CC BY
62
УДК 327
Дмитрий БУНЕВИЧ
ЕВРОАТЛАНТИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ
КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЫБОР ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ПОЛЬШИ
Аннотация. В статье в историческом контексте и с точки зрения теории наступательного реализма рассматриваются системные причины, приведшие после 1989 г. к стратегической переориентации Польши с Востока на Запад. Основные задачи, стоявшие перед польской дипломатией того периода, исследуются в рамках неореалистического подхода в трактовке К. Уолтса. Автор выдвигает тезис о том, что после 2007 г. европейский и атлантический векторы польской внешней политики пришли в состояние латентной конкуренции. На основе контент-анализа программ крупнейших политических партий утверждается, что сделанный исторический выбор привёл к культурно-идеологическому расколу польского общества по линии "традиционалисты-модернисты". Автор утверждает, что польские элиты, пришедшие к власти в стране в 1989 г., упустили исторический шанс на строительство новых взаимовыгодных польско-российских отношений, которые могли бы обеспечить устойчивое развитие свободной, демократической Польши.
Ключевые слова: Польша, Россия, США, Евросоюз, трансформация, евроинтеграция, НАТО, геополитика, Украина.
При создании Третьей Речи Посполитой1 внешнеполитическая переориентация Польши с Востока на Запад была частью широкого консенсуса польского народа и
1 В польской историографии в целом утвердилась следующая периодизация польской национальной государственности Нового и Новейшего времени: Первая Речь Посполитая (1569-1772), Великое герцогство Варшавское (1807-1815), Вторая Речь Посполитая (1918-1939), Третья Речь Посполитая (с 1989 г.). При этом наименование "Речь Посполитая" не распространяется на Народную Польшу (Польская Республика, Польская народная Республика, 1945-1989), что, очевидно, подчёркивает отношение польской элиты к социалистическому периоду польской государственности как к искусственному искажению естественного хода национальной истории.
© Буневич Дмитрий Сергеевич - аспирант отдела исследований Центральной и Восточной Европы Института Европы РАН. Адрес: 125009, Россия, Москва, Моховая ул., 11-3. E-mail: [email protected]
элиты, состоявшей из бывших оппозиционеров и "посткоммунистов" \ Так, взгляды пришедших во власть после 1989 г. диссидентов сформировались в дискуссиях 1970-х - 1980-х гг. вокруг вопроса реальных границ польского суверенитета. И, несмотря на отдельные различия между "правыми" диссидентами-националистами и "левыми" диссидентами-либералами, их внешнеполитические установки базировались на общем представлении о польском национальном суверенитете как безусловной ценности, а также недоверчивом отношении к России и стремлении ослабить её, опираясь на малые страны, расположенные между Россией и Польшей. Как отмечал в связи с этим один из лидеров либеральной части польской оппозиции Я. Куронь, вошедший впоследствии в правительство страны: "Суверенитет Украины, Белоруссии и Литвы — это программа борьбы за польский суверенитет и одновременно это реальные союзники Польши" [Kuron, 1983: 81].
В то же время "посткоммунисты", несмотря на своё партийное прошлое, также были ориентированы прежде всего на интеграцию Польши в западные структуры, а не на сохранение связей с Москвой. Это стало совершенно очевидно в период президентства А. Квасьневского (1995-2005), во время которого Польша вступила в НАТО (1999) и ЕС (2004), а также безоговорочно поддержала операцию Альянса против Югославии (1999). Данная линия, очевидно, имела определённое историческое основание - уже лидер Народный Польши в 1970-1980 гг. Э. Герек, несмотря на обязательные заверения относительно курса на укрепление "польско-советского братства", в действительности искал сближения с Соединёнными Штатами и Европой для обретения большой независимости от своих "старших партнёров" из СССР [Werblan, 2006: 284].
Осмысливая опыт польской национальной истории, новые польские лидеры после 1989 г. в целом сосредоточили свои внешнеполитические устремления на достижение следующих целей: восстановление полного суверенитета страны, обеспечение благоприятного внешнего фона для проведения масштабных преобразований, а также противостояние потенциальному российско-германскому антипольскому сближению. Ключевым механизмом, обеспечивающим достижение поставленных целей, была выбрана интеграция страны в евроатлантические структуры.
