CC BY
81
Вестн. Ом. ун-та. 2011. № 1. С. 11-14.
УДК 882
Е.А. Акелькина
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ: ДОРОГА В СИБИРЬ (календарность, приметы, тексты -вехи традиционной культуры)
Рассматриваются мысли Достоевского о степи Западной Сибири, его заметки о дороге из Санкт-Петербурга в Москву.
Ключевые слова: дорога в Западную Сибирь, пространство, календарное время.
Как много от слова до слова Пространства, тоски и судьбы!.. Воистину есть, чем гордиться, Вперяясь в просторы в окне.
Но силы нужны и отвага Сидеть под таким сквозняком!
И вся-то защита - бумага,
Да лампа над тесным столом.
А. Кушнер
Вся жизнь Ф.М. Достоевского связана с дорогами: и реально биографическими и метафорическими. С лета 1832 года в кибитке, купленной у купцов, ездивших в ней на нижегородскую ярмарку, ежегодно семья Достоевских ездит из Москвы в Даровое. Раз в год совершаются паломнические поездки в Троице-Сергиеву лавру. Младший брат писателя Андрей вспоминает: «Брат Федор... всегда избирал место сидения на облучке. Не было ни одной остановки, хотя бы на одну минуту, при которой брат не соскочил бы с брички, не обегал бы близлежащей местности» [1].
В шестнадцать лет после смерти матери Федор с отцом и старшим братом в той же кибитке едет в Петербург для поступления в Главное инженерное училище, поездка продолжается «почти неделю». Ф.М. Достоевский вспоминал об этой дороге: «Мы ехали на долгих, почти шагом, и стояли на станциях часа по два и по три. Помню, как надоело нам, под конец, это путешествие. Мы с братом стремились тогда в новую жизнь.» [2]. При поездке через Тверскую губернию путешественники наблюдают фельдъегеря, который бьет кулаком в затылок ямщика, а тот, в свою очередь, зверски нахлестывает лошадей, которые несутся как угорелые. Рассказ об этом эпизоде («Фельдъегерь») потом войдет в январский выпуск «Дневника писателя» за 1876 год.
Заметим, в жизни Ф.М. Достоевского дорога всегда связана с какой-то вехой, рубежом, обозначает начало новой жизни. Здесь «время, - по словам М. М. Бахтина, - как бы вливается в пространство и течет по нему, отсюда и такая богатая метафоризация пути - дороги» [3].
© Е.А. Акелькина, 2011
Причем в биографии Ф.М. Достоевского в личной метафоризации Дороги главной тенденцией является то, что дорога всегда означает границу, рубеж, порог. Кроме того, дорога в семье Достоевских всегда вплетена в круг годовых церковных праздников, с ней связаны общие или семейные праздники (Рождество, Пасха, Троица, именины отца и старшего брата, мамы, крестины братьев и сестер).
Дорога всегда отмечена для Федора Достоевского течением как годового круга времени, так и знаками исторического времени. Воспоминания родных о прошлом (1812 год) почти всегда связаны со встречами (приездами) в семейном быту. Так же в редкие посещения квартиры Достоевских гостями читаются стихи, в деревне Даровое крестьяне поют песни. Андрюша Достоевский вспоминает, как гость Ванечка Умнов знакомит братьев со сказкой П. Ершова «Конек-горбунок», которую они «выучили наизусть». Видимо, в семье Достоевских было принято скрашивать время на праздниках и в дороге стихами.
Андрей Достоевский вспоминает: «Впоследствии я часто слышал от тетеньки, что оба брата (Михаил и Федор) во время путешествия к Троице услаждают тетеньку постоянною декламацией стихотворений, которых они массу знали наизусть» [4].
Уроженец Москвы Ф.М. Достоевский первые шестнадцать лет жизни активно и естественно усваивает традиционную православную культуру первой столицы. С кругом годовых праздников для него навсегда будут связаны приметы, стихи, песни, воспоминания, праздничные рассказы и т. д. После переезда в Петербург эти обычаи в жизни отойдут на второй план, но в сознании писателя всегда будут связаны с обаянием и духом родительского дома.
Оказавшись после приговора в Сибири, Ф.М. Достоевский вновь в остроге станет жить в соответствии с кругом годовых православных праздников. Именно воспоминания и обычаи детства помогут ему справиться с тяготами каторжной острожной жизни.
В день объявления приговора Ф.М. Достоевский заканчивает письмо к брату такими словами: «Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму. ... я не по-
теряю надежду и сохраню дух мой и сердце в чистоте. Я перерожусь к лучшему. Вот вся надежда моя, все утешение моё» [5].
Таким образом, обретение нового качества сознания, второе «духовное» рождение писателя в Сибири является результатом осознанного решения. Немалую роль в этом превращении талантливого прозаика 1840-х гг. в великого русского писателя, вернувшегося через 10 лет в Петербург, играет традиционная православная культура Сибири, с которой он постоянно соприкасается и которая как воздух будет определять характер его сибирских повестей, в которых дорога будет играть огромную роль.
