CC BY
2038
Никитина И.Н.
Эвфемия в зарубежной и отечественной лингвистике: история вопроса и перспектива исследования
Первое упоминание термина «эвфемизм» (от греческого слова euphemismos: eu - «хорошо» и phemi - «говорю») относят к 1656 году, когда английский историк и лексикограф Томас Блаунт в своей «Глоссографии» определил его как «хорошую или выгодную интерпретацию плохого слова» («a good or favourable interpretation of a bad word») [16: 13]. Однако активное изучение эвфемизмов началось лишь с конца девятнадцатого века, после того как немецкий исследователь Г. Пауль выделил их в своей схеме семантических изменений наряду с метафорой и метонимией [8: 123].
Явление «эвфемии» в лингвистике традиционно связывают с явлением «табу». Поэтому, не случайно, что первоначально изучением эвфемизмов занимались этнографы, исследовавшие проблематику табу в первобытных сообществах (Д.К. Зеленин, А. Мейе, Дж. Фрэзер).
Под термином «табу» понимается «совокупность негативных предписаний» [12: 123], система запретов религиозного происхождения, возникшая на самых ранних этапах существования человеческого общества. Так, например, у первобытных племен запрещалось прикасаться к каким-либо предметам или совершать какие-либо действия, так как это могло повлечь за собой жестокое наказание со стороны могущественных сверхъестественных сил. Табу могло распространяться и на слова. Запрету обычно подлежали обозначение смерти, названия болезней, имена богов и духов, животных, на которых охотились. Подобные суеверия связаны с представлением древних людей о том, что между словом и предметом, который оно называет, существует органическая связь, поэтому нельзя, например, произнести имя, не побеспокоив того, кому оно принадлежит. Табу слов у разных народов земного шара описано в одной из глав фундаментального исследования известного английского религиоведа и этнолога Дж. Фрезера "Золотая ветвь" [12]. Среди словесных запретов Дж. Фрезер различает две группы: 1) личные собственные имена (живых и умерших людей, родственников, богов, правителей и других священных особ), 2) общие или нарицательные слова. В основе словесного табу, по мнению Фрезера, лежит тот же суеверный страх. Использование эвфемизмов давало людям возможность говорить о пугающих предметах и явлениях без опасности вызвать стоящие за словом злые силы.
В первой половине ХХ века вслед за этнографами к проблеме изучения словесного табу и эвфемизмов присоединились лингвисты как Западной Европы (Nyrop, Vendryes, Otto Yuspersen), так и Америки (F. N. Scott., J.M. Steadman, A.N. Read).
Начиная с первых работ, посвященных словесному табу, американские лингвисты во главу угла ставят изучение современных словесных запретов в широком понимании, а именно, слов и выражений с «неприятной коннотацией» («unpleasant connotation») [26: 95]. В сферу табу включаются как традиционно грубая, непристойная лексика, так и слова с неприятным звучанием или даже графическим написанием, а также слова, вызывающие различные неприятные образы и ассоциации [24]. Отмечается, что отношение к таким словам весьма субъективно. То, что воспринимается женщиной как грубое наименование, требующее эвфемистической замены, у мужчины может не вызывать соответствующих ассоциаций. Со временем сам эвфемизм становится запретным. Процесс перехода эвфемизма в разряд словесного табу, по мнению Дж. Стедмана, сопровождается специализацией значения слова. Примером может служить слово intercourse, некогда употреблявшееся в более общем значении communication (связь) с нейтральной коннотацией, постепенно в контексте с определителем sexual (сексуальный) абсорбировал негативную коннотацию данного опре-
делителя и приобрел более специализированное значение copulation (половая связь) [26: 102].