При этом поворот к Западной Европе понимался не только в категориях "избавления" от влияния России и восстановления государственного суверенитета, но и как историческое "возвращение поляков в семью западных народов", что было прямо объявлено при формировании в 1989 г. первого некоммунистического кабинета под руководством бывшего диссидента и одного из лидеров "Солидарности" Т. Мазовецкого [Tworzymy panstwo prawa, 1990: 1-2]. Кроме того, "западный выбор" был составной частью новой самоидентичности государства, пришедшего на смену Народной Польше. Необходимо отметить, что евроатлантический курс был внутренним и самостоятельным выбором поляков, пользовавшихся стабильной поддержкой населения [Polska, Europa, Swiat, 2005: 89, 64], а инициатива по сбли-
1 Принятое в Польше обозначение политических лидеров - выходцев из партийных и "комсомольских" структур времён Народной Польши, которые после демократической трансформации заняли позиции в левой части политического спектра страны.
жению с западными институтами первоначально всегда исходила из Варшавы. Интеллектуальной альтернативы этому пониманию нового места Польши в Европе и мире предложено в тот период не было ^еЬа, 2013: 43]. Как замечал в связи с этим польский исследователь Р. Стемпловский, размышляя о значении европейского вектора интеграции для идентичности Третьей Речи Посполитой, именно движение на Запад стало для Польши "инструментом, способом, методом, институциональным проявлением процесса завершения польской интеграции в мировую систему" [Stemplowski, 2001: 279].
Принципиально важным для правильного понимания процесса евроатлантиче-ской интеграции Польши является то, что до начала 2000-х годов европейский и атлантический векторы, с точки зрения польских лидеров, не конкурировали между собой, но органично дополняли друг друга. Однако с 2001 г. часть польского политического класса (в основном консерваторы-традиционалисты) под влиянием прежде всего исторических факторов (страх перед Россией и Германией, а также представление об особом историческом предназначении Польши в восточноевропейском регионе) попытались выстроить особые "привилегированные" польско-американские отношения и играть на американо-европейских противоречиях для достижения собственных внешнеполитических целей - увеличения влияния страны "на Востоке" (на западных территориях бывшего Советского Союза) и внутри ЕС. Как отмечал польский исследователь Р. Земба, это привело к совершенно иным результатам: "Вместо статуса стратегического партнёра Польша стала государством, зависимым от США, презрительно именуемым в Европе "троянским ослом" Америки. Такая политика усложнила Польше включение в процесс укрепления Евросоюза и осложнила отношения с Россией, а также со многими другими странами, не поддерживающими американскую гегемонию" ^еЬа, 2013: 301].
Как показывает анализ предвыборных программ и публичных выступлений польских политиков, со второй половины 2000-х годов вопрос выбора приоритета из двух векторов (европейского или атлантического) стал одним из важных политических водоразделов между польскими либералами и консерваторами. Представители либерального спектра были недовольны девальвацией статуса Польши внутри ЕС и ухудшением отношений Варшавы и Берлина из-за сильного "атлантического" крена во внешней политике консерваторов. Особенно заметно это стало после парламентских выборов 2007 г., на которых основными противниками стали либерально-консервативная "Гражданская платформа" и национал-клерикальная партия "Право и справедливость". Во внешнеполитической части программы национал-клерикалов ключевую роль играло НАТО: "Мы являемся активным и ответственным членом НАТО...Участие польских войск в миротворческих и боевых миссиях организации, в том числе ведущихся уже два года операциях в Афганистане и Ираке, усиливает международные позиции и безопасность Польши. Во имя польских национальных интересов мы участвуем и будем участвовать в миссиях, направленных на распространение свободы и укрепление мира. Польша - одна из наиболее важных стран, поддерживающих военную стабильность в мире. Мы хотим укрепления НАТО." рЬату о Ро^к^, dbamy о Polak6w, 2007: 49]. А для их либеральных оппонентов на первом месте стоял всё же ЕС: "В центре внешней политики Польши должна быть Европа, а конкретно - Европейский Союз.Сильный
Современная Европа, 2017, №7
ЕС должен быть в стратегических и партнёрских отношениях с Соединёнными Штатами. ЕС и НАТО должны нести ответственность за всеобщий мир, безопасность и поддержание международного порядка" [Program wyborczy Platformy obywatelskiej, 2007: 74-76]. При этом ни одна из двух ведущих политических сил не ставила под сомнение необходимость сотрудничества по обоим направлением, но споры возникали о том, что должно быть на первом месте: трансатлантическая или европейская солидарность.
