CC BY
28
волюиионизм и когнитивные науки: на пути к эпистемологическому синтезу
Л.С. КАРПЕНКО
Из появившихся в продаже в минувшем, 2003 г. книг внимание читателей, интересующихся проблемами современной философии, безусловно, привлечет новая монография доктора философских наук, заведующего сектором эволюционной эпистемологии Института философии РАН Игоря Петровича Меркулова1. При всем богатстве нашего нынешнего книжного рынка выход в свет объемного труда, специально посвященной проблемам эпистемологии, — явление все-таки довольно редкое. Развиваемая здесь эпистемологическая концепция носит весьма нетривиальный, новаторский характер и принципиально отличается от традиционной для советского периода тории познания «диалектического материализма». Автор предпринял, пожалуй, первую в новейшей отечественной философской литературе серьезную попытку систематического рассмотрения эпистемологических вопросов с позиции синтеза эволюционных и когнитивных представлений. Необходимость в таком синтезе очевидна, она диктуется новыми открытиями, полученными за последние десятилетия в таких областях науки, как, например, исследования гено-
ма человека и создание искусственных интеллектуальных устройств, их широким применением к изучению процессов эволюции и функционирования когнитивной системы. Научный и технологический прогресс ставит эпистемологию (как и другие области философского знания) перед сложной дилеммой — либо она должна адаптировать свои общие представления о познании к теоретическим достижениям эволюционной биологии и когнитивной науки, либо, ограничившись традиционными Теоретико-познавательными парадигмами, окончательно скатиться на периферию когнитивных исследований. Эмпирическая проверяемость философского знания (если оно вообще стремится претендовать на статус знания) означает, что его содержание должно быть хотя бы косвенным образом согласованно с основополагающими принципами и допущениями научных теорий, с полученными с помощью этих теорий экспериментальными и эмпирическими данными. Стоит ли и далее оставаться в плену все еще распространенных мифических иллюзий, что современный философ может сказать нечто глубокомысленное и интригующее об
1 Меркулов И.П. Эпистемология (Когнитивно-эволюционный подход) Т. 1, СПб, РХГИ, 2003. 471 С.
ЭВОЛЮЦИОНИЗМ И КОГНИТИВНЫЕ НАУКИ:
НА ПУТИ К ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОМУ СИНТЕЗУ
эволюции и функционировании когнитивной системы человека, о нашем восприятии, мышлении, сознании, памяти, о формировании научного познания и т. д. с позиции теоретико-познавательных моделей XIX — первой половины XX вв.. игнорируя общеизвестные экспериментальные данные и теоретические основы новых технологий, доказавших свою бесспорную эффективность в различных областях биологии и когнитивной науки, в компьютерной науке, в психологии, психофизиологии и нейрофизиологии, в генетике и медицине и, наконец, в нашей повседневной жизненной практике?
В основе предлагаемой И.П. Меркуловым концепции эволюционно-когнитивной эпистемологии лежат, как я понял, по крайней мере, две общие фундаментальные гипотезы, вытекающие, по мысли автора, из современных представлений о биологической эволюции человека, а также из новейших достижения когнитивной науки, касающиеся работы нашего мозга и информационной природы высших когнитивных функций. Во-первых, это идея продолжающейся биологической эволюции человеческих популяций, которая выступала и выступает главным образом в форме когнитивной эволюции. Эта эволюция связана с адаптивно ценными изменениями в процессах переработки когнитивной информации нашей когнитивной системой, с эволюционным формированием и развитием высших когнитивных способностей и т. д. Материальной основой, своего рода биологически обновляемой «элементной базой» когнитивной эволюции выступает нейроэволюция, т.е. эволюция нейронных систем, обеспечивающих работу нашего мозга (и когнитивной системы в целом). В ходе нейроэволюции естественный отбор шел по когнитивным функциям мозга (например, обучение, запоминание адаптивно ценной когнитивной информации, мышление и т. д.), поскольку соответствующие селек-
тивные преимущества в относительно большей мере способствовали адаптации и выживанию человеческих популяций.
Другой, не менее важной фундаментальной гипотезой эволюционно-когнитивной эпистемологии является гипотеза о том, что наш мозг представляет собой естественным образом возникший в ходе нейроэволюции орган, выполняющий функцию переработки когнитивной информации. В данном случае автор явно отталкивается от аналогии (или даже лучше сказать метафоры) между человеческим мозгом и компьютером, апеллируя в первую очередь к новейшим коннекционистским моделям, получившим широкое применение в современных системах искусственного интеллекта, а также в нейробиологии и нейрокибернетике. Эти модели позволили разработать архитектуру нейронных компьютеров, которые (в отличие от обычных цифровых компьютеров) используют принципы параллельной и распределенной переработки информации. Компьютерная метафора позволила автору рассматривать мышление, сознание и другие когнитивные способности как логические устройства, функционирующие исключительно на эмерджентном, информационном уровне. Понятно, что работу логических устройств нельзя редуцировать к протекающим в мозге процессам более низкого уровня, которые обеспечивают их функционирование в качестве своего рода физических устройств. С помощью такого подхода автор пытается преодолеть трудности материалистического решения традиционной эпистемологической проблемы — проблемы души и тела (гшпс1-Ьос1у), — избежав крайностей редукционизма и дуализма. Вопрос. однако, в том, каковы границы аналогии между работой нашего мозга и работой компьютера — пусть даже и исключительно мощного, состоящего из искусственных нейронных сетей, включающих в себя несколько милли-
X
X
X
Ф
А
СО
О
Щовые книг
||
онов параллельно работающих вычислительных устройств? Конечно, компьютеры (в отличие от человеческого мозга) не могут самостоятельно эволюционировать в ответ на возникающие когнитивные проблемы и изменяющиеся факторы социокультурной среды.
