CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. 2024. № 505. С. 236-245 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2024. 505. рр. 236-245
Научная статья
УДК 341.6
doi: 10.17223/15617793/505/26
Европейский подход к эволютивному толкованию: практика Европейского Суда по правам человека
Тигран Давидович Оганесян1
1 Дипломатическая академия МИД России, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Исследуются вопросы, связанные с современным пониманием эволютивного толкования конвенционных норм Европейским Судом по правам человека. Особое внимание уделено обоснованию применения данного вида толкования. Проведен анализ сущности эволютивного толкования, природы доктрины живого инструмента, различных мнений, критикующих и одобряющих данный метод толкования. Обоснован вывод о том, эволютивное толкование стало неотъемлемым элементом ЕСПЧ, позволяющим поддерживать эффективность защищаемых прав.
Ключевые слова: эволютивное толкование, метод толкования, права человека, консенсус, доктрина живого инструмента, Европейский Суд по правам человека
Для цитирования: Оганесян Т.Д. Европейский подход к эволютивному толкованию: практика Европейского Суда по правам человека // Вестник Томского государственного университета. 2024. № 505. С. 236-245. doi: 10.17223/15617793/505/26
Original article
doi: 10.17223/15617793/505/26
The European approach to evolutive interpretation: The practice of the European Court of Human Rights
Tigran D. Oganesian1
1 Diplomatic Academy of the Ministry ofForeign Affairs of the Russian Fedration, Moscow, Russian Federation,
t. oganesian@mail. ru
Abstract. The article deals with issues related to the modern understanding and application of evolutionary interpretation - a method of interpretation that allows interpreting convention rights taking into account modern realities and changing circumstances. In this regard, special attention is paid to the essence and justification of the application of this method of interpretation by the ECHR. The author emphasizes that due to the provisions of the Vienna Convention on the Law of Treaties and a number of general formulations contained in the Preamble of the European Convention on Human Rights, the ECHR was eventually able to justify the application of an evolutionary interpretation. Particular attention is paid to the ruling in the case of Golder v. the United Kingdom (1975), which for the first time contains the idea that the Convention is a "living document". This case, according to the author, is notable for the fact that one of the main thoughts of the Court is developing that the Convention should be interpreted in such a way that its rights are "practical and effective, and not theoretical and illusory." Moreover, starting from this case, the Court resolutely rejects the idea that legal interpretation is primarily a textual interpretation based on the study of the linguistic meaning of words. As another important issue, the author considers the question of the legal nature of the doctrine of a living instrument. It is noted that this doctrine may damage the legal certainty of the Court's practice and create a situation where Member States do not understand the scope of the obligations to which they agree upon accession to the Convention. Regardless of whether the Court uses the doctrine of a living instrument, it is essential that it does so in accordance with the nature and purpose of the Convention and with due respect for State sovereignty. With the help of the comparative legal method, the opinions of various researchers regarding the evolutionary interpretation are considered. A number of critics argue that this method of interpretation leads to the establishment of new rights not provided for by the Convention, and the Court, in turn, goes beyond the role actually intended for it. Another part of the researchers believes that the evolutionary interpretation contradicts the predictability of law or legal certainty, calling into question the legitimacy of these rulings. Nevertheless, the author notes that the evolutionary interpretation does not jeopardize the legitimacy of the relevant rulings, since the participating States not only undertake to comply with the Convention, but also "comply with the final decision of the Court" in accordance with paragraph 1 of article 46 of the Convention. In conclusion, it is noted that the interpretation of the Convention in the light of modern conditions has become a necessary condition for ensuring the best protection of human rights. Human rights themselves are dynamic and depend on social, moral and scientific changes and innovations. With the help of this doctrine, the ECHR provides an interpretation of the Convention that supports the effectiveness of individual rights in practice.
© Оганесян Т.Д., 2024
Keywords: evolutive interpretation, method of interpretation, human rights, consensus, doctrine of living instrument, European Court of Human Rights
For citation: Oganesian, T.D. (2024) The European approach to evolutive interpretation: The practice of the European Court of Human Rights. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 505. pp. 236-245. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/505/26
Введение
Робер Шуман, министр иностранных дел Франции, при подписании 4 ноября 1950 го. Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - ЕКПЧ, Конвенция), отметил: «Конвенция, которую мы подписываем, не настолько полна и точна, как многие хотели бы. Однако мы сочли своим долгом подписать ее такой, какая она есть. Она создает фундамент для построения защиты человеческой личности от всех тираний и от всех форм тоталитаризма» [1. С. 3]. Как отметил бывший председатель ЕСПЧ Жан-Поль Коста, ситуация с правами человека «хрупкая» и «права человека всегда приходится завоевывать заново». [2. Р. 51]. На сегодняшний день ЕСПЧ принял более 25 000 постановлений [3], что делает его самым популярным и активным международным судом по правам человека в мире. Деятельность Суда и его прецедентная практика оказали значительное влияние на национальные правовые системы государств-ответчиков, что привело к признанию последними режима Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод как «самого эффективного режима в области прав человека в мире» [4. Р. 11].
Эволютивное толкование договора происходит тогда, когда термин, содержащийся в договоре, способен эволюционировать, а не фиксированным на все времена. Таким образом, значение термина меняется в соответствии с последующем развитием событий, что может изменить способ его первоначального понимания. Спорным, inter alia, является то, в какой степени Суд использует эту способность давать расширительные толкования Конвенции. Это может быть особенно важно с учетом того, что Конвенция является международным договором, поэтому решения последнего потенциально могут повлиять на государственный суверенитет. Поскольку эволютивное толкование может сводиться к «квази-законодательной» роли Суда, это влечет за собой недовольство со стороны государств-ответчиков. В результате этого любые постановления, которые потенциально подрывают суверенитет государств и их свободу усмотрения в некоторых вопросах, требуют тщательного обоснования. По выражению Франсиско Паскуаль-Вивеса, доктора международного права Университета Алькала, эволютивное толкование региональных международных договоров по правам человека может быть отнесено к контексту диалектики между суверенитетом и сотрудничеством, которая устанавливается в международном правовом порядке [5. Р. 124]. Для некоторых соответствующая критика основана на аргументе о том, что ЕСПЧ применил конкретные положения Конвенции таким образом, который не был бы предвиден теми, кто ее первоначально разрабатывал [6]. Критика также сосредоточилась на
восприятии того, что Страсбургский суд рискует стать судом «четвертой инстанции». Например, Джек Стро утверждает, что «Европейский Суд становится Верховным судом для своих государств-членов и перемещается в те области, в отношении которых нет или никогда не было никакого соглашения или согласия со стороны государств-членов Совета Европы» [7. Р. 32].
