CC BY
149
16 (205) - 2013
УГРОЗЫ И БЕЗОПАСНОСТЬ
УДК 336.717
эволюция института банковской ТАЙНЫ и его роль
в механизмах отмывания денег
М. В. КАРАТАЕВ,
кандидат экономических наук,
член-корреспондент РАЕН,
старший научный сотрудник
E-mail: karataev@vtb. ru
Научный центр исследования
проблем противодействия
легализации преступных доходов
и финансированию терроризма
Института региональных
экономических исследований
Е. В. КАРАТАЕВ,
аспирант кафедры теории
и истории государства и права
E-mail: karataev87@ mail. ru
Сочинский государственный университет
В статье рассматриваются концептуальные вопросы возникновения и эволюции института банковской тайны, анализируются его положительные и негативные аспекты. Дается оценка роли и места данного института в формировании ценностей свободного общества, становлении мировой финансовой системы и развитии Европы в ее современном виде. Отдельное внимание уделено вопросам предотвращения использования банковской тайны в целях сокрытия финансовых следов совершенных преступлений и отмывания денег.
Ключевые слова: финансовое учреждение, банковская тайна, преступление, отмывание доходов, полученных преступным путем, модель.
В 2013 г. финансовый мир отмечает 300-летний юбилей события, оказавшего самое непосредственное влияние на формирование ценностей свободного общества, становление мировой финансовой системы и развитие Европы в ее современном виде.
В 1713 г. Великий Женевский кантональный совет принял банковские правила, предусматривавшие обязанность банкиров регистрировать своих клиентов и вести учет их операций. При этом указанные правила категорически запрещали банкирам предоставлять данную информацию любому лицу, кроме самого клиента, за исключением случаев явно выраженного согласия со стороны городского совета. Указанное решение Женевского совета является первым известным документом, который нормативно устанавливал и регулировал институт банковской тайны.
Институт банковской тайны явился закономерным ответом на потребности отдельных представителей официальных властей того времени, поскольку изначально клиентами швейцарских банков были французские короли, для которых вопрос конфиденциальности был исключительно важен. Швейцарские банкиры XVIII в. в своем большинстве были протестантами французского
-25
происхождения, которые были вынуждены покинуть Францию после отмены в 1685 г. королем Людовиком XIV Нантского эдикта, устанавливавшего религиозные свободы для протестантов во Франции. Вместе с тем французские короли XVIII в. остро нуждались в наличных деньгах, которые они могли в то время занять только у швейцарских банкиров, но признать факт ведения дел короля-католика с изгнанниками-еретиками было неприемлемо в силу категорического запрета церковных властей. По этой причине клиенты швейцарских банков остро нуждались в сохранении конфиденциальности своих операций. Последовательно развивая данную практику, Швейцария вскоре превратилась в надежное финансовое убежище для жертв политических потрясений, охвативших Европу с 1789 г. Здесь была обеспечена сохранность денег дворян, убегавших от Великой французской революции, и различных правительств, сменявших друг друга на протяжении XIX в. Совершенствуя механизмы сохранения тайны банковских вкладов, к началу 1920-х гг. Швейцария превратилась в излюбленное место хранения финансовых активов в европейском регионе. Хотя финансовая политика Швейцарии не нравилась многим государствам, ее примеру последовал ряд других юрисдикций (Лихтенштейн, Люксембург, Австрия, Багамские острова и др.), причем некоторые из них пошли в вопросах сохранения тайны финансовых учреждений много дальше. Например, если по швейцарским законам только два банковских служащих могли знать реальное имя владельца банковского счета, то в Люксембурге имя вкладчика должен был знать лишь директор банка, а в Австрии хозяин счета мог и вовсе не называть своего имени. Лихтенштейн в дополнение к мерам по защите банковской тайны ввел также принцип конфиденциальности в отношении имен владельцев зарегистрированных там компаний.
Вплоть до конца XX в. банковская тайна оставалась важным фактором стабильности мировой финансовой системы, выступая надежным барьером против чиновничьего произвола и государственного преследования оппозиции. Например, в начале 1930-х гг. Адольф Гитлер ввел закон о валютном контроле, обязав граждан декларировать все свои заграничные средства, при этом в качестве меры наказания за утаивание данной информации предусматривалась смертная казнь. Так было и в 1932 г., когда во многом благодаря существованию банковской тайны французскому леворадикально-
му правительству Народного фронта не удалось воспрепятствовать массовому оттоку капитала за границу. Таким образом, в данном контексте институт банковской тайны играл скорее положительную роль в развитии мировой финансовой системы, защищая информацию о деятельности частного лица от неправомерных действий политических, религиозных и других институтов государства и заставляя последние действовать в рамках международного права.
