CC BY
14
М.С.)" [1, с. 257]. С ними можно согласиться и в том, что настоящий "кризис... стимулировал ускорение выработки Вашингтоном собственной позиции по важнейшим греческим проблемам" [1, с. 257].
Несомненную научную ценность представляет восьмая глава книги, в которой даётся убедительное
доказательство того, что именно "в 1945 году. Соединённые Штаты. переходят к масштабному участию в греческих делах, постепенно начиная теснить англичан. Это касалось всех важнейших вопросов, которые имели определяющее значение для будущего Греции" [1, с. 264].
В греческих делах уравнение со многими неизвестными приходилось решать в рамках "Большой тройки" [1, с. 302] и, естественно, поэтому были возможны различные комбинации в американо-британских отношениях. А.А. Калинин и В.Т. Юнгблюд в девятой главе монографии показывают, как решалось это уравнение в процессе обсуждения вопроса о передаче Греции Додеканезских островов в 1945 году. К моменту его рассмотрения два субъекта "Большой тройки" - США и СССР -имели наибольшие ресурсы для того, чтобы обеспечивать средиземноморское направление своей внешней политики. При этом возможности Вашингтона увеличивались, а Лондона - сокращались. Для Вашингтона возник подходящий момент, чтобы показать, что Великобритания, несмотря на явное соперничество, ближе ему идеологически и политически. Разумеется, "в условиях
роста амбиций Москвы интересы англичан и американцев сближались, что обусловило выработку их согласованной позиции по Додеканезам" [1, с. 302].
В соответствии с имеющимися ресурсами США и Великобритания по-разному реагировали на экономические проблемы Греции в 1945 году, о чём идёт речь в заключительной главе книги.
Конечно, исследование выиграло бы от более глубокой проработки проблемы взаимодействия британской и
американской разведок в оккупированной Греции. Больше внимания, может быть, следовало бы уделить вопросу определения послевоенных границ Греции, поскольку в монографии фактически изучен только вопрос о Додеканезских островах и не затрагиваются территориальные
противоречия относительно северных границ страны, в том числе македонский вопрос. (Последний, бесспорно, должен стать предметом отдельного
исследования).
В целом же работа авторов затронула очень важный период в истории Греции и в американо-британских отношениях в годы Второй мировой войны. Она, несомненно, будет востребована научным и образовательным сообществом. Труд А.А. Калинина и В.Т. Юнгблюда может быть оценён как серьёзный вклад в исследование международных отношений в драматичный период мировой истории.
М.В. Стрелец, доктор исторических наук, профессор, Брестский государственный технический университет.
ЕВРОПЕЙСКОЕ РЕЛИГИОЗНОЕ МНОГОЦВЕТИЕ
Религиозная жизнь в европейских странах чрезвычайно многообразна, и она совсем не характеризуется господством одного политкорректного мировоззрения или же отошедшего от традиционных ценностей либерального христианства, которое является опорой европейской демократии. Всё это - стереотипы, не отражающие во всей глубине религиозность европейцев (или их безрелигиозность). Конкретные эпизоды развития религиозной жизни
представлены в сборнике "Будущее религии в Европе"1, который издан по материалам одноименной конференции, проведённой Московским
религиоведческим обществом на философском факультете МГУ им. М.В. Ломоносова.
Целый ряд статей, посвящённых православию, раскрывает неожиданное современное лицо Православных церквей в разных странах, в том числе и в России. Роман Коробко (Институт проблем освоения Севера Сибирского отделения РАН) в статье "Оценка численности прихожан православных церквей Тюмени" отмечает, что, несмотря на различные официальные заявления, численность людей, посещающих храмы РПЦ, растёт чрезвычайно медленно, и скорее происходит не рост, а перераспределение уже существующих верующих между храмами и праздниками (к примеру, помимо Пасхи и Рождества многие ходят ещё на Вербное воскресенье). Причём, данные по Тюменской области в целом совпадают с исследованиями социологов в других областях.
Сознание верующих иногда довольно сложно понять, если исходить из строгих
1 Будущее религии в Европе. Сборник статей. Под ред. И.Х. Максутова, О.К. Горевой. СПб., Алетейя, 2010. 288 с.
