CC BY
62
Социология
Вестник ДВО РАН. 2008. № 2
В.А.ТУРАЕВ
Эвенкийское село в условиях общественной трансформации: идентичность и межэтнические отношения
Представлены результаты этносоциологического исследования в эвенкийском с. Нелькан. Анализируются основные изменения в самоидентификации нельканских эвенков, появление новых форм идентичности, характер межэтнических отношений в условиях рыночных реформ.
Evenk village in conditions of social transformation: identity and interethnic relations. V.A.TURAEV (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
The article represents the results of ethnic-sociological research in the Evenk village Nelkan: peculiarities of perception of market reforms by indigenous minorities, formation of new types of identity, nature of interethnic relations.
В основу настоящей статьи положены результаты пилотного этносоциологического исследования, проведенного в рамках всероссийских академических программ «Этнокультурное взаимодействие в Евразии» и «Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям» в июле-августе 2006 г. в эвенкийском с. Нелькан Аяно-Майского района Хабаровского края. Опрос проводился по статистически представительной выборке: 83 человека - 23% живущих в селе взрослых эвенков.
В качестве объекта исследования нельканские эвенки выбраны не случайно. Нелькан
- типичное эвенкийское поселение. Более половины жителей - коренные малочисленные народы. Село в известной мере адаптировано к рыночной экономике: 51% занятых жителей работает в частном секторе, 49% - в государственном. По сравнению с другими эвенкийскими селами Дальнего Востока здесь довольно развитая социальная и производственная инфраструктура: размещаются некоторые службы районной администрации, работают больница, средняя школа-интернат, детский сад, библиотека, Дом культуры, отделение милиции, почта, аэропорт, музей, предприятия малого бизнеса. На летний период несколько десятков человек принимает на работу старательская артель «Амур». То есть здесь более благоприятные условия для занятости населения и социально-экономическая ситуация в целом, а следовательно, в меньшей степени выражены протестные настроения, столь характерные в последние годы для российского села.
В основу опроса положены методики, широко используемые в последние годы в аналогичных исследованиях: «социального термометра» (определение респондентом своего благополучия, удовлетворенности трудом и др.); «идеологемы» (респондент выбирает суждения, с которыми он согласен, что позволяет выявить уровень идентичности, этнические и гражданские ценности); «интеракции» (степень ориентации респондентов
ТУРАЕВ Вадим Анатольевич - кандидат исторических наук (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток).
Исследование выполнено при финансовой поддержке Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям».
на агрессивные действия или сотрудничество), интервью (с помощью которого определялось содержание того или иного вида идентичности).
Дискуссии последних лет о феномене этничности позволяют рассматривать ее с разных позиций. Но какой бы подход ни использовался при ее определении, неизменным остается одно: основное в феномене этничности - идентичность, т.е. представление о принадлежности к той или иной общности и возникающая на этой основе солидарность. В основе этнической идентичности - представления об общем прошлом и настоящем группы. Формировать этническую идентичность могут разные факторы, в роли которых обычно выступают язык, антропологический тип, особенности религии, хозяйственная специализация и т.п. Все они, однако, хорошо «работают» в культурах, слабо затронутых ассимиляцией и аккультурацией. Для эвенков, у которых ассимилятивные и аккультура-ционные процессы насчитывают не одну сотню лет, эти факторы во многом утратили свои дифференцирующие признаки уже в первой половине ХХ в.
К началу 1950-х годов эвенков от приезжих отличала профессиональная специализация - занятие охотой и оленеводством. До конца 1960-х годов среди охотников эвенки составляли до 90%, исключительно эвенки работали и в оленеводческих бригадах. Этот хозяйственный водораздел, безусловно, формировал особенности идентификации: этническая идентификация как бы вытекала из профессиональной, дополняла ее. У русского населения представление об эвенках (образ «они») проистекало из их профессиональных особенностей даже в большей степени. Эвенки, постоянно живущие в поселке, воспринимались как «не совсем эвенки», «не настоящие» эвенки. По мере того как охотничий промысел превращался в весьма доходную отрасль местного хозяйства, в которую пришла значительная часть русского населения, а оленеводство вообще прекратило свое существование, профессиональная граница перестала определять и этническую идентификацию. Содержание идентичности, как видим, очень подвижно, зависит от времени и конкретной ситуации. В ее основе реальность отношений, а не набор признаков.
Сегодня в основе этнической идентификации лежат совсем другие факторы, многие из которых выглядят достаточно необычно. Язык, культура, внешний облик, на которых, как правило, строится этническая идентификация, для большинства опрошенных уже не являются определяющими. Отвечая на вопрос: «Что в наибольшей степени сближает Вас с людьми вашей национальности», в качестве этнообъединяющего признака их указала лишь треть респондентов, да и для них они в большей степени лишь символы идентичности, чем ее существенные факторы1. Хорошо известно: чем выше степень ассимиляции, тем востребованнее элементы культурной атрибутики этничности. Весьма невысокими показателями характеризуются такие важные признаки этнической идентичности, как национальный («тунгусский») характер, особенность психологии («тунгусские» нормы поведения) - 18,1 %.
Практически потеряла свою идентифицирующую значимость религия. Как на этническую ценность, неотъемлемую часть культурной системы на нее указало лишь 3,6% респондентов. Следует, однако, иметь в виду, что религиозность, как объединяющий признак, и религиозность, как внутреннее свойство личности, очень разнятся. Верующими в ходе опроса определили себя 55%, в том числе 75% женщин и 25% мужчин.
Главным этнообъединяющим фактором для эвенков является в настоящее время чувство родной земли, малой Родины, с которой кровно связаны несколько поколений и без которой абсолютное большинство из них не мыслит своего этнического существования. Если 40-50 лет назад этничность эвенков определяла их профессиональная специализация (охота и оленеводство), то сегодня - привязанность к родной земле. Этот фактор
1 В 2002 г. в Аяно-Майском районе указали на владение эвенкийским языком лишь 60 человек (Коренные малочисленные народы Севера Хабаровского края. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г.: стат. сборник. Хабаровск: Федеральная служба государственной статистики по Хабаровскому краю, 2006, с. 18).
в качестве этнообъединяющего признака отметило 88 % опрошенных. В связи с этим есть все основания говорить, что восприятие своей территории выступает важнейшей составляющей этнической идентичности.
«Смена вех» в определении ведущего признака этнической идентичности, думается, не обошлась без социального конструирования со стороны государства. Признание за малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока, в том числе и эвенками, статуса коренных народов, выделение их в особый объект политики и права вольно или невольно способствовали формированию групповой этнической идентичности. Безусловно, для самих эвенков существуют и более дробные разграничители, основанные на былой территориальной общности, на принадлежности к разным локальным группам, но по отношению к внешним факторам все они осознают свою общую отличительность -укорененность.