Особое место в исследованиях американских лингвистов занимает обсценная лексика как вид словесного табу. Некоторые лингвисты (Ф. Скотт, Дж. Стедман) отмечают, что в отличие от других видов табу, где процесс замены слова-табу на его эвфемизм, который вскоре требовал новой эвфемистической субституции, шел по цепочке, в случае с обсцен-ным словом-табу этого не происходило. Само запретное слово оставалось в языке и переживало его более мягкие эвфемистические синонимы. Исследователи объясняют это тем, что обсценное слово-табу обладает большей эмоциональной силой и поэтому первым приходит на ум, хотя впоследствии происходит отказ от его произнесения в ситуации формального общения.
В написании одной из первых монографий по проблеме эвфемии, вышедшей под редакцией Д. Энрайт в 1985 году, приняли участие 17 британских и американских лингвистов. В данной работе предпринята попытка объединить исследования эвфемизмов английского языка в диахроническом и синхроническом плане, дать анализ функционирования эвфемизмов в различных типах дискурсов и предметно-понятийных сферах, а также рассмотреть общетеоретические проблемы, связанные с определением категориального статуса данного явления. В частности, американский лингвист Р. Адамс предлагает рассматривать эвфемию не только как совокупность языковых выражений (“.. .it’s better to think of euphemisms as a variety of processes rather than a collection of expressions.” [16: 54]). К эвфемизмам, по мнению исследователя, относятся и многочисленные невербальные сигналы. Например, нумерация этажей в отеле «11,12, 12А, 14», в которой отсутствует «несчастливый» номер 13; или обозначение цены товара, например: $ 9.99 - «ниже 10 долларов» [16: 50]. Автор относит к эвфемизмам и вежливые аплодисменты публики по окончании выступления артиста, в том случае если оно ей не понравилось; и фиговый лист, прикрывающий отдельные места обнаженной статуи. В ходе анализа функционирования эвфемизмов в современных британских средствах массовой информации Д. Мэй указывает на большое количество «визуальных» эвфемизмов, характерных для телевизионной рекламы Великобритании [16: 123]. И хотя нельзя не согласиться с исследователями, что эвфемия - это комплексное (лингвистическое и экстралингвистическое) явление, представляется целесообразным ограничить лингвистический анализ данного явления рассмотрением вербальных сигналов.
Исследования эвфемизмов в британской и, прежде всего, американской лингвистике отличаются прикладным характером. Поэтому лингвисты, занимающиеся проблемами эвфемистической лексики, являются, как правило, известными лексикографами. (Дж. Нимен и К. Сильвер; Ч. Кейни, Р. Спирс, Х. Роусон, Дж. Айто и т.д.).
Американский лингвист-испанист и составитель одного из первых двуязычных словарей эвфемизмов Ч. Кейни относит эвфемию к явлению языка, вводя в трактовку данного понятия термин «косвенное наименование».
Предложенное ученым определение эвфемии продолжает традицию широкого толкования эвфемизмов в американской лингвистике: эвфемия, по Кейни, - это средство, с помощью которого неприятный, оскорбительный или внушающий страх предмет обозначается косвенным или смягченным наименованием («the means by which a disagreeable, offensive or fear-instilling matter is designated with an indirect or softer term») [21: V].
Ученый выделяет следующие мотивы эвфемистических замен: сокрытие неприятной правды, вуалирование обиды и смягчение непристойности. На основании этих мотивов Ч. Кейни делит эвфемизмы на 3 группы: 1) эвфемизмы из суеверия, 2) эвфемизмы из деликатности, 3) эвфемизмы из приличия.
Однако выделенные мотивы, на наш взгляд, не объясняют, почему эвфемизмы для обозначения физических недостатков, например, вошли в первую группу, в то время как
обозначения умственных и нравственных недостатков во вторую, наряду с эвфемизмами, использующимися для обозначения финансового статуса (бедность, богатство, деньги, долги). В целом, вся классификация собранных Ч. Кейни американских и соответствующих им испанских эвфемизмов не отличается последовательностью и логичностью.