церковных критериев. В статье Анны Соколовой (Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН) о религиозности сельских жителей России утверждается, что, пользуясь количественными методами, задавая прямые вопросы о посещении литургии или причастии, можно легко получить картину абсолютной безрелигиозности населения (анализ сделан на основе опроса 2005 года среди жителей Селивановского района Владимирской области). Однако автор убежден, что респондентам присущи глубокие религиозные чувства, которые далеки от церковных догм и канонов и сочетаются с крайним религиозным невежеством.
В статье Елены Левкиевской (Институт славяноведения РАН) "Механизмы неформальной
коммуникации в современном
православном дискурсе России" отмечается, в частности на основе анализа различных текстов, что средства коммуникации направлены на создание православного гражданского общества, иногда со своим специфическим церковным языком, а также на формирование социального облика Церкви в рамках разного рода инициатив - от приютов и волонтёрских организаций до скаутов. С другой стороны, религиозная сфера и её практики (такие как паломничество, продажа церковных товаров)
встраиваются в общество потребления. Ольга Бреская пишет об индивидуализме и групповом сознании в современной православной общине и даёт развёрнутый обзор этих понятий в рамках христианской антропологии. По мнению Бреской, отношения индивидуализма и группового сознания в православном приходе носят парадоксальный характер. Персонализм, с точки зрения соборности, осуждается, но при этом в социальном
измерении групповая солидарность проявляется чрезвычайно мало.
Между тем за рубежами традиционно православных государств этот парадокс похоже удаётся хотя бы отчасти преодолеть. В статье Анники Хитамар (Университет Южной Дании)
"Православие в диаспоре: Русская православная церковь в Дании" описывается история и современное состояние православных общин в стране. Они являются религиозным
меньшинством, но при этом составляют яркую часть духовной жизни королевства. Если общины Московского патриархата остаются прибежищем русских, то приход, принадлежащий к Константинопольскому патриархату и возникший не так давно - в 2002 году -является островком датского
православия, где служба ведётся по-датски. Более того, многие элементы церковной жизни восприняты из датской лютеранской традиции. Это центральная роль проповеди и совместное пение гимнов во время богослужения, простота и скромность во внутреннем убранстве церкви, а также церковные посиделки за кофе (church-coffee) после воскресной литургии для прихожан.
Развитие Финляндской православной церкви в эпоху постмодерна рассматривает публицист Борис Колымагин. Эта церковь находится на стыке западной и восточной христианских цивилизаций и успешно отвечает на вызовы секулярной цивилизации, защищая традиционные ценности, но при этом развивая диалог со всеми христианами, прежде всего, с протестантами.
Философские проблемы будущего религии в Европе отражены в статьях Алисы Астаховой (Казанский
госуниверситет) "Религиозный опыт в условиях мультипарадигмальности
христианства в Европе и России" и
Германа Бокова (государственный музей истории религии, Санкт-Петербург) "Религиозные аспекты контркультуры и проблема будущего религии".
Составными частями современной религиозной футурологии Боков считает секуляризацию общества, становление мультикультурного мира и единой мировой цивилизации.
Целый ряд материалов посвящён исламу и отдельно отношениям ислама и христианства. Активизацию суфийских организаций анализирует Денис Брилев (Донецк, Украина), а возможный союз ислама и христианства в Европе -Владимир Петрунин (Орловский госуниверситет). Автор уверен в том, что ислам заставляет европейцев
пересмотреть нормы секуляризма и, возможно, христиане и мусульмане вместе будут ратовать за возвращение религиозных норм в европейский контекст. К примеру, известно заявление архиепископа Кентерберийского Роуэна Уильямса о целесообразности введения некоторых норм шариата в правовое поле. Между тем ситуация, когда европейцев-немусульман будет
меньшинство, может привести к тому, что именно ислам, обогатившись за счёт западной культуры, переживёт свой расцвет в Европе.