Следующим по важности показателем современной этнической идентичности является «общее историческое прошлое» - 44,6 %. Трактовка исторического прошлого действительно способна и объединять, и разделять этнические общности, но здесь сразу возникает вопрос: какой смысл вкладывают респонденты в это понятие? Попытки выяснить это с помощью интервью показали, что его смысловое наполнение ограничивается чаще всего семейными историями, а его временные границы, как правило, не выходят за рамки нескольких советских десятилетий. Но семейные истории не могут сформировать общее историческое прошлое. Слишком различны они по своему содержанию. У одних это память о прадеде, который, работая у якутского купца, «как сыр в масле катался». У других - рассказы родителей об их бегстве от репрессий советской власти в Якутии в начале 1920-х годов. У третьих - воспоминания о том, как учились в интернате. Безусловно, в своей совокупности эти семейные рассказы и воспоминания и есть подлинная история эвенкийского народа в ХХ в., однако для всей группы они не могут быть общим историческим прошлым. Между тем осознание общей истории формирует именно групповое представление. Что же тогда лежит в основе этого объединяющего признака?
«Общее историческое прошлое» - это тоже определенный конструкт современной политической ситуации. За последние 15 лет отечественными исследователями и журналистами написаны сотни страниц о судьбе российских народов в условиях тоталитарной власти. Судьба эвенков в советский период также отмечена многочисленными потерями -языка, традиционных верований и культуры, хозяйственных традиций и т. п. В отличие от семейных историй, известных даже не всем членам той или иной семьи, эти потери благодаря телевидению, радио, печатным изданиям2, выступлениям политиков не только хорошо известны, но и осознаны. Историческая память, сконструированная и актуализированная политической ситуацией, стала общим знанием, которое связывает членов группы и служит основой для ее отличия от других этнических групп.
Этническая идентичность для человека - всего лишь одна из множества идентичностей, при этом, как мы увидим, далеко не самая главная. Вообще выстроить иерархию идентичностей довольно сложно. Известный в социологии и психологии тест Куна-Маркпатленда (респондент 5 раз отвечает на вопрос «Кто я?», фиксируя при этом наиболее важные для себя характеристики) дает очень противоречивые результаты. В целом этническая категория в наборе всех самоопределений у дальневосточных эвенков вполне сопоставима с результатами аналогичных исследований в других регионах страны (10-12%). Но здесь очень многое зависит от места тестирования. Один и тот же человек в селе и в оленеводческой бригаде по-разному ранжирует значимость самоопределений. В селе этническая
2 В 2001 г. в хабаровском издательстве «Приамурские ведомости» вышла книга эвенкийского журналиста В.С.Константинова «Земля вечной любви» - подлинная летопись истории растворения народной культуры аяно-майских эвенков в советские годы. Не будет преувеличением сказать, что ее прочитало абсолютное большинство эвенков района. Своей эмоциональной насыщенностью этот небольшой сборник эвенкийских новелл не может оставить равнодушным ни одного человека.
идентичность представляется ему более важной, чем профессиональная, в оленеводческой бригаде - наоборот. В тайге человек ощущает себя прежде всего охотником или оленеводом, а не носителем той или иной этничности. Такая особенность самооценки связана с тем, что человек здесь свободен от социального контроля, в данном случае своей этнической группы. В селе такой свободы у него нет, в структуре этнического самосознания на первый план в этом случае выходит образ «мы» - представление о характерных чертах своей группы.
Материалы опроса дают определенное представление о значимости того или иного вида идентичности у эвенков Нелькана. Этническая идентичность вообще не вошла в тройку наиболее значимых, заняв четвертое место (лишь 22 % опрошенных заявили о том, что в наибольшей степени они осознают себя представителями своего народа). О невысокой значимости этнической идентичности может свидетельствовать и отношение респондентов к отмене фиксации в паспортах национальной принадлежности. Почти половина из них (45,7%) отнеслась к этому безразлично, 24,7% - положительно, и лишь 29,6% посчитали, что этого не нужно было делать.
Преобладающими формами идентичности являются территориальная (считают себя жителями своего села 55%) и общероссийская (считают себя гражданами РФ 50%). На удивление низкими показателями характеризуется профессиональная идентичность -17%. Как показал анализ анкет, в наибольшей степени осознают себя представителем своей профессии лишь охотники и оленеводы, занимающиеся этим делом всю свою жизнь, да часть высококвалифицированной интеллигенции.
Высокие показатели общероссийской идентичности (российскость), ее безусловное доминирование над идентичностью этнической могут показаться довольно странными. Личный опыт нельканских эвенков вряд ли мог сформировать у них чувство причастности к повседневной жизни страны: в большинстве своем они никогда не были дальше Хабаровска, очень многие вообще ни разу не выезжали из села. К тому же в последние десятилетия государство если и не забыло о существовании этой части своих сограждан, то, во всяком случае, серьезно дистанцировалось от их проблем. Тем не менее процесс разгосударствления сознания человека (термин Ю.А.Левады), отчетливо фиксируемый в последние годы многими исследованиями в других регионах и у других народов, затронул эвенков в меньшей степени. Этническое самоопределение респонденты давали себе в два с лишним раза реже, чем называли себя гражданами России.
На наш взгляд, этому есть несколько объяснений. У дальневосточных эвенков нет своего национально-государственного образования, как у титульных народов РФ. Функции российских республик для них в известной мере выполняют края и области, в состав которых они входят и для которых проблемы коренных народов не самая приоритетная область. Более того, чаще всего эти проблемы воспринимаются ими как дополнительная нагрузка, от которой и рад бы освободиться, да нельзя. В этих условиях эвенкам не на кого надеяться, кроме как на государство, гражданами которого они являются. «Российскость» в сознании эвенков поддерживается пониманием того, что все их проблемы в состоянии решить лишь центральные власти. Участие местных правительств в их решении опять же определяется позицией Москвы. Принцип «рационального выбора», на основе которого нередко определяется этническая идентификация, таким образом, проявляет себя и в гражданской идентификации. Сказывается, вероятно, и политика патернализма по отношению к коренным народам, проводившаяся государством на протяжении длительного времени.
Говоря о территориальной идентичности, следует иметь в виду, что это понятие весьма многослойно. При этом принадлежность региональная (мы - дальневосточники) представляется респондентам более существенной (36%), чем административная (житель своего района - 22%, житель Хабаровского края - 17%). Региональную идентичность определяет, прежде всего, историко-географический фактор. За несколько столетий на Дальнем
Востоке сформировалась не только особая территориальная общность живущих в регионе людей, но и общность культуры, черт характера.
И все же важнейшая в территориальной идентичности - идентификация по реально существующим сельским поселениям. При этом чем старше по возрасту село, чем богаче его история, чем оно отдаленнее - тем выше значимость такого вида идентичности. В отдельных случаях подобную идентичность поддерживает культурный комплекс, характерный для того или иного поселения - степень владения родным языком, сохранность видов традиционного труда и т.п. В Удском, Нелькане, Бомнаке гордятся возрастом и историей своих сел, в Усть-Нюкже и Тороме в основе такой идентификации лежат культурные факторы - высокая сохранность родного языка и традиций, выделяющие жителей этих сел в общей массе эвенкийского населения.