В то же время в первой половине XX в. проблемой принципиально иного рода, непосредственно связанной с институтом банковской тайны, стал вопрос предотвращения противоправного использования финансовой и прежде всего банковской системы для сокрытия финансовых результатов совершенных преступлений. В данном случае ситуация складывается принципиально иным образом, поскольку в качестве клиентов финансовых учреждений выступают преступники, а институт банковской тайны используется ими не для защиты от произвола государства, а для сокрытия следов совершенных преступлений и придания правомерного вида преступно нажитому состоянию.
Катализатором развития практики противоправного использования режима банковской тайны для целей сокрытия финансовых результатов криминальной активности стали события в США. 17 октября 1931 г. в Чикаго в федеральном суде присяжные заседатели признали Альфонса Капоне, одного из лидеров организованной преступности в США, виновным в уклонении от уплаты подоходного налога в размере 32 488,81 долл. За уклонение от уплаты налогов суд назначил ему наказание в виде 11 лет лишения свободы, что полностью пресекло его преступную карьеру. После судебного процесса над А. Капоне преступный мир США стал активно разрабатывать схемы придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению доходами, полученными в результате совершения преступлений. Простейший способ — организация легальных предприятий, деятельность которых связана с оборотом значительных сумм наличности. Одна из таких схем, практиковавшаяся американскими гангстерами еще в годы «сухого закона», дала и название явлению — «отмывание денег» (точнее — их «стирка», money laundering). Так, А. Капоне была открыта сеть прачечных, в кассы которых вносились деньги от незаконной продажи спиртного, которые потом под видом платы за стирку инкассировались
в банк, что позволяло уплатить налог с этих доходов и открыто использовать их в дальнейшем. Однако перспективы отмывания доходов по этой схеме были весьма ограничены как в отношении сумм отмываемых денег, так и в связи с возможностью контроля за деятельностью прачечных и иных подобных предприятий со стороны национальной полиции. Поэтому со временем преступники пришли к пониманию необходимости использования для целей отмывания денег международных финансовых операций, а включение в цепь движения денежных средств государств с жестким режимом сохранения банковской тайны фактически прерывало документальный след движения преступно полученных капиталов по каналам финансовой системы, отрывая их от первоначально совершенного преступления.
Стоит отметить, что к началу 1930-х гг. мировая финансовая система уже была готова предложить лидерам организованной преступности финансовые инструменты, позволяющие обеспечить полную анонимность их владельцев при условии сохранения оперативности контроля и управления деньгами. Еще в конце XVIII в. некоторые европейские банки стали открывать для своих клиентов счета на условиях сохранения в тайне имени их владельцев, а к концу XIX в. создание номерных счетов стало обычной практикой. После того, как в рамках процесса над А. Капоне американские правоохранительные органы стали активно проверять бухгалтерию отдельных категорий граждан, спрос на банковскую тайну стал расти особенно быстро. Одним из первых, кто смог связать воедино отдельные элементы будущей системы легализации преступных доходов, был один из лидеров организованной преступности Нью-Йорка — Мейер Лански.
После принятия Швейцарией в 1934 г. закона о банковской тайне М. Лански наладил контрабанду наличности в Европу. Деньги размещались на номерных счетах швейцарских банков и позже возвращались в США под видом легальных иностранных инвестиций. Простейшая схема в данном случае выглядит следующим образом: наличные деньги, полученные от преступной деятельности, незаконно вывозятся за пределы США на территорию государства с жесткими правовыми нормами, направленными на охрану банковской тайны, где вносятся на счета в банках. Преступниками создается коммерческая организация, которая инвестирует средства в экономику США посредством открытия
Рис. 1. Модель отмывания денег американской организованной преступностью в первой половине XX в.
представительства или учреждения корпорации, в которой преступник или его родственники занимают руководящие должности, получая неограниченный доступ к отмытым средствам. Таким образом, во второй половине 1930-х гг. операции по отмыванию денег выходят за рамки национальных границ отдельного государства и приобретают характер международных финансовых операций (рис. 1).
