АКТУАЛЬНЫЕ вопросы УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Научная статья
УДК 343.102
Эволюция доктринальных и законодательных представлений
об органах дознания
Калачева Алина Владимировна
Академия управления МВД России, Москва, Россия, akalacheva5@yandex.ru
Аннотация. В статье рассматриваются существовавшие в различные периоды развития российской государственности, начиная со времени проведения известной судебной реформы 1864 г., законодательные и соответствующие им доктринальные подходы к органам дознания как государственным органам, играющим определённою роль в общих механизмах уголовной юстиции.
Анализируются правотворческие тенденции, возникшие в первой половине 1920-х гг. и выразившиеся в постепенной процессуализации деятельности органов дознания, в превращении их в полноценных участников уголовно-процессуальных правоотношений, схожих по функциям и полномочиям с органами предварительного следствия, а самого дознания - в альтернативную форму досудебного производства.
Утверждается, что в современной России сложилась особая, в определенной степени самобытная, не свойственная для иностранных правопорядков доктринально-нормативная модель участия органов дознания в уголовном судопроизводстве, основанная на частичном смешении функций полиции и юстиции, то есть предполагающая наделение внесудебных правоохранительных органов полицейского типа (некоторых других органов исполнительной власти и отдельных должностных лиц) государственно-властными полномочиями судебно-следственного характера, позволяющими формировать полноценные, изначально пригодные для использования в судебном заседании доказательства, давать юридическую оценку установленным обстоятельствам и принимать соответствующие правоприменительные решения.
Ключевые слова: дознаватель, дознание, досудебное производство, органы дознания, предварительное расследование, производство неотложных следственных действий, участники уголовного судопроизводства
Для цитирования: Калачева А. В. Эволюция доктринальных и законодательных представлений об органах дознания // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2023. № 2. С. 30-36.
Original article
The evolution of doctrinal and legislative representations about the bodies of the police investigation
Kalacheva Alina V.
Management Academy of the Ministry of the Interior of the Russian Federation, Moscow, Russia,
akalacheva5@yandex.ru
_© Калачева А.В., 2023
Abstract. The article discusses the legislative and corresponding scientific approaches to the bodies of police investigation as to state bodies that perform a certain role in the general mechanisms of criminal justice that have existed in various periods of the development of Russian statehood since the well-known judicial reform of 1864.
The law-making tendencies that arose in the first half of the 1920s are analyzed. and were expressed in the gradual procedural legalization of the work of police investigation bodies. In particular, the trends that led to the transformation of the police investigation bodies into full-fledged participants in criminal procedural legal relations, similar in functions and powers to the investigator, are considered, and the police investigation itself has been turned into an alternative form of pre-trial proceedings.
It is argued that in modern Russia a special, to a certain extent original, doctrinal and normative model of the participation of police investigation bodies in criminal proceedings has developed. It is based on a partial mixture of the functions of «police» and «justice». It involves the empowerment of extrajudicial law enforcement agencies of the police type (some other executive bodies and individual officials) with state-authoritative powers of a judicial and investigative nature, which allow the formation of full-fledged evidence that is initially suitable for use in a court session, give a legal assessment of the established circumstances and take appropriate law enforcement decisions.
Keywords: police interrogator, inquiry, pre-trial proceedings, police investigation authorities, preliminary investigation, production of urgent investigative actions, participants in criminal proceedings
For citation: Kalacheva A. V. the evolution of doctrinal and legislative representations about the bodies of the police investigation // Bulletin of the Ural Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia. 2023. № 2. Pp. 30-36.
1. Введение (постановка проблемы). В современных условиях существования российской системы уголовного судопроизводства органы дознания -это определенные законом государственные органы и отдельные должностные лица, являющиеся полноценными публично-властными участниками уголовно-процессуальных правоотношений и уполномоченные осуществлять ординарное1 и сокращенное дознание как форму предварительного расследования, а также проверять и разрешать поступающие сообщения о преступлениях, производить неотложные следственные действия и выполнять некоторые иные задачи, возникающие в ходе досудебного производства по уголовному делу. Такой смысл четко вытекает из законодательной дефиниции, предусмотренной п. 24 ст. 5 УПК РФ, и находящихся с ней в системном единстве других положений уголовно-процессуального права.