Кроме того, к началу XXI века чётко обозначилась "мессианская" составляющая внешнеполитического курса Третьей Речи Посполитой, имевшая прямые исторические отсылки к более ранним польским государственным проектам (Первая и Вторая Речь Посполитая). После интеграции в западные структуры Польша стремилась стать ведущей страной восточноевропейского региона, консолидировать его на антироссийской основе и небезуспешно добивалась реноме "специалиста по Востоку" внутри ЕС и НАТО, одновременно лоббируя дальнейшее расширение этих организаций [Klich, 2009: 83-85].
Эта внешнеполитическая линия имела глубокие исторические основания - сделав в 1989 г. "западный выбор", Польша, демонстративно и осознанно дистанцировавшись от демократической России, вскоре закономерным образом возродила в своей международной политике имеющую многовековую традицию стратегическую цель - стремление к расширению своего влияния на "Крессах" (на белорусских и украинских землях), что, в свою очередь, означало неизбежный конфликт с Москвой, воспринимавшей эти территории как зону своей национальной безопасности.
При анализе задач, стоявших перед Третьей Речью Посполитой при её создании, и реально достигнутых результатов обращают на себя внимание системные противоречия внешней политики постсоциалистической Польши. Важнейшее из них - страх потери независимости (в результате российско-германского "сговора") привёл Варшаву к делегированию части своего суверенитета в наднациональные институты (НАТО и ЕС), размыванию польской идентичности в результате включения страны в либеральные сценарии глобализации, выработанные в Вашингтоне и Брюсселе, и снижению уровня её безопасности в результате конфликтов с Россией и участия в украинском кризисе 2013-2014 гг., приведшем к общей дестабилизации региона.
При этом, несмотря на достаточно быструю интеграцию страны в западные институты, Третья Речь Посполитая по-прежнему рассматривается западными аналитиками прежде всего в качестве "стратегического плацдарма" США в Европе [Lenczowski, 2013: 1730-1733]. Но страна так и не приобрела самостоятельной ценности для Вашингтона. Для США партнёрство с Польшей - лишь инструмент в выстраивании своих отношений с ЕС и Россией. Кроме того, не оправдались польские надежды сделать Третью Речь Посполитую государственно-политической и социально-экономической моделью для всего восточноевропейского региона.
Напротив, по мере усиления европейской интеграции и всё большего вовлечения польской экономики и общества в либеральные сценарии глобализации, усиливались внутренние противоречия и социально-экономические диспропорции Третьей Речи Посполитой. К началу второго десятилетия XXI века можно говорить о
глубоком внутреннем противостоянии в польском обществе партитов-традиционалистов, склонных к политическому идеализму и национализму ("мохе-ры"1), и равнодушных к чувству национальной исключительности либеральных прагматиков, стремящихся трансформировать польское общество по западноевропейскому образцу ("лемминги") [Lecszczynski, 2014: 93].
Такое деструктивное противостояние, ставящее страну перед ложным выбором между патриотизмом и социальным модернизмом, на фоне нарастающего отчуждения молодёжи от общественно-политической системы страны [Marz^cki, 2014: 141, 149] позволяет прогнозировать усиление кризисных тенденций в Третьей Речи По-сполитой. Это является плодом не вполне продуманного выбора, сделанного в 1989 г., который справедливо воспринимался элитой и народом как исторический, но чьи возможные негативные последствия не были должным образом проанализированы.
Представляется, что опыт Польши отражает историческую судьбу всего Восточно-Европейского региона, который, осуществив в 1990-2000-х годах стратегическую переориентацию на Запад, одновременно оказался в ловушке "зависимого развития", характерного для стран "полуперифирийного" капитализма, а также в значительной степени утратил политическую субъектность, обретённую после 1989 г. Именно идеологически мотивированный отказ от сотрудничества с Россией и неготовность выстраивать многовекторную дипломатию поставили страны региона в подчинённое положение по отношению к Западу. Его единство также оказалось не столь монолитным, как казалось восточноевропейцам в конце холодной войны, что также имело негативные последствия для ЦВЕ, ставшего полем евро-пейско-американкой конкуренции.