Согласно Ч. Кейни в сферу эвфемизации входят как слова высокого книжного стиля, так и сленг, и даже жаргон. Использование эвфемизмов зависит также от времени, места коммуникации и социального положения коммуникантов. Причем, по мнению ученого, для низших слоев общества характерно обращение к эвфемизмам из суеверия, а для образованного и культурного слоя общества - из деликатности, учтивости и даже лицемерия. В шутливых эвфемизмах намерение произвести комический или юмористический эффект преобладает над другими мотивами использования «чистых» эвфемизмов [21: VI].
Кейни указывает на роль эвфемизмов в обогащении и сокращении лексического состава языка, что связано с процессом изменения лексического значения слова. В случае если старое значение сосуществует с новым эвфемистическим, то семантическая зона расширяется. Однако если старое значение исчезает, эвфемизм теряет свою функцию и требует замены с соответствующей потерей в лексическом составе. Последнее изменение, по мнению исследователя, более характерно для примитивных эвфемизмов первой группы, нежели для более современных эвфемизмов второй и третьей группы.
К способам эвфемизации Кейни относит: опущение грубого слова, изменение его внешней формы, замену его на более общее понятие или перевод на иностранный язык [21: VI].
В предисловии к первому изданию популярного в США словаря эвфемизмов Хью Ро-усона дается следующее определение эвфемизмов: «мягкие, приемлемые иносказательные слова, используемые вместо грубых, неприятных или обидных» («mild, agreeable, or roundabout words used in place of course, painful, or offensive ones») [23: 1]. Данное определение скорее популярное, чем научное. Отсутствие четких критериев эвфемии приводит, по нашему мнению, к необоснованному расширению состава данного словаря. Так, в разряд институциональных эвфемизмов («institutional euphemisms») наряду с mental hospital как замена madhouse, лексикограф включает university как замену college (что обидного и неприятного в этом слове находит автор?). Необоснованно, на наш взгляд, включение в разряд эвфемистических наименований таких обращений, выражающих почтение, как colonel (полковник) или honorable (достопочтенный). В данных примерах прослеживается подмена денотата, в то время как, по мнению самого лексикографа, признаком эвфемизма является «более положительная коннотация» («happier connotation») при неизменном денотате [23: 10-11]. Количественным показателем эвфемизма, благодаря которому, по словам автора, «изучение эвфемизмов было поставлено на научную основу» (“...the study of euphemisms has been put on a firm scientific footing”[23: 14]), служит так называемый FOP Index (Fog or Pomposity Index). Данный индекс исчисляется из соотношения слов, букв и слогов эвфемизма и заменяемого им выражения. На многочисленных примерах автор показывает, что индекс ФОП больше 1, т.е. эвфемизм всегда длиннее слова или выражения им заменяемым. Например, выражение active defense (активная защита), заменяющее attack (атака), имеет индекс ФОП, равный 2,5 [23: 14]. Однако как работает данный показатель в случае использования аббревиатур или обобщающих слов типа thing (предмет), event (событие) в качестве эвфемизмов, ученый не поясняет.
Эвфемизмы, по мнению Х. Роусона, можно разделить на 2 большие группы: положительные и отрицательные. Положительные приумножают и преувеличивают свойства предмета, при этом объект эвфемизации становится более благородным и значимым, чем на самом деле. К ним ученый относит необычные наименования профессий, которые льстят самолюбию работников, повышая их профессиональный статус, например, help (помощник) вместо servant (слуга); а также слова, выражающие личное почтение, например, colonel
(полковник), honorable («достопочтенный» - в качестве обращения); институциональные и географические эвфемизмы. Негативные эвфемизмы, наоборот, приуменьшают свойства объекта эвфемизации, являясь защитными по своей природе, т.е. защищают людей от называния предметов, которые они предпочитают избегать в своей речи. В данную группу, по мнению автора, входят древние эвфемизмы, возникшие взамен табу на произнесение имен богов и сверхъестественных сил, имен умерших и некоторых животных; а также современные «слова из четырех букв» - «four-letter words» (хотя в действительности количество букв в подобных словах может варьироваться), возникающие взамен непристойных слов и выражений.