Вместе с тем подобные подходы к пониманию органов дознания использовались далеко не всегда; за долгие годы развития национальной уголовно-процессуальной доктрины и правовых основ уголовного судопроизводства они постоянно эволюционировали, неоднократно подвергаясь изменениям. Кстати, в дореволюционный период понятия «орган дознания» вообще не существовало, а само дознание толковалось как непроцессуальная деятельность полиции, направленная на выявление и раскрытие преступлений, на установление и розыск предполагаемых преступников, на выполнение иных подобных задач, в настоящее время разрешаемых посредством проводимых правоохранительными органами оперативно-розыскных и административно-правовых мероприятий [1, с. 3].
1 Под ординарным дознанием в настоящей статье, как и в публикациях многих других авторов, понимается форма предварительного расследования, предусмотренная гл. 32 УПК РФ.
Установленный Уставом уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г. порядок вообще характеризовался высокой степенью преемственности по отношению к французским механизмам уголовной юстиции, закрепленным в «наполеоновском» Кодексе уголовного следствия Французской империи 1808 г., то есть предполагал классическую романо-германскую (континентальную) модель досудебного производства, основанную на разграничении полицейского дознания и находящегося в ведении представителей судебных следователей предварительного следствия [2, с. 146]. Именно оно (следствие) и признавалось основной формой досудебного расследования уголовного дела. Полиции в этом механизме отводилась менее значимая роль, состоящая в оказании содействия судебным следователям и мировым судьям: предписывалось устанавливать признаки преступления, принимать меры по сохранению предрасположенных к утрате либо повреждению следов, задерживать подозреваемых, выполнять особые поручения судебных следователей и т.п., а в безотлагательных ситуациях дозволялось временно заменять судебных следователей и производить отдельные следственные действия. Другими словами, на полицию возлагались вспомогательные полномочия, сходные с полномочиями современных органов дознания по возбуждению уголовных дел и производству неотложных следственных действий. Кроме того, полиции могло поручаться предварительное установление обстоятельств малозначительных деяний, отнесенных к ведению мировых судей, например, в случаях, когда неизвестности личности потенциального обвиняемого, отсутствия у заявителя достаточного для подтверждения поданной жалобы доказательственного материала и т. д., то есть осуществление полномочий, с одной стороны, напоминающих ныне упразднённую протокольную форму досудебной подготовки материалов, а с другой - деятельность современных
органов дознания по официальному расследованию уголовных дел частного обвинения в случаях, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ.
2. Развитие представлений об органах дознания в период действия раннесоветского уголовно-процессуального законодательства. Известные политические потрясения 1917 г., приведшие к ликвидации Российской империи и установлению на большинстве ее территорий советской власти, неизбежно привели к потребности достаточно существенных изменений правоохранительной системы. Ввиду общей нестабильности государственного управления и присущего ей организационно-правового хаоса эти реформы изначально носили достаточно беспорядочный и импульсивный характер, а полномочия указанных органов вытекали из кратких, бессистемных и нередко изменяемых положений целого ряда «судебных» декретов и инструктивных документов. Как полагает С. Б. Россинский, первые шаги советского правительства в этой сфере определялись не столько расчетом на долгосрочную перспективу, сколько намерением скорейшего упразднения прежних и экстренного формирования как бы временных судебных и правоохранительных органов, способных более или менее сносно решать насущные задачи в сложных условиях построения новой государственности [3, с. 9].
Однако уже в 1922-1923 гг. была проведена первая кодификация уголовно-процессуального законодательства РСФСР, в результате которой был установлен формально новый, а фактически сильно напоминающий дореволюционные механизмы порядок предварительного расследования уголовных дел. Ведь примененные в указанной сфере правотворческие подходы, писал С. А. Шейфер, во многом обуславливались намерениями советской власти сохранить достаточно прогрессивные для данного исторического периода, тщательно выверенные и апробированные идеи, ранее заложенные в основу Устава уголовного судопроизводства Российской империи [4, с. 64]. В частности, за предварительным следствием сохранялся статус основной формы досудебного производства, тогда как дознанию по-прежнему отводилась менее значимая роль, свойственная правоохранительным органам полицейского типа. Дознание могло проводиться:
а) в качестве первоначального, предваряющего деятельность следователя этапа досудебного производства, так называемое дознание в неполном объеме, осуществляемое до момента прелиминарного изобличения человека в совершении преступления и завершаемое посредством передачи всех материалов уголовного дела для дальнейшего проведения предварительного следствия;
б) в качестве полноценной формы предварительного расследования по несложным уголовным делам, в первую очередь по делам о менее тяжких преступлениях, т. е. дознание в полном объеме, подлежащее завершению направлением уголовного дела про-
курору для формулирования позиции обвинения и передачи в суд или его прекращения, а в части преступлений, предполагающих наказание, не превышающее одного года лишения свободы, непосредственным направлением материалов дела в суд.