Исследование применения судьями Европейского Суда эволютивного толкования в настоящее время важно тем, что изначально не закрепленный напрямую ни в Венской конвенции о праве международных договоров, ни в ЕКПЧ, данный метод толкования стал неотъемлемым «помощником» Суда. Для более основательного анализа эволютивного способа толкования в настоящей статье выбрано самое первое эволютивное дело ЕСПЧ, наиболее ярко отражающего сохранившиеся аспекты европейского подхода к прочтению конвенционных норм в рамках современных реалий.
В настоящем исследовании невозможно ответить на все критические замечания, высказанные по вопросу эволютивного толкования. При этом, предпринята попытка объяснить и проанализировать некоторые аспекты данного вопроса, которая была предметом значительной критики в ряде отдельных государств и среди исследователей.
Обоснование применения эволютивного толкования
Преамбула Конвенции содержит мысль о достижении «большего единства» (greater unity). В оправдание желания Суда достичь большего единства можно сказать, что эволютивное толкование позволяет Суду это сделать посредством равного отношения ко всем государствам при толковании Конвенции. Например, что касается права заключенных голосовать, Суд одинаково признал данное право как у британских заключенных (Hirst v. United Kingdom), так и у российских (Anchugov and Gladkov v. Russia). Выявляя консенсусное единство среди государств, ЕСПЧ при эволютивном толковании призывает государство-ответчик следовать этому единству. Но иногда консенсус не строится на единстве подходов большинства государств. В этом смысле понимание единства консенсуса не всегда означает для Суда единство большинства.
Эволютивное толкование региональных договоров по правам человека в большей степени зависит от наличия предварительного консенсуса между государствами. Европейский консенсус, возможно, является лучшей моделью для поиска совершенной формы эволютивного постановления. Как отмечает Константин Дегтярев, европейский консенсус смягчает «эффект неожиданности» эволютивной интерпретации [13. Р. 201].
Доктрина консенсуса предполагает рассмотрение Судом преимущественно национального законодательства и практики государств, с тем чтобы определить наличие общего подхода (знаменателя) к определенному вопросу. Зачастую если Суд сочтет, что консенсус существует, то будет толковать рассматриваемое положение Конвенции в соответствии с общим подходом, существующим в большинстве государств-участников Конвенции.
Преамбула Конвенции косвенным образом оправдывает применение доктрины консенсуса, включая ссылки на «общее понимание» (common understanding) и «общее наследие политических традиций, идеалов, свободы и верховенства закона» (common heritage of political traditions, ideals, freedom and the rule of law). Договаривающиеся государства обязались участвовать в глобальной практике защиты прав человека, основываясь на существующих общих ценностях. Общее понимание ценностей предполагает также, что это понимание будет меняться. Когда наблюдается развивающийся консенсус или тенденция по определенному вопросу, Суд поддерживает это стремление к общему базовому пониманию требований в области прав человека и претворяет в жизнь конкретное понимание прав человека в европейской практике. В конечном счете Суд, используя свою консенсусную модель толкования, признает, что именно согласованная воля государств-членов должна определять содержание конвенционных прав. С помощью доктрины консенсуса Суд стремиться создать среди государств-членов Совета Европы атмосферу единого понимания прав человека. Консенсус также служит средством легитимации Судом своих эволютивных постановлений.
Очевидно, что эволютивное толкование косвенно подтверждается не только Преамбулой. Формальную возможность использовать эволютивное толкование Суд получил непосредственно от Высоких Договаривающихся Сторон, подписавших и ратифицировавших Конвенцию. Так пункт 1 статьи 32 Конвенции предусматривает: «в ведении Суда находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней». На основе статьи 46 Конвенции Суд обладает законной властью над договаривающимися государствами в том числе посредством своих эволютивных постановлений. Государства взяли на себя добровольное обязательство соблюдать Конвенцию, а также последующую практику Суда.
Из Преамбулы Конвенции также очевидно, что она не была предназначена для того, чтобы быть последним словом в международной защите прав человека в Европе, поскольку в ней говорится не только о «сохранении» (maintenance), но и о «дальнейшей реализации прав человека и основных свобод» (further realisation of Human Rights and Fundamental Freedoms) и принятии «первых шагов для коллективной реализации некоторых прав, провозглашенных во Всеобщей декларации» (the first steps for the collective enforcement of certain of the rights stated in the Universal Declaration). Эта забота об эффективности является основной движущей силой и призывом к эволютивному толкованию. «Дальней-
шая реализация» допускает определённую степень новаторства и творчества, расширяя охват конвенционных гарантий, особенно когда это необходимо для защиты прав и свобод по существу. Страсбургский суд не раз подчеркивал, что при толковании Конвенции, необходимо учитывать ее особый характер как договора о коллективном обеспечении соблюдения прав человека и основных свобод. Суд также говорит об общем духе Конвенции. Поэтому его толкование должно быть связано с поддержанием и продвижением идеалов и ценностей демократического общества [2].
Так или иначе, эволютивное толкование в свете изложенного в Преамбуле Конвенции идеи «greater unity» понимается как развитие конвенционных прав, то есть государства должны быть едины во мнении, что конвенционные права должны в последующем развиваться. С этой точки зрения эволютивное толкование становится неотъемлемым элементом конвенционной системы Страсбурга, изначально скрытым в Преамбуле, но нашедшим со временем свое предназначение и применение. Как отмечает Джордж Летсас эволютив-ное толкование Конвенции требуется для лучшего понимания природы прав человека и порождает обязательство среди договаривающихся государств уважать результаты такого толкования, даже если оно «несовершенно с точки зрения идеальной морали» [8. Р. 139]. Однако это вовсе не означает, что Суд пользуется безграничной властью при эволютивном толковании. Суд должен быть последовательным в своей практике, насколько это возможно быть осторожным при расширении объема конвенционных прав, тщательно аргументируя свое толкование и соблюдая баланс между эволю-тивным толкованием, свободой усмотрения и консенсусом. С другой стороны, в Преамбуле Конвенции содержится упоминание об «общем наследии политических традиций, идеалов, свободы и верховенства права». В деле Soering v. United Kingdom Суд отметил, что выдача скрывающегося от правосудия лица другому государству, где он может подвергнуться пыткам, «вряд ли была бы совместима с основополагающими ценностями Конвенции, тем "общим наследием политических традиций, идеалов, свободы и верховенства закона", которое закреленоп в Преамбуле» [9].
При эволютивном толковании ЕСПЧ подчеркивает важную связь с принципом эффективности толкования, чтобы права, предусмотренные Конвенцией, были «практическими и эффективными, а не теоретическими и иллюзорными». В деле Christine Goodwin v. UK ЕСПЧ по сути связал доктрину эффективного толкования с необходимостью Суда «придерживаться динамичного и эволюционного подхода» [10]. В деле Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary Суд подчеркнул, что эффективное толкование Конвенции заложено в объекте и цели Конвенции [11].
Таким образом, принцип эффективности закрепленный и в Преамбуле Конвенции («эффективное признание и осуществление прав»), и в развитый в практике Суда, а также идея о «развитии прав человека» стали одним из главных и основных мотиваций для применения Судом эволютивного толкования.