Еще один критерий, предложенный Х. Роусоном для классификации эвфемизмов, критерий сознательного (бессознательного) использования. На основании данного критерия лексикограф делит все эвфемизмы, как положительные, так и отрицательные, на неосознанные («unconscious») и осознанные («conscious»). Неосознанные эвфемизмы - это слова, которые развивались как эвфемизмы, но чья этимология в данный период времени не осознается носителем языка. Например, cemetery (кладбище), возникшее для замены более грубого graveyard (могильный двор) путем заимствования из греческого. В эту категорию входят также обсценные слова, такие как: cripes, Jimmy, Cricket, gee, gosh, которые возникли из запрета на «упоминание имени Бога всуе» и исконное значение которых в данное время не осознается говорящими. Осознанные эвфемизмы используются носителями языка с определенной целью, например, с целью не обидеть собеседника, не причинить ему неудобств. Осознанные эвфемизмы ведут к двусмысленности («double-thinking»). Не случайно, свой словарь Х. Роусон назвал «A Dictionary of Euphemisms and other Doubletalk» («Словарь эвфемизмов и другой двусмысленной речи»). В том случае, если говорящий использует эвфемизм не с целью избежать обиды или неудобства, а обмануть, данный эвфемизм, по мнению автора, переходит в область «:нечестных эвфемизмов» (dishonest euphemisms). Примером могут служить эвфемизмы: executive action («исполнение») вместо murder («убийство») или soft ordnance («мягкое оружие») вместо napalm («напалм»). Таким образом, к «нечестным эвфемизмам» автор относит эвфемизмы из сферы политики и бизнеса.
Обобщая опыт предыдущих исследований в области эвфемизмов, Хью Роусон формулирует два основных закона, которым они подчиняются, - закону Грешама (Gresham’s Law) и закону последовательности (the Law of Succession).
Истоки первого закона лежат в теории денег, которую вкратце можно изложить, как: «плохие деньги имеют тенденцию изымать из обращения хорошие деньги». Аналогичные процессы происходят в языке, когда «плохие» значения или ассоциации, вызываемые теми или иными словами, могут вытеснить из употребления некогда бывшие безобидные. К примеру, в слове feces безобидное значение «осадок вина или оливкового масла» было вытеснено новым - «испражнения».
Закон Грешама приводит в действие закон последовательности. Так как значение слова «загрязняется», само слово становится табу для носителей языка и требует создания нового эвфемизма. То же самое происходит и со вторым и третьим словом. Примером такой эвфемистической цепочки служит слово mad (безумный), которое последовательно эвфеми-зировалось в crazy > lunatic > mentally deranged > mental [23: 6].
Все словари эвфемизмов, составленные британскими и американскими лексикографами, построены по тематическому принципу. Данная лексико-семантическая классификация представляет собой перечень предметно-понятийных сфер функционирования эвфемизмов, который варьируется от 7 пунктов у Ч. Кейни, 13 у Дж. Айто, до 70 у Р. Холдера. Достоинством такого типа классификаций является то, что они дают представление о широте распространения эвфемизмов в данной культуре, а количественный состав эвфемизмов той или иной группы свидетельствует о ее продуктивности на данный период времени. К недостаткам можно отнести пересекаемость некоторых сфер, невозможность точного отне-
сения того или иного эвфемизма к определенной категории. В связи с этим Р. Холдер даже выделяет группу «неклассифицированных» эвфемизмов («unclassified entries») [19: 496].
Дж. С. Нимэн и К. Дж. Сильвер опираются на классификацию эвфемизмов по способам образования, разработанную Дж. Вильямсом, и выделяют 5 семантических процессов, лежащих в основе эвфемии:
1) иноязычные заимствования («borrowing words from other languages»);
2) генерализация («widening»);
3) семантический сдвиг («semantic shift»);
4) метафорический перенос («metaphorical transfer»);
5) фонетическое искажение («phonetic distortion»), включающее аббревиацию, смешение слов и пр. [22: 9].