Несмотря на некоторые особенности, обусловленные спецификой противоправной деятельности, действия представителей организованной преступности в полной мере подчиняются общеэкономическим стремлениям повышения эффективности производственного процесса посредством оптимизации издержек его функционирования. Поскольку возить наличные деньги из США в Европу было слишком далеко, а самих денег становилось слишком много, со временем данная схема была признана низкоэффективной, начались поиски путей ее оптимизации. В 1937 г. М. Лански купил несколько игорных столов в гаванском отеле «Nacional». Поскольку кубинские власти того времени доходы казино практически не контролировали, преступники получили возможность свозить контрабандные доллары на Кубу,
затем средства инкассировались в местные банки и из Гаваны переводились в кредитные организации Швейцарии, после чего возвращались в США. В сущности, схема была прежней: деньги, полученные в результате криминальной активности в США, приписывались к доходам казино, после чего переводились в страну с гарантиями сохранения тайны банковских вкладов и возвращались в США под видом легальных иностранных инвестиций. С годами для усложнения схемы деньги начинали перебрасываться между счетами различных подставных фирм в рамках фиктивных договоров, что практически исключало возможность государственных органов отследить маршрут их перемещения. Поскольку используемые в схеме фирмы находились в разных странах, при попытке проследить путь движения незаконных доходов за пределами своей юрисдикции следственные органы любого государства сталкивались с большими трудностями бюрократического характера, а институт строжайшей банковской тайны отдельных государств превращал задачу отслеживания криминальных доходов практически в невыполнимую.
В середине XX в. по стопам лидеров организованной преступности пошли предприниматели, использующие неконкурентные методы ведения бизнеса. Например, в 1960-е гг. одним из самых заметных предпринимателей, реализовывавших для нужд организованной преступности схемы по отмыванию денег, стал швейцарский экономист Бернард Корнфельд, который с середины 1950-х гг. занимался фондами взаимных инвестиций. Его компания IOS принимала деньги от населения и вкладывала их в банки, расположенные на Багамских островах. Помимо законопослушных граждан, вкладчиками IOS становились и лидеры организованной преступности, которым сотрудники компании IOS помогали переправлять на Багамские острова наличность, полученную от уличной торговли наркотиками. Аккумулировав преступно полученные деньги и проведя их через цепь подставных фирм и банков, га-
рантировавших неприкосновенность тайны вклада, Б. Корнфельд возвращал средства заказчикам в виде займов, которые шли на покупку акций компании IOS. В свою очередь акции компании можно было при необходимости реализовать на бирже, получив легальный доход (рис. 2). Это было тем более важно, потому что пользователями данной схемы были и представители организованной преступности. Важным элементом системы было использование банковских институтов, гарантирующих неприкосновенность информации о владельцах счетов и параметрах их операций.
Во второй половине ХХ в. отмывание денег вышло на качественно новый уровень, а преимущества этого высокодоходного бизнеса стали активно использовать некоторые государства. В данном случае институт банковской тайны превратился уже не только и даже не столько в стремление финансовых институтов получить дополнительные конкурентные преимущества, гарантировав нераспространение информации о своих клиентах, сколько получил статус государственной политики. Банки превратились в проводников идей сохранения анонимности и конфиденциальности клиентских данных при проведении финансовых операций.
Одними из наиболее успешных политических деятелей, поставивших в доходную часть бюджета страны комиссию от сделок по отмыванию через
Рис. 2. Схема взаимных кредитов Б. Корнфельда
финансовые учреждения доходов, полученных преступным путем, были премьер-министр государства Антигуа и Барбуда Вере Берд и его сын Лестер Берд. После прихода к власти в 1981 г. В. Берд разрешил на условиях практически полной анонимности открывать в стране любые коммерческие структуры, освободив их от уплаты налогов на 50 лет, что стимулировало приток в финансовую систему страны значительных капиталов, источники происхождения которых не уточнялись. Для операционного удобства принятия крупных сумм наличных денежных средств в аэропорту Антигуа был открыт особый банк, где можно было на условиях полной анонимности открыть вклад с размещением любой суммы без указания источников ее происхождения и истинных владельцев капитала. Используя сеть корреспондентских отношений, деньги из кредитных организаций Антигуа переводились в банки Швейцарии, сохранявшие в тайне имена своих клиентов, а комиссионные за проведение банковских операций поступали в бюджет Антигуа и Барбуды.
