CC BY
186
УДК 130.2 : 111 "16/18"
Е. А. Потехина
Эволюция гендерных образов в философско-антропологической мысли Нового времени
В статье, основанной на значительном историко-культурном материале, посредством философско-антропологического анализа рассматриваются основные тенденции переосмысления в Новое время наследия античности и Средневековья в отношении проблемы пола. Анализируются ключевые философско-антропологические теории Нового времени, посвященные гендерной проблематике, выявляются их внутренние противоречия. Исследуются механизмы создания и воспроизведения патриархатной гендерной традиции в культуре. Оценивается влияние гендерных теорий Нового времени на последующие исторические периоды.
The article based on considerable historic-cultural data and philosophical and anthropological analysis deals with the main tendencies of reconsideration of the heritage of antiquity and the Middle Ages in modern times in terms of gender. The author analyzes the key philosophical and anthropological theories of Modern Age concerning the problems of gender, revealing their inner contradictions, considers the mechanisms of creation and reproduction of the patriarchal tradition in culture and the influence of the main theories of Modern Age on future historical periods.
Ключевые слова: Новое время, гендерные образы, феминное, маскулинное, патриархатная гендерная традиция, мизогиния, рационализм, бинарная парадигма.
Key words: Modern Age, gender images, feminine, masculine, androcratic cultural tradition, misogyny, rationalism, binary paradigm.
Чтобы проанализировать изменения, которые философские представления о феминном и маскулинном претерпели в Новое время, необходимо выявить, каким образом в философской парадигме рационализма, восходящей к античности, переосмысленной средневековой теологией и нашедшей свое классическое воплощение в философии Нового времени, создавалась и воспроизводилась патриархатная тендерная традиция.
© Потехина Е. А., 2017
Известно, что длительное время доминантой рационалистической парадигмы был принцип бинаризма [10], согласно которому понятия структурировались в логике бинарных оппозиций, отражая ценностно-иерархический модус мышления. Однако, как писал Ж. Деррида:
«в классических философских оппозициях мы не имеем дело с мирным сосуществованием vis-à-vis, а скорее, с насильственной иерархией. Один из двух терминов ведет другой (аксиологически, логически и т.д.) или имеет превосходство» [5, с. 78].
Именно в этом ключе в западно-европейской культуре мужское и женское выстраивалось в четко иерархизированную схему и составляло бинарную оппозицию: духовное-телесное, возвышенное-низменное, разумное-природное соответственно. Мужское начало обычно трактовалось как абсолют человеческого, женское же понималось как особенность (специфика женского организма, психики и т. д.) по отношению к «норме человека» - мужчине. Данные особенности чаще всего получали негативную оценку в обществе, приравниваясь к дефектам подлинного человека. Симона де Бовуар писала о «мужском» построении антропологической вертикали в античности: «Подобно тому, как у древних существовала абсолютная вертикаль, по отношению к которой определялась наклонная, существовал абсолютный тип человека - тип мужской» [4, с. 27].
В рамках данного подхода начиная с античности в обществе постулировалась неравная ценность мужчин и женщин, что мотивировалось их различной природой, поскольку женщина «всегда эксплицитно или имплицитно кодировалась в понятиях эмоциональности, чувственности, телесности» [10, с. 29], что неизменно получало негативную поляризацию, в античности являясь противоположностью высшим ценностям: разумному и духовному, олицетворявшим мужское начало, а в Средневековье - оцениваясь как низменное и греховное. Данная тенденция, крайним проявлением которой стала мизогиния (в Средневековье - характерный способ оценки женщины как виновницы грехопадения Евы, в дальнейшем -насаждение инквизицией женофобии в обществе [7] и возникновение сомнений в том, можно ли вообще считать женщину человеком) господствовала в западно-европейской культуре на протяжении всей аграрной эпохи - вплоть до Нового времени, когда в трудах ряда мыслителей [8; 9; 13; 14; 17] она была подвергнута анализу и критике.