Следует отметить, что классификация эвфемизмов по способам образования имеет свою традицию в зарубежной лингвистике. Описание отдельных приемов образования эвфемизмов можно найти еще в работах Дж. Гриноу и Дж. Китреджа [17], О. Есперсена [20], Дж. Вильямса [28] и др. Наряду с метафорой, метонимией в качестве способа образования эвфемизмов почти все лингвисты выделяют иностранные заимствования, значение которых не столь очевидно, как у «:родных» наименований. Причем Дж. Стедман замечает, что данные заимствования касаются не только разных языков, но и разных вариантов одного и того же языка. Так, например, британский вариант слова «больной» ill воспринимается американцами как менее неприятный, чем более знакомый американский вариант sick [26: 101].
Наиболее последовательная и детальная классификация приемов эвфемизации, по нашему мнению, предложена Беатрис Воррен. Ученый связывает процесс эвфемизации с двумя видами изменений: первое касается формы слова или выражения (formal innovation), второе - его значения (semantic innovation). Формальные изменения Б. Воррен делит на 3 большие группы: с помощью словообразовательных средств (word-formation devices), фонетических изменений (phonemic modification) и заимствований (loan words) [27: 128]. В группу семантических изменений, связанных с процессом эвфемизации, автор включает также приемы специализации и генерализации значения, метафору, метонимию, антифразис, литоту, гиперболу. Позднее данная классификация была дополнена К. Хэм [18]. В частности, в группу семантических изменений была введена прономинация, употребление собственного имени в значении нарицательного, например, Kitty в значении prostitute (проститутка). К формальным изменениям автор также добавил прием опущения (deletion) в двух его разновидностях: фонетической (Did you...? вместо Did you have sexual intercourse?) и графической (f - вместо fuck).
Британские и американские лексикографы традиционно относят к эвфемизмам различного рода вульгаризмы, сленгизмы, жаргонизмы и технические термины. Так Дж. Ни-мен и К. Сильвер включают сленгизмы и жаргонизмы в свой словарь эвфемизмов на том основании, что, будучи принадлежностью ограниченной профессиональной или социальной группы, для основной части носителей языка они выполняют функцию вуалирования нежелательного предмета. А в некоторых случаях, считают авторы, вульгаризмы воспринимаются как менее обидные и грубые, чем прямые стандартные наименования. Такие лексические единицы авторы маркируют как «вульгарные эвфемизмы» («vulgar euphemisms»), например, knockers, bums, exhaust pipe [22: IX]. Однако четкого разграничения понятия жаргон, сленг и эвфемия лексикографы не дают. Показателен в этом отношении довольно спорный по своему содержанию словарь Р. Спирса «Сленг и эвфемизм» [25].
Р. Холдер, автор самого популярного британского словаря эвфемизмов (в 2007 году вышло уже четвертое его издание) признает, что отнесение того или иного слова или выражения к эвфемизму весьма субъективно [19: VIII]. На отсутствие четких критериев эвфемии указывают и другие исследователи: Дж. Нимен и К. Сильвер, Дж. Айто, Б. Воррен.
Таким образом, несмотря на длительную историю изучения эвфемии и многочисленные словари эвфемизмов, изданных в США и Великобритании, можно сделать вывод о неразработанности теоретических вопросов эвфемии и, прежде всего, основополагающих признаков эвфемизмов в зарубежной лингвистике.
В отечественном языкознании тема эвфемизмов не находила широкого освещения на протяжении XX столетия.
Эвфемизмы рассматривались, как правило, в историческом аспекте в связи с древним табу (Л.А. Булаховский, Б.А. Ларин, А.А. Реформатский), а современные эвфемизмы воспринимались скорее как негативное явление, пережиток прошлого. Показательна в этом отношении точка зрения одного из первых исследователей эвфемизмов в русистике Б.А. Ларина. Исследователь считает, что «в новые времена эвфемизмы порождаются либо лживой моралью (дом терпимости, публичный дом, богоугодное заведение), либо ужимками жеманности (собака подняла ножку, у него не было стула, она в интересном положении, мне захотелось обойтись носовым платком)». «.Эвфемизмы расцветают на почве буржуазного лицемерия, церковного ханжества, либеральной фразы и политической позы». Целью эвфемизмов, по Б.А. Ларину, является затемнение, прикрытие неприглядных явлений жизни или нескромных мыслей и намерений [6: 109-110].
