CC BY
58
УДК 413.0 ББК 81.411.2-211
Пелихов Денис Александрович аспирант Челябинск Pelikhov Denis Alexandrovich
Post-graduate
Chelyabinsk
Эволюция семантики и структуры корневого словообразовательного гнезда *-vrac- в восточнославянских языках Evolution of Meaning and Structure of the Word-Building Cluster *-vrac- in Eastern-Slavic Languages
Статья посвящена проблемам эволюции словообразовательного гнёзда *-vrac-, заключающего в себе семантику ‘восстановление здоровья’. В работе рассматриваются три восточнославянских языка - русский, украинский и белорусский, - имевшие в древности общие корневые словообразовательные гнёзда. Эволюция этих родственных языков привела к процессу как расхождения, так и сближения древних общих словообразовательных гнёзд.
The article is devoted to the problems of word-building cluster including the word meaning of curing and treatment. The work deals with three Eastern-Slavic languages - Russian, Ukrainian and Belorussian - which had general roots in word building in ancient times. The evolution of these cognate languages led to the process both of parting and approaching of general ancient word-building clusters.
Ключевые слова: восточнославянские языки, древнерусский язык, корневое словообразовательное гнездо, семантическое поле, эволюция.
Key words: Eastern Slavic languages, ancient Russian language, root word building cluster, word meaning field, evolution.
Современные восточнославянские языки - русский, украинский и белорусский - восходят к одному источнику - древнерусскому языку, образовавшемуся в IX - X вв. на базе многочисленных близкородственных говоров праславян-ского языка в их восточнославянской концентрации.
Разговорный восточнославянский язык представлял собою совокупность территориальных диалектов, отличавшихся своими фонетическими, лексическими и грамматическими чертами. В конце XII - начале XIII вв. вследствие распада Киевского государства прекращается процесс образования единого языка древнерусской народности, на основе территориальных диалектов которого с XIII - XIV вв. начинается образование самостоятельных восточнославянских языков - русского, украинского и белорусского. Оно было вызвано рядом как собственно лингвистических, так и экстралингвистических факторов,
среди которых выделяют: обширность территории, занимаемой предками будущих восточных славян, соседство славян с балтийскими и финно-угорскими племенами, междоусобные распри русских князей в борьбе за главенство того или иного княжества, татаро-монгольское нашествие, противостояние Великого княжества Литовского (позже - Польско-Литовского). Таким образом, проблема образования современных восточнославянских языков является главным образом историко-диалектологической проблемой [9: 4].
Вопрос о происхождении русского, украинского и белорусского языков остаётся актуальным и сегодня. В течение второй половины XIX в. и в XX в. время от времени вспыхивала полемика, в которой сталкивающиеся стороны пытались доказать «великорусское» или «украинское» происхождение древнего Киева. Так, в 1913 году австрийский украинист Ст. Смаль-Стоцкий пытался доказать, что украинский язык выделился непосредственно из праславянского языка, что он более близок к сербскому языку, чем к русскому. Украинские националисты и позже, вплоть до настоящего времени, в том или ином виде пытались и пытаются отнести существование самостоятельного украинского языка или хотя бы некоторые из его особенностей в возможно большую глубь времён, а русский связать с рождением Московского государства (XV в.).
Весьма существенным для сопоставительного анализа близкородственных языков, в частности восточнославянских, является сравнение их словообразовательных систем.
Одной из центральных структурно-семантических единиц словообразовательной системы является корневое словообразовательное гнездо (КСГ), под которым понимается «совокупность слов, характеризующаяся общностью корня и упорядоченная отношениями производности» [6, т. 1: 36], а его составными частями выступают словообразовательные цепи и парадигмы, которые, взаимодополняя друг друга, реализуют синтагматические и парадигматические связи слов в гнезде. В своей совокупности цепи и парадигмы являются строительным материалом гнезда, который позволяет вскрыть его сложную иерархическую организацию [2: 416 - 419].
Границы словообразовательного гнезда подвижны, что доказывается данными лексикографических источников. Гнёзда могут пополняться новыми единицами (за сравнительно короткий промежуток времени в него могут войти десятки новообразований), и, напротив, отдельные слова в гнезде часто перемещаются из центра на периферию либо совсем выходят за его пределы. Выпадение слов из гнезда, обособление их от однокоренных слов совершается в результате семантической декорреляции - утраты между словами смысловой связи, - которая происходит под влиянием как собственно языковых, так и экстра-лингвистических факторов. Слова, утратившие смысловую общность, могут образовать в результате разные новые гнёзда [6, т. 1: 36 - 37].