Стоит отметить, что помимо представителей организованной преступности преимущества института банковской тайны и возможности его использования в целях отмывания денег в конце XX в. были в полной мере реализованы замешанными в коррупционных схемах чиновниками и представителями международных террористических организаций (и те, и другие не меньше наркоторговцев нуждаются в легализации своих доходов, а также заинтересованы в сохранении анонимности операций по финансированию своей запрещенной деятельности). Ярким примером является знаменитый банк Bank of Credit and Commerce International (BCCI), ежегодный оборот которого в 1989 г. составлял более 23 млрд долл., а штат банка включал 14 000 сотрудников, работавших в 425 отделениях в 73 странах. Основан BCCI был в 1972 г. пакистанским подданным Ага Хасаном Абеди, причем банк на 25 % принадлежал эмиру Абу-Даби и бессменному президенту Объединенных Арабских Эмиратов шейху Зайеду бен Султану аль-Нахайану. Среди соучредителей банка были также саудовские принцы и Bank of America. Создав гигантскую сеть из подконтрольных ему юридических лиц, А. Абеди начал прокачивать наркодоллары, деньги террористов, диктаторов, мошенников и прочих лиц на условиях полной конфиденциальности. Среди клиентов А. Абеди оказались М. Норьега, С. Хусейн, международный террорист
Абу Нидаль. После серии скандальных разоблачений Указом Королевы Елизаветы II от 05.07.1991 деятельность банка BCCI была пресечена.
Анализ показывает, что возможность указанных выше случаев неправомерного использования ресурсов финансовой системы в целях легализации преступно полученных доходов обусловлена в первую очередь желанием банкиров в максимальной степени обеспечить режим банковской тайны, что иногда вступает в противоречие с требованиями как действующего законодательства, так и с кодексом профессиональной этики банкира, превращая его фактически в соучастника преступления.
Начало XXI в. внесло в дискуссию о роли института банковской тайны в развитии современной финансовой системы новые направления, получившие свое развитие в период финансового и экономического кризисов 2008—2010 гг. Во второй половине 2008 г. проблемы на финансовых рынках переросли в экономический кризис, который привел к сокращению промышленного производства, строительства, транспорта и отдельных видов услуг. Быстрыми темпами шло сокращение объемов производства и продаж по многим товарам и услугам, начала быстро уменьшаться, а в большинстве случаев и вовсе исчезла прибыль, сменяясь убытками. При этом предприятия (включая кредитные организации) ощущали острую нехватку финансовых ресурсов в связи с затруднениями в получении кредитов и их сверхвысокой процентной ставкой. В такой ситуации владельцы многих банков предпочли банкротству получение денег из непроверенных и не до конца прозрачных источников.
Как итог, по данным Управления ООН по борьбе с наркотиками и организованным криминалом (UNODC), ряд мировых банков, оказавшихся в конце 2008 г. перед перспективой банкротства, был спасен с помощью денег, полученных от торговли наркотиками. Участие организованной преступности в стабилизации финансовых институтов стало предметом специального расследования UNODC, ведь «есть достаточные основания подозревать, что часть межбанковских кредитов, выданных в конце 2008 г., была профинансирована из средств наркомафии» [3]. Финансовые возможности для этого у организованной преступности достаточно широкие, поскольку годовой оборот только мирового розничного рынка наркотиков в 2009 г. составил 400 млрд долл., а прибыль картелей-оптовиков превышает 90 млрд долл. По признанию UNODC,
«мы имеем инвестиционные ресурсы, нехватка которых в легальной экономике (на период кризиса) огромна, и нельзя исключать, что часть этих денег была закачана в оказавшиеся в кризисе банки ряда стран» [3].
