов.
К тому же это состояние стабилизирует и консервирует низкий научно-технический уровень остальной промышленности, поскольку инвестиционные потоки преимущественно направляются в сырьевые отрасли. На разнице в уровнях ренты на знания и сырьевые ресурсы Россия теряет 12-14 млрд долл. ежегодно.
Формирование инновационно-ориентированной модели общественного производства требует в первую очередь определения долгосрочных стратегических ориентиров, как для государственного сектора, так и для частного бизнеса, обеспечивая взаимосвязь их интересов, создавая для этого соответствующие механизмы и стимулы. Таким образом, в стратегии и тактике реформ должна быть усилена направляющая и регулирующая роль государства.
В условиях инновационной модели общественного производства оно должно выработать и реализовать соответствующую стратегию научно-технического и промышленного развития, которая опиралась бы на имеющийся научно-технический и производственный потенциал и была бы направлена на содействие структурным преобразованиям в экономике в сторону преодоления экспортно-сырьевой зависимости и обеспечение стабильно высокой динамики и качества экономического роста за счет:
— освоения массового выпуска товаров глубокой промышленной переработки и технологий, в том числе промышленного назначения;
— вовлечения в хозяйственный оборот важнейшего стратегического резерва государства — накопленных и вновь получаемых результатов фундаментальных исследований и прикладных разработок;
— использования интеллектуальной собственности и осуществления инноваций, конкурентоспособных на внутреннем и мировом рынке;
— консолидации и концентрации ресурсов и усилий государственных органов управления всех уровней, организаций научно-технической сферы, предпринимательского сектора экономики.
Так, структура экономики, сегодняшнее состояние промышленности и предпринимательства края, характеризующиеся сырьевой направленностью и высокой степенью физического и морального износа производственных мощностей, потерей рынков высокотехнологичной продукции и переходом на импор-тозамещение, требует немедленных и эффективных действий по развитию инновационной деятельности, как в крупном, так и в малом и среднем бизнесе.
Объем и структура валового регионального продукта Красноярского края по годам представлены на рис.1-2.
По оценкам ИНП РАН, удельный вес наукоемкого сектора в общем объеме отечественного промышленного производства в 1990-е гг. снизился примерно вдвое — с 12% до 6%, а доля России в мировой наукоемкой отрасли сократилась в 8-9 раз. Отечественная промышленность утратила ныне способность развивать многие современные технологии и производства.
По уровню развития высоких технологий страна «откатилась» на 10-25 лет, а ее доля в мировом производстве высокотехнологичной продукции стала ничтожно мала и в настоящее время по разным оценкам не превышает 0,3-1% (США — 36%, Япония — 30%).
По данным Мирового экономического форума в 2005 г. по уровню глобальной конкурентоспособности Россия занимала лишь 75 позицию.
Рис. 1. Объем ВРП Красноярского края, млрд руб.
18,1 4д
53,1
Рис. 2. Структура ВРП Красноярского края по видам экономической деятельности, млрд руб.
4,9% сельское, лесное хозяйство, рыболовство;
53,1% добыча полезных ископаемых, обрабатывающие производства; производство и распредлеение газа и воды;
6,4% строительство;
8,4% оптовая и розничная торговля, ремонт автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий, предметов личного пользования, гостиницы, рестораны;
9,2% транспорт и связь;
18,1% прочие виды экономической деятельности
Стоимостный объем внешнеторгового оборота региона за 2010 г. составил 6543,3 млн долл. США, объём экспорта — 5454,2 млн долл. США, объём импорта — 1089,1 млн долл. США. Рассчитаем сальдо торгового баланса за 2010 год:
XN = 5454,2 - 1089,1 = 4365,1 млн долл. США
В разрезе отраслевой структуры продукции доминирующее положение занимают основные статьи импорта — черные и цветные металлы, котлы, оборудование и механические устройства. Акцент на сырьевой модели развития общественного производства региона отвлекает инвестиционные и человеческие ресурсы от решения задач модернизации региональной промышленности, развития высоко- и средне-технологичных отраслей, в результате чего технологический разрыв между Россией и развитыми странами постоянно растет.
Всего в секторе исследований и разработок в 2010 г. работало 6475 человек, объемы выполненных ими НИОКР составили 14,8 млрд руб. Число организаций, выполняющих исследования и разработки, достигло в 2010 году 54 единицы.
По доле инновационно-активных предприятий Красноярский край в 2010 г. занял 3-е место в СФО и 23-е среди субъектов РФ. Отношение внутренних затрат на исследования и разработки к валовому региональному продукту не превышает 1%. Затраты на технологические инновации организаций, осуществляющих инновационную деятельность, составляют 0,2% от
объемов промышленного производства и превысили по итогам 2010 г. 14,6 млрд руб. Из них 50% — инновации в технологических процессах, и 50% — продуктовые инновации, связанные с созданием и производством новых товаров.