Вместе с тем далеко не только христиане и мусульмане борются за место под солнцем на европейском пространстве. Русскому родноверию, возрождению славянского неоязычества посвящена статья Каарины Айтамурто (университет Хельсинки), перспективы развития дзэн-буддизма анализирует Майя Бабкова (МГУ им. М.В, Ломоносова), о религиозности цыганских сообществ на Балканах пишет Ксения Трофимова (МГУ им. М.В. Ломоносова). Она подчёркивает, что мистицизм и индивидуализм, определённая широта цыганской души нашли своё воплощение
в возникновении цыганских суфийских тарикатов и протестантских объединений. И это вполне отражает влияние глобализации и культурную
трансформацию, которая затрагивает в Европе все народы.
Мистицизм в политике анализирует профессор Джованни Касадио (Университет Салерн, Италия), а визуальную антропологию - Хейко Грюнведель (Университет Эрлангена, Германия). Межхристианские отношения, развитие религиозных процессов в целом затрагивают Олег Киселёв (Институт философии им. Г.С. Сковороды), Олег Гринцевич (РГГУ), Светлана Воронина (МГУ им. М.В. Ломоносова), Надежда Александрова и Эльвира Хисматуллина (Казанский госуниверситет). Как подчёркивается в статье Надежды Александровой "Будущее религии в России в контексте НРД: социально-психологические основания" тенденция к периодическому формированию
закрытых религиозных общин
сохранится. Всё большее развитие религиозного плюрализма чрезвычайно востребовано в современном обществе. Дело в том, что человек в постоянно меняющемся мире с быстрым потоком информации ищет приемлемую для него картину мира, которая бы исчерпывающе ответила на все вопросы, ту общность, в которой он будет чувствовать себя комфортно.
К сожалению, сборник не лишён недостатков, в том числе "составительских". Несмотря на наличие необходимого научного аппарата (аннотации статей на английском языке), он не производит впечатления цельной книги. Конечно, сборники докладов любой конференции часто оставляют довольно пёстрое впечатление, но это издание лишено всякой структуры, статьи в нём расположены практически в произвольном порядке, давая работу
самому читателю по поиску родственных тем из представленных 21 статьи. Философские доклады, посвящённые более общим теоретическим проблемам, помещены и в середине, и в конце книги. Более того, не соблюдена даже дифференциация статей по страновому признаку или по признаку одной конфессии, что создавало бы впечатление освещённости хотя бы одной тематики. В частности, сборник начинается статьей Елены Левкиевской о механизмах неформальной коммуникации в православной среде, затем идёт статья Ольги Бреской о православии в Белоруссии, затем материал о Православной церкви в Дании, а после него - в Тюмени. Ближе к концу сборника рассматривается политическое православие в Украине, но уже после статей о язычестве и буддизме. Сие собрание материалов трудно критиковать за то, что оно не затрагивает ключевых проблем будущего религий в Европе, ибо в нём нет ничего о развитии Католической, Лютеранской церквей, об актуальных дискуссиях о роли религии, образовании, плюрализме,
веротерпимости и т.п., идущих в европейском обществе, о предпочтениях и стереотипах европейцев. Тем не менее, бросается в глаза резкое отличие и несоответствие статей, где изучается практическая религиозность, и чисто теоретических статей, которые на этом фоне кажутся слишком отвлечёнными и оторванными от религиозной жизни вообще (как, например, статьи Надежды Александровой о социально-
психологических основаниях НРД, Ларисы Астаховой о религиозном опыте в условиях парадигмальности, Германа Бокова об аспектах контркультуры).
Вместе с тем в сборнике всё-таки предстаёт некая объёмная картина будущего религий в Европе. С одной стороны, у людей есть большой выбор
среди духовных, религиозных,
культурно-религиозных традиций и сообществ, как старых, так и совершенно новых, причудливых и
постмодернистских. Этот выбор в европейских странах намного более широк, свободен и цивилизован, чем в любой другой части Света (возможно, лишь, что такая свобода и многообразие есть ещё в Латинской Америке). С другой стороны, эта картина содержит в себе вопрос о том, во что сложится в будущем эта мозаика мультикультурности и
многорелигиозности, к каким
последствиям для национальных культур и исторических церквей это приведёт. Но в любом случае, как показывают научные исследования, традиционная
религиозность не уходит из общества -она трансформируется сама по себе, на её основе или в противовес ей появляются другие верования, и этот процесс не остановить.
Роман Лункин, с.н.с., Центр изучения
проблем религии и общества ИЕ РАН.