Таким образом, в связи с кризисом участились попытки провести через банковский сектор операции по отмыванию средств, при этом в рамках данных схем банки выступают в качестве получателей ресурсов, а лица, вносящие на счета средства неизвестного происхождения, рассматриваются банками уже не как клиенты, а в качестве стратегически важных инвесторов, от помощи которых фактически зависит сохранение бизнеса банка. В данном контексте институт банковской тайны из конкурентного преимущества в борьбе за клиентов превращается фактически в условие сохранения бизнеса, что заставляет банки перед угрозой банкротства идти на некоторое отступление от принятых стандартов проверки информации о клиентах и источниках их доходов, а также предпринимать дополнительные меры по обеспечению конфиденциальности информации о своих клиентах и партнерах.
Экономические проблемы начала XXI в. также стали катализатором пересмотра позиций ведущих держав к институту банковской тайны. Ведущие развитые страны, стремящиеся в условиях кризиса сбалансировать дефицитные бюджеты путем увеличения налоговых поступлений и снижения доли теневой экономики, стали предпринимать решительные действия по повышению прозрачности финансовой системы, чтобы путем ослабления института банковской тайны облегчить доступ компетентных органов к информации о клиентах банков и их операциях в целях выявления неправомерных операций. Например, в связи с нарастанием кризисных явлений в мировой экономике позиции ведущих держав совпали по вопросу необходимости усиления международного сотрудничества и расширения обмена информацией в целях недопущения злоупотребления финансовыми системами и необходимости более четкого регулирования функционирования офшорных центров.
Еще в ходе заседания «Группы двадцати» в Лондоне в 2009 г. подчеркивалось, что прозрачность и обмен информацией критически важны для эффективного функционирования мировой валютной системы. Офшорные финансовые центры оказывают отрицательное влияние на мировую
экономику, искажают рыночное распределение потоков капитала между странами и представляют собой потенциальную угрозу стабильности финансовых систем других стран. В этой связи министры финансов стран G20 на встрече в Лондоне договорились, что против «налоговых гаваней» и стран, препятствующих раскрытию банковской информации, с марта 2010 г. будут вводиться экономические санкции. До этого времени государствам и территориям, предоставляющим налоговые убежища для иностранных вкладчиков на условиях полной конфиденциальности их вкладов, предлагалось добровольно подчиниться новым требованиям налоговой транспарентности.
2 апреля 2009 г. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) опубликовала «черный», «серый» и «белый» списки, в которых страны мира были сгруппированы в зависимости от того, как они соблюдают международные нормы в сфере налогообложения и борьбы с финансовыми махинациями. В «черный список» вошли Коста-Рика, Малайзия, Филиппины и Уругвай, которые не присоединились к стандартам ОЭСР и не взяли на себя каких-либо обязательств по сотрудничеству в борьбе с финансовым мошенничеством (07.04.2009 все страны из «черного списка» ОЭСР согласились перейти на международные стандарты прозрачности финансовых операций). В «сером списке» находились 38 стран, формально согласившихся со стандартами ОЭСР, но не реализовавших должным образом эти стандарты на практике. Попадание страны в «черный» или «серый» список может стать причиной для ее международной изоляции, ведь законодательством большинства развитых стран предусмотрено введение экономических санкций против таких государств. Например, французское законодательство обязывает банки с 2010 г. публиковать в приложении к своим годовым отчетам подробный список вложений в офшорные зоны и объяснять сущность их деятельности в таких зонах. В октябре 2009 г. все французские банки обязались закрыть свои филиалы и отделения, действующие в странах, которые к марту 2010 г. будут оставаться в «сером списке» ОЭСР.