1 ЯОО.ОО 1600.00 1400.00 -1 200,00 ■ 1 000.00 воо.оо 600.00 400.00 200.00 0.00
1 563.10
1 431,20
1 088,00
726,10
580,60
65,2
1 — никель нелегированный,
2 — алюминий и изделия из него,
3 — продукты неорганической химии,
4 — медь и изделия из нее,
5 — древесина и изделия из нее,
6 — оборудование и механические устройства
Рис. 3. Отраслевая структура продукции, производимой и экспортируемой промышленностью региона за 2010 г., млн долл. США [1]
В настоящее время наиболее остро стоит вопрос о необходимости внедрения новаторства в регионе, поскольку задержка в развитии инновационной деятельности может привести край к сырьевой направленности экономики, потере научного и кадрового потенциала, экономической деградации региона в целом.
В 2010 г. передовых производственных технологий в Красноярском крае использовалось 1937, что составляет менее 1% от общероссийского объёма.
Доля расходов организаций предпринимательского сектора во внутренних затратах на исследования и разработки составляет лишь 5,5%. Основной объем финансирования — 86% осуществляется за счет средств федерального бюджета.
При этом общероссийская тенденция, характерная и для Красноярского края, состоит в ежегодном увеличении бюджетного финансирования в данной сфере на фоне общего снижения доли инновационной продукции, выпускаемой предприятиями.
Инновационное развитие Красноярского края в целом находится на среднем для России уровне (за исключением большого
отставания по числу студентов и объему инновационной продукции), который весьма низок по сравнению с уровнем развитых стран. Дополнительным проявлением накопившихся проблем служит неблагоприятная динамика основной части количественных показателей, представленных в табл.1.
На сегодняшний день существует ряд причин низкой инновационной активности и слабо развитой инновационной сферы в крае:
— нет стабильного спроса на инновации как в рамках государственного и муниципального заказа, так и в рамках реализации государственных программ, инвестиционных проектов;
— отсутствие конкуренции, стимулирующей предприятия к развитию инновационной деятельности;
— потеря рынка высоких переделов в пользу импорта, переориентация на сырьевые рынки, что привело к доминированию отсталых технологических укладов на большинстве промышленных и сельскохозяйственных предприятий;
— несбалансированность развития науки и образования, при значительном росте сферы вузовского и послевузовского образования — численность занятых в сфере исследований и разработок сокращается;
— отсутствует отраслевая наука, научно-исследовательские подразделения крупных компаний вынесены за пределы края. Следствием этого является острый дефицит частных инвестиций в НИР и ОКР, недостаточная вовлеченность в вопросы инновационного развития края как крупного, так и малого и среднего бизнеса.
Основные показатели инновационного развития Красноярского края представлены в табл.1. Из таблицы видно, что на сегодняшний день в крае складывается неблагоприятная обстановка по развитию инновационной модели. И, хотя Красноярский край позиционируется как сырьевой регион, который рассматривают в качестве быстро окупаемого объекта инвестиций, при этом многопрофильность структуры общественного производства дает возможность развития инновационных технологий во многих отраслях.
Краевая политика в области инноваций предусматривает:
— совершенствование нормативно-правовой базы с решением законодательных и финансовых проблем;
— совершенствование способов и методов внедрения инноваций;
— финансовую поддержку со стороны государственных органов края;
— развитие системы венчурного финансирования инновационных проектов;
— стимулирование развития деятельности и поддержку взаимодействия субъектов малого, среднего и крупного бизнеса в сфере инноваций;
— развитие инновационной инфраструктуры: технопарков, нанотехнологических центров и бизнес-инкубаторов.
Все это обусловливает важность создания комплексной системы инновационной деятельности Красноярского края, что позволит решить важнейшие проблемы в сфере нововведений.
Показатели инновационного развития Красноярского края за 2009 год [5]
Таблица 1
Показатели 2007 2008 2009 Место края в РФ в 2009
Организации, выполняющие исследования и разработки, ед. 61 54 52 13
Персонал, занятый исследованиями и разработками, чел. 3 845 3 730 3 606 16
Численность студентов в вузах, тыс. чел. 129,5 131,9 125,8 18
Численность студентов вузов на 10 000 населения, чел 448 457 435 42
Выпуск квалифицированных рабочих на 10 000 занятого населения, чел. 120 113 108 5
Внутренние затраты на исследования и разработки, млн руб. 4956 4678 5700
Затраты на технологические инновации, млн руб. 5 645 8 091 8 031 15
Число созданных передовых технологий, ед. 23 13 16 11
Число организаций, осуществлявших технологические инновации, ед. 66 71 14
Удельный вес организаций, осуществлявших технологические инновации, в общем числе организаций, % 12,3 14 12,2 16
Объем инновационных товаров, работ, услуг, млн руб. 12 912 9 387 3 896 43
Объем инновационных товаров, работ, услуг в % от общего объема отгруженных товаров, выполненных работ, услуг, % 2 1,6 0,6 -