Наступление Нового времени в Европе ознаменовалось развитием либерально-демократических воззрений, идей естественного права и равенства всех людей. В философской мысли наступает расцвет
классической парадигмы рационализма, в рамках которой человек занимает субъектную позицию, отделяя себя от всего окружающего мира и становясь сторонним наблюдателем, способным делать объективные выводы о сущности происходящего. На смену мистицизму и религии приходит наука, а принцип разума провозглашается истинным основанием бытия, познания, развития и поведения людей. В этой связи, по словам Г. А. Брандт, философы в отношении гендер-ного вопроса часто оказывались в достаточно неудобном положении [2, с. 169]: с одной стороны, начиная, по крайней мере, с эпохи Просвещения, не признавать женщину полноценным человеком было уже невозможно, с другой стороны, выяснялось, что ей несвойственны как раз те качества, которые и отличали природу человека от всякой другой. Как и прежде, в основе восприятия феминного и маскулинного лежала атрибуция им объектных и субъектных свойств соответственно, а примат разума-логоса имел жесткую корреляцию с доминированием мужского начала, традиционно ассоциируемого с рядом положительных характеристик (активность, справедливость, рациональность). Даже те из мыслителей Нового времени, которые предпринимали попытки «оправдания» женской природы, в итоге неизменно приходили к концептуальным противоречиям в рамках своих собственных теорий (И. Кант, Г. Зиммель).
Внутренне противоречивой, хотя и весьма прогрессивной для XVII века является концепция Д. Локка: философ наделяет женщину естественной свободой наравне с мужчиной, утверждает возможность для женщины преодолеть общественные ограничения, связанные с наследием Средневековья: идеями женской греховности в связи с грехопадением. Однако в остальном Локк высказывает взгляды вполне в ключе патриархатной метафизики, утверждая подчинение женского начала власти мужского и невозможность участия женщины в политической жизни страны [8].
В творчестве Ж.-Ж. Руссо проблема отношений между полами занимает значительное место и тесно связана с его социально-
| о ^ ч^ 1 1
политическими идеями. Главной идеей политической философии Руссо была идея свободы и равенства, в связи с чем философ резко выступал против порабощения в любом его проявлении. В романе-трактате «Эмиль, или О воспитании» Руссо излагает принципы, которые должны лежать в основе воспитания свободного гражданина: гармоничное умственное и физическое развитие, поощрение естественного любопытства, уважение к личности воспитанника, учет преподавателями его индивидуальных особенностей и склонностей. Соблюдение этих принципов должно привести к формированию ка-
честв, присущих внутренне свободной личности: независимости в суждениях и поведении от мнения других людей, смелости, способности оберегать собственную автономию и самодостаточность, активности, готовности принимать решения, затрагивающие общественные интересы. Однако вышеназванные принципы воспитания Руссо считает необходимым применять только к воспитанникам мужского пола, и совсем иначе обстоит дело с воспитанием девочек. В главе «Софи или Женщина» Руссо рассматривает модель идеальной женщины, спутницы и подруги Эмиля. Несмотря на своё утверждение, что человеческая природа едина и «во всем, что не относится к полу, женщина равна мужчине; она обладает... теми же потребностями, теми же способностями» [11, с. 546], Руссо полагает, что совершенная женщина и совершенный мужчина абсолютно не схожи по своему нравственному облику, что, в свою очередь означает их социально-политическое неравенство. Свою точку зрения он обосновывал ссылками на «естественные» врожденные характеристики мужчин и женщин; женщина в его философии максимально приравнивается к полу, а ее существование определяется, в первую очередь, особенностями ее репродуктивного цикла, что снова помещает женщину в некое срединное положение между природным и культурным (человеческим). Идеальная женщина, по Руссо, является слабой, нежной, робкой, пассивной и для компенсации своих слабостей должна пытаться всеми силами понравиться мужчине, чтобы получить в его лице господина, который захочет дать ей и ее детям то, что необходимо для жизни. Всё обучение Софи было, таким образом, направлено на то, чтобы научить ее быть приятной Эмилю и воспитать в ней, в отличие от воспитанников-мальчиков, чувство зависимости и послушание. В. Эрих-Хэфели пишет: «То, что женщина в поисках средств существования оказывается полностью отданной на волю мужчины, его отношения к ней, полостью лишает ее какой бы то ни было почвы, на которой она могла бы "стоять".» [15, с. 77; пер. Н. Носовой]. Таким образом, уверяет Руссо, очень многое зависит от того, удастся ли женщине завоевать расположение мужчины, стать ему доброй и всегда послушной спутницей: ее собственное существование, счастье семьи и, следовательно, благополучие общества. Являясь убежденным противником любой зависимости и угнетения, полагая их самым унизительным, что может произойти с человеком, Руссо, тем не менее, ограничивает женщину в ее человеческих правах и возможностях, что, учитывая авторитет мыслителя и высокую значимость его сочинений, на долгие годы вперед упрочивает патриархатные ценности и соответствующий общественный уклад.