Заметно уступая по значимости другим видам идентичности, этническая принадлежность, однако, не потеряла для эвенков своей значимости. Почти половина (46,3%) опрошенных никогда не забывает о том, что они являются представителями своего народа. Для 53,7% национальность (своя и окружающих) не имеет значения. Доля тех, кто всегда помнит о своей этнической принадлежности, у нельканских эвенков несколько выше, чем у русского населения Москвы (39%), но существенно ниже, чем, скажем, у русских Саратовской области (66%)3. Если учесть, что этническая идентичность - это своего рода температура общества, то всякое ее повышение - первое свидетельство неблагополучия здоровья группы. Замеры этой «температуры» у эвенков Нелькана не дают оснований утверждать, что их общество нездорово, но и вполне здоровым его назвать нельзя.
Среди факторов, постоянно поддерживающих память о своей этнической принадлежности, культурная граница не самый главный. Гораздо более важную роль играют интересы этнической группы, конкуренция на рынке труда, политические пристрастия. Заметное влияние на степень значимости этнической самоидентификации оказывает также этнический состав поселений. Рассмотрим эти аспекты проблемы более подробно.
В многонациональных поселениях с традициями длительного межэтнического общения этническая идентичность не воспринимается особенно значимой, если, разумеется, ее не провоцирует межэтническая напряженность или этническая дискриминация. Именно такая ситуация в Нелькане. Межнациональные отношения здесь определили как спокойные 57,8% респондентов, 39,8% признали наличие в них некоторого напряжения, а 2,4% сочли их напряженными. Близкими цифрами характеризуется и восприятие этнической дискриминации: 55,4% респондентов никогда не испытывали ущемление своих прав или возможностей из-за своей этнической принадлежности; иногда сталкивались с таким явлением 33,7%; довольно часто сталкивается с дискриминацией 8,4%. Среди мужчин и женщин, иногда сталкивающихся с ограничением своих прав и возможностей по этническому признаку, нет принципиальной разницы: у мужчин таких 37,5%, у женщин - 32,6%. Определенная граница во взаимоотношениях, как видим, в Нелькане существует, именно она и формирует этническую идентичность.
Среди тех, кто расценивает межэтнические отношения в селе как спокойные, мужчин заметно больше, чем женщин, - 67,5 против 48,8%. Соответственно у женщин значительно больше тех, кто ощущает в этих отношениях определенную напряженность, - 46,5 против 32,5 %. Из мужчин откровенно напряженными эти отношения не назвал никто, а из женщин - 4,7 %.
Причины таких различий в общем хорошо понятны: мужчины большую часть своей жизни проводят в тайге, где межэтнические отношения теряют свою значимость. Отношение русского охотника к своему эвенкийскому коллеге в тайге совершенно лишено
3 Арутюнян Ю.В. Трансформация постсоветских наций. М.: Наука, 2003. С. 162.
какой-либо этнической подоплеки. Я наблюдал это неоднократно4. И тот, и другой, как уже говорилось выше, ощущают себя здесь прежде всего охотниками, собратьями по профессии. У женщин совсем другая ситуация - вся их жизнь проходит в селе, где элементарные бытовые неурядицы вольно или невольно приобретают нередко этническую окраску. Нельзя не учитывать и гендерные особенности таких отношений: поведение мужчин и женщин в одних и тех же ситуациях в рамках данной культуры различно.
Безусловный интерес представляют оценки межэтнических отношений респондентами с разным уровнем образования и разного возраста. Самая высокая оценка межэтнических отношений (как спокойных) у лиц с высшим образованием (71,4%) и в старшей возрастной категории (60,7%).
Достаточно высокая позитивная оценка межэтнических отношений этнической интеллигенцией не вызывает особых вопросов. Эта социальная страта у эвенков в наибольшей степени затронута ассимилятивными процессами, ориентирована на ценности западной (общероссийской) культуры, у нее в наибольшей степени сформирован советский стереотип «бесконфликтного» общества. Сказываются и профессиональные особенности эвенкийской интеллигенции советского призыва. Она представлена в основном учителями, практически нет так называемой политической элиты, творческой интеллигенции, для которых обычно характерен критический взгляд на реальную действительность. Что касается старших возрастов, среди которых, кстати, значительна доля лиц с высшим образованием, то в основном это пенсионеры, их повседневные контакты с общественной жизнью сведены к минимуму. Многие проблемы, с которыми сталкиваются жители села, лежат на периферии их жизненных интересов, да и в материальном отношении они не в самом худшем положении, пенсия в последние годы выплачивается регулярно. В целом можно констатировать, что в этих социальных стратах межэтнические отношения несколько идеализируются.
Более взвешенной представляется оценка других социальных групп. Менее всего склонны рассматривать межэтнические отношения как спокойные лица с начальным образованием (40%) и молодые люди 18-29 лет (43,7 %). Среди молодых людей и лиц со средним образованием (эти страты частично совпадают) наиболее высока доля тех, кто считает, что для межэтнических отношений в селе характерна известная напряженность, - 56,3 и 46,4% соответственно. Однако откровенно напряженными межэтнические отношения считают лишь две категории респондентов - лица со средним специальным образованием (7,1%) и старшее поколение с невысоким уровнем образования (7,2%).
Оценка молодежи межэтнических отношений отчасти объясняется присущей этому возрасту социально-возрастной конфликтогенностью, радикализмом, деструктивной агрессивностью, хорошо известными в социальной антропологии. Но дело не только в этом. Социальное положение молодых людей, имеющих, как правило, достаточно высокое образование, но не имеющих профессии, - самое, пожалуй, сложное в таежных поселках. Они чаще других оказываются вовлеченными в конкурентные отношения со своими русскими сверстниками по поводу рабочих мест, и далеко не всегда ситуация разрешается в их пользу. Наиболее болезненно воспринимают такое положение люди со средним специальным образованием, а таких особенно много среди эвенкийских женщин. Не случайно среди них по сравнению с мужчинами более чем в 2 раза выше доля тех, кто часто сталкивается с ограничением своих прав по этническому признаку, - 11,6%. Есть основания негативно оценивать реальные межэтнические отношения в селе и у лиц старших возрастов с низким уровнем образования. Чаще всего это немногочисленные носители традиционных ценностей и культуры, утрата которых переживается этими людьми особенно болезненно.
4 Показателен такой случай. В разговоре с одним из районных специалистов я услышал от него немало откровенно недоброжелательных отзывов об эвенках. Через несколько дней судьба столкнула меня с ним в охотничьем зимовье, где мы с моими спутниками-эвенками устраивались на ночевку. Передо мной был совсем другой человек. Недоброжелательность по отношению к аборигенам, так явственно ощущавшаяся в его служебном кабинете, здесь исчезла совершенно. И это не было притворством.