Яннеке Джерардс, в свою очередь, считает, что принцип субсидиарное™ (задача Суда заключается главным образом в проверке того, выполнили ли национальные власти обязательства, которые они взяли на себя в соответствии с Конвенцией) и принцип «первичности» (основная ответственность за обеспечение эффективной защиты прав, предусмотренных Конвенцией, лежит на национальных органах власти, которые должны обеспечивать права, предусмотренные Конвенцией, всем, кто находится под их юрисдикцией) также стали катализатором применения Судом эволютивного толкования: «Суд должен будет толковать и применять Конвенцию таким образом, чтобы эффективно защищать различные основные права, соблюдая при этом принципы первичности и субсидиарности» [12. Р.31].
Что касается Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года, то в разделе 3 «Толкование договоров» отражены способы толкования международных договоров: текстуальное толкование (п. 1 ст. 31), телеологическое (целевое) толкование (п. 1 ст. 31), историческое толкование [13]. Эволютивное толкование напрямую не упоминается, однако его основу составляют положения пп. «b» п. 3 ст. 31 Венской конвенции о важности «последующей практики применения договора» для процесса толкования международного договора. Эволютивное толкование вытекает из прогрессивного развития международного права и полностью совместимо с логикой статьи 31 Венской конвенции. В ней, в частности, говорится, об объекте и цели договора, а также о последующих соглашениях, последующей практике и любых соответствующих нормах международного права, «применимых в отношениях между сторонами», включая документы, ратифицированные этими сторонами после заключения договора, которые подлежат толкованию. Все эти элементы допускают телеологическое толкование, направленное на обеспечение адаптации рассматриваемого договора к изменениям, произошедшим после его принятия, особенно в тех случаях, когда он содержит общие термины, значение которых будет меняться с течением времени. Иными словами, эволютивный метод толкования Конвенции совместим с соответствующими положениями Венской конвенции и отражает, в принципе, предполагаемое намерение сторон.
Дело Голдера (1975)
Дело Golder v. the United Kingdom (далее - дело Голдера), несомненно, является одним из самых важных дел в истории ЕСПЧ, связанной с эволютивным толкованием. Дело не только в том, что он содержит первое и пока наиболее подробное обсуждение Венской конвенции о праве международных договоров с эволютивным толкованием. Это также первое дело, в котором Суду пришлось определить последующий путь своего развития и Конвенции по вопросу толкования в свете современных реалий. Данное дело заложило основу для эволютивного толкования на будущие десятилетия и та дискуссия, которая имела место быть в рамках отдельных мнений судей, иллюстрирует разногласия, продолжающиеся по сей день.
В деле Голдера ЕСПЧ с помощью эволютивного толкования истолковал «доступ к суду» как важную составляющую справедливого судебного разбирательства, тем самым расширив элементы статьи 6 Конвенции [14]. Заявитель, Сидней Элмер Голдер, во время отбывания тюремного заключения был обвинен в участии в беспорядках, во время которых он предположительно напал на сотрудника тюрьмы. Г-н Голдер хотел проконсультироваться с адвокатом, чтобы подать гражданский иск о клевете против обвинившего его сотрудника исправительного учреждения. Однако ему было отказано в возможности проконсультироваться с адвокатом с целью подачи соответствующего иска. Заявитель утверждал, что данный отказ нарушил его право на справедливое судебное разбирательство. Суд постановил, что, хотя право доступ к суду прямо не упоминается в пункте 1 статьи 6 Конвенции, данное право должно быть включено в число гарантий права на справедливое судебное разбирательство. Суд подчеркнул, что, хотя формального отказа г-ну Голдеру в доступе к суду не было, консультация с адвокатом была важным шагом в реализации его намерения подать иск, особенно потому, что заявитель в то время находился под стражей.
В настоящем деле Суд должен был решить вопрос о том обеспечивает ли пункт 1 статьи 6 Конвенции право на доступ к судам каждому лицу, желающему подать иск. Как отметил сам Суд его обязанностью является установить посредством толкования, является ли доступ к судам одним из факторов или аспектов этого права (§28). При толковании Суд подчеркнул, что он должен руководствоваться статьями 31-33 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года (далее - ВКПМД). Несмотря на то, что ВКПМД еще не вступила в силу на тот момент, Суд сослался на статьи 31-33 ВКПМД, которые, по существу, провозглашают общепризнанные принципы международного права (§34). Подпункт «с» пункта 3 статьи 31 ВКПМД указывает, что следует принимать во внимание, наряду с контекстом, «любые соответствующие нормы международного права, применимые в отношениях между сторонами» (any relevant rules of international law applicable in the relations between the parties). В этой связи Суд указал, что поскольку право на подачу гражданского иска, считается одним из общепризнанных основных принципов права, то пункт 1 статьи 6 Конвенции следует читать в свете этих принципов (§ 35).
С подходом большинства судей о необходимости эволютивного толкования пункта 1 статьи 6 Конвенции не согласились трое судей: Вердросс, Зекия и Сэр Джеральд Фицморис. В отдельном мнении Судья Вердросс отметил, что «такое толкование противоречит тому факту, что положения Конвенции, касающиеся прав и свобод, гарантированных этим документом, также ограничивают юрисдикцию Суда. Это особая юрисдикция, поскольку она наделяет Суд полномочиями разрешать споры, возникающие в ходе внутренней жизни Договаривающихся Государств. Поэтому нормы, ограничивающие пределы этой юрисдикции, должны толковаться строго.
Вследствие этого я не считаю допустимым расширять посредством толкования, зависящего от подсказок, рамки четко сформулированных прав и свобод. Соображения правовой определенности также сделать этот вывод обязательным: государства, подчинившиеся надзору Комиссии и Суда в отношении «некоторых» прав и свобод, «определенных» (définis) в Конвенции, должны быть уверены, что эти границы будут строго соблюдаться».
В особом мнении судья сэр Джеральд Фитцморис отметил, что вопрос толкования Конвенции «имеет фундаментальное значение не только сам по себе, но и как открывающие окно в более широкий взгляд на принципы, философию и мировоззрение» (§ 22). Британский судья предостерег Суд от эволютивного толкования, отметив, что это требует от Суда «осторожного и консервативного толкования, особенно в отношении любые положения, значение которых может быть неясным, и где обширные толкования могут привести к возложению на договаривающиеся государства обязательств, которые они в действительности не намеревались брать на себя или не предполагали, что берут на себя» (§ 39).