Созвучные Руссо идеи высказывал также И. Кант, поддерживая идею «естественных» свойств мужчин и женщин. В идеальной женщине, по мнению Канта, заложены красота, обаяние, добросердечность, слабость, благожелательность, скромность и т. д., тогда как мужчине полагается быть сильным, смелым, благородным, независимым, глубокомысленным, принципиальным, способным к абстрактному мышлению [6]. Кант полагал, что женщины обладают «прекрасным умом», а мужчины - «глубоким умом», подчеркивая превосходство женщин над мужчинами в сфере чувств, но также и то, что женщины проигрывают мужчинам по качествам разума. Данное положение дел Кант считал естественным и необходимым условием существования гармоничной пары и функционирования общества в целом, где мужское и женское начала, находясь на разных полюсах, взаимно дополняют друг друга и компенсируют недостатки противоположной стороны (что в какой-то мере перекликается с Платоновским мифом об андрогине). Согласно теории демократии Канта, активным гражданином, т. е. человеком, имеющим право принимать участие в общественно-политической жизни государства, может быть только человек, полностью независимый в своих суждениях и независимый экономически [12, с. 54]. Соответственно, женщины и в этом случае оказывались исключены из общественной жизни и могли, по Канту, обладать только пассивным гражданством и являться объектом, но не субъектом общественно-политической жизни, ограничиваясь домашне-семейным кругом. Учитывая, что в рассматриваемую эпоху исторический прогресс тесно связывался с развитием рациональных начал человеческого бытия и в целом утверждался примат человеческого разума, нетрудно заключить, что и в философии Канта женщина занимала позицию существа, находящегося на более низкой, по сравнению с мужчиной, ступени развития1.
Философы-романтики XVIII века (Ф. Шлегель, Ф. фон Баадер и др.), рассуждая о проблеме пола, также опирались на античную идею изначальной андрогинности человеческой натуры, однако, в отличие от Канта, считали женственность и мужественность не устойчивыми характеристиками, присущими двум разным полам, а двумя осново-
1 Представляется парадоксальным, что женщины, совершая, по мнению Канта, добрые и высокоморальные поступки, исходя из своей естественной душевной склонности, оказываются, опять же, на низшей ступени морального развития, чем мужчины, которые совершают добро, руководствуясь не природной склонностью, а моральными принципами, что означает действие в соответствии с категорическим императивом. По Канту, высокоморальные поступки женщин не требуют с их стороны усилия, а потому не имеют истинной нравственной ценности [6].
полагающими началами, которые, только соединившись в одном человеке, способны образовать гармоничную человеческую личность, обладающую истинной человечностью (Menschlichkeit), «которая, согласно древней легенде, находится посередине и может представлять собой лишь гармоническое целое, не терпящее никакого обособления» [14, с. 340]. Половые различия трактовались романтиками как внешняя, физическая сторона человеческого существования, личность же, вне зависимости от пола, должна была совмещать в себе принципы мужского и женского начал. Для обретения желаемого равновесия и преодоления общественных гендерных стереотипов предполагалось даже, по Шлегелю, что представителям каждого из полов следует развивать и усиливать в себе свойства, противоположные приписываемым им в обществе в качестве «естественных». Женщинам предписывалось уделять больше внимания, чем предписывала традиция, развитию рационального начала своей натуры (посредством занятий точными науками, философией, что считалось исключительно мужской прерогативой), мужчинам же - развивать собственную эмоциональность (в среде романтиков поощрялось открытое проявление эмоций мужчинами).
Примерно век спустя австрийский философ О. Вейнингер в получившем широкую известность труде «Пол и характер» также высказывает идею существования мужественности и женственности не как характеристик реальных мужчин и женщин, а как двух начал, носителем которых в любой «пропорции» может быть человек любого пола: «В области опыта нет ни мужчины, ни женщины. Существует только мужественное и женственное» [3, с. 9]. В силу этого он почти не использовал слов «мужчина» и «женщина», обозначая их заглавными буквами «М» и «Ж». Но, в отличие от романтиков, Вейнингер жестко разграничивает мужской и женский тип сознания, пытаясь доказать преимущество первого над вторым c точки зрения разума, морали и культуры в целом. С опорой на рационалистическую философию он утверждает ценность человека как интеллектуальной единицы, способной к познанию, самопознанию и логическому мышлению, не замутненному чувствами. Данные характеристики философ условно относил только к мужскому типу сознания. Отсюда же, по Вейнинге-ру, вытекало и представление о морали, о которой люди с преобладанием женского в структуре личности не имели никакого представления, поскольку не обладали дифференцированным восприятием, не имели четких границ собственного «я» и не могли действовать в рамках нравственного закона. В рамках философской традиции, ключевым положением которой была способность человека
выделить себя как субъекта из объектов окружающего мира, вполне понятно, что Вейнингер неизбежно приходит к известным в философии сомнениям: обладает ли «Ж» истинно человеческой сущностью или, скорее, находится ближе к природному миру, сливаясь с ним. Всё женское у Вейнингера и его единомышленников оказывалось автоматически исключенным из области культуры, поскольку культура в высших своих достижениях создавалась мужским интеллектом.