Распределение ответов на вопросы
Варианты ответов %
Что из перечисленного ниже в наибольшей степени отрицательно влияет на состояние межэтнических от-
ношений?*
Вытеснение из мест традиционного промысла 60,2
Несправедливое распределение рабочих мест 32,5
Нет возможности занимать руководящие должности 16,8
Неуважение культуры коренных народов 13,2
Оскорбление национального достоинства 12
Таких причин нет 2,4
Затруднился с ответом 13,2
С кем при общении в селе Вы чувствуете себя наиболее свободно, раскованно, комфортно?**
Со всеми жителями села 55,4
С коллегами по работе независимо от их этнической принадлежности 30,4
С людьми своей национальности 6,5
С земляками (жителями старых колхозных поселков) 5,4
К кому Вы предпочитаете обращаться за помощью в трудную минуту жизни?*
К членам своей семьи и родственникам 54,2
Предпочитаю сам решать свои проблемы 50,6
К представителям местной власти 12,0
К ближайшим соседям 4,8
К людям своей национальности 2,4
С каким из ниже перечисленных суждений вы согласны в наибольшей степени?**
Государство дает понемногу, но зато всем поровну 37,8
Государство должно помогать только слабым и беспомощным 31,7
Государство гарантирует всем только минимум, хочешь большего, добивайся сам 22,0
Государство не должно вмешиваться в жизнь граждан, каждый должен рассчитывать на
себя 6,1
Какой стратегии должно придерживаться правительство во взаимоотношениях с западными странами?*
Развивать сотрудничество с Западом, не жертвуя при этом своими интересами 53,0
Не распродавать природные богатства 49,4
Дистанцироваться от большинства мировых проблем, жить своими интересами 8,4
Жить по тем же принципам, что и страны Запада 3,6
Вернуться к политике «холодной войны» 0
* Сумма показателей не равна 100%, поскольку респонденты могли выбрать несколько вариантов ответа. ** Не учтены затруднившиеся с ответом.
Неудовлетворенность межэтническими отношениями, как видим, в Нелькане имеет разные причины, она не характерна для всей этнической группы, но надо отдавать себе отчет и в том, что эта неудовлетворенность распространяется, как правило, за пределы тех групп, которые вовлечены в те или иные конкурентные или конфликтные ситуации.
Среди причин, способствующих межэтнической напряженности, респонденты чаще всего называют (табл. 1) три: вытеснение из мест традиционного промысла, несправедливое распределение рабочих мест и невозможность занимать руководящие должности. Последняя - доступ к власти - имеет скорее символическое значение: в Нелькане среди эвенков нет общепризнанных лидеров, способных сплотить этническую общину (внутрирупповые
противоречия у эвенков нередко более глубоки, нежели их противоречия с русским населением)5, тем более, что деловые способности этих лидеров, мягко говоря, не внушают оптимизма. Многие из них уже попробовали себя в качестве руководителей национальных предприятий, возникших после ликвидации совхоза. Печальные результаты их руководства слишком свежи в памяти. Безусловно, эвенки, в силу своей численности, могли бы привести к руководству сельской администрацией кого-то из своих представителей. Однако людей, способных не просто возглавить сельскую муниципальную власть, но и осуществлять ее эффективно, среди них нет. Не случайно на двух последних муниципальных выборах главы Нельканской сельской администрации избирались из числа приезжего населения абсолютным большинством голосов. Тем не менее определенная часть «этнически озабоченных» (и еще в большей степени болезненно самоуверенных!) людей воспринимает такую ситуацию как несправедливость.
Самым больным вопросом для нельканских эвенков является «вытеснение из мест традиционного промысла». Было бы, однако, неверным понимать эту причину напряженности в буквальном смысле. Дело не в том, что эвенков лишают охотничьих угодий (они имеются у всех, кто их хотел бы иметь). Недовольство питает сложившаяся за годы реформ система организации охотничьего хозяйства. Этот вопрос имеет свою предысторию. До середины 1970-х годов в районе не существовало жесткого распределения охотничьих участков. Охотники перед началом сезона договаривались друг с другом, кто и где будет охотиться. Никаких конфликтов на этой почве не возникало. В 1970-е годы в охотпромы-сел, ставший весьма прибыльным делом в связи с повышением закупочных цен на пушнину, пришли русские охотники. Одновременно совхоз начал хозяйственное обустройство промысловых угодий - строительство промысловых избушек и т.п. Охотничьи участки стали восприниматься, особенно русскими промысловиками, как собственность. К такому повороту событий коренное население оказалось не готово.
Ситуация обострилась в 1990-е годы, после ликвидации совхоза. Промысловая территория оказалась поделенной между общинами и национальными предприятиями, учредителями (охотпользователями) которых в большинстве своем стали русские, причем чаще всего не местные. Чтобы получить статус национального предприятия (общины), пользующегося налоговыми льготами, в него включали эвенков с их охотничьими участками. Промысловая территория предприятия не является собственностью охотпользователя, он не может отобрать участок у охотника, но правомочен устанавливать определенные «правила игры» - выдавать лимит на участок, требовать от охотника обязательной сдачи определенного количества соболей. Сам же не несет перед охотником никаких обязательств. Всей организацией промысла (заготовка продуктов, боеприпасы, заброска на участок и т.п.) занимается охотник. В этих условиях разбросанные на десятки и сотни километров от села охотничьи угодья оказываются недоступными для эвенкийского населения. Добраться до них при дороговизне горючего и отсутствии транспорта зачастую невозможно. Это и воспринимается коренным населением, и не без оснований, как вытеснение из промысла. Не случайно, отвечая на вопрос: «Какой вид землепользования, на ваш взгляд, является целесообразным?», лишь 1,3% респондентов сочли таковым тот, который сложился в ходе реформ 1990-х годов6.
5 Многие мои добровольные помощники из числа эвенков, проводившие анкетирование, наотрез отказывались идти опрашивать тех или иных своих соплеменников.
6 Тип современного землепользования, сложившийся в последние годы, достаточно сложно определить однозначно. Это землепользование, при котором пользователь, не являясь собственником, стремится лишь к получению прибыли, не задумываясь о благополучии земли и живущих на ней людей. Это, если хотите, определенная мутация советского «общенародного» землепользования, с той лишь разницей, что советское государство в той или иной мере побуждало пользователей - колхозы и совхозы заботиться о земле и контролировало их деятельность в этой сфере. Сегодня все отдано на откуп пользователям типа «Кречета», о котором и идет речь в статье.
Особое неприятие при этом вызывает деятельность межрегиональной общественной организации охотников и рыболовов «Кречет», которая в последние годы превратилась в своего рода монополиста в охотничьем хозяйстве. Ей принадлежит большинство охотничьих угодий. Офис этой организации (и ее руководители) находится в Хабаровске, с жизнью национальных сел она никак не связана, никакой производственной деятельности не ведет. Главная ее цель - выкупить лицензии и на более выгодных условиях скупить у охотников пушнину. Как и всякий монополист, она всячески противится появлению новых землепользователей.
