CC BY
139
8. Флоренский П. А. Храмовое действо как синтез искусств // Соч.: в 4 т. -М.: Мысль, 1996. - Т. 2.
9. Dumazedier J. Toward a Society of Leisure. - N.Y.: Free Press, 1967.
10. Hooper-Greenhill. E. Museums and Education: Purpose, Pedagogy and Performance. London, New York: Routledge, 2007. - P. 1, 189.
11. Sandel. R. Social inclusion, the museum and the dynamics of sectoral change // Museum & society. - 2003. - 1(1).
12. Simon N. The participatory museum. Santa Cruz, CA: Museum 2.0. 2010. 388 p. [Electronic resource]. - URL: http://www.participatorymuseum.org/read/
Е. А. Потехина
Эволюция взглядов на проблему женского в западноевропейской философско-антропологической мысли
Понимание природы женского и самого концепта «женственности» в разные периоды развития человечества не были однозначными. Западноевропейская философская и общественно-политическая мысли прошли через несколько хронологически последовательных этапов формирования идей о сущности феминного (подробнее о факторах, под влиянием которых складывались данные представления, см. в: [10, с. 303]). Вышеупомянутые представления в итоге спрессовывались в гендерные культурные модели, присущие обществу и эпохе. В рамках данной статьи речь пойдет об эволюции взглядов на проблему женского в западноевропейской философско-антропологической мысли от античности до Новейшего времени.
Необходимо отметить, что на протяжении длительного времени в западноевропейской культуре мужское и женское выстраивалось в четко иерархизированную схему и составляло бинарную оппозицию: духовное - телесное, возвышенное - низменное, разумное - природное соответственно. Мужское начало обычно трактовалось как абсолют человеческого, женское же понималось как особенность (специфика женского организма, психики и т. д.) по отношению к «норме человека» - мужчине. Данные особенности чаще всего получали негативную оценку в обществе, приравниваясь к дефектам подлинного человека. Французская исследовательница Симона де Бовуар писала: «Подобно тому, как у древних существовала абсолютная вертикаль, по отношению к которой определялась наклонная, существовал абсолютный тип человека - тип мужской» [3, с. 27].
Тем не менее представляется возможным выделить две основные тенденции понимания природы женского в аграрную эпоху. Первая и наиболее распространенная тенденция, нашедшая в ан-
тичности свое теоретическое обоснование в философии Аристотеля, связана с непризнанием равной ценности мужчин и женщин, что мотивировалось их различной природой [1, с. 90, 91, 184]; женщины в античной культуре не признавались полноценными людьми, и единственным их назначением считалось производство потомства и обеспечение бытовой стороны жизни мужчины. Рассуждая о роли мужчины и женщины в обществе, Аристотель приходит к выводу, что естественным в этой связи является властвование мужчины и подчинение женщины: «... первый по своей природе выше, вторая ниже, и вот первый властвует, вторая находится в подчинении» [2, с. 383]. Данная тенденция, крайним проявлением которой стала ми-зогиния (в Средневековье - характерный способ оценки женщины как виновницы грехопадения Евы, в дальнейшем - насаждение инквизицией женофобии в обществе [5]) господствовала в западноевропейской культуре на протяжении всей аграрной эпохи - вплоть до Нового времени, когда она была подвергнута анализу и критике.
Вторая, значительно менее распространенная тенденция, в рамках которой женщина наделялась высоким социальным статусом, шла, вероятно, от первобытных культур и являлась наследием матриархата, выражаясь в культе различных богинь, в первую очередь - богинь плодородия. В античности революционные взгляды на природу женского высказывал древнегреческий философ Платон. В своем трактате «Государство» Платон утверждал, что способность женщин к деторождению не влияет на их потенциальную возможность наравне с мужчинами заниматься любыми делами в государстве в зависимости от собственных склонностей [9, с. 229]. Надо, однако, признать, что подобные взгляды Платона вызывали бурный протест современников, кроме того, в прочих своих сочинениях философ высказывал вполне традиционный для его времени взгляд на проблему соотношения полов, утверждавший неравноценность женщин и мужчин в пользу последних. В Средние века альтернативный способ оценки женщины был связан с возникновением культа Девы Марии, впоследствии повлиявшего на формирование культа Прекрасной Дамы и восприятия женщины как объекта куртуазной любви, что, в свою очередь, оказало существенное влияние на теорию и практику отношения к женщине в эпоху Возрождения.