В этой связи необходимо обратить внимание, что именно в раннесоветском уголовном процессе впервые стала легально использоваться категория «органы дознания»; по смыслу закона под ними надлежало понимать государственные органы (милицию, государственное политическое управление, некоторые административные инспекции и др.), уполномоченные на производство дознания как в полном, так и в неполном объеме. Органы дознания наделялись двумя группами полномочий. Первую группу составляли прелиминарные полномочия полицейского характера, в ходе реализации которых дозволялось опрашивать свидетелей и подозреваемых, проводить фактическое задержание, обеспечивать сохранность следов преступления и т. п., тогда как вторая группа включала квазиследственные полномочия, связанные с производством безотлагательных следственных действий, предполагающих возможность формирования полноценных доказательств.
Иными словами, изначально заложенные в ранне-советское уголовно-процессуальное законодательство подходы к деятельности органов дознания тоже основывались на постулатах классической романо-германской (континентальной) доктрины; их предназначение сводилось к решению безотлагательных задач, обусловленных обнаружением признаков преступления и (или) совершившего его лица, либо к полноценному установлению обстоятельств произошедшего, но не в следственном, а в административном, как бы полицейском, порядке.
Вместе с тем в условиях становления и развития советской государственности эти подходы оказались недолговечными и в скором времени начали изменяться. Уже в 1920-е гг. наметились устойчивые правотворческие тенденции, выраженные в инкрементальной процессуализации деятельности органов дознания, в сближении их полномочий с полномочиями органов предварительного следствия, то есть в постепенной интеграции правоохранительных и судебно-следственных функций, в смешении функций полиции и юстиции [5, с. 62-63]. Формальным поводом к возникновению указанных тенденций стал доклад А. Я. Вышинского на прошедшем в марте 1924 г. пятом Всероссийском съезде деятелей советской юстиции. Помимо прочего выступающий предлагал стереть границы между органами дознания и предварительного следствия, взамен создав единый следственно-розыскной аппарат [6, с. 75]. А первые преобразования в данном сегменте уголовно-процессуального регулирования произошли уже в октябре того же года: в соответствии с Постановлением ВЦИК от 16 октября 1924 г. «О дополнениях и изменениях УПК РСФСР» органам дознания были предоставлены полномочия допрашивать подозреваемых и свиде-
телей, избирать меры пресечения и т. д. по всем без исключения уголовным делам, в том числе по делам, предполагающим обязательность предварительного следствия.
В этой связи многие советские ученые перестали ассоциировать дознание с непроцессуальной деятельностью правоохранительных органов, начали воспринимать его в качестве полноценной, как бы альтернативной формы расследования, то есть стали оценивать дознание и предварительное следствие как достаточно схожие, не имеющие принципиальной разницы механизмы, направленные на решение близких по характеру задач и приводящие к тождественным результатам, в том числе к получению обладающих равной силой и юридически пригодных для использования в судебном заседании доказательств [7, с. 15; 8, с. 126]. Хотя, справедливости ради, нельзя оставить без внимания и противоположную точку зрения: отдельные авторы, не соглашаясь с законодателем, продолжали писать о дознании как о непроцессуальной деятельности [9, с. 228-229; 10, с. 52].