Судья Фитцморис также возразил, что недопустимо включать в текст право, «которое Конвенция не утруждает себя наименованием, но в лучшем случае подразумевает, и которое даже нельзя с пользой подразумевать, не перейдя в то же время к довольно тщательному определению его или условий, при которых оно действует, и которые, очерчивая его, определяют его». По мнению британского судьи, отсутствие четкого положения в тексте Конвенции не дает Суду право налагать новое обязательство на государства-члены: «от сторон нельзя ожидать выполнения того, что было бы важным международным обязательством, если оно не определено в достаточной степени». В некотором смысле судья Фицморис ошибся, в том, что Конвенцию не следует понимать с точки зрения намерений сторон в 1950 г. Последующее развитие прецедентной практик ЕСПЧ показало, что большинство судей поддерживают идею Конвенции как «живого документа», который должен толковаться в свете современных условий. Отсутствие четкого намерения со стороны составителей Конвенции перестало иметь значение при рассмотрении Судом вопроса о признании соответствующего эволютивного права.
По выражению Джорджа Летсаса дело Голдера, «несомненно, является одним из самых важных дел в истории ЕСПЧ» [15. Р. 515]. Дело Голдера заложило основы принципов толкования, которые теперь стали столь важными для тысяч жалоб, которые Суд получает каждый год. Данное дело содержит первое обсуждение ВКПМД в практике ЕСПЧ и соответствующих правил толкования. В своем решении Суд сослался на ст. 31-33 ВКПМД и постановил, что, хотя эти статьи и не действовали в то время, они выражали общие принципы международного права, которые Суд должен был принять во внимание. В целом, применение положений ВКПМД в деле Голдера положило начало эволютив-ному толкованию и отказу Суда от текстуального тол-
кования, которое на тот момент являлось доминирующим методом толкования в практике международных судов. По замечанию Джорджа Летсаса читатель Гол-дера, возможно, на первый взгляд не осознает, каким смелым и революционным подходом к интерпретации была линия рассуждений ЕСПЧ. Начиная с этого дела, Суд решительно отказывается от идеи о том, что юридическое толкование - это преимущественно текстуальное толкование, основанное на исследовании лингвистического значения слов.
Критика эволютивного толкования
Права человека не являются чем-то каменным или «программой оптимизации» [16. Р. 199], для которой нет ограничений, поскольку это нарушило бы регулирующую функцию права и пределы судебного правотворчества. В этой связи Стефани Шмаль, профессор Вюрцбургского университета, отмечает, что применяя такой далеко идущий динамичный метод толкования, который, в конечном счете, приводит к установлению новых прав, предусмотренных Конвенцией, Суд выходит за рамки фактически предназначенной для него роли, считая себя «главным блюстителем международного права в области прав человека, определяя масштабы и скорость правового развития в Европе» [16. Р. 201].
Джон Мерриллс, профессор международного публичного права в Университете Шеффилда, в своей книге «Развитие международного права Европейским судом по правам человека» (The Development of International Law by the European Court of Human Rights) анализирует вклад, внесенный ЕСПЧ в развитие принципов международного права путем детального изучения его судебной практики, а также методов толкования. Он отмечает, что вклад Суда в «изменения в внутреннее законодательство и практику» предоставляют наиболее существенное доказательство его воздействия [17. Р. 12]. Когда Джон Мерриллс проводил свой анализ роли Суда в развитии международного права, он, inter alia, обнаружил, что толкование Конвенции преследовало три цели: усиление роли Конвенции, указание на ее упущения и соответствие Конвенции современным реалиям [17. Р. 218].
В некотором смысле эволютивное толкование противоречит предсказуемости права или правовой определенности, что является одной из важнейших ценностей Конвенции. В деле Mamatkulov andAskarov v. Turkey Суд отметил, что хотя он «формально не обязан следовать своим предыдущим решениям, в интересах правовой определенности и предсказуемости, он не должен без уважительной причины отступать от своих собственных прецедентов» [18]. По мнению нидерландских ученых Питера ван Дейка, Годефридуса Дж.Х. Хофа, эволютивное прецедентная практика Суда свидетельствует о том, что Конвенция все чаще применяется с учетом индивидуальных, а не государственных интересов [19. Р. 478]. Джон Мерриллс, в свою очередь, подчеркивает приверженность Суда «концепции своей собственной роли, в которой функция Конвенции по защите прав личности имеет прио-
ритет над юрисдикционными и процедурными возражениями, отражающими традиционное отношение правительств» [17. Р. 44].
Однако среди судей ЕСПЧ были и сторонники эво-лютивного толкования. Бывший председатель ЕСПЧ Жан-Поль Коста подчеркнул, что Суд придерживался такого подхода на протяжении десятилетий: «история неумолимо двигалась вперед в течение этого периода, и контекстуальная эволюция была весьма значительной. Толкователи Конвенции прямо отвергли статичный или конечный анализ» [20. Р. 5]. Бывший вице-председатель ЕСПЧ Франсуаза Тюлькенс, в свою очередь, пояснила, что сам способ разработки Конвенции диктует необходимость такого эволютивного толкования Конвенции: «...природа основных прав такова, что они могут применяться только в процессе толкования, поскольку такие права не ограничены. Они также абстрактны по своей природе и приобретают конкретное значение в том конкретном контексте, в котором они применяются» [21. Р. 6].
Критики также неоправданно пренебрежительно относятся к роли судей при эволютивном толковании. В некоторых кругах эволютивное толкование рассматривается как символ «активизма» или, что еще хуже, «судебного империализма», даже если в некоторых случаях оно также может иметь следствием ограничение сферы прав, охраняемых Конвенцией [19. Р. 7]. Активная роль судей в разработке и обновлении правовых норм является обычной практикой, даже в правовых системах, которые традиционно скептически относятся к такому явлению, как судейский активизм. Проблема легитимности эволютивных постановлений проявляется в том, что Суд пересматривает решений национальных судов и результаты толкования не могут совпадать с мнением внутригосударственных властей. Лиза Зоннляйтнер выделяет три проблемы легитимности эволютивной интерпретации: демократическая легитимность (принимаются решения по общественным вопросам, ответы на которые должны быть даны в рамках демократического, а не судебного процесса), суверенитет (эволютивное толкование равносильно принятие законодательства без согласия государств-членов) и верховенство закона (эволютивное толкование противоречит основным гарантиям, таким как правовая определенность и предсказуемость) [23. Р. 63].
Что касается суверенитета, то эволютивное толкование критикуют за то, что оно создает обязательства, которые превышают взятые государствами-участниками Конвенции обязательства и ЕСПЧ посредством эволютивных решений вмешивается в суверенитет государств. Сэр Джеральд Фитцморис в особом мнении по делу Golder v UK отметил, что нельзя обязывать государство защищать право, о котором оно вообще не знало и на которое оно не давало согласия [14]. Взяв на себя обязательства в области прав человека, закрепленные в Конвенции, государства - члены Совета Европы в некотором смысле отказались от части своего суверенитета в пользу ЕСПЧ. Кроме того, обязательный характер решений ЕСПЧ затрагивает суверенитет государств-членов, поскольку исполнение решений не требует дополнительного согласия государства.