Впервые в европейской культуре были открыто заявлены такие ценности, как возвышенная любовь мужчины к женщине (в отличие от периода античности, где сильные духовные привязанности искали среди мужчин и раннесредневекового периода с любовью к Богу как основной ценностью и идеалом), любовное переживание, стремление добиться благосклонности любимой женщины и, наконец, синтез духовно-телесных отношений, продиктованных взаимным желанием [10, с. 307]. Возрожденческий интерес к человеку
отразился и на отношении общества к женственности: женскую красоту перестают рассматривать как дьявольское искушение, а женское тело - как греховный сосуд. В моду входит новый идеал женской красоты: блондинка с пышными формами и светлой кожей; снимается средневековый запрет церкви на макияж. Несмотря на сохранение общего патриархатного уклада, в эпоху Возрождения в трудах мыслителей-утопистов возникают первые теории равенства полов в обществе и проекты реформы отношений мужчины и женщины. В трактатах «Золотая книга» Томаса Мора и «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы изображаются идеальные варианты общества, где и мужчины, и женщины получают одинаковое образование, в т. ч. и военное, и наравне принимают участие в общественно полезном труде, занимаются науками и искусством [4; 8]. В реальности тем не менее женщина по-прежнему не считалась равноправным субъектом общественной жизни, а романтическое преклонение перед женской красотой было связано в первую очередь с отношением к женщине как к источнику мужского наслаждения и удовольствия.
В Новое время в Западной Европе начинают развиваться либерально-демократические воззрения, касающиеся равенства всех людей, однако на женщин эти идеи распространяются далеко не всегда. В этот период появляется большое количество различных, иногда противоречащих друг другу точек зрения на проблему пола. Идеи Д. Локка о положении женщины являются очень прогрессивными для XVII в.: философ наделяет женщину естественной свободой наравне с мужчиной, утверждает возможность женщины преодолеть общественные ограничения, связанные с наследием Средневековья: идеями женской греховности в связи с грехопадением. Однако Локк поддерживает и консервативные идеи: подчинение женщины власти мужчины и невозможность ее участия в политической жизни страны [6]. Ж.-Ж. Руссо в романе-трактате «Эмиль, или О воспитании» утверждает, что человеческая природа едина и «во всем, что не относится к полу, женщина равна мужчине; она обладает. теми же потребностями, теми же способностями» [11, с. 546]. Тем не менее равенство женщины и мужчины как представителей человеческого рода не означало для Руссо их социально-политического равенства. Свою точку зрения он обосновывал ссылками на «естественные» врожденные характеристики мужчин и женщин. По мнению Руссо, совершенный мужчина и совершенная женщина мало схожи по своему нравственному облику: мужчине следует быть прямым, откровенным, деятельным, опираться только на собственное мнение, женщине же полагалось быть стыдливой, но кокетливой, непрямолинейной, всегда учитывать мнение других людей. Даже выступая за углубление женского образования, Руссо и его единомышленники исходили из предпосылки, что основная
цель существования женщины - быть верной спутницей и помощницей мужчины, доставлять ему удовольствие, а не выступать в роли деятельного участника общественно-политической жизни (в частности, концепция женского образования по Руссо в принципе не рассматривала варианты поведения женщины, если она по каким-либо причинам не хочет или не имеет возможности вступить в брак и родить детей).
Против руссоизма выступала английская писательница Мэри Уоллстонкрафт, критиковавшая идею «естественных» различий мужчин и женщин и приписывание определенных свойств (силы, агрессивности или слабости, пассивности соответственно) всем представителям соответствующего пола. В 1792 г. она издает книгу «В защиту прав женщин», где доказывает, что вся современная система воспитания женщины неизбежно приведет ее к тем самым «женским слабостям и недостаткам», которые женщина с детства видит на примере своей матери, которым обучается и за которые она в итоге так часто критикуется: хитрость, показная покорность, беспомощность, ребяческий стиль поведения [12, с. 295]. Соответственно, так называемые «естественные склонности» женщин и мужчин по мнению М. Уоллстонкрафт на самом деле внушены воспитанием. В тот же период во Франции Олимпия де Гуж в 1791 г. обнародует свою «Декларацию прав женщины и гражданки», в которой утверждает право женщин наравне с мужчинами пользоваться гражданскими свободами и участвовать в политической жизни государства.