Будучи структурно-семантической единицей, словообразовательное гнездо тесно связано с категорией семантического поля, являясь одним их основных средств его вербализации. Сопоставительный анализ словообразовательных гнёзд в близкородственных языках позволяет в наиболее полной мере воссоздать картину того или иного генетически родственного семантического поля и, более того, близкой концептосферы родственных языков.
Для вербализации семантического поля ‘восстановление здоровья’ в пра-славянском языке использовались несколько корневых словообразовательных гнезд с центральными словами ц'Ьлити, гоити, л/чити, врачевати, балии, восходящие соответственно к общеславянским корням *-єеї-, *^в]- *-¡ёк-, *-угас-, *-Ъа1 ’-. В процессе развития древнерусского языка и в результате его распада на языки восточнославянских народностей данные словообразовательные гнёзда претерпели существенные изменения как в плане семантики, так и в плане структуры.
В процессе эволюции КСГ *-угас- сохранилось в наибольшей мере в русском и белорусском языках. В украинском языке это структурно-семантическое гнездо утратилось в конкуренции с семантически идентичными гнёздами *-сё1-> -ціл- (цілити, цілитися, зцілення) [4: 641] и *-1ёк- > -лік- (лікарь, лікарювати, лікарня лікарственний, лічити) [1: 368 - 369].
Семантическим и структурным ядром словообразовательного гнезда *-угас- в современных русском и белорусском языках являются соответственно
слова врач и урач. Исходное древнерусское слово гнезда - врачь - восходит к общесл. *vorcb < *-vork-j-os < *-uer-//*-uor- с первоначальным значением ‘говорить приподнято’, ‘вещать’ (ср.: ворковать, ворчать, урчать), а также к общесл. *vbrati < индоевр. *vlrati - ‘говорить’. Таким образом, старшие значения слова врач - ‘заклинатель’, ‘прорицатель’, ‘колдун’, ‘знахарь’ [10, т. 1: 169 -170; 8, т. 1: 361]. На связь существительного врач с глаголом врать и его производными указывают данные диалектологических словарей: врачунъ — шут-никъ, балагуръ, пустомеля; врачунья - шутница, балагурка, пустомеля; врачъ -то же, что врало; врало - враль, обманщикъ [3: 29].
Анализ КСГ показывает, насколько развитым было это гнездо в древнерусском языке: в нём представлены все самостоятельные части речи, которые отражали номинации лица (врачь), места (врачебьница), инструмента (врачьст-во), отвлечённого действия (врачение, врачевание, врачьба), признака (врачьбь-ный, врачевьный, врачьскый), глагольного действия в формах действительного (врачити, врачевати) и страдательного (врачитися, врачеватися) залогов [5: 102 - 103].
Таким образом, можно отметить следующие типичные семантикословообразовательные черты этого КСГ в древнерусском языке:
■ отражение всех существенных сторон семантического поля ‘лечение’: словообразовательное поле деятеля, поле действия и состояния, поле места, поле активного глагольного действия, поле атрибутивного признака;
■ способность атрибутивных признаков к субстантивации;
■ объединение в одной лексеме нескольких значений (полисемия).
Процентное соотношение лексико-грамматических категорий в древнерусском языке (рис. 1) иллюстрирует доминантное положение существительных, которое является одной из предпосылок дальнейшего развития словообразовательного гнезда - сохранения и расширения в КСГ лексико-грамматических классов существительных и прилагательных, которые со временем становятся основой создания терминологии (главврач, бортврач, военврач; врачебноконсультационный, врачебно-трудовой и др.)
По данным Словаря древнерусского языка XI - XIV вв. наиболее продуктивным способом словообразования в древнерусском языке служил суффиксальный способ, им образовано 35 лексем, из которых 21 - существительное (врач-иц-а, врачунъ-]-я, врачевателъ-ниц-а, врач-овк-а, врачева-телъ, врач-ун, врач-еі-я, врач-ель, врачебн-ик, врачебн-иц-а, врачи-лищ-е, врач-б-а, врач-енц-е, врач-еств-о, вра-чева-нц-е, уврачева-нщ'-е, врачеб-ств-о, врачев-ств-о, врач-ств-о, врачебн-о-слов-ЦІ-є), 8 прилагательных (врач-ев-ой, врачевств-енн-ый, врачеб-н-ый, врачев-н-ый, врачев-ск-ий, врачева-телън-ый, врач-ев), 4 глагола (врач-ева-ти, врач-и-ти, вра-чебств-ова-ти, врач-а-ти) и два наречия (врачебн-е, врачевствен-е).