Хронологически возвращаясь назад, необходимо отметить, что противоположные Руссо и Канту суждения высказывала в конце XVIII века английская писательница Мэри Уоллстонкрафт, критиковавшая идею «естественных» различий мужчин и женщин и приписывание определенных «природных» свойств (силы, агрессивности или слабости, пассивности соответственно) всем представителям соответствующего пола. В 1792 г. она издает книгу «В защиту прав женщин», где доказывает, что вся современная система воспитания женщины неизбежно приведет ее к тем самым «женским слабостям и недостаткам», которые женщина с детства видит на примере своей матери и других женщин, которым обучается и за которые она в итоге так часто критикуется: хитрость, показная покорность, беспомощность, ребяческий стиль поведения [15, с. 295]. Соответственно, так называемые «естественные склонности» женщин и мужчин, по мнению М. Уоллстонкрафт, на самом деле внушены воспитанием1. В 1791 г. француженка Олимпия де Гуж обнародует свою «Декларацию прав женщины и гражданки», в которой утверждает право женщин наравне с мужчинами пользоваться гражданскими свободами и участвовать в политической жизни государства. Именно ей принадлежит известный афоризм: «Если женщина имеет право взойти на эшафот, то она должна иметь право взойти и на трибуну».
Полемизировал с Руссо и Кантом также и французский мыслитель-утопист Ш. Фурье, который, как и другие социалисты в более поздний период (Ф. Энгельс, А. Бебель) усматривал в угнетенном положении женщин помеху общественному прогрессу. Он считал, что расширение прав женщин и защита их интересов как общественной группы послужат цели создания общества гармонии, где мужчины и женщины будут полностью равноправны. Для этого необходимо преодолеть «предрассудки цивилизованного состояния» [13, с. 32] и уничтожить господствующий в обществе двойной моральный стандарт по отношению к мужчине и женщине. В трактате «Новый любовный
1 Отражение данных взглядов впоследствии прослеживается в творчестве французского философа ХХ века Симоны де Бовуар, писавшей о социальном конструировании ген-дера: «Женщиной не рождаются, женщиной становятся» [4].
мир» Фурье демонстрирует, каким образом один и тот же поступок мужчины и женщины получает противоположную общественную оценку, положительную в случае мужчины и резко отрицательную, если речь идет о женщине1, и призывает уничтожить данное «заблуждение человечества».
Либеральные идеи равноправия полов получили широкое распространение в XIX веке в трудах английского философа-позитивиста Д. С. Милля, который внес заметный вклад в развитие теории феминизма. Милль одним из первых выдвинул концепцию полного равенства полов, отрицая идею «естественности» мужского господства над женщиной [9, с. 19] и считая необходимым позволить женщинам говорить от своего имени, иметь интересы, отдельные от интересов семьи и супруга, и конкурировать с мужчинами во всех областях человеческой деятельности. Идеи Милля намного опередили свое время. Он стал идейным вдохновителем суфражизма - движения, развернувшегося наиболее ярко в Великобритании и США в середине XIX - начале XX века. Суфражистки выступали за уравнивание мужчин и женщин в юридических правах, в первую очередь выступая за право женщин голосовать и избираться в законодательные органы.
Заслуживает внимания позиция одного из крупнейших представителей направления философии жизни, немецкого философа Г. Зим-меля, посвятившего проблемам пола главу своей книги «Философия культуры». Основой интенцией этой главы является «реабилитация» женщин, раскрытие преимуществ женского пола. Появление подобной теории пола в западно-европейской, традиционно мизогинисти-ческой философии само по себе имеет большое значение. Однако, как показал анализ концепции Зиммеля, его позиция остается внутренне очень противоречивой.