В это время формируется узкий подход к пониманию эвфемизмов. Сторонники узкого подхода к определению эвфемизмов относят к эвфемизмам только слова или выражения, которые употребляются говорящим вместо запрещенных (табуированных) (Л.А. Булаховский, Ж.Ж. Варбот, А.А. Реформатский); или заменителей обсценной лексики (В. Буй).
Однако в отечественной лингвистике, как и в зарубежной, превалирует широкое толкование эвфемизмов, согласно которому к разряду эвфемизмов относятся как заменители табуированных наименований, так и слова и выражения, которые используются «в определенных условиях для замены нежелательных, невежливых, слишком резких слов» [14: 402]. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре», к примеру, эвфемизмы трактуются как «эмоционально нейтральные слова или выражения, употребляемые вместо синонимичных им слов или выражений, представляющихся говорящему неприличными, грубыми или нетактичными. Под эвфемизмами понимаются также окказиональные индивидуальноконтекстные замены одних слов другими с целью искажения или маскировки подлинной сущности обозначаемого» [1: 590]. В данной дефиниции отражается функциональная направленность исследуемого языкового явления. С точки зрения A.M. Кацева, ведущей функцией эвфемизмов является смягчение страшного и постыдного, что находит выражение в следующем определении: «Эвфемизмы есть способствующие эффекту смягчения косвенные заменители наименований страшного, постыдного или одиозного, вызываемые к жизни моральными или религиозными мотивами» [4: 5].
В ряде определений эвфемизмов основное внимание уделяется не функции, а способу создания эвфемистического эффекта. Так, согласно Шейгал, эвфемизм - «антиинвектива, он основан на преуменьшении степени отрицательного признака или на переключении оценочного знака с отрицательного на положительный» [13: 196]. Е.Н. Торопцева также отмечает, что эвфемистичность высказывания определяется прежде всего созданием положительной или нейтральной коннотации в противовес отрицательной коннотации заменяемого слова или выражения: «Эвфемизмы - нейтрально или положительно коннотированные наименования, используемые для обозначения стигматичных денотатов и/или замены отрицательно коннотированных наименований» [11: 20].
На том основании, что по своей семантической структуре эвфемизмы совпадают с разновидностями тропа (метафора, метонимия, синекдоха и т.д.), Б.А. Ларин вводит в определение эвфемии понятие образности. Причисляя эвфемизмы к разновидности тропа (перифрастическим или образным наименованиям), автор полагает, что отличие этой разновидности в ее назначении и сфере применения [6: 110]. В «Словаре лингвистических тер-
минов» эвфемизм прямо определяется как «троп, состоящий в непрямом, прикрытом, вежливом, смягчающем обозначении какого-либо предмета или явления» [2: 521].
Такое истолкование термина эвфемизм, по мнению В.П. Москвина, является необоснованным, поскольку: 1) эвфемизмы и тропы противопоставлены функционально; 2) в роли эвфемизмов вполне могут выступать семантически одноплановые слова и выражения: термины и заимствования [7: 30]. В работе «Эвфемизмы в лексической системе современного русского языка» автор пишет: «Эвфемизм является средством смягчения и очистки речи (например, шут с ним вм. грубого черт с ним), поэтический троп выполняет в тексте эстетическую функцию» [7: 29]. В свою очередь Н.М. Бердова, анализируя признаки перифразы и тропики в эвфемистических выражениях, относит к таковым косвенность, описательность и иносказательность, благодаря которым реализуется не только вуалирующая, смягчающая, но и украшающая функции эвфемизмов [3]. Таким образом, при сопоставлении понятий эвфемии и тропики, правомерно говорить, что эти понятия пересекаются.