Как отмечает Боско Трипкович трудно понять понятие и границы прав человека, не принимая во внимание идею суверенитета, на которую права человека налагают наиболее важные ограничения [22. Р. 226]. Однако доктрина живого инструмента как ценностный подход к обоснованию прав человека предполагает, что суверенитет должен играть более ограниченную роль в определении содержания прав. В отношении критики по поводу отсутствия ясности и последовательности в некоторых постановлениях, Суд признает эти критические замечания, отмечая при этом, что они отчасти отражают сложность задачи толкования Конвенции на наднациональном уровне. Многие эксперты признают необходимость развития прецедентной практики ЕСПЧ, считая, что эволютивный метод толкования Конвенции имеет свои пределы. Для определения таких пределов необходим баланс подходов между правовой определенностью и гибкостью.
Проблема легитимности эволютивных постановлений проявляется в том, что Суд пересматривает решений национальных судов и результаты толкования не могут совпадать с мнением внутригосударственных властей. Лиза Зоннляйтнер выделяет три проблемы легитимности эволютивной интерпретации: демократическая легитимность (принимаются решения по общественным вопросам, ответы на которые должны быть даны в рамках демократического, а не судебного процесса), суверенитет (эволютивное толкование равносильно принятие законодательства без согласия государств-членов) и верховенство закона (эволютивное толкование противоречит основным гарантиям, таким как правовая определенность и предсказуемость) [23. Р. 63]. Что касается демократической легитимности, то основная критика исходит из того, что эволютивное толкование является инструментом скрытого законодательства, а не толкования. Данная мысль была прямо выражена судьей Джеральдом Фицморисом в особом мнении по делу Tyrer v UK: «Тот факт, что определенная практика считается неприятной, нежелательной или морально неправильной и такой, которой не следует позволять продолжаться, сам по себе не является достаточным основанием для признания ее противоречащей статье 3 ... Это означало бы использование статьи в качестве средства косвенной реформы уголовного законодательства, для чего она не предназначалась» [24].
Бывший судья ЕСПЧ Эгберт Майер критикуя произвольное толкование Конвенции отметила, что «самая большая опасность для Суда заключается в том, что он превращается в чисто академическую церковь сторонников прав человека, которые говорят, что мы проповедуем новое Евангелие прав человека. То, что мы считаем, исходя из нашего самого чистого внутреннего убеждения, самыми большими неудачами в Европе, не должно произноситься и сопровождаться по всей Европе» [25]. По мнению Яннеке Джерардс, расширение сферы действия одного права, предусмотренного Конвенцией, может нанести ущерб другому праву в случаях, когда имеет место коллизия прав. Однако в большинстве случаев она стремится к прогрессивной эволюции, чтобы обеспечить эффективную реализацию цели Конвенции о «дальнейшей реализации» прав
человека [12. Р. 59]. Если следовать тому, что Суд толкует Конвенцию практическим и эффективным образом и в свете современных условий, исходя также из цели и объекта Конвенции, то эволютивное толкование по природе прогрессивное. Другой вопрос, что для национальных властей будет считаться прогрессивным на данный момент.
Доктрина живого инструмента
Как установил Суд в многочисленных решениях «договоры по правам человека являются живыми инструментами, толкование которых должно учитывать изменения во времени и, в частности, современные условия» [26]. Как отмечает Ангелика Нуссбергер, «Конвенция - живой инструмент, а не черный ящик, наугад наполняемый новым содержимым» [27. Р. 84].
До постановления Суда по делу Тайрера обсуждение природы доктрины живого инструмента Конвенции было проведено в учебнике Фрэнсиса Джейкобса, опубликованном в 1975 г., и международной коллокви-альной речи, произнесенной в 1975 г. по Конвенции Максом Соренсоном. Фрэнсис Джейкобс, на тот момент член секретариата Комиссии по правам человека, опубликовал в 1975 г. книгу, посвященной Конвенции. В этой связи его идеи представляют особый интерес, учитывая то обстоятельство, что книга была опубликована до вынесения постановления по делу Тайрера. Он отметил, что толкование Конвенции должно быть «динамичным» в том смысле, что оно должно толковаться в свете социальных и политических изменений [28. Р. 282]. Доктрина живого инструмента также упоминалась в рамках международного коллоквиума, состоявшегося в Риме 5-8 ноября 1975 г. На этой конференции Макс Соренсон, судья Суда ЕС, который позже стал судьей ЕСПЧ, представил доклад об эволютивном толковании Конвенции [29]. Прибегнув к примерам Международного суда ООН, он подчеркнул, что стандарты защиты, предоставляемые Конвенцией, способны эволюционировать с течением времени и что есть признаки того, что это уже произошло.
Фан Ювен предлагает следующую логику суждений: «быть истолкованным в свете современных условий» - это необходимость, а «живой инструмент» - интерпретирующая цель [30]. Профессор Джон Мер-риллс предположил, что существуют два различных подхода к толкованию положений Конвенции: принятие предполагаемого значения Конвенции как неизменного по сравнению со значением, которое она имела бы в 1950-х гг., и признание того, что составители намеренно оставили Конвенцию открытой для толкования в свете меняющихся условий, тем самым предоставив Суду право толковать этот вопрос так, как он сочтет уместным в данный момент [17. Р. 48]. Европейский Суд в конечном счете одобрил последний подход с помощью доктрины живого инструмента, которая может предложить нечто похожее на «конституционную роль» Конвенции. Таким образом, чем больше Конвенция воспринимается как «развивающаяся конституция для Европы» [31], тем более разумно ожидать от Суда творческого толкования или, по крайней мере,
подхода, который жестко применяет именно то, что было задумано в 1950 г. Британский исследователь Джордж Летсас характеризует «доктрину живого инструмента», применяемую Судом следующим образом: (а) основное внимание ЕСПЧ уделяет «современным стандартам толкования Конвенции»; (b) «современные стандарты», которые играют важную роль при толковании Конвенции и рассматриваются Судом как «общие или разделяемые» среди государств-участников [32. Р. 107].
Доктрина живого инструмента идет дальше простого буквального толкования Конвенции. Современная судебная практика ЕСПЧ не придерживается того текстуального толкования, которое было бы дано в 1950-х гг., когда она была первоначально заключена. [15. Р. 513]. Из этого также следует, что Суд не обязательно следует конкретным намерениям основателей Конвенции и считает себя обязанным следовать общим намерениям учредителей при создании международной системы защиты прав человека. ЕСПЧ считает, что, хотя он должен уважать правовую определенность, он способен и вправе принять более широкое толкование Конвенции.
Доктрина живого инструмента потенциально рассматривается как активная доктрина Суда [33. Р. 309]. Как таковая она рискует нарушить суверенитет государств-членов, если будет использована ненадлежащим образом. В принципе, данная доктрина может нанести ущерб правовой определенности практики Суда и создать ситуацию, когда государства-члены не понимают объема обязательств, на которые они соглашаются при присоединении к Конвенции, или испытывают неопределенность в отношении своих обязательств по Конвенции в будущем. Данная ситуация ярко выражена на примере Великобритании в связи с постановлением ЕСПЧ по делу о голосовании заключенных.