3. Развитие представлений об органах дознания в период действия позднесоветского уголовно-процессуального законодательства. Важной вехой в развитии доктринальных и нормативных подходов к органам дознания как к субъектам уголовно-процессуальных правоотношений стала известная судебно-правовая реформа, проведенная на рубеже 1950-1960-х гг. и, помимо прочего, выразившаяся в принятии Основ уголовного судопроизводства Собза ССР и союзных республик 1958 г. и соответствующих республиканских кодексов, в том числе Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 г.. Новый процессуальный закон в целом сохранил существовавшее ранее понимание дознания как деятельности милиции и других правоохранительных органов. Так, в соответствии со ст. 118 УПК РСФСР оно по-прежнему могло осуществляться в двух формах: а) в неполном объёме - прелиминарный этап досудебного производства по уголовным делам, предполагающим обязательность предварительного следствия; б) в полном объеме - полноценный, альтернативный порядок досудебного производства, востребованный в случаях, не обремененных обязательностью участия следователя.
Однако по содержанию дознание уже мало чем отличалось от предварительного следствия и сводилось к реализации практически тех же самых (следственных) полномочий, в том числе позволяющих получать пригодные для использования в судебном заседании доказательства и выносить правоприменительные решения. Проводя дознание в неполном объеме, должностные лица милиции и других компетентных органов могли самостоятельно возбуждать уголовные дела и производить неотложные следственные действия - осмотры, освидетельствования, обыски, допросы подозреваемых, потерпевших, свидетелей и т. д. В свою очередь, дознание в полном объеме вообще подлежало проведению по
правилам, установленным для предварительного следствия, включая возможность приостановления, прекращения уголовного дела или его направления с обвинительным заключением в суд. Различия сводились лишь к нескольким незначительным упрощениям, обусловленным меньшей общественной опасностью соответствующих преступных деяний: к более коротким срокам расследования, к отказу от участия защитника и ознакомления потерпевшего, гражданского истца, ответчика, их представителей с материалами оконченного производства и т. д.
Вместе с тем подобный режим еще не предполагал окончательной процессуализации дознания. В реальности такая форма предварительного расследования характеризовалась целым рядом действий, присущих не столько работе следователя, сколько реализации непроцессуальных полномочий правоохранительных органов полицейского типа. А. А. Чувилев, писал о дознании как о деятельности, выражающей и уголовно-процессуальную, и оперативно-розыскную функции [11, с. 8]. Например, законодатель уполномочивал органы дознания принимать необходимые оперативно-розыскные и иные меры в целях обнаружения преступлений и совершивших их лиц, предупреждения и пресечения преступной деятельности, предписывал выполнять разовые поручения следователя о проведении процессуальных действий и оперативно-розыскных мероприятий, в том числе розыска обвиняемого, осуществлять оперативное сопровождение уголовных дел о нераскрытых преступлениях и т. д.
В этой связи в уголовно-процессуальной литературе имелись некоторые разногласия и дискуссии о сущности и правовой природе дознания. Так, многие ученые определяли дознание в целом и деятельность органов дознания в частности как первоначальную или полноценную форму предварительного расследования, предполагающую сочетание процессуальных (следственных) действий и оперативно-розыскных мероприятий [12, с. 7; 13, с. 8]. Другие авторы по-прежнему продолжали считать дознание предшествующей предварительному следствию непроцессуальной формой работы правоохранительных органов [14, с. 140]. Третьи настаивали на сугубо про-цес-суальном характере дознания [15, с. 100-101], писали о нем как об этапе работы право-охранительных органов, осуществляемом лишь после завершения оперативно-розыскной деятельности [16, с. 29].
4. Развитие представлений об органах дознания в постсоветский период. По всей вероятности, именно последняя доктринальная позиция оказала наибольшее влияние на дальнейшее развитие дознания, в первую очередь дознания, проводимого органами внутренних дел, на продолжение его процессуализации и обособления от непроцессуальной, в частности оперативно-розыскной, деятельности. Например, если ранее указанные полномочия распределялись между различными службами милиции
и осуществлялись наиболее образованными, грамотными, опытными, но при этом не освобождаемыми от выполнения других, в том числе оперативно-розыскных, задач, сотрудниками, то начиная с 1970-х гг. стали предприниматься первые шаги по обособлению дознания от иных направлений правоохранительной деятельности. Так, в некоторых регионах проводились достаточно удачные эксперименты по созданию специализированных отделов и отделений дознания; одним из первых подобный отдел был организован в Ленинграде еще в сентябре 1972 г. В августе 1982 г. были введены специальные должности инспекторов и старших инспекторов по дознанию. А практически сразу после распада СССР в соответствии с приказом МВД РФ от 16 октября 1992 г. № 368 началось повсеместное формирование специализированных подразделений дознания в районных, городских, транспортных и прочих органах внутренних дел, сопровождаемое введением должностей дознавателей и старших дознавателей.