Наиболее ярким примером индивидуальных действий отдельно взятого государства в отношении либерализации глобального института банковской тайны являются изменения в налоговом законодательстве США. В 2010 г. в Соединенных Штатах Америки были приняты изменения к Кодексу
внутренних доходов (Internal Revenue Code — свод федеральных законов США, относящихся к сфере налогообложения), получивших название «Закон о налогообложении иностранных счетов» (Foreign Account Tax Compliance Act, FATCA). FATCA носит экстерриториальный характер и, вступая в силу с 01.01.2014, предписывает неамериканским финансовым организациям принять следующие меры:
• проводить идентификацию, сбор сведений и документов о клиентах — налоговых резидентах США и их счетах;
• направлять в налоговую службу США (Internal Revenue Service, IRS) отчетность о клиентах — налоговых резидентах США и операциях по их счетам;
• производить удержание 30 % налога с платежей, направляемых в неучаствующие кредитные организации или клиентам, отказавшимся разрешить раскрытие своих данных IRS. Требования FATCA распространяются на все
кредитные организации вне зависимости от их физического присутствия на территории США или обслуживания операций налогоплательщиков США. При этом отказ кредитных организаций от сотрудничества с налогоплательщиками США не выводит их из-под действия FATCA, поскольку банки, не исполняющие требований данного закона, будут рассматриваться в международном сообществе как потенциально высокорискованные контрагенты. Поскольку значительная часть международных расчетов по-прежнему проводится в долларах США или использует американскую клиринговую систему, банкам всех стран приходится считаться с новыми требованиями. Например, к настоящему времени Великобритания, Франция, Германия, Италия, Испания, Австралия и Нидерланды уже договорились с США о реализации требований FATCA, используя для этого имеющиеся межправительственные каналы обмена налоговой информацией. Даже Швейцария, как оплот европейской банковской тайны, была вынуждена принять новые условия ведения бизнеса своих банков и разработала смешанную модель реализации требований FATCA, предусматривающую заключение на официальном уровне специального межправительственного соглашения, регламентирующего параметры взаимного раскрытия налоговой информации, при одновременном предоставлении банкам полномочий по самостоятельному направлению предусмотренных требованиям FATCA сведений в налоговую службу США.
Другим примером являются изменения в законодательстве Германии, обязывающие граждан этой страны с 01.01.2013 декларировать свои сбережения в швейцарских банках и предоставлять налоговой службе информацию о порядке уплаты с указанных средств налогов. Если принять во внимание, что, согласно данным банковского эксперта Швейцарской народной партии Ханса Кауфмана, после принятия указанного закона немецкими вкладчиками швейцарских банков уже было переведено на счета в других странах (главным образом в Гонконг и Сингапур, с которыми у Германии отсутствуют подобные соглашения) более 46 млрд евро [4]. Становится очевидным факт неправомерного использования института банковской тайны Швейцарии отдельными немецкими гражданами, в том числе и в целях уклонения от уплаты налогов. В целом использование института банковской тайны Швейцарии позволило немцам только за последние годы укрыть в швейцарских банках около 200 млрд евро, выведенных из Германии в целях ухода от налогов [5]. При этом результаты макроанализа показывают, что в настоящее время в Швейцарии аккумулируются около 1,8 трлн долл., что составляет более 25 % всех офшорных денег, причем до 80 % объема зарубежных счетов европейцев в Швейцарии не декларируются.
Сохранение кризисных явлений в мировой экономике, связанное с обострением проблемы суверенного долга отдельных европейских государств, побуждает ведущие страны к пересмотру концепции дальнейшего экономического развития. При этом важное место в рамках новой парадигмы экономического развития уделяется вопросам сбалансированности ныне дефицитных бюджетов, которую планируется достичь за счет кратного увеличения налоговых поступлений. Очевидно, сценарий повышения ставки налогов представляется малоприемлемым в условиях замедления глобальной экономики, снижения темпов роста основных показателей и, как следствие, сжимания налогооблагаемой базы. В перспективе это может привести не только к усугублению спада экономики, но и к росту политической нестабильности. Альтернативным вариантом налоговой реформы является повышение качества налогового администрирования, что подразумевает разработку механизмов повышения эффективности сбора уже существующих налогов и совершенствование методов борьбы с налоговыми уклонистами.
Как уже было отмечено, в настоящее время использование института банковской тайны в целях уклонения от уплаты налогов (и, как следствие, отмывания денег) получило широкое распространение. Это вынуждает соответствующие государственные органы искать принципиально новые пути получения информации о лицах, скрывающих свои капиталы в странах с сильными традициями тайны финансовых операций. Одним из таких новых способов обхода банковской тайны и получения информации об офшорных счетах стала покупка государственными органами у бывших работников коммерческих банков краденых данных о клиентах и их счетах. Например, еще в 2008 г. служба немецкой разведки заплатила 4,2 млн евро Хайнриху Киберу за информацию о клиентах LGT Treuhand — филиала крупнейшего банка Лихтенштейна LGT. Эта сделка позволила немецким властям получить данные о счетах 600 своих граждан, против большинства из которых позже были возбуждены уголовные дела об уклонении от уплаты налогов. Одним из неплательщиков оказался Клаус Цумвинкель, занимавший в то время пост гендиректора Deutsche Post, который после скандала с налоговыми махинациями и отмыванием денег вынужден был подать в отставку, а по результатам расследования был осужден на 2 года тюрьмы и приговорен к штрафу в 1 млн евро
[4]. В 2009 г. французские власти приобрели украденный диск с информацией о владельцах 24 000 швейцарских счетов в HSBC, а в 2010 г. Германия заплатила 1,5 млн евро за диск, на котором содержалась украденная персональная информация на владельцев 200 счетов швейцарского банка Julius Baer Group Ltd.