В целом существующую межэтническую напряженность в селе Нелькан можно, на наш взгляд, охарактеризовать как латентную (фоновую). Неудовлетворенность межэтническими отношениями носит в основном локальный характер, свойственна не всей этнической группе, а лишь отдельным ее представителям, и является главным образом следствием особенностей межличностного общения. Однако в условиях кардинальных социально-экономических перемен последнего десятилетия латентная напряженность начинает переходить в новую, более опасную фазу. В большей степени это проявляется в социально-экономической сфере (о значительном ухудшении своего благополучия по сравнению с серединой 1990-х годов заявило 48,2% респондентов), неудовлетворенность своим материальным положением вольно или невольно проецируется и на межэтнические отношения. Нельканские эвенки не испытывают к своим русским соседям враждебности, страха, недоверия или чувства несовместимости (табл. 1), однако осознание несправедливости, ущемленности, безусловно, присутствуют. Напряженность, вызревающая внутри группы, имеет тенденцию проникать и в межгрупповые отношения.
Ранее, когда материальный уровень жизни человека целиком определялся государством, различия между этническими общинами воспринимались не так болезненно. Невозможность для большинства эвенков найти свое место в рыночной экономике стала дополнительным раздражающим фактором во взаимоотношениях местного и приезжего населения. Насколько опасно такое состояние? На наш взгляд, не стоит ожидать, что напряженность обязательно перерастет в межгрупповой конфликт. А вот говорить о конфликтности в отношениях с государством в социально-экономической сфере есть все основания: о готовности участвовать в акциях протеста против снижения уровня жизни населения заявило 30,8% опрошенных, еще 34,6% готовы участвовать в таких акциях в зависимости от обстоятельств.
Степень протестных настроений обычно связывают с двумя факторами: материальным положением и активностью населения. Как показывают исследования, протестные настроения, как правило, ниже в сельской местности, где люди «живут гораздо хуже, но население пассивнее»7. Если принять эту формулировку, следует признать, что либо материальное положение нельканских эвенков во много раз ниже, чем у сельского населения некоторых областей центральной России, либо их активность заметно выше. С первым трудно согласиться. Цифры по доходам сельского населения Саратовской области, приводимые Ю.В.Арутюняном (там же), свидетельствуют об обратном. Остается признать, что активность нельканских эвенков заметно выше8.
Говоря о наличии у коренных жителей Нелькана определенных протестных установок, нельзя не видеть и своего рода радикальных и даже экстремистских устремлений в этом вопросе, характерных, скорее всего, для лиц с гипертрофированной этнической идентичностью. Так, 24,1% опрошенных считает, что для защиты интересов своего народа хороши
7 Арутюнян Ю.В. Трансформация постсоветских наций, с. 87.
8 Большую активность жителей таежных поселков Сибири и Дальнего Востока независимо от их этнической принадлежности формируют сами обстоятельства. Жизнь вдали от «цивилизации» побуждает человека больше надеяться на себя, на свои собственные силы, свою инициативу. От этого зачастую зависит не только материальное благополучие человека, но и его жизнь.
любые средства9, примерно столько же (25,3%) убеждено также в том, что право пользования природными ресурсами должно принадлежать только коренному народу, а 3,6% респондентов вообще считает, что люди других национальностей должны быть ограничены в праве проживания на национальной территории.
Социальное самочувствие эвенков в настоящее время определяет ситуация в сфере труда. В общей численности населения Аяно-Майского района коренные малочисленные народы составляют 42,5%, а в составе занятого населения их всего 27,6%. В других эвенкийских районах ситуация еще хуже. Уровень безработицы в селах зависит от степени развитости их производственной и социальной инфрастуктуры и колеблется от 30 до 80%. Нелькан в этом отношении на общем фоне выглядит более благополучно. Но даже здесь, отвечая на вопрос «Что, по-вашему, нужно предпринять для улучшения жизни?», 43,4% респондентов указали на необходимость ликвидировать безработицу.
В силу уже указанных причин материальное положение нельканских эвенков лучше, чем у их соседей. В структуре доходов заработная плата занимает 68,3%, социальные выплаты - 25,6%, прочие заработки (охота, рыболовство, личное подсобное хозяйство) -6,1%. Однако и здесь примерно у пятой части эвенков единственный вид жизнеобеспечения - социальные выплаты. Совокупный среднемесячный доход (зарплата, социальные выплаты и пр.) у эвенков Нелькана составляет, по самооценке, 6 437 руб., причем у трети опрошенных он не превышает 4 000 руб. С учетом индекса цен на продукты и промышленные товары (они в Нелькане примерно на 30% выше, чем в Хабаровске) этого с трудом хватает на самое необходимое. Почти половина респондентов (41,5%) указали, что денег хватает только на еду, 27,3% на свои доходы может купить кое-что из самых необходимых вещей, денег не хватает даже на еду у пятой части опрошенных. Доля тех, кто ни в чем себе не отказывает, - 2,6%. В соответствии с доходами выстраивается и оценка своей жизни. Из трех предложенных вариантов 48,2% респондентов выбрали «жить трудно, но можно терпеть», 25,9% - «все не так плохо, можно жить», ровно столько же - «терпеть уже невозможно». За этими цифрами - откровенная бедность большинства эвенков Нелькана. Но бедность эта совершенно особого свойства. Я бы назвал ее гордой бедностью, бедностью, которая не ожесточает людей, не побуждает воспринимать власть и более благополучных в материальном отношении граждан в образе врага. Вот какая удивительная картина выстраивается при анализе ответов на вопрос «К какому слою села (по материальному достатку) вы себя относите?»: 64,5% респондентов отнесли себя к среднему слою, 5,3% - к выше среднему, 1,3% - к высшему, 18,4% - к ниже среднего, 10,5% - к низшему. Есть основания говорить о чрезвычайной живучести своеобразной «культуры бедности», столь характерной для эвенков в прошлом10.
Материальные трудности значительной части нельканских эвенков не могут не определять и их отношение к тем изменениям, что произошли в стране после распада СССР. Отвечая на вопрос: «Хотели бы Вы, чтобы страна вернулась к тому, что было до реформ 1990-х годов?», 43,6 % респондентов ответили «скорее да», 30,8% - «скорее нет», еще 25,6% затруднились с ответом. Как следует из этих цифр, определенная тоска по спокойной советской жизни, безусловно, присутствует, но стремление вернуться в прошлое отнюдь не доминирует в оценках. Можно полагать, что почти треть тех, кто не хотел бы возвращаться в прошлое, это не только те, для кого «все не так плохо, можно жить» (25,9%).