Начиная свои рассуждения, Зиммель признает андроцентриче-ский характер культуры в целом, поскольку «человек вообще», проблемами которого занималась философия, по умолчанию был мужского пола, женщина же была практически всегда либо выдвинута за рамки культурного контекста, либо рассматривалась не как аб-
1 Речь идет о вступлении мужчины или женщины в связь с большим количеством партнеров (Фурье приводит число 20): «Каждый из них [мужчин - прим. авт.] презирает женщину, которая уступила 20 мужчинам, тогда как сам он в период своей молодости пытался соблазнить 20, а может быть и 100 женщин; причем от этого он отнюдь не перестал относиться к себе с уважением. Между собой мужчины превозносят того, кто соблазнил наибольшее число женщин. если Нарциссу удалось бы тайком и без огласки вступить в связь с 20 влюбленными в него женщинами, он всего лишь составил бы себе репутацию милого повесы. Странная непоследовательность! Один и тот же образ действий находят «милым» у одного пола и «отвратительным» у другого.» [13, с. 44].
солютная единица, а только по отношению / в соотношении с мужчиной. «Fast alle Erörterungen über die Frauen stellen nur dar, was sie in ihrem - realen, ideellen, wertmässigen - Verhältnis zum Manne sind; keine fragt, was sie für sich sind1» [17, с. 80].
Вполне в духе времени философ полагает, что у женщин в гораздо меньшей степени, чем у мужчин, развито рациональное начало и качества разума в целом, однако Зиммель, в отличие от других авторов, расценивает это не как основание для признания женской неполноценности, а, напротив, как преимущество женского пола над мужским. По Зиммелю, все достижения культуры - искусство, мораль, наука и т. д. - суть попытки соединить реальность с Идеей и тем самым преодолеть субъективно-объективный дуализм. Данные стремления, по мнению комментатора взглядов Зиммеля, присущи только мужчинам, поскольку женщины, в силу недостаточно развитого разума, находятся на «пре-дуалистической» стадии, но в этом и состоит их преимущество, поскольку мужчины «страдают в позиции субъективно-объективного дуализма и потому стремятся преодолеть его» [1, с. 244], а женщины изначально уже находятся в той гармонии, к которой мужчины стремятся. В целом Зиммель полагает, что бытие женщины неотделимо от ее пола, в отличие от мужчины - «нейтрального человека», чье осознание себя как мужчины всегда связано с половым взаимодействием с женщиной, т. е., зависит от женщины: «Für den Mann ist die Geschlechtlichkeit sozusagen ein Tun, für die Frau ein Sein»2 [17, с. 72].
Жизнь женщины, по Зиммелю, переживается ею в полноте всего ее репродуктивного цикла, в связи с чем женщина, чтобы переживать себя как таковую, большую часть времени не нуждается в наличии мужчины (за исключением зачатия) и определяет себя вне соотношения с другим полом. Правда в этой связи остается неясным, как должны обстоять дела с самоопределением у женщин, вышедших из репродуктивного возраста, или же у тех, кто по каким-либо причинам не хочет или не может иметь детей и, соответственно, не проходит большую часть стадий репродуктивного цикла: зачатие - беременность - роды - кормление.
1 «Почти все рассуждения о женщинах касаются проблемы их соотношения с мужчинами в деятельностном, духовном, ценностном плане; никто не задается вопросом, чем являются женщины сами по себе». - Пер. автора статьи.
2 «Скажем так: для мужчины пол - это деятельность, для женщины - бытие». - Пер. автора статьи.
По замечанию исследователя, Зиммель дает такую трактовку женщины: «Ее сексуальность имманентна ее структуре, она непосредственно и необусловленно составляет ее первозданную природу» [1, с. 246]. В этом отношении, по Зиммелю, женщины более самодостаточны, чем мужчины, когда речь идет о внутренней, духовной жизни, что находится в постоянном конфликте с внешними проявлениями жизни, в реалиях которой женщина оказывается полностью зависимой от мужчины.
В целом в своих попытках реабилитировать женский пол Зим-мель, тем не менее, сводит бытие женщины к ее жизни как матери, неразрывно связывая его с жизнью пола и подчеркивая сосредоточенность женщины на жизни своего тела, собственной сексуальности; правда, в отличие от большинства других философов, Зиммель расценивал это как достоинство, а не как основание для признания женской неполноценности. Мужчина же, по Зиммелю, большую часть времени существует вне рамок собственного пола, вследствие чего стремится удовлетворить, в первую очередь, интеллектуально-духовные потребности, создавая во имя этого культуру.