Исходя из природы, эволютивные постановления Суда можно разделить на 2 категории: (1) постановления эволютивного характера, которые дают дополнительные разъяснения как конвенционная норма должна быть впредь интерпретирована, и (2) эволю-тивные постановления, которые расширяют конвенционную норму предметно к новым вопросам. Например, дело Тайрера является хорошей иллюстрацией эволютивного постановления, поскольку Суд не только установил новый применимый критерий, но и расширил сферу действия ст. 3 Конвенции, признав телесные наказания формой унижающего достоинство обращения. Постановление по делу Gürbüz v. Turkey является примером постановления эволютив-ного характера, поскольку Суд лишь развил конвенционную норму, придя к выводу, что повторное заключение тяжелобольного заключенного, который объявил длительную голодовку, будет представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции [34].
Заключение
Со временем эволютивное толкование Конвенции привело к постепенному расширению прав, предусмотренных Конвенцией. Результаты эволютивного
толкования отражают взгляды и уровень правосознания поколения судей ЕСПЧ, согласие и уровень единства договаривающихся сторон.
При этом моральное прочтение Моральное прочтение Конвенции посредством эволютивного толкования Страсбургским судом внесло огромный вклад в развитие международного права прав человека и стало необходимым условием существования Суда и эффективного функционирования конвенционной системы. Как отмечает Джордж Летсас, в результате эволютивного толкования «недостаточно того, что развилось иное понимание, это понимание также должно быть наилучшим» [35. Р. 302].
При изучении эволтивного толкования одним из вопросов является вопрос о том, учитывает ли Суд при эволютивном толковании Конвенции значение конкретных терминов, которые имели в виду разработчики Конвенции (в 1949-1950 гг.), или пытается интерпретировать её значение в свете современных обстоятельств? Ответ заключается в том, что Суд считает Конвенцию «живым инструментом», который должен толковаться в настоящем времени. Поэтому он в первую очередь использует динамический, а не исторический подход. Это позволяет ЕСПЧ учитывать соответствующие изменения и общепринятые стандарты в государствах - членах Совета Европы [32. Р. 112] и применять конвенционные права в обстоятельствах, которые не могли быть предусмотрены его составителями, основываясь при этом на сформулированных ими принципах.
Постепенное развитие стандартов в прецедентной практике ЕСПЧ является фундаментальной особенностью страсбургского механизма защиты прав. Как отмечает Ангелика Нуссбергер, если бы понимание прав человека образца 1950-х гг. продолжало быть критерием для оценки предполагаемых нарушений Конвенции десятилетия спустя, Конвенция бы стала мертвой буквой («dead letter») [27. Р. 78]. Воспользовавшись формулировками Преамбулы и ст. 1, 32, 46, 53 Конвенции Суд обосновал свои полномочия по вынесению эволютивных постановлений и принуждению их исполнения государствами-ответчиками. Объектно-целевое толкование и общие правила толкования международных договоров, закрепленные в Венской конвенции о праве международных договоров, также позволили Суду вполне легитимизовать эволютивный подход в страсбургской системе. Благодаря основам, заложенным преимущественно в Преамбуле Конвенции
«отцами-основателями», Конвенция как живой документ сегодня постоянно адаптируется к современным реалиям, учитывая цели и объект. Этой простой формулой во многом объясняется популярность и долговечность Конвенции.
Для выполнения своих функций Суд не может не применять эволютивное толкование, однако должен делать это разумно и последовательно. Более того, эво-лютивное толкование является законной, а его использование становится необходимым для легитимности Суда. При эволютивном толковании Конвенции необходимо учитывать также субъективный фактор: толкование даётся Судом, состоящим из 46 судей, «... каждый из которых "загружен" собственным правопони-манием и представлениями о справедливости» [36. Р. 46]. В рамках эволютивного толкования одним из способов преодолеть субъективный фактор является «европейский консенсус», который позволяет Суду основывать свои постановления на «общем знаменателе», то есть не на личных предпочтениях судей, а на имеющемся консенсусе среди государств-членов по какому-либо вопросу.
Доктрина «живого инструмента» широко признается в качестве уникального инструмента толкования Конвенции. Она занимает видное место в дискуссиях о том, подрывает ли практика толкования Судом его легитимности, когда он изменяет или расширяет сферу основных прав, закрепленных в Конвенции. Доктрина «живого инструмента» представляется совместимым в контексте государственного суверенитета в международном праве. Независимо от того, использует ли Суд доктрину живого инструмента или, наоборот, использует доктрину поля усмотрения, крайне важно, чтобы он делал это в соответствии с характером и целью Конвенции и при надлежащем уважении государственного суверенитета.
Европейский подход к эволютивному толкованию показывает, что региональная система может - со временем и постоянной приверженностью - развивать свою собственную культуру защиты, черпая вдохновение из лучшего, что могут предложить различные национальные правовые системы и различные культуры. Эволютивное толкование невозможно без активного реагирования на решения Суда на национальном уровне и детального изучения Судом инновационной юридической практики в государствах-членах. Таким образом, это взаимный процесс, при котором для эффективности эволютивного толкования Суд и национальные власти должны между собой взаимодействовать.
Список источников
1. Энциклопедия Европейского суда по правам человека. Т. 1 / гл. ред. В. Портнов. М. : Ирга 5, 2018. 468 с.
2. Costa J.-P. Speech given on the occasion of the opening of the judicial year, 25 January 2008. Dialogue between judges 2008. Proceedings of the Seminar 25 January 2008. P. 51. URL: chrome-extension://efaidnbmnnnibpcajpcglclefindmkaj/https://www.echr.coe.int/docu-ments/d/echr/speech_20080126_costa_jy_eng (дата обращения: 01.09.2023).
3. ECtHR. Violations by Article and by State (1959-2022). URL: https://www.echr.coe.int/Documents/Stats_violation_1959_2022_ENG.pdf (дата обращения: 01.09.2023).
4. Stone-Sweet A., Keller H. Introduction: The Reception of the ECHR in National Legal Orders // A European system of rights: the impact of the ECHR on national legal systems. Oxford University Press, 2008. P. 11-36.
5. Pascual-Vives F. Consenso e interpretación evolutiva de los tratados regionales de derechos humanos // Revista Española de Derecho Internacional. 2014. Vol. 66, No. 2. P. 113-153.
6. Howard M. Parliament Must Redefine Human Rights', Daily Telegraph, 23 November 2011; Pinto-Duschinsky M. Bringing Rights Back Home: Making Human Rights Compatible with Parliamentary Democracy in the UK. 2011. London: Policy Exchange; Raab D. Strasbourg in the Dock -Prisoner Voting, Human Rights & the Case for Democracy .2011. London: Civitas.