9 Близкие цифры были зафиксированы Л.Дробижевой в 1997 и 1999 гг. среди других российских народов. С суждением, что «любые средства хороши для защиты интересов своего народа» согласилось 25% татар, 29% осетин, 34% якутов, 23-29% русских в республиках (Дробижева Л. Российская и этническая идентичность: противостояние или совместимость // Россия реформирующаяся. М.: Наука, 2002. С. 230).
10 Воспоминания очевидцев, архивные документы свидетельствуют, что накануне коллективизации, в период так называемого классового расслоения, абсолютное большинство эвенков энергично протестовало против того, чтобы считать свое хозяйство «бедняцким».
Потенциальные противники «возвращения» - это и те, кто затруднился с ответом на вопрос. Во всяком случае, ориентированность на прежнюю жизнь у эвенков Нелькана выражена в гораздо меньшей степени, чем у сельского населения некоторых русских областей. В Саратовской области, например, доля тех, кто хотел бы вернуться к прежней жизни, - 70%п.
Как показывают исследования, для эвенков в настоящее время главной проблемой в организации их жизнедеятельности является поиск форм адаптации к изменившимся социально-экономическим условиям. При этом адаптационные процессы у них уже прошли два этапа. На первом (первая половина 1990-х годов) была предпринята попытка войти в рыночную экономику в рамках родовых (национальных) хозяйств, возникших в результате реорганизации совхозов, государственных и кооперативных промысловых предприятий, а также частного предпринимательства. В массе своей такой переход не состоялся. На втором этапе (вторая половина 1990-х годов - настоящее время) определяющей моделью адаптации стала переориентация части населения на традиционные виды промыслового хозяйства потребительского типа в сочетании с элементами «черного рынка». Такая модель, с одной стороны, обеспечивает сиюминутные потребности жителей, но лишает их реальных перспектив развития и сколько-нибудь осмысленных жизненных стратегий, с другой - порождает напряженные взаимоотношения с местной управленческой и бизнес-элитой, способствует мобилизации этнического самосознания, осложняющей взаимодействие и межэтнические отношения.
Неудачный опыт вхождения в рынок коренных малочисленных народов местные органы власти чаще всего объясняют субъективными факторами: высоким уровнем патерналистских ожиданий, пьянством, низким образовательным и профессиональным статусом населения, его нежеланием адаптироваться к рыночным условиям. Но, как показывают результаты исследований, местное население отнюдь не отвергает переход к рыночной экономике. Показательно в этом смысле отношение эвенков к частной собственности. Безусловных противников частной собственности, считающих, что ее надо строго ограничивать в любых формах, совсем немного - 11%, заметно меньше, чем ее откровенных сторонников (18,3%). Большинство занимают в этом вопросе достаточно взвешенную позицию - 46,3% опрошенных считают, что частную собственность надо ограничивать лишь в определенной степени. Особенно много таких среди женщин (51%) и лиц со средним специальным образованием (64,4%). Примерно четвертая часть респондентов не смогла однозначно определить свое отношение.
Отношение к частной собственности определяется разными факторами, среди которых немаловажную роль играют стереотипы советского периода истории эвенков. Негативное отношение к частной собственности, воспитывавшееся со школьной скамьи, ее полное отсутствие в реальной жизни продолжают оказывать свое воздействие на сознание. Ситуация заметно меняется, когда речь заходит о конкретных формах собственности в различных сферах современной жизни.
Почти половина опрошенных считает целесообразным развивать частную собственность на землю (индекс12 +17), почти две трети положительно относится к частной собственности в сфере обслуживания (индекс +43). Однозначно отрицательное отношение (индекс -26) к частной собственности в промышленности (45%). Число сторонников частной собственности на землю вполне сопоставимо с аналогичными оценками в Москве и Саратове (53 и 50% соответственно) и заметно больше, чем у сельских жителей в ряде регионов России13.
11 Арутунян Ю.В. Трансформация постсоветских наций, с. 157.
12 Индекс - показатель разности между числом респондентов, давших положительные и отрицательные ответы.
13 Арутюнян Ю.В. Трансформация постсоветских наций, с. 123.
Для эвенков право собственности на землю ассоциируется прежде всего с правом на промысловые угодья, которые по своему значению для населения равнозначны землям сельскохозяйственного назначения в земледельческих районах. «Пиетет» к частной собственности на землю у эвенков может показаться неожиданным. Хорошо известно, что традиции частной собственности на землю в прошлом у них не было. Промысловые территории, безусловно, имели своих хозяев в лице тех или иных семей, кочевых объединений, однако они не воспринимались как собственность. В начале 1990-х годов, когда на повестку дня встал вопрос о закреплении за коренными народами территорий традиционного природопользования (ТТП), никто не стремился заполучить их в собственность, речь шла лишь о праве пользования.
Столь заметная перемена в отношении к частной собственности на землю связана, на наш взгляд, с реальностью социально-политических отношений последнего времени. Идея ТТП, столь близкая и понятная коренным народам, обернулась сплошной фикцией. Несмотря на то что после принятия соответствующего закона прошло уже несколько лет, до сих пор в стране не закреплено ни одной ТТП. Между тем в национальных селах, да и не только в них, все чаще говорят о грядущей приватизации лесов. В этих условиях вполне объяснимо желание людей стать реальными собственниками промысловых угодий, которые при массовой сельской безработице становятся по существу единственным средством жизнеобеспечения.
Сторонниками частной собственности на землю и в сфере обслуживания женщины выступают чаще, чем мужчины, хотя разница соответствующих показателей не так уж и велика (табл. 2). Достаточно отчетливо просматривается и такая закономерность: доля тех, кто частную собственность на землю рассматривает как положительное явление, снижается в старших возрастах и растет по мере роста образовательного уровня респондентов. С последним, безусловно, связано и преобладание сторонников частной собственности на землю среди женщин, образовательный уровень которых выше, чем у мужчин.
Таблица 2
Положительные установки на развитие частной собственности по полу, возрасту и уровню образования, %
Группы населения На землю В промышленности В сфере обслуживания
Мужчины 43 22 54
Женщины 51 19 63
18-29 лет 53 13 67
30-49 лет 51 21 69
50 лет и старше Образование: 43 18 39
начальное 40 0 20
неполное среднее 38 13 25
среднее 43 18 54
среднее специальное 61 18 79
высшее 43 36 64
Степень доверия к частной собственности в той или иной сфере жизни, безусловно, формируется под воздействием личного опыта. Вряд ли можно сомневаться в том, что негативное отношение к частной собственности в промышленности среди лиц с начальным и неполным средним образованием в значительной степени обусловлено именно таким опытом. Промышленный сектор в районах проживания дальневосточных эвенков
сосредоточен исключительно в сфере частного бизнеса и представлен небольшими рыбодобывающими компаниями и старательскими артелями. Большинство промышленников мало задумываются о социальной ответственности перед населением. Их главная задача
- любыми способами извлечь максимальную прибыль. Отсюда массовые экологические нарушения, откровенный грабеж природных ресурсов, беззастенчивый обман коренного населения. В Тугуро-Чумиканском районе, например, в 2004 г. рыбодобывающее предприятие «Сонико-Чумикан» принимало у работающих по договору эвенков кету по смешной цене - 2 руб. 60 коп. за 1 кг.