Таким образом, очевидно, что в рамках Нового времени в западно-европейской философско-антропологической мысли возникает большое количество различных, часто внутренне противоречивых и противоречащих друг другу теорий пола. Несмотря на сохраняющееся преобладание концепций, утверждающих неравную ценность женщин и мужчин в пользу последних, происходит переосмысление антично-средневекового наследия. Появляются альтернативные теории, в рамках которых утверждается априорное равенство людей вне зависимости от пола и впервые имплицитно выражается мысль о социальном конструировании гендера, ставящая под сомнение укоренившееся в культуре представление о врожденности «естественных» различий мужчин и женщин. Вышеперечисленные перемены в западноевропейской культуре проникали во все более широкие социальные слои, создавая основу общественных взаимоотношений и базу для продолжившейся в ХК веке борьбы за эмансипацию женщин, «второй волны» феминизма на Западе и женских движений 1990-х годов.
Список литературы
1. Брандт Г. А. Мужской и женский «принцип пола» в философии жизни Георга Зиммеля // Адам и Ева. Альманах гендерной истории / под ред. Л. П. Репиной. - М., 2004. - № 7. - С. 243-259.
2. Брандт Г. А. Природа женщины как проблема. Концепции феминизма // Общественные науки и современность. - 1998. - № 2. - С. 167-180.
3. Вейнингер О. Пол и характер. - M.: Астрель, 2012. - 512 с.
4. Де Бовуар С. Второй пол. - M.: Прогресс; СПб.: Алетейя, 1997. - 832 с.
5. История философии: Энциклопедия. - Mhtor: Интерпрессервис; Книжный дом, 2002. - 13б7 с.
6. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. - СПб.: Наука, 1999. - 471 с.
7. Крамер Г., Шпренгер Я. Mолот ведьм. 2-е изд. / пер. с лат. Н. Цветков; предисл. С. M. Лозинский. - M.: Интербук, 1990. - 351 с.
8. Локк Дж. MbiMH о воспитании // Локк Дж. Сочинения: в 3 т. Т. 3 / пер. с англ. и лат.; ред. и сост., авт. примеч. А. Л. Субботин. - M.: MbiM^ 1988. -С. 407-б09.
9. Mилль Дж. С. Подчиненность женщины. - СПб: Издание книгопродавца С. В. Звонарева, 189б. - 255 с.
10. Номеровская А. Н. Исследование гендерной идентичности в философ-ско-антропологической перспективе: дис. ... канд. филос. наук: 09.00.13. - СПб., 2015. - 117 с.
11. Руссо Ж.-Ж. Эмиль, или О воспитании // Руссо Ж.-Ж. Избр. соч.: в 3 т. Т. 1. - M.: ГИХЛ, 19б1. - 852 с.
12. Скоробогатов В. А., Шатова Е. Н. Становление философской антропологии в Германии: от Лейбница к Канту // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. - 201б. - № 1. - С. 45-55.
13. Фурье Ш. Новый любовный мир. Фрагменты // Трактаты о любви. - M.: ИФ РАН, 1994. - С. 32-51.
14. Шлегель Ф. О философии. К Доротее // Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика: в 2 т. Т. 1. - M.: Искусство, 1983. - С. 33б-358.
15. Ehrich-Haefeli V. Zur Genese der bürgerlichen Konzepte der Frau: der psychohistorische Stellenwert von Rousseaus Sophie // Freiburger literaturpsychologische Gespräche. 1993. - № 12. - S. 89-134. (рус. пер.: Эрих-Хэфели В. К вопросу о становлении концепции женственности в буржуазном обществе XVIII в.: психоисторическая значимость героини Ж.-Ж. Руссо Софи / пер. с нем. Н. Носовой // Пол. Гендер. Культура. Немецкие и русские исследования. - M.: Изд. центр РГГУ, 2009. - С. б1-109).
15. Janes R. M. On the Reception of Mary Wollstonecraft's "A Vindication of the Rights of Woman" // Journal of the History of Ideas. 1978. - № 39. - P. 293-302.
17. Simmel G. Das Relative und das Absolute im Geschlechter Problem // Sim-mel G. Philosophische Kultur. - Leipzig: Alfred Kröner Verlag, 1919. - S. 58-94.