7. Straw J. Aspects of Law Reform: An Insider's Perspective. Cambridge ; New York : Cambridge University Press, 2013. 99 p.
8. Dzehtsiarou K. European Consensus and the legitimacy of the European Court of Human Rights. Cambridge University Press, 2015. 229 p.
9. Постановление ЕСПЧ по делу Soering v. United Kingdom, no. 14038/88, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 7 July 1989, para. 88.
10. Постановление ЕСПЧ по делу Christine Goodwin v UK, no. 25680/94, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 11 July 2002, para. 74.
11. Постановление ЕСПЧ по делу Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary, no. 18030/11, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 8 November 2016, para 120-121.
12. Gerards J. General Principles of the European Convention on Human Rights. Cambridge University Press, 2019. 274 p.
13. Венская Конвенция о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 года) // Сборник международных договоров СССР. М., 1988. Вып. XLII.
14. Постановление ЕСПЧ по делу Golder v. the United Kingdom (жалоба № 4451/70), 21 февраля 1975 года, §§ 21, 40.
15. Letsas G. Strasbourg's Interpretive Ethic: Lessons for the International Lawyer // European Journal of International Law. 2010. Vol. 21(3). P. 509541.
16. Schmahl S. The European Court of Human Rights—Can there be too much Success? A Comment // Journal of Human Rights Practice. 2022. Vol. 14, Is. 1. P. 191-203.
17. Merrills J. The Development of International Law by the European Court of Human Rights. Manchester University Press, 1993. 235 р.
18. Постановление ЕСПЧ по делу Mamatkulov and Askarov v. Turkey [GC], nos. 46827/99 and 46951/99, Judgment (Merits) of 4 February 2005, para 121.
19. Dijk P., Godefridus J. H. Hoof. Theory and practice of the European Convention on Human Rights. Netherlands : Kluwer Law and Taxation Publishers, 1984. 850 р.
20. Costa J-P. Dialogue Between Judges, European Court of Human Rights: 'What Are the Limits to the Evolutive Interpretation of the Convention? Council of Europe. 2011. Р. 5. URL: https://www.echr.coe.int/Documents/Dialogue_2011_ENG.pdf (дата обращения: 01.09.2023).
21. Tulkens F. Introduction. Dialogue Between Judges, European Court of Human Rights: 'What Are the Limits to the Evolutive Interpretation of the Convention?'. Council of Europe. 2011. p. 6. URL: https://www.echr.coe.int/Documents/Dialogue_2011_ENG.pdf (дата обращения: 01.09.2023).
22. Tripkovic B. A New Philosophy for the Margin of Appreciation and European Consensus // Oxford Journal of Legal Studies. 2022. Vol. 42, No. 1. P. 207-234.
23. Sonnleitner L. A Constitutionalist Approach to the European Convention on Human Rights. The Legitimacy of Evolutive and Static Interpretation. Bloomsbury Publishing, 2022. 272 p.
24. Постановление ЕСПЧ по делу Tyrer v. United Kingdom (жалоба № 5856/76), 25 апреля 1978 года, § 31.
25. Interview with Judge Egbert Myjer (European Court of Human Rights, Strasbourg, 2009). In: Kanstantsin Dzehtsiarou, European Consensus and the legitimacy ofthe European Court of Human Rights. 2015. P. 186.
26. Постановления ЕСПЧ по делам Loizidou v. Turkey, no. 15318/89, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 23 March 1995, para. 71; Christine Goodwin v. the United Kingdom [GC], no. 28957/95, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 11 July 2002, para. 75; Öcalan v. Turkey, no. 46221/99, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 12 March 2003, para. 193.
27. Nussberger A. The European Court of Human Rights. Oxford University Press. 2020. 256 р.
28. Jacobs F.G. The European Convention on Human Rights. Oxford University Press, 1975. 286 р.
29. Sorenson M. Do the Rights set Forth in the European Convention on Human Rights in 1950. Have the Same Significance in 1975. Fourth International Colloquy About the European Convention on Human Rights, Rome, November, 1975.
30. Fan Y. Revisiting ECtHR Interpretation of the ECHR: Living Up to a Living Instrument. FISCAL Policy Brief Series. 2016. No. 65. URL: https://eprints.soton.ac.uk/413852/1/17._Final_submission_of_thesis.pdf (дата обращения: 01.09.2023).
31. Webber T. The European Convention on Human Rights and the Living Instrument Doctrine: an Investigation into the Convention's Constitutional Nature and Evolutive Interpretation: Doctoral Thesis. University of Southampton. 2016. 340 p. URL: https://eprints.soton.ac.uk/413852/1/17._Fi-nal_submission_of_thesis.pdf (дата обращения: 01.09.2023).
32. Letsas G. The ECHR as a Living Instrument: Its Meaning and Its Legitimacy' // Andreas F0llesdal et al. (eds.) Constituting Europe: The European Court of Human Rights in a National, European and Global Context, Cambridge University Press. 2013. P. 106-141.
33. Dzehtsiarou K., O'Mahony C. Evolutive Interpretation of Rights Provisions: A Comparison of the European Court of Human Rights and the U.S. Supreme Court // Columbus Human Rights Law Review. 2013. Vol. 44. Р. 309-365.
34. Gürbüz v. Turkey, no. 26050/04, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 10 November 2005, para. 71.
35. Letsas G. The Truth in Autonomous Concepts: How To Interpret the ECHR // European Journal of International Law. 2004. Volume 15, Issue 2. Р. 279-305.
36. Ковлер. А.И. Феномен судебного активизма: особые мнения судей Европейского суда по правам человека // Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека, 2016. № 2. С. 30-57.
References
1. Entsiklopediya Evropeyskogo suda po pravam cheloveka. T. 1 / gl. red. V. Portnov. M.: Irga 5, 2018. 468 s.
2. Costa J.-P. Speech given on the occasion of the opening of the judicial year, 25 January 2008. Dialogue between judges 2008. Proceedings of the
Seminar 25 January 2008. P. 51. [Online] Available from: chrome-extension://efaidnbmnnnibpcajpcglclefindmkaj/https:// www.echr.coe.int/documents/d/echr/speech_20080126_costa_jy_eng (Accessed: 01.09.2023).
3. ECtHR. Violations by Article and by State (1959-2022). [Online] Available from: https://www.echr.coe.int/Documents/Stats_violation_
1959_2022_ENG.pdf (Accessed: 01.09.2023).
4. Stone-Sweet A., Keller H. Introduction: The Reception of the ECHR in National Legal Orders // A European system of rights: the impact of the
ECHR on national legal systems. Oxford University Press, 2008. P. 11-36.
5. Pascual-Vives F. Consenso e interpretación evolutiva de los tratados regionales de derechos humanos // Revista Española de Derecho Internacional.