Приведенные дефиниции не отражают всего многообразия определений эвфемизмов, предлагаемых отечественными лингвистами, но выявляют дискуссионные аспекты в понимании сущности изучаемого явления: в определение категориального статуса эвфемизмов, их дифференциальных признаков, в разграничении эвфемии и смежных явлений.
Вслед за зарубежными коллегами многие отечественные ученые высказывают мнение о невозможности установления четких критериев принадлежности языковой единицы к эвфемизму. Успешной попыткой опровергнуть данную точку зрения, по нашему мнению, является предложенный Е.П. Сеничкиной в работе «Эвфемизмы русского языка» перечень основных признаков эвфемизмов. По мнению исследователя, эвфемизмы обладают четырьмя обязательными признаками: обозначение нежелательного денотата; семантическая неопределенность эвфемизма; улучшение характера денотата эвфемизма по сравнению с заменяемым словом или сочетанием; формальный характер улучшения денотата, благодаря которому адресату удается понять, о каком предмете или явлении говорящий ведет речь [9: 17-19]. Заметим, однако, что термин «нежелательный денотат» не совсем корректен и может быть заменен на термин «стигматичный денотат». Под стигмой понимается не только отрицательное качество предмета или явления, отраженное в его антецеденте, но и его способность вызывать негативные эмоции [3].
Высказанное А.М. Кацевым еще в 1988 году предположение о том, что «эвфемия -сложное, многогранное языковое явление, имеющее три взаимосвязанных аспекта: социальный, психологический и собственно лингвистический», во многом определяет возможные подходы к изучению данного явления [4: 4]. Социальный аспект изучения эвфемии предусматривает исследование лежащих в основе эвфемии социальных мотивов. Под психологическим аспектом понимается эффект смягчения высказывания, сопутствующий замене. При лингвистическом подходе в изучении эвфемии прежде всего определяются признаки и условия употребления эвфемизмов. Лингвистический аспект в изучении эвфемизмов предполагает исследование их лексико-семантических особенностей, прагматических факторов использования эвфемизмов в речи, анализ специфики их функционирования в рамках различных стилей.
Совершенно новый подход к изучению эвфемизмов представлен в работе М.Л. Ковшовой «Семантика и прагматика эвфемизмов». Автор предлагает взглянуть на проблему «по-новому - сквозь призму теории речевых актов» [5: 3]. Однако нам представляется необоснованным высказанное автором предположение, что «эвфемизм - это речевой акт», сопоставимый с такими речевыми актами, как похвала, порицание, благодарность и т.п. [5: 37]. Действительно, если признать в качестве примера «речевого акта эвфемизм» приведенное в работе высказывание Это платье тебя взрослит, то неясно, к какому речевому акту следует отнести прямое высказывание Это платье тебя старит? Очевидно, что в обоих
случаях перед нами речевые акты порицания, отличающиеся по способу высказывания или по коммуникативной тактике.
Спорным представляется и определение эвфемизма, данное М.Л. Ковшовой: «Эвфемизм - это речевой акт, содержанием которого является сознательное смягчение речи, осуществляемое в целях вежливого, тактичного общения.» [5: 81]. Тем не менее мы полагаем, что предложенный подход в перспективе может служить опорой для нового системного взгляда на теорию эвфемии.
Для многочисленных исследований различных аспектов эвфемии, появившихся в отечественной лингвистике в последнее десятилетие, характерен широкий подход к определению объекта изучения, перемещение данного объекта из сферы интересов стилистики в область изучения социолингвистики, лингвокультурологии и лингвопрагматики. Проблема эвфемизмов изучается в отечественной лингвистике на материале различных языков: английского (Ю.С. Баскова, Т.С. Бушуева, Н.А. Евсеева, Е.Е. Краснова, Е.К. Павлова, Л.В. Порохницкая), немецкого (Н.В. Бердова, А.Н. Прудывус) французского (Е.Ю. Голованова, А.С. Турганбаева), башкирского (Г.Н. Мухамадьянова) и т.д. Наиболее значительные исследования последнего десятилетия по данной проблеме выполнены на материале русского языка. Изданы первые учебные пособия [7, 9], монография [5] и словарь эвфемизмов русского языка [10].