В начале 1990-х гг. существовала большая вероятность прекращения всех подобных начинаний, поскольку возникшие в то же самое время либеральные идеи отказа от советской системы уголовной юстиции предполагали резкий поворот вектора дальнейшего развития досудебного производства по пути упразднения несвойственных для «демократического уголовного процесса» административных методов. Эти идеи нашли отражение в известной Концепции судебной реформы, утвержденной постановлением Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. № 1801-1. В частности, предлагалось: а) ликвидировать дознание как особую форму предварительного расследования; б) сохранить за органами дознания лишь полномочия по производству неотложных следственных действий на самом раннем, темпорально ограниченном этапе досудебного производства, то есть, по сути, вернуться к дореволюционной модели, предполагающей достаточно жесткое разграничение полицейской и следственной функций.
Однако эти идеи так и не были претворены в жизнь. А принятый в декабре 2001 г. и введенный в действие с июля 2002 г. УПК РФ, наоборот, только усилил процессуализацию дознания.
Более того, законодатель вообще отказался от понимания дознания как феномена, охватывающего любые механизмы деятельности органов дознания. Другими словами, категории «дознание» и «деятельность органов дознания» утратили прежнее тождество: первая имела более узкие функции, чем вторая. Дознанием стал признаваться лишь тот механизм, который ранее назывался дознанием в полном объеме, а именно упрощенная форма расследования уголовных дел о менее тяжких преступлениях, востребованная в случаях, не предполагающих обязательности предварительного следствия. А остальные, как бы «неполнообъемные» полномочия органов дознания получили иное процессуальное воплощение, они трансформировались в механизмы производства не-
отложных следственных действий, выполнения разовых поручений следователя и т. д.
Именно в указанных «неполнообъемных» механизмах, пишет С. Б. Россинский, и проявляется исконная полицейская природа органов дознания, предполагающая оперативное реагирование на поступившее сообщение о преступлении и принятие безотлагательных мер, направленных на прелиминарное выяснение обстоятельств произошедшего, на выявление и сохранение предрасположенных к утрате или повреждению следов, на установление и задержание потенциального подозреваемого и т. п. [17, с. 104]. И именно поэтому законодатель преимущественно возлагает соответствующие полномочия на органы исполнительной власти, наделенные правом осуществления оперативно-розыскной деятельности.
Тогда как дознание в современном понимании («полнообъемное» дознание), несмотря на сохранение некоторых напоминающих о полицейском происхождении признаков [17, с. 104-105], продолжило развиваться по пути дальнейшей процессуализации, в настоящее время оно уже окончательно превращено в весьма схожую с предварительном следствием альтернативную форму расследования уголовного дела. В этой связи некоторые ученые даже стали высказывать идеи об интеграции обеих форм предварительного расследования и создании единого, унифицированного механизма досудебного производства по уголовному делу [18, с. 47].
В частности, впервые легализованный в УПК РФ статус дознавателя сильно уподоблен статусу следователя, поскольку предполагает целый ряд схожих процессуальных возможностей. А по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц дознание вообще предписано проводить не дознавателям, а следователям. Кроме того, будучи по изначальному замыслу законодателя лишь формой расследования преступлений, совершенных в условиях очевидности, оно (дознание) вскоре превратилось в процессуальный механизм, предполагающий более широкую сферу применения, в том числе подлежащий использованию в отношении уголовных дел о нераскрытых преступлениях. В этой связи были сильно увеличены сроки дознания, а его порядок пополнился уведомлением о подозрении в совершении преступления - процессуальной процедурой, практически тождественной следственной процедуре привлечения в качестве обвиняемого. Также были легализованы процессуальные статусы начальника органа дознания и начальника подразделения дознания, в определенной степени схожие с руководителем следственного органа. Кстати, и введенный в 2013 г. механизм сокращенного дознания, по всей вероятности, тоже стал своеобразной реакцией на усиливавшуюся процессуализацию ординарного порядка дознания. Представляется, что подобным способом законодатель помимо прочего намеревался восстановить сугубо полицейский порядок расследования, схожий с ра-
нее упраздненной протокольной формой досудебной подготовки материалов.