Первый том рецензируемого труда состоит из двух частей. В первой части систематически прослеживается взаимосвязь когнитивной эволюции и эволюции человеческого познания, а во второй — довольно подробно рассматривается эволюция эпистемологических концепций (от Парменида и Платона до конца XIX в.). Автор анализирует космическую, химическую и биологическую эволюцию, когнитивную эволюцию человеческих популяций и ее взаимосвязь с эволюцией культуры, выдвигая и обосновывая тезис о мировом универсальном эволюционном процессе, который в принципе безграничен. Но если этот процесс действительно безграничен, то отсюда вытекает весьма нетривиальное эпистемологическое следствие, с которым трудно не согласиться: нет и в принципе не может быть какого-то исчерпывающего, наиболее полного знания, т.е. абсолютной истины, даже если ее рассматривать как некий абстрактно постулируемый, хотя и практически недостижимый предел. Рассматривая далее вопрос о природе когнитивной активности людей, автор выдвигает, пожалуй, наиболее общий и самый важный эпистемологический тезис, касающийся сути человеческого познания. По его мысли, познание — это видоспецифичное, опосредованное культурой, средство информационного контроля окружающей среды, которое обеспечивает нашу адаптацию, наше выживание. Конечно, далеко не все философы согласятся с информационным пониманием человеческого познания. Однако именно такое понимание вытекает из приня-
тых автором фундаментальных допущений эволюционно-когнитивной эпистемологии. Последовательно продолжая линию на привлечение в эпистемологию моделей переработки информации, автор аналогичным образом интерпретирует и феномен сознания. По его мнению, определенный уровень сознания, самосознания первобытных людей послужил когнитивной предпосылкой для возникновения духовной культуры, появления культурной информации как разновидности информации когнитивной.
Новый, эволюционно-когнитивный взгляд на природу познавательных процессов, естественно, влечет за собой весьма существенный пересмотр традиционных эпистемологических и исторических представлений об эволюции человеческого познания. Эта эволюция выступает и как эволюция когнитивной системы у отдельных этнических групп и популяций, и как эволюция познавательных средств, обеспечивающих расширение и углубление информационного контроля (естественный звуковой язык, математика, наука, другие виды духовной культуры и т. д.), и, наконец, как эволюция наших философских, эпистемологических представлений о познании. По мысли автора, не только эволюция познавательных средств, но и эволюция представлений о том, что представляет собой познание и знание, каковы их источники и т.п., также особым образом репрезентирует различные этапы когнитивной эволюции человеческих популяций. Например, формирование эпистемологии как особого направления философских исследований в монографии связывается с архаичной магией слова, с развитием искусства логической аргументации в Древней Греции, с господством античной «пропозициональной» парадигмы и устной культуры.
По понятным причинам лично для меня особый интерес вызвал проведенный в книге анализ когнитивных
ЭВОЛЮЦИОНИЗМ И КОГНИТИВНЫЕ НАУКИ:
НА ПУТИ К ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОМУ СИНТЕЗУ
предпосылок возникновения искусства логической аргументации. Автор высказывает (см. с. 220) довольно любопытную мысль о том, что у древних первобытных популяций людей «слова и их сочетания первоначально выступали в качестве необходимых для коммуникации звуковых средств символизации смыслов (концептов) образов и сценариев». Поскольку же в структуре архаического мышления перцептивный образ отождествлялся с оригиналом и был его полноправным заместителем, то магия слова вполне могла возникнуть исключительно благодаря внутренним когнитивным процессам как естественное когнитивное дополнение магии образа и магии неречевого символа, обусловленное появлением осмысленной словесной речи. Таким образом с точки зрения принятой когнитивной модели оказывается, что первобытную магию слова также можно рассматривать как инструмент информационного контроля окружающей среды. Только благодаря магии слова, по мысли автора, стало возможным само зарождение искусства логической аргументации. Наивная вера древних греков в чудодейственную силу слова, их архаичное представление о логической аргументации как «безошибочном» инст-
рументе, навыке, мастерстве, гарантирующем словесно-магическое овладение окружающей средой — именно эти когнитивные предпосылки обусловили в дальнейшем постановку вопроса о том, при каких условиях одни утверждения логически, т.е. безошибочно, следуют из других, который стал центральным при создании логики как науки.
В целом рецензируемая книга оставляет благоприятное впечатления, хотя и не лишена, на мой взгляд, отдельных недостатков. Автор довольно обстоятельно обосновывает свою точку зрения, привлекая для этой цели многочисленные данные эволюционной биологии, генетики, нейробиологии, психофизиологии, когнитивной науки и других дисциплин, исследующих познание, развитие науки и культуры. Однако судить в полной мере о достоинствах и упущениях данного исследования, по-видимому, можно будет только после выхода в свет второго тома. Конечно. хотелось бы, чтоб на нашем книжном рынке в ближайшие годы появилось хотя бы еще несколько новых книг по эпистемологии. Ведь эта область философской науки, пусть и весьма трудоемкая для освоения, все же заслуживает гораздо большего внимания исследователей.