Либеральные идеи равноправия полов получили широкое распространение в XIX в. в трудах английского философа-позитивиста Д.С. Милля, который внес заметный вклад в развитие теории феминизма. Милль одним из первых выдвинул концепцию полного равенства полов, отрицая идею «естественности» мужского господства над женщиной [7, с. 19] и считая необходимым позволить женщинам говорить от своего имени, иметь интересы, отдельные от интересов семьи и супруга и конкурировать с мужчинами во всех областях человеческой деятельности. Идеи Милля намного опередили свое время. Он стал идейным вдохновителем суфражизма - движения, развернувшегося наиболее ярко в Великобритании и США в середине XIX - начале XX в. Суфражистки выступали за уравнивание мужчин и женщин в юридических правах, в первую очередь - за право женщин голосовать и избираться в законодательные органы.
Все вышеперечисленные перемены в западноевропейской культуре проникали во все более широкие социальные слои, создавая основу общественных взаимоотношений и базу для продолжившейся в ХX в. борьбы за эмансипацию женщин, «второй волны» феминизма на Западе и женских движений 90-х гг.
Список литературы
1. Аристотель. О возникновении животных. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940. - 250 с.
2. Аристотель. Политика // Аристотель. Соч.: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983. -830 с.
3. Де Бовуар С. Второй пол. - М.: Прогресс; СПб.: Алетейя, 1997. - 832 с.
4. Кампанелла Т. Город Солнца // Зарубежная фантастическая проза прошлых веков. - М., 1989. - С. 133-188.
5. Крамер Г. Шпренгер Я. Молот ведьм / пер. с лат. Цветков Н.; предисл. С. М. Лозинского. - 1932. - 2-е изд. - М.: Интербук, 1990. - 351 с.
6. Локк Дж. Мысли о воспитании // Сочинения: в 3 т. / пер. с англ. и лат.; ред. и сост., авт. примеч. А. Л. Субботин. - М.: Мысль, 1988. - 414 с.
7. Милль Дж. С. Подчиненность женщины. - СПб.: Издание книгопродавца С. В. Звонарева, 1896. - 255 с.
8. Мор Т. Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии // Зарубежная фантастическая проза прошлых веков. - М., 1989. - С. 19-132.
9. Платон. Государство // Собр. соч.: в 4 т. - М.: Мысль, 1994. - Т. 3. -654 с.
10. Потехина Е.А. Культурные модели феминного в западно-европейском Середневековье // Изв. С.-Петерб. гос. аграрного ун-та. - СПб., 2014. - № 37. -С. 303-307.
11. Руссо Ж.-Ж. Эмиль, или О воспитании // Избр. соч.: в 3 т. Т. 1. - М.: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1961. - 852 с.
12. Janes R.M. On the Reception of Mary Wollstonecraft's «A Vindication of the Rights of Woman». - Journal of the History of Ideas 39 (1978). - P. 293-302.
С. В. Радаева
Представление о личности в философии Г. В. Флоровского: индивидуальная свобода как творческий источник
созидания истории
Многие работы Георгия Васильевича Флоровского (1893-1979) касаются общественно-политической проблематики. Однако в контексте осмысления философом-богословом жизненных перипетий российского общества и ценностных ориентиров сменяющих друг друга поколений интеллигенции всякий раз обнаруживается стремление прежде всего осмыслить человека. Цитируя самого Г. В. Флоровского, можно сказать, что его философское творчество вдохновляла «задача примирения всемогущего общества с постулатом законченной организации и самобытной личности с безграничною потребностью свободы» [4, с. 87]. В работе, фрагмент из которой мы процитировали, автор выдвигает тезис о том, что случившийся в России в XIX столетии интеллектуальный раскол на два противостоящих друг другу течения («западников» и «славянофилов») лишь для поверхностного наблюдателя носит характер общественно-политического противостояния. В действительности же