Выйдя зимой 1854 года из Омского острога, Ф.М. Достоевский очень подробно пишет в письме к брату Михаилу о дороге в Сибирь, потому что она явно связана с произошедшими в нем переменами. Для писателя очень важно, что отъезд в Сибирь состоялся «ровно в Рождество», по приметам, все предприятия, начатые в Рождество, завершаются успехом. Несомненно к этой мысли автор письма возвращается не раз: «У меня было тяжело на сердце и как-то смутно, неопределенно от многих разнообразных ощущений. ... Но свежий воздух оживил меня, и так как обыкновенно перед каждым новым шагом в жизни чувствуешь какую-то живость и бодрость, то я, в сущности, был очень спокоен и пристально глядел на Петербург, проезжая мимо празднично освещенных домов и прощаясь с каждым домом в особенности» [6]. Далее Федор Михайлович вспоминает, как его везут мимо квартиры старшего брата, а потом мимо дома издателя и редактора «Отечественных записок» А.А. Краевского, где устраивалась ёлка для детей, на которой были и его племянники. Именно в конце 1840-х годов в Петербурге появились первые устраиваемые для детей елки.
«И вот у этого дома мне стало жестоко грустно. Я как будто простился с детен-ками. Жаль их мне было, и потом уже годы спустя, как много раз я вспоминал о них, чуть не со слезами на глазах» [7], -замечает Ф.М. Достоевский.
Как и раньше, воспоминания о семье связаны для писателя с праздниками, этими естественными рубежами годового цикла.
Далее идет описание маршрута (на Ярославль) остановки в трактире в Шлиссельбурге, похвала великодушному фельдъегерю К.П. Прокофьеву, передача разговоров со спутниками и т. д. Все дорожные подробности о климате, провизии, ценах очень конктретны и вместе с тем связаны с метафорическими вехами жизненного пути Ф.М. Достоевского, как и его романов.
Дорога и в произведениях писателя и в его письмах, записных тетрадях, очерках, эссе - это всегда средство знакомства, шире - с народом, с национальной ментальностью.
Именно по дороге в Сибирь Ф.М. Достоевскому открываются степные просторы России, как ни одному другому автору. 17-20-дневное путешествие до Омска показало писателю родную страну с неожиданной точки зрения. Не случайно через двадцать лет в очерке «Маленькие картинки (в дороге)» (1873 г.) Ф.М. Достоевский заметит: «Про дороги прежние, про дороги “конем” <...> мы жители столиц стали совсем забывать. А должно быть и на них теперь можно встретить много нового против прежних порядков.
. и собираюсь чуть не каждое лето проехаться куда-нибудь поглубже, по прежним дорогам, для собственного назидания и поучения» [8].
Столичный житель и военный архитектор Ф.М. Достоевский впервые так ярко увидел и обобщенно и символически изобразил природу своей страны именно по дороге в Сибирь, в сибирское десятилетие. Повторю мысль о том, что Сибирь для этого писателя предстает КРАЕМ, ЭКСТРЕМАЛЬНЫМ ПРОСТРАНСТВОМ за Уралом, а ни в коем случае не отдельными городами. Бескрайним простором степи и движением по сибирскому тракту открылась эта земля Достоевскому. Рассмотрим, через какую сетку координат «символов, концептов, антитез» изображена писателем Сибирь. В письме брату Михаилу от 30 января - 22 февраля 1854 года из Омска Федор Михайлович отмечает, как при отправке на каторгу тоска неизвестности была преодолена им «свежим воздухом» и быстрой ездой («дорога поправила меня совершенно»). Здесь же впервые появляется уничижительное слово «городишки» («Городишки редкие, не важные»), словно подчеркивая, что вчерашнему петер-
буржцу и москвичу этот край видится как одна сплошная деревня, а не город. Это слово повторится потом в характеристике и Омска, и Семипалатинска и т. д.
«Работа производилась на берегу Иртыша. Единственно только с него и был виден мир божий, чистая, ясная даль, незаселенные вольные степи» [9].
«Смотришь, бывало, в этот необъятный пустынный простор. Всё для меня было тут дорого и мило: и яркое горячее солнце на бездонном синем небе, и далекая песня киргиза, приносившаяся с киргизского берега» [10].
«Это было глубокой осенью в холодный сумрачный день. Ветер свистал в голой степи и шумел в пожелтелой иссохшей, клочковатой степной траве» [11].
«Весна действовала и на меня своим влиянием. Я подолгу стоял, бывало, упорно и ненасытимо всматриваясь, как зеленеет трава, как все гуще и гуще синеет далекое небо» [12].
«Климат здесь довольно здоров. Степь открытая!» [13].