Вероятно, по мере эрозии либерального сценария глобализации и углубления трансатлантических противоречий встанет вопрос о серьёзном переосмыслении в польском обществе опыта государственного строительства после 1989 г. Такое фундаментальное переосмысление внешнеполитического курса возможно только при условии серьёзных изменений внутри страны и формирования новой, более стратегически компетентной элиты, что, вероятно, поставит на повестку дня вопрос о реконструкции Польского государства и, возможно, о создании на иных основах обновлённого польского национально-государственного проекта - Четвёртой Речи Посполитой. России, если она надеется добиться нормализации отношений с ЕС и стабилизации на приемлемых для себя условиях ситуации на Украине, необходимо уже сейчас начинать разрабатывать новую программу российско-польского диалога, учитывающую изменения, происходящие в польском обществе.
Список литературы / References
Dbamy o Polsk^, dbamy o Polakow. Program Prawa i Sprawiedliwosci, Warszawa, (2007).
Gromyko A. (2016) Russia, the United States, and Smaller Europe (the EU): Competition for Leadership in the Polycentric World. // Herald of the Russian Academy of Sciences, Vol. 86, N. 1, pp. 12-18.
Klich B. (2009) NATO: A view from Central Europe// Politique etrangere. № 4 P. 83-85.
1 Считается, что в качестве головного убора немолодые малообразованные женщины консервативных взглядов из польской глубинки предпочитают носить именно мохеровые береты.
Kuron J. (1983) Wie weiter? // "SoHdarnosc". Die polnische Gewerkschaft "Solidarität" in Dokumenten, Diskussionen und Beiträgen 1980 bis 1982 (Politik und Zeitgeschichte). Köln: Bund-Verlag. S. 80.
Lecszczynski A. (2014) Mohery I lemingi. Dwa modele polskiej tozsamosci / Polska europejska czy narodowa? Redakcja M. Jarosz. Warszawa.
Lenczowski J. (2013) Poland on the Geopolitical Map // Sarmatian Review, Jan, Vol. 33 Issue 1, P. 1730-1733.
Marz^cki R. (2014) Rozczarowane pokolenie : opinie mlodych Polaköw o klasie politycznej // 25 Lat polskiej transformacji systemowej - dokonania i wyzwania, T. 2.
Polska - Europa - Swiat: Opinia Publiczna W Okresie Integracji. Warszawa, (2005).
Program wyborczy Platformy obywatelskiej. Wybory 2007, Warszawa, (2007).
Shishelina L. (2014) Poland's 25 Years in World and European Politics: Reflections from Russia // 25 Years of Transformation of the Polish System - Achievements and Challenges. Universytet Economicny w Krakowie. pp. 249-256.
Stemplowski R. (2001) Poland in the World System: Transformation of the Political System and Foreign Policy Making // Evropa. № 1.
Tworzymy panstwo prawa. Przemowienie Т. Mazowieckiego w Sejmie (tezy) // Zycie Warszawy. 19.01.1990 - № 16.
Werblan A. (2006) Polska w strefie dominacji radzieckiej. - Polska pod rzadami PZPR. Praca zbiorowa pod redakcja Mieczyslawa Rakowskiego. Warszawa.
Zieba R. (2013) Polityka zagraniczna Polski w strefie euroatlantyckiej, Warszawa.
Euro-Atlantic integration as a historical choice of post-socialist Poland
Author. Bunevich D., Department of Central and Eastern European studies, Institute of Europe, Russian Academy of Sciences. Address: 11-3, Mokhovaya street, Moscow, Russia, 125009. E-mail: [email protected]
Abstract. The article analyzes the systemic reasons of the strategic reorientation of Poland after 1989 from East to West in the historical context. The author indicates the main tasks of the Polish diplomacy of that period using the neorealist approach of K. Waltz. It is based on the idea that after 2007 the European and Atlantic vector of Polish foreign policy came into a state of latent competition. On the basis of content analysis of the programmes of the main political parties the author draws a conclusion that the historical choice made by political leaders resulted in a split of Polish society into traditionalists and modernists. The concluded is that the Polish elites, who came to power in 1989, have missed a historic opportunity to build new beneficial Polish-Russian relations conducive to establishing a stable, free and democratic Poland.
Key words: Poland, Russia, USA, European Union, transformation, eurointegration, NATO, geopolitics, Ukraine.