В целом, накопленный зарубежными и отечественными лингвистами материал позволяет приступить к разработке проблемы эвфемии как языковой универсалии. Решение данной проблемы, как нам представляется, потребует поиска новых подходов к анализу теоретического и практического материала.
Литература
1. Арапова, Н. С. Эвфемизмы // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Сов. энциклопедия, 1990.
2. Ахманова, О. С. Эвфемизм // Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. -М.: Сов. энциклопедия, 1969.
3. Бердова, Н. М. Эвфемизмы в современном немецком языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Киев, 1981.
4. Кацев, А. М. Языковое табу и эвфемия: Учебное пособие к спецкурсу. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1988.
5. Ковшова, М. Л. Семантика и прагматика эвфемизмов. Краткий тематический словарь современных русских эвфемизмов. - М :Гнозис, 2007.
6. Ларин, Б. А. Об эвфемизмах // Ученые записки Ленинградского ун-та № 301. Серия филол. наук. - Вып. 60, 1961.
7. Москвин, В. П. Эвфемизмы в лексической системе современного русского языка. Изд. 2-е. - М.:ЛЕНАНД, 2007.
8. Пауль, Г. Принципы истории языка. - М., 1960.
9. Сеничкина, Е. П. Эвфемизмы русского языка: Спецкурс: Учеб. пособие. - М.: Высшая школа, 2006.
10. Сеничкина, Е. П. Словарь эвфемизмов русского языка. - М.: Флинта: Наука, 2007.
11. Торопцева, Е. Н. Эвфемистические наименования в аспектах языка, истории и культуры: Дис. ... канд. филол. наук. - М., 2003.
12. Фрэзер, Д. Табу на слова (Глава XXIII) // Фрэзер Д. Золотая ветвь. - М., 1998.
13. Шейгал, Е. И. Эвфемизация в политическом дискурсе // Языковая личность: проблемы креативной семантики. К 70-летию профессора И. В. Сетенберг: Сб. науч. тр. / ВГПУ. - Волгоград: Перемена, 2000.
14. Шмелёв, Д. Н. Эвфемизм // Русский язык: Энциклопедия / Под ред. Ф. П. Филина. - М., 1979.
15. Ayto, J. Dictionary of Euphemisms. Britain, 2003.
16. Enright, D.J. Fair of Speech: The Uses of Euphemism. Oxford Univ. Press, 1985.
17. Greenough, J.B., Kittredge, G. Words and their Ways in English. London, 1902.
18. Ham, K. The Linguistics of Euphemism: A Diachronic Study of Euphemism Formation. // Journal of Language and Linguistics. 2005. vol. 4. № 2.
19. Holder, R.W. A Dictionary of Euphemisms. How not to Say What You Mean. Oxford University Press Inc., New York, 2003.
20. Jespersen, O. Growth and structure of the English language. London, 1902.
21. Kany, Ch. E. American-Spanish Euphemisms. Univ. of California, 1960.
22. Neaman, J.S. & Silver C.G. Kind Words: A Thesaurus of Euphemism. New York, 1983.
23. Rowson, H.A. Dictionary of Euphemisms and Other Doubletalk. New York, 2002.
24. Scott, F.N. Verbal Taboos// The Standard of American Speech and other Papers. Boston, 1926.
25. Spears, R.A. Slang and Euphemism: A Dictionary of Oaths, Curses, Insults, Ethnic Slurs, Sexual Slang and Metaphor, Drug Talk, College Lingo and Related Matters. Signet, 2001.
26. Steadman, J.M., Jr. A Study of Verbal Taboos//American Speech. 1935. vol. X. № 2.
27. Warren, B. What Euphemisms Tell Us about the Interpretation of Words. // Studia Lin-guistica. 1992. 46/2.
28. Williams, J. Origins of the English language. New York: Free Press, 1975.