Стоит отметить, что, несмотря на протесты Швейцарии, предпринимаемые правительствами европейских стран меры налогового администрирования приносят весьма заметные результаты. Так, за 2010 г. власти Франции сумели вернуть с зарубежных счетов 1 млрд евро, а власти Германии — 4 млрд евро. О своих успехах в борьбе с уклонистами недавно отчитались и власти Южной Кореи, которые за 2011 г. заработали на штрафах за подобные правонарушения почти 2,5 млрд долл. Более 260 млн евро поступило в 2010 г. в испанскую казну после проверки счетов испанских граждан в швейцарских банках
[5]. Переводя отношения в официальную плоскость, представители Германии и Швейцарии 06.04.2012 подписали протокол, ужесточающий правила налогообложения швейцарских счетов немецких граж-
дан, что в значительной степени нивелирует такое конкурентное преимущество швейцарских банков, как классический институт банковской тайны. Новые правила вступают в действие с 01.01.2013 и предполагают, что в зависимости от суммы вклада немецких граждан налог составит от 21 до 41 %, при этом также устанавливается налогообложение наследства в размере 50 % от его стоимости.
Чтобы ослабить давление на свой банковский сектор со стороны ключевых торговых партнеров, стремящихся в условиях кризиса сбалансировать дефицитные бюджеты путем увеличения налоговых поступлений, многие страны идут на принципиальную либерализацию банковского законодательства и последовательно проводят политику повышения прозрачности финансовой системы, которая в условиях абсолютной тайны банковских операций просто невозможна. Наглядным примером в данном случае является заявление швейцарского министра финансов Ганса-Рудольфа Мерца (HansRudolf Merz) от 25.02.2010, что Швейцария не заинтересована в «грязных» деньгах и больше не позволит финансовым средствам, с которых не были уплачены налоги, находиться в банках на ее территории. Такая политика страны, которая является в известном смысле колыбелью института банковской тайны, вызвана беспрецедентным давлением со стороны ключевых международных игроков, она может привести к весьма существенным издержкам, поскольку властям страны предстоит найти решение в отношении 600—700 млрд долл. незадекларированных активов, которые все еще находятся в стране. Стоит отметить, что данный разворот в политике Швейцарии является именно тенденцией последнего времени: в рамках референдума 1984 г. граждане Швейцарии в подавляющем большинстве (более 73 % голосов) вновь проголосовали за сохранение банковской тайны. Oднако в настоящее время, согласно социологическим опросам, за отмену банковской тайны высказывается до 56 % респондентов. Как объясняет данную ситуацию глава швейцарской консалтинговой компании Millenium Associates Рэй Суда (Ray Soudah): «Мы проходим период трансформации как в культурном, так и в операционном плане. Швейцарским продуктом станет управление капиталом, соответствующее налоговому законодательству, а не банковская тайна и налоговое убежище» [6]. Oдной из основных причин смены позиции по данному вопросу можно назвать широкоизвестный скандал, связанный с
претензиями американской налоговой службы к банку UBS. Еще в феврале 2009 г. власти США начали разбирательство, подозревая банк в помощи клиентам, использовавшим офшорные счета для уклонения от уплаты налогов и отмывания денег. От UBS потребовали предоставить информацию о счетах 52 000 американцев, угрожая арестовать американские активы банка. В итоге UBS согласился выплатить штраф правительству США в размере 780 млн долл. и сотрудничать по делу о налоговых махинациях и отмывании денег, раскрыв при этом имена 300 клиентов, нарушивших налоговое законодательство, что привело к массовому оттоку из банка американских клиентов.