2014. Vol. 66, No. 2. P. 113-153.
6. Howard M. Parliament Must Redefine Human Rights', Daily Telegraph, 23 November 2011; Pinto-Duschinsky M. Bringing Rights Back Home:
Making Human Rights Compatible with Parliamentary Democracy in the UK. 2011. London: Policy Exchange; Raab D. Strasbourg in the Dock -Prisoner Voting, Human Rights & the Case for Democracy .2011. London: Civitas.
7. Straw J. Aspects of Law Reform: An Insider's Perspective. Cambridge ; New York: Cambridge University Press, 2013. 99 p.
8. Dzehtsiarou K. European Consensus and the legitimacy of the European Court of Human Rights. Cambridge University Press, 2015. 229 p.
9. Postanovlenie ESPCh po delu Soering v. United Kingdom, no. 14038/88, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 7 July 1989, para. 88.
10. Postanovlenie ESPCh po delu Christine Goodwin v UK, no. 25680/94, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 11 July 2002, para. 74.
11. Postanovlenie ESPCh po delu Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary, no. 18030/11, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 8 November 2016, para 120-121.
12. Gerards J. General Principles ofthe European Convention on Human Rights. Cambridge University Press, 2019. 274 p.
13. Venskaya Konventsiya o prave mezhdunarodnykh dogovorov (Vena, 23 maya 1969 goda) // Sbornik mezhdunarodnykh dogovorov SSSR. M., 1988.
Vyp. XLII.
14. Postanovlenie ESPCh po delu Golder v. the United Kingdom (zhaloba No. 4451/70), 21 fevralya 1975 goda, §§ 21, 40.
15. Letsas G. Strasbourg's Interpretive Ethic: Lessons for the International Lawyer // European Journal of International Law. 2010. Vol. 21(3). P. 509541.
16. Schmahl S. The European Court of Human Rights—Can there be too much Success? A Comment // Journal of Human Rights Practice. 2022. Vol. 14, Is. 1. P. 191-203.
17. Merrills J. The Development of International Law by the European Court of Human Rights. Manchester University Press, 1993. 235 r.
18. Postanovlenie ESPCh po delu Mamatkulov and Askarov v. Turkey [GC], nos. 46827/99 and 46951/99, Judgment (Merits) of 4 February 2005, para
121.
19. Dijk P., Godefridus J. H. Hoof. Theory and practice of the European Convention on Human Rights. Netherlands: Kluwer Law and Taxation Publishers, 1984. 850 r.
20. Costa J-P. Dialogue Between Judges, European Court of Human Rights: 'What Are the Limits to the Evolutive Interpretation of the Convention? Council of Europe. 2011. R. 5. [Online] Available from: https://www.echr.coe.int/Documents/Dialogue_2011_ENG.pdf (Accessed: 01.09.2023).
21. Tulkens F. Introduction. Dialogue Between Judges, European Court of Human Rights: 'What Are the Limits to the Evolutive Interpretation of the Convention?'. Council of Europe. 2011. p. 6. [Online] Available from: https://www.echr.coe.int/Documents/Dialogue_2011_ENG.pdf (Accessed: 01.09.2023).
22. Tripkovic B. A New Philosophy for the Margin of Appreciation and European Consensus // Oxford Journal of Legal Studies. 2022. Vol. 42, No. 1. P. 207-234.
23. Sonnleitner L. A Constitutionalist Approach to the European Convention on Human Rights. The Legitimacy of Evolutive and Static Interpretation. Bloomsbury Publishing, 2022. 272 p.
24. Postanovlenie ESPCh po delu Tyrer v. United Kingdom (zhaloba No. 5856/76), 25 aprelya 1978 goda, § 31.
25. Interview with Judge Egbert Myjer (European Court of Human Rights, Strasbourg, 2009). In: Kanstantsin Dzehtsiarou, European Consensus and the legitimacy ofthe European Court of Human Rights. 2015. P. 186.
26. Postanovleniya ESPCh po delam Loizidou v. Turkey, no. 15318/89, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 23 March 1995, para. 71; Christine Goodwin v. the United Kingdom [GC], no. 28957/95, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 11 July 2002, para. 75; Öcalan v. Turkey, no. 46221/99, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 12 March 2003, para. 193.
27. Nussberger A. The European Court of Human Rights. Oxford University Press. 2020. 256 r.
28. Jacobs F.G. The European Convention on Human Rights. Oxford University Press, 1975. 286 r.
29. Sorenson M. Do the Rights set Forth in the European Convention on Human Rights in 1950. Have the Same Significance in 1975. Fourth International Colloquy About the European Convention on Human Rights, Rome, November, 1975.
30. Fan Y. Revisiting ECtHR Interpretation of the ECHR: Living Up to a Living Instrument. FISCAL Policy Brief Series. 2016. No. 65. [Online] Available from: https://eprints.soton.ac.uk/413852/1/17._Final_submission_of_thesis.pdf (Accessed: 01.09.2023).
31. Webber T. The European Convention on Human Rights and the Living Instrument Doctrine: an Investigation into the Convention's Constitutional Nature and Evolutive Interpretation: Doctoral Thesis. University of Southampton. 2016. 340 p. [Online] Available from: https://eprints.soton.ac.uk/413852/1/17._Final_submission_of_thesis.pdf (Accessed: 01.09.2023).
32. Letsas G. The ECHR as a Living Instrument: Its Meaning and Its Legitimacy' // Andreas F0llesdal et al. (eds.) Constituting Europe: The European Court of Human Rights in a National, European and Global Context, Cambridge University Press. 2013. P. 106-141.
33. Dzehtsiarou K., O'Mahony C. Evolutive Interpretation of Rights Provisions: A Comparison of the European Court of Human Rights and the U.S. Supreme Court // Columbus Human Rights Law Review. 2013. Vol. 44. R. 309-365.
34. Gürbüz v. Turkey, no. 26050/04, Judgment (Merits and Just Satisfaction) of 10 November 2005, para. 71.
35. Letsas G. The Truth in Autonomous Concepts: How To Interpret the ECHR // European Journal of International Law. 2004. Volume 15, Issue 2. R. 279-305.
36. Kovler. A.I. Fenomen sudebnogo aktivizma: osobye mneniya sudey Evropeyskogo suda po pravam cheloveka // Rossiyskiy ezhegodnik Evropeyskoy konventsii po pravam cheloveka, 2016. No. 2. S. 30-57.
Информация об авторе:
Оганесян Т.Д. - канд. юрид. наук, доцент кафедры международного права Дипломатической академии МИД России (Москва, Россия). E-mail: [email protected]
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
T.D. Oganesian, Cand. Sci. (Law), Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Fedration (Moscow, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 30.06.2024; одобрена после рецензирования 08.07.2024; принята к публикации 30.08.2024.
The article was submitted 30.06.2024; approved after reviewing 08.07.2024; accepted for publication 30.08.2024.