Кроме того, сегодняшнее промышленное производство, даже применительно к местным сельским условиям, требует достаточно большого объема знаний и умений. Если на советских предприятиях с их низкой технологической оснащенностью, большой долей неквалифицированного физического труда и вечным дефицитом рабочей силы рабочие места для таких людей все же находились, то новые владельцы промышленных предприятий претендентов с начальным образованием не берут даже на подсобные работы. Отсюда и неприятие частной формы собственности в промышленности.
Самый высокий показатель - положительное отношение к частной собственности в сфере обслуживания (59%) - также базируется на жизненном опыте. В селах такая собственность представлена главным образом индивидуальным предпринимательством, возможность оценить ее плюсы и минусы есть и в торговле. Среди плюсов - наличие товаров и продуктов питания, ассортимент которых не так уж сильно отличается от городских магазинов. Их сравнение по этому показателю с кооперативной и государственной торговлей прошлых лет явно не в пользу последних. Кроме того, в условиях тотальной сельской безработицы частные торговые предприятия - важная сфера приложения труда, при этом чем выше образовательный уровень, тем больше шансов найти работу в этой сфере. Среди минусов - высокие, а для некоторой части жителей и просто запредельные цены. Не приемлет развитие частной собственности в сфере обслуживания 16% респондентов. Это и есть та часть сельчан, жизнь которых явно протекает за чертой бедности.
Высокая степень доверия к частной собственности дает основание говорить о формировании у эвенков принципиально новой формы идентичности - собственнической, что может означать начало перехода от коллективизма к индивидуализму. Традиционный коллективизм народов Севера ощутимо уступает место другим приоритетам: личной ответственности за свою судьбу, надежде на собственные силы. Как видно из табл. 1, более половины опрошенных предпочитает решать свои проблемы самостоятельно, а не обращаться за помощью к кому-либо. Довольно неожиданной представляется оценка респондентами этнической солидарности (этнического коллективизма), о высокой степени которой принято писать в этнографических исследованиях, посвященных малочисленным народам. Помощь и поддержку в трудную минуту жизни в своей этнической среде ищут лишь 2,4% опрошенных. Несколько выше, но также очень низкими показателями, оценивается этническая солидарность в наборе качеств, присущих в настоящее время эвенкам Нелькана. На такое качество, как сплоченность, способность постоять друг за друга, указало лишь 12% респондентов. Все это, на наш взгляд, дает основания для вывода, что с ослабеванием традиции меняется и основа самоидентификации человека - ощущение себя как личности. Человек вынужден активнее, чем раньше, воссоздавать свою собственную идентичность и самодостаточность.
Переход от коллективизма к индивидуализму предполагает наличие терпимого отношения к высоким доходам и богатству. Действительно, свое позитивное отношение к предпринимателям, олицетворяющим в глазах сельских жителей высокий достаток и благополучие, высказали почти 38% опрошенных, 51,9% заявили о безразличном отношении, и лишь 7,6% респондентов отнеслись к ним негативно. Вместе с тем отношение к бедности и богатству не так уж однозначно. С суждением «Различия между бедными и богатыми справедливы» согласилось лишь 27,7% респондентов, не согласилось 55,4%.
Не думаю, что в основе преобладающего несогласия лежит искренняя вера в изначальную несправедливость богатства. Скорее всего, это убежденность, внушенная, с одной стороны, средствами массовой информации, с другой - спецификой формирования богатства в современной России. Обращает на себя внимание и высокая доля тех, кто затруднился однозначно определить свою позицию, - 16,9%.
Формирование новых форм идентичности, в том числе и новое осознание себя как личности, делает весьма актуальным вопрос об иждивенчестве коренных малочисленных народов. Как показывают результаты исследования (табл. 1), нельканские эвенки явно не готовы к либеральной модели взаимоотношений государства и человека, но и упрекать их в иждивенчестве, как это любят делать местные органы власти, у нас нет оснований. Более половины опрошенных показали себя сторонниками социального государства, но такой выбор вряд ли можно назвать иждивенчеством. Вместе с тем респонденты отнюдь не отрицают его наличия у определенной части населения. Утрату трудолюбия, иждивенчество как отрицательное качество, присущее современному состоянию этноса, назвало 28,9% опрошенных.
Сторонников «равенства в бедности» (государство дает понемногу, но всем поровну) несколько больше, но такая ситуация вообще характерна для обездоленного населения. Приверженцы уравнительного принципа распределения (от 50 до 60%) преобладают среди лиц старших возрастов и с низким (начальное и неполное среднее) уровнем образования, которые сталкиваются сегодня с наибольшими проблемами. Среди сторонников уравнительности несколько больше среднего показателя по выборке (42,8%) лиц с высшим образованием, но опять же в этой категории преобладают старшие возраста. В целом надежда на государство не является определяющим мотивом поведения людей.
В заключение - о современных политических и ценностных ориентациях нельканских эвенков. Распад СССР, обращение государства к новым ценностям (правовое государство, многопартийность, свобода слова, религия, исторические святыни, демократия и т.п.) не могут не оказывать своего воздействия и на эвенков. Их отношение к этим ценностям неоднозначно. Свободу слова как положительное явление в развитии страны отметило лишь 37,3%, многопартийность - 15,7%, партнерство с Западом - 56,6%. Что касается свободы слова и взаимоотношений с Западом, то положительные оценки здесь преобладают над отрицательными. Многопартийность воспринимается в большей степени негативно - 39,7%. По всем трем позициям обращает на себя внимание большое число затруднившихся с ответом - от 33 до 44%. Число хорошо относящихся к коммунистам в три раза превышает тех, кто относится к ним плохо. Отрицательных оценок «демократам» в 2,5 раза больше, чем положительных. Тем не менее и к демократам, и к коммунистам относится безразлично 59,5 и 60,7% соответственно. Чуть меньшими, но близкими показателями характеризуется безразличие к бизнесменам и предпринимателям (52%). Правда, по отношению к ним зафиксировано наибольшее число тех, кто относится к ним хорошо, - 37,9%.
Довольно индифферентное отношение к демократам и коммунистам не вызывает вопросов. Современные дискуссии между политическими противниками мало интересуют население, озабоченное совсем другими проблемами. Недовольство современной идеологией государства практически не просматривается в ответах респондентов, устранение от власти КПСС и ее идеологии в качестве существенной потери для государства рассматривает менее 10% опрошенных. Интервью по результатам опроса показывают, что и коммунистическая идеология, и сами ее носители воспринимаются в основном как «отработанный материал», а преобладание негативных оценок над положительными по отношению к «демократам» обусловлено в основном «протестным сознанием».