Заключение. Обобщая изложенное, можно отметить, что за 300 лет официального существования институт банковской тайны прошел большой путь эволюции от становления и развития в XVIII— XIX вв., расцвета — в XX в. до стремительного ослабления в начале XXI в. В разные периоды развития общества институт банковской тайны играл весьма значимую, но в то же время не всегда однозначную роль. С одной стороны, стимулировались развитие конкуренции и предотвращение произвола государственной власти в периоды политической нестабильности, а с другой стороны оказывалось противодействие законным попыткам государств в области борьбы с организованной преступностью, коррупцией и терроризмом. В настоящее время конституциями большинства развитых государств закреплено право граждан на защиту от незаконного вмешательства в их личную жизнь, в том числе от посягательства на тайну корреспонденции, телефонных и иных сообщений. В развитие этого конституционного принципа законодательством закрепляется право граждан и организаций на обеспечение конфиденциальности информации в их отношениях с банками.
В то же время вполне очевидно, что выполнение ряда функций, возложенных на правоохранительные и другие государственные органы в целях обеспечения безопасности государства и общества в целом невозможно без получения ими определенной информации от организаций финансовой сферы, которая, выполняя в известном смысле роль кровеносной системы современной экономической системы, концентрирует в себе переплетение не только интересов собственно кредитных организаций, но и их многочисленных клиентов, инвесторов и партнеров. Основное противоречие в
данном случае заключается в следующем. С одной стороны, меры, предпринимаемые Группой по противодействию отмыванию денег (ФАТФ), другими международными структурами и правительствами государств, направлены на противодействие посягательствам преступников на нормы общежития, имущество и права законопослушных граждан. С другой стороны, одним из основных механизмов финансового мониторинга и повышения прозрачности финансового рынка становится узаконенная слежка за всеми членами общества посредством тотального мониторинга проводимых ими финансовых операций, отказ от презумпции невиновности и замена ее на изначальное подозрение каждого клиента финансового учреждения в преступных намерениях, что проявляется в обязательном информировании компетентных государственных органов о всех операциях, формально соответствующих определенным признакам.
К числу основных причин ослабления института банковской тайны в начале XXI в. являются борьба с терроризмом и отмыванием доходов, полученных преступным путем, а также стремление государства контролировать доходы и движение денежных средств своих граждан (со временем такое стремление, вероятно, будет только увеличиваться). В этой связи политологов, философов и правозащитников беспокоит так называемый «ползучий переворот», который подрывает фундаментальные устои демократического общества и свободного рынка и заключается в том, что правительства ведущих стран Запада последовательно пытаются реализовать концепцию «транспарентного гражданина — слуги государства» [1, 2].
Анализируя основные тенденции эволюции финансовой системы в начале XXI в., можно предположить, что в ближайшее время понятие «банковская тайна» утратит свое изначальное сущностное наполнение и трансформируется в защиту банковской информации от несанкционированного доступа. При этом представители широкого круга государственных органов в конечном итоге получат право доступа к банковским счетам юридических и физических лиц во всем мире. В этой связи одним из наиболее правильных, по мнению авторов, путей решения вопроса тайны финансовых учреждений является законодательное сокращение перечня сведений, составляющих банковскую тайну, при одновременном ужесточении ответственности за ее неправомерное разглашение. В практической
плоскости это может найти отражение в либерализации доступа правоохранительных органов к получению информации, составляющей банковскую тайну, при установлении достаточно жестких мер ответственности за ее разглашение и неправомерное использование.
Список литературы
1. Голанский М. М. Новые тенденции в мировой экономике и участь отставших стран (глобальный тоталитаризм). М., 1995.
2. Keller A. Privacy in the Year Orwell Plus 16. Parts 1&2 // www. solami. com; Don Mitschell // The Wall Street Journal. 30.07.2001.
3. URL: http://www. profil. at/articles/0905/ 5 60/2318 84/der-suchtgiftmarkt-zeiten-krise-un-drogen-bekaempfer-costa-interview.
4. URL: http://www. roche-duffay. ru/ news/292189162.shtml.
5. URL: http://www. banki. ru/news/lenta/ ?id=2370232.
6. URL: http://www. rb. ru/article/pravitelstva-ishhut-nalogovyh-prestupnikov-v-ukradennyh-bazah-dannyh/6272937.html.
7. URL: http://www. banki. ru/news/lenta/ ?id=2367552.
8. URL: http://www. bfm. ru/articles/2010/04/28/ shvejcarskie-banki-stanovjatsja-zhestche.html.