Постфиксальным способом словообразования образуются три глагола (врачевати-ся, врачити-ся, уврачевати-ся).
Префиксальным способом образуется одна лексема (у-рачевати) [5: 102 -
103].
С течением времени и разделением восточнославянского языка на три близкородственных языка происходит ряд существенных изменений.
В русском и белорусском языках в сравнении с древнерусским наследием наблюдается сокращение качественно-количественного состава лексических единиц, входящих в КСГ, вследствие дублетности форм (рис. 2).
Рис. 2. Динамика развития количественного состава КСГ *-угас-
В русском языке наблюдается угасание лексико-грамматического класса наречий, утрата лексико-семантической категории места в семантической структуре имени существительного. Глаголы данного словообразовательного гнезда склонны к архаизации и свойственны высокому стилю. В современном русском языке КСГ *-угас- представлено 10 существительными ЛСГ лица (врач, бортврач ветврач военврач врачиха, главврач, диетврач, зауряд-врач, санврач, ВТЭК), тремя существительными ЛСГ действия (врачева-ни/'-е, зуб-о-врачевание, уврачева-нц/-е), одним существительным ЛСГ инструмента (врачебник), 10 прилагательными (врачебный, доврачебный, зубоврачебный, военноврачебный, врачебно-консультационный, врачебно-контрольный, врачебнонаблюдательный, врачебно-санитарный, врачебно-трудовой, втэковский), четырьмя глаголами действительного (врачевать, уврачевать) и страдательного (врачеваться, уврачеваться) залогов [6, т. 1: 36 - 37] (рис. 3).
Основными способами словообразования в рамках данного КСГ на современном этапе русского языка выступают суффиксальный (врачебн-ик, врач-их-а, уврачева-ни/-е, врачеб-н-ый, врач-ева-ть, втэк-овск-ий, врачева-ни/'-е) и сложный (борт-врач, вет-врач, воен-врач, глав-врач, диет-врач, зауряд-врач, сан-врач, ВТЭК, зуб-о-врачевание, зуб-о-врачебный, военн-о-врачебный, врачебн-о-
консультационный, врачебн-о-контрольный, врачебн-о-наблюдательный, врачебно-санитарный, врачебн-о-трудовой) способы [6, т. 1: 36 - 37] (рис. 4).
Рис. 3. Соотношение лексико-семантических категорий в современном русском языке.
Рис. 4. Соотношение способов словообразования КСГ *-угас- в современном русском языке
В белорусском языке на уровне фонетики происходит отвердение фонемы <ч> и переход губно-зубного <в> в губно-губной <у> (-урач-). В плане качественно-количественных изменений произошло существенное сокращение качественно-количественного состава лексем: утрата класса наречий, глагола, а также угасание таких семантических категорий существительных, как место, средство, отвлечённое действие (рис. 4). Лексико-грамматический класс глаголов в белорусском языке образуется от семантически идентичного корня *-¡ёк- (>-лек-//-леч-//-ляч-): лячыць, лячыцца [7, т. 3: 77].
На сегодняшний день в белорусском языке сохраняются имена существительные ЛСГ лица (урач, урачыха) и имена прилагательные (урачебны, урачэб-на-кансультацыйны, урачэбна-кантрольны, урачэбна-сантарны) [7, т. 3: 77].
Способами словообразования слов рассматриваемого КСГ в современном белорусском языке выступают суффиксальный (урачыха, урачэбны) и сложный (урачэбн-а-кансультацыйны, урачэбн-а-кантрольны, урачэбн-а-сантарны)
способы [7, т. 3: 77].
Сопоставительный анализ КСГ *-угас- в восточнославянских языках позволяет сделать следующие основные выводы:
■ В развитии КСГ *-угас- в современных восточнославянских языках наблюдаются как общие, так и специфические черты: с одной стороны, сохранение корневого словообразовательного гнезда как структурно-семантической единицы (в современных русском и белорусском языках), с другой - утрата древнерусского наследия (в современном украинском языке, в котором семантическое поле ‘восстановление здоровья’ вербализуется главным образом посредством КСГ *-1ёк > -лік-).