Таким образом, любование пространством отечества осуществляется у Ф.М. Достоевского, прилежного читателя «Истории Государства Российского», почти интуитивно даже по дороге в омский острог. Несомненно, что «Ландшафтное зрение» было присуще несостоявшемуся военному архитектору в полной мере, а именно оно развивало способность к глубинному созерцанию и вчувствованию в окружающий мир, которыми писатель и так не был обделен от природы.
«Природы я не видал», - отметил писатель. Данный отзыв свидетельствует скорее не о равнодушии Ф.М. Достоевского к ландшафтным красотам, а фиксирует особенности его культурного восприятия. В климате и природе Омска, а позже Семипалатинска ему видятся главным образом негативные черты, которые не совпадают с эстетизированным представлением о смысле природы, сформированным культурой 1840-х гг., когда в русской живописи пейзаж не является ещё самостоятельным жанром. Обобщенно символическое пространство Западной Сибири предстает писателю через степь, через антитезу «ХОЛОД-ТЕПЛО», доминантой же становится РЕКА Иртыш, противопоставление пустынности и необжитости левого берега («синеющая даль», «вольная
киргизская степь») правому, где острог, городские строения и несвобода.
Не раз на страницах писем из Сибири или сибирских повестей Ф.М. Достоевского дорога будет метафизироваться и символизироваться разнообразно и многопланово. Особенно богато и романтически наполнено будет изображение дороги в «Селе Степанчикове и его обитателях». Приезд «ученого» гостя, племянника Рос-танева, бегство сумасшедшей Татьяны Ивановны, изгнание и возвращение Фомы Фомича Опискина - все эти эпизоды интенсифицируют мотив дороги и её особое смысловое поле.
Автобиографичен мотив дороги и в «Дядюшкином сне»: «Он даже освежился душой, выехав из города. На бесконечном, пустынном пространстве лежал снег ослепительною пеленою. Рьяные кони мчались, взрывая снежный прах копытом» [14].
Только в «Записках из Мертвого дома» дорога осознанно оказывается за пределами острожного повествования. Тогда как все зрелые романы Ф.М. Достоевского актуализируют мотив движения, бездорожья, непредсказуемости развития России - молодой страны в дороге.
В «Записках из Мертвого дома» богато представлены арестантские, народные плясовые песни, пословицы, поговорки, анекдоты, но совсем нет ямщицких дорожных песен. Так на рождественском представлении арестанты пляшут под песню автора конца XVIII века С. Митрофанова «Солнце на закате, Время на утрате» (1799). Видимо, более близкие по времени произведения фольклора ещё не проникли (не прижились) в Сибирь, среда эта очень консервативна. Так, например, нигде нет упоминания ни об очень популярной во второй половине XIX века арестантской песне на слова А. К. Толстого «Колодники» («Спускается солнце за степи», 1858), ни о стихотворении В.В. Крестовского «Владимирка» («Ой, дорога ль ты, дороженька пробойная / Ты пробойная ль, дороженька прогонная») [15]. Что это: сознательный прием Ф.М. Достоевс-
кого или просто эти песни на каторге ещё не пели? Самое часто встречающееся в сибирских повестях Ф.М. Достоевского определение для степных просторов «пустынные», то есть необжитые. В целом же Западная Сибирь предстает у Ф.М. Достоевского краем, у которого всё в будущем, молодой землей, сравниваемой с библейской пустыней.
И в письмах, и в заметках дорога в Сибирь, просторы метафизируются и символизируются так же, как в романах. Перед нами явная установка и в письмах, и в художественных произведениях на эвристическое обобщение через символ, метафору, случай, например, цитату, пословицу т. д. Иначе говоря, налицо актуализация философичности в творчестве Ф.М. Достоевского последних двух десятилетий.
Таким образом, мотив, тема дороги становится средством добывания истины, укрупнения масштаба видения, что характерно для философской прозы.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Коган Г. Письма из Коломны // Коломенский альманах. Вып. 5. М., 1997. С. 339.
[2] Летопись жизни и творчества Ф.М. Достоевского : в 3 т. 1821-1881. Т. 1. СПб., 1993. С. 38.
[3] Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 392.
[4] Полн. собр. соч. Ф.М. Достоевского в 18 т. Т. 18. Документы. Воспоминания. М., 2005. С. 365.
[5] Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. : в 30 т. Т. 28. Кн. 1. Л., 1985. С. 164.
[6] Там же. С. 167.
[7] Там же.
[8] Полн. собр. соч. Ф.М. Достоевского в 18 т. Т. 11. Документы. Воспоминания. М., 2004. С. 233.
[9] Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. : в 30 т. Т. 4. Л., 1972. С. 178.
[10] Там же.
[11] Там же. С. 194.
[12] Там же. С. 180.
[13] Там же.
[14] Полн. собр. соч. Ф.М. Достоевского в 18 т. Т. 18. Документы. Воспоминания. М., 2005. С. 233.
[15] Русская песня и романсы / сост. В. Гусевой. М., 1989.