5. Результаты исследования. Таким образом, можно сделать вывод о прямой зависимости существовавших в разное время доктринальных и законодательных подходов к органам дознания от общих тенденций, определяющих различные этапы российской государственности. Если изначально деятельности подобных субъектов в целом придавался непроцессуальный характер, выраженный в осуществлении сугубо полицейских функций, в том числе в содействии правосудию и предварительному следствию, то в последующем законодательные и научные представления об органах дознания стали претерпевать серьёзные изменения, детерминирующие дальнейшее развитие их правового положения по пути инкрементальной процессуализации, сближения с положением органов предварительного следствия, и в конце концов, привели к их превращению в полноценных, наделенных юрисдикционной правосубъектностью участников уголовно-процессуальных правоотношений.
Ввиду целого ряда факторов, сопутствующих существованию и развитию советского и постсоветского общества и государства, на сегодняшний день в Российской Федерации сложилась особая, в определенной степени самобытная, не свойственная для иностранных правопорядков доктринально-норма-тивная модель участия органов дознания в уголовном судопроизводстве, основанная на частичном смешении функций полиции и юстиции, то есть частичном смешении функций полиции и юстиции, то есть предполагающая наделение внесудебных правоохранительных органов полицейского типа (некоторых других органов исполнительной власти и отдельных должностных лиц) государственно-властными полномочиями судебно-следственного характера, позволяющими формировать полноценные, изначально пригодные для использования в судебном заседании доказательства, давать юридическую оценку установленным обстоятельствам и принимать соответствующие правоприменительные решения.
Эта модель сводится к двум базовым режимам, различающимся по предназначению и степени соотношения фрагментов полицейского и следственного характера: 1) к дознанию как «полнообъемной» форме расследования, востребованной в случаях, не предполагающих обязательность предварительного следствия, и подлежащей вариативному применению в общем (ординарном) либо сокращённом порядке; 2) к «неполнообъемному» производству неотложных следственных действий как прелиминарному этапу предварительного следствия, а также исполнению разовых поручений следователя и осуществлению иных вспомогательных полномочий.
Список источников
1. Квачевский А. А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании
преступлений по судебным уставам 1864 года. Теоретическое и практическое руководство. Ч. 2. Санкт-Петербург: Тип. Ф. С. Сущинского, 1867. 373 с.
2. Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. Москва: Статут, 2016. 1278 с.
3. Россинский С. Б., Рябцева Е. В., Чучаев А. И. УПК РСФСР 1922 года - первый советский процессуальный Кодекс (к 100-летию со дня принятия) / под ред. А. И. Чучаева. Москва: Институт государства и права РАН, 2023. 216 с.
4. Шейфер С. А. Досудебное производство в России: этапы развития следственной, судебной и прокурорской власти. Москва: Норма, 2013. 192 с.
5. Россинский С. Б. Российская система досудебного производства как синтез различных типов уголовного процесса // Государство и право. 2023. № 4. С. 58-65.
6. Вышинский А. Я. Курс уголовного процесса. Москва: Юридическое издательство НКЮ РСФСР, 1927. 222 с.
7. Громов В. И. Производство дознаний и предварительных следствий в вопросах и ответах: практическое пособие и комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу / под ред. Н. В. Крыленко. Москва: Юридическое издательство НКЮ РСФСР, 1927. 205 с.
8. Полянский Н. Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса / отв. ред. С. А. Покровский. Москва: Изд-во АН СССР, 1960. 212 с.
9. Чельцов М. А. Советский уголовный процесс. 2-е изд. Москва: Госюриздат, 1951. 511 с.
10. Гельфанд И. А. О некоторых вопросах предварительного расследования в общесоюзном уголовно-процессуальном законодательстве // Научные записки КГУ имени Т. Г. Шевченко (юридический сборник). Т. VII. Вып. II. Киев: Изд-во Киевского университета, 1948. С. 45-70.
11. Дознание в органах внутренних дел: учебное пособие / под ред. А. А. Чувилева. Москва: Московская высшая школа милиции МВД СССР, 1986. 148 с.