■ В русском и белорусском языках в сравнении с древнерусским наследием наблюдается сокращение качественно-количественного состава лексических единиц, входящих в КСГ, вследствие дублетности форм.
■ Переоформление гнезда вследствие выхода из него лексем и, как следствие, возникновение сложных суффиксальных морфем.
■ В современных русском и белорусском языках КСГ *-угас- является основным источником для номинации деятеля (врач), а также создания сложных по структуре терминов (бортврач, диетврач, санврач, врачебный, зубоврачебный, урачэбны, урачэбна-касультацыйны, урачэбна-кантрольны, урачэбна-сантарны и др.).
■ На этапе древнерусского языка основным способом словообразования выступает суффиксальный способ, на современном этапе - суффиксальный, и сложный способы.
Библиографический список
1. Грінченко, Б. Словар української мови [Словар]: в 4 т. / Б. Грінченко. - Київ: Наукова думка, 1908. - Т. 2. - 654 с.
2. Земская, Е.А. Современный русский язык / Под ред. В.А. Белошапковой [Текст] / Е.А. Земская. - М.: Азбуковник, 1997. - 799 с.
3. Опытъ областнаго великорусскаго словаря, изданный вторымъ отдЪлешемъ Императорской Академіи Наукъ. - СПб.: Имп. АН, 1852. - 613 с.
4. Русско-украинский словарь: в 3 т. - Т. 3. - Киев: Наукова думка, 1969. - 564 с.
5. Словарь древнерусского языка XI - XIV вв. [Словарь]: в 10 т. Т. 1 / Под ред. Р.И.
Аванесова. - М.: Русский язык, 1988. - 526 с.
6. Тихонов, А.Н. Словообразовательный словарь русского языка / Под ред. Б.А. Ларина: В 2 т. [Словарь] / А.Н. Тихонов. - М.: Русский язык, 1985. Т. 1. - 856 с. Т. 2. - 886 с.
7. Тлумачальны слоунж беларускай мовы: У 5-ти т. - Т. 3. Рэд. П.М. Гапанов1ч. -Мшск: Беларус. Сав. Энцыклапедьи, 1979. - 672 с.
8. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. / под ред. Б.А. Ларина / М. Фасмер. - М.: Прогресс, 1986. Т. 1. - 576 с. Т. 2. - 672 с. Т. 4. - 864 с.
9. Филин, Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков [Текст] /Ф.П. Филин. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1972. - 655 с.
10. Черных, П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка: В 2 т. / П.Я. Черных. - М.: Русский язык, 1998. Т.1. - 624 с. Т. 2. - 560 с.
Bibliography
1. Chernykh, Р.Уа. Historic-Etymological Dictionary of Russian: In 2 Vol. - M, 1998. Vol. 1. - 624 p.; Vol. 2. - 560 p.
2. Dictionary of the Old Russian Language of the XI - XIV C.: In 10 Vol. - Vol. 1 / Edition of R.I. Avanesov. - М.: The Russian Language, 1988. - 526 p.
3. Experience of the Regional Great Russian Dictionary Published by the Second Branch of the Imperial Academy of Sciences.- St. Petersburg.: Imperial Academy of Sciences, 1852. - 613 p.
4. Fasmer, M. Etymological Dictionary of Russian: In 4 Vol. / Edition of B.A. Larin / M. Fasmer. - М.: Progress, 1986. Vol. 1. - 576 p.; Vol. 2. - 672 p.; Vol. 4. - 864 p.
5. Filin, F.P. Origin of Russian, Ukrainian and Belarussian Languages. - L.: Nauka, 1972. -
655 p.
6. Grinchenko, B. Dictionary of the Ukrainian Language: In 4 Vol. - Vol. 2. - Kiyev, 1908. - 654 p.
7. Russian-Ukrainian Dictionary: In 3 Vol. - Vol. 3. - Kiyev: Naukova dumka, 1969. - 564 p.
8. The Explanatory Dictionary of the Belarussian Language: In 5 Vol. - Vol. 3. / Edition of P.M. Gapanovich. - Minsk, 1979. - 672 p.
9. Tikhonov, A.N. Word-Formation Dictionary of Russian / Edition of B.A. Larin: In 2 Vol. [Text] / A.N. Tikhonov. - M.: Russian, 1985. Vol. 1. - 856 p.; Vol. 2. - 886 p.
10. Zemskaya, E.A. Modern Russian / Edition of V.A. Beloshapkova [Text] / E.A.Zemskaya.- M.: Azbukovnik, 1997. - 799 p.