Нынешняя социально-экономическая ситуация в селе, о недовольстве которой заявило почти 94% респондентов, связывается, может быть и не совсем обоснованно, с процессом демократизации страны, но за неприятием «демократов» - не ценности демократии как таковые, а раздражение по поводу демократической риторики, которая никак не приводит
к нужным результатам. Что же касается самих ценностей, то весьма показательно в этом смысле отношение респондентов к такой фундаментальной составляющей демократического государства, как права человека. Отвечая на вопрос: «Какие права представляются вам наиболее приоритетными?», 84,3% респондентов отдали предпочтение правам человека, о приоритетности прав народов заявило лишь 15,7%. Любопытно, что с ответом на этот вопрос не было ни одного затруднившегося.
Приоритетные направления развития страны в представлениях большинства респондентов ничуть не противоречат принципам демократии: благополучно живущее население (66,2%), рациональное использование природных ресурсов (46,9%), сохранение исторически присущих ценностей (42,1%). При этом мало кто стремится к тому, чтобы их страна была такой же, как страны Запада (4,8%). Число тех, кто хочет, чтобы Россию боялись во всем мире или чтобы в ней не было богатых, ничтожно - 1,2%.
Патриотические и внешнеполитические ориентации, выявленные в ходе опроса, достаточно прагматичны (табл. 1). «Желаемая Россия» (выражение Л.Дробижевой) в представлениях большинства нельканских эвенков - это страна, развивающая тесное сотрудничество с Западом, не жертвующая при этом своими национальными интересами и не распродающая природные богатства. Желающих дистанцироваться от большинства мировых проблем, жить исключительно своими интересами, как видим, очень немного, но жить по тем же принципам, что и страны Запада, - и того меньше. Возвращаться к политике «холодной войны» не хочет никто.
Милитаристская составляющая в патриотическом сознании не исчезла окончательно. С утверждением, что «для сохранения военной мощи России можно идти на снижение уровня жизни населения», согласилось около 20% опрошенных. Патриотизм у нельканских эвенков связан совсем с другими представлениями: с утверждением, что «даже для спасения экономики России нельзя распродавать ее природные богатства», согласно 67% респондентов.
Много вопросов вызывают результаты опроса об отношении населения к властным структурам различного уровня. Меньше всего претензий к сельской муниципальной власти, работой администрации села недовольно лишь 12%. Более критическое отношение к органам краевой (20,5%), федеральной (28,9%) и районной администрации (77%). Насколько справедливо такое отношение? Безусловно, все житейские проблемы, решить которые люди не могут самостоятельно, завязаны, в конечном счете, на районной администрации, и далеко не всегда люди находят там понимание и поддержку, но при этом мало кто понимает истинную причину такого положения дел. Новые принципы распределения налогов лишили районные власти значительной части доходов, что не могло не отразиться и на ее возможностях влиять на социальную обстановку в районе. Неудовлетворенность условиями жизни, казалось бы, должна проявляться в росте неудовлетворенности деятельностью других уровней власти - краевой и федеральной. На практике этого не происходит. В роли «козла отпущения» выступает именно районная власть. И такая ситуация, судя по всему, федеральному центру сегодня выгодна.
Подведем некоторые итоги. Предварительный анализ результатов наших исследований дает основание сделать следующие выводы.
1. В мировоззрении коренного населения (внутренняя свобода человека, опора на собственные силы, отношение к частной собственности, рыночным реформам и др.) за последние годы произошли «тектонические» сдвиги, в корне меняющие традиционные представления об аборигенных сообществах как практически не реформируемых социальных образованиях. У нас нет оснований распространять этот вывод на все сообщество дальневосточных эвенков. Пока что это нельканский феномен, обусловленный реальной вовлеченностью села в рыночные отношения, но он дает основание и для более общих выводов. Разговоры о преимуществах рыночной экономики сами по себе не могут сформировать к ней позитивного отношения (сколько ни повторяй слово «халва», во рту
слаще не станет). Реальные изменения в сознании наступают с реальными изменениями в экономике. Именно такая ситуация в Нелькане. Трудности общественной трансформации здесь переносятся легче, чем в других эвенкийских селах Дальнего Востока.
2. Нельканские эвенки оптимистичнее оценивают свою жизнь, начинают чувствовать себя увереннее, приспосабливаясь к реальному состоянию общества и условиям повседневной жизни. Они демонстрирует высокую жизнеспособность, хороший адаптационный потенциал. Характерная для села культурная многослойность, готовность воспринимать заимствования, наличие богатых природных ресурсов создают благоприятные возможности для дальнейшей трансформации сложившихся форм жизни. Конфликт с реальной жизнью, безусловно, существует, но этот конфликт нельзя назвать отторжением действительности. Уход в сферу частных интересов - неизбежное следствие смены общественной парадигмы развития.
3. В материалах опроса у нельканских эвенков не просматривается конфликта гражданской (государственной) и этнической идентичности, речь скорее может идти об их достаточно полном совмещении. Всплеск этнической идентичности, фиксируемый в последние годы у многих российских народов, не характерен для нельканских эвенков. В массе своей нынешнему поколению эвенков не к чему вернуться. Традиции утеряны, религиозные представления чрезвычайно размыты, исторических святынь никто не помнит. Этничность поддерживает, с одной стороны, государственная политика по отношению к коренным малочисленным народам, с другой - наличие нерешенных вопросов в сфере межэтнических отношений. Этническая идентичность начинает уступать свое место другим формам самоидентификации. Нельзя сказать, что этот процесс проявляется уж очень сильно. Тем не менее общий вектор государственной политики по конструированию новых форм самоидентификации затрагивает и эвенков.
4. Результаты опроса выявляют весьма противоречивые тенденции по целому ряду жизненных ситуаций - сочетание, казалось бы, противоположных позиций. Так, весьма безразличное отношение коренного населения к демократическим институтам страны явно противоречит новым ценностным ориентациям, которые в свою очередь являются порождением процесса демократизации и новых отношений собственности. Эти и подобные противоречия, думается, отражают переходный характер эпохи, когда в сознании людей причудливо переплетаются старые и новые представления.
Новые книги
Этническая идентичность и конфликт идентичностей / отв. ред. Г.Г.Ермак, Е.В.Рудникова.
Владивосток: Дальнаука, 2007. - 200 с. - ISBN 978-5-8044-0803-0.
Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН
690950, Владивосток, ул. Пушкинская, 89. Факс: (4232) 26-80-85, 22-05-07, 22-28-39.
E-mail: ihae@eastnrt.febras.ru
Сборник включает материалы научных исследований, посвященных различным аспектам изучения идентичности русских, бурят, евреев, малочисленных этносов Дальнего Востока России, а также жителей островов Рюкю и Тайвань. В центре внимания авторов как прошлая, так и современная история этих народов. В ряде статей на конкретных материалах обсуждается феномен роста этнического самосознания на основе теории конфликта идентичностей как следствия социально-экономических перемен.
Издание рассчитано на историков, этнографов и всех интересующихся практикой и теорией изучения феномена этничности.