12. Коврига З. Ф. Дознание в органах милиции / под ред. В. Е. Чугунова. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1964. 59 с.
13. Иванов В. А. Дознание в советском уголовном процессе. Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1966. 34 с.
14. Савицкий В. М. Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. Москва: Наука, 1975. 383 с.
15. Бастрыкин А. И.; Крылов И. Ф. Розыск, дознание, следствие. Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1984. 217 с.
16. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 2. Москва: Наука, 1970. 516 с.
17. Россинский С. Б. Орган дознания как объект уголовно-процессуального регулирования // Труды Академии управления МВД России. 2022. № 4 (64). С. 101-109.
18. Победкин А. В. О ценности процессуальной формы в условиях правового нигилизма в России //
Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 2. С. 46-48.
References
1. Kvachevskiy A. A. About criminal prosecution, inquiry and preliminary investigation of crimes under the judicial charters of 1864. Theoretical and practical guidance. Part 2. St. Petersburg: Topography F. S. Sushchinskiy, 1867. 373 p.
2. The course of the criminal process / ed. L. V. Golovko. Moscow: Statute, 2016. 1278 p.
3. Rossinskiy S. B., Ryabtseva E. V., Chuchaev A. I. Code of Criminal Procedure of the RSFSR of 1922 - the first Soviet procedural Code (on the occasion of the 100th anniversary of its adoption) / ed. A. I. Chuchaev. Moscow: Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences, 2023. 216 p.
4. Sheifer S. A. Pre-trial proceedings in Russia: stages of development of the investigative, judicial and prosecutorial authorities. Moscow: Norma, 2013. 192 p.
5. Rossinskiy S. B. The Russian system of pre-trial proceedings as a synthesis of various types of criminal proceedings // State and Law. 2023. № 4. P. 58-65.
6. Vyshinskiy A. Ya. Course of criminal procedure. Moscow: Legal publishing house of the Justice people's commissariat of the RSFSR, 1927. 222 p.
7. Gromov V. I. Production of inquiries and preliminary investigations in questions and answers: practical. allowance and commentary on the Code of Criminal Procedure / ed. N. V. Krylenko. Moscow: Legal publishing house of the Justice people's commissariat of the RSFSR, 1927. 205 p.
8. Polyanskiy N. N. Essay on the development of the Soviet science of criminal procedure / ed. S. A. Pokrovskiy. Moscow: Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR, 1960. 212 p.
9. Cheltsov M. A. Soviet criminal process. 2nd ed. Moscow: State publishing house of legal literature, 1951. 511 p.
10. Gelfand I. A. On some issues of preliminary investigation in the all-union criminal procedure legislation // Scientific notes of the Kyiv State University named after T. G. Shevchenko (legal collection). Book VII. № II. Kyiv: Publishing house of Kyiv university, 1948. P. 45-70.
11. Inquiry in the internal affairs bodies: tutorial / ed. A. A. Chuvileva. Moscow: Moscow Higher Police School of the Ministry of Internal Affairs of the USSR, 1986. 148 p.
12. Kovriga Z. F. Inquiry in the police / ed. V. E. Chugunov. Voronezh: Publishing house of the Voronezh University, 1964. 59 p.
13. Ivanov V. A. Inquiry in the Soviet criminal process. Leningrad: Publishing house of the Leningrad University, 1966. 34 p.
14. Savitskiy V. M. Essay on the theory of prosecutorial supervision in criminal proceedings. Moscow: The science, 1975. 383 p.
15. Bastrykin A. I.; Krylov I. F. Search, inquiry, investigation. Leningrad: Publishing house of the Leningrad University, 1984. 217 p.
16. Strogovich M. S. The course of the Soviet criminal process. Book 2. Moscow: The science, 1970. 516 p.
17. Rossinskiy S. B. Body of inquiry as an object of criminal procedure regulation // Proceedings of the Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022. № 4 (64). Р. 101-109.
18. Pobedkin A. V. On the value of the procedural form in the conditions of legal nihilism in Russia // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2012. № 2. P. 46-48.
Статья поступила в редакцию 05.05.2023; одобрена после рецензирования 12.05.2023; принята к публикации 24.05.2023
The article was submitted 05.05.2023; approved after reviewing 12.05.2023; accepted for publication 24.05.2023