CC BY
2814. Russie: Vladimir Poutine largement réélu pour un quatrième mandate // URL: http://www.lefigaro.fr/international/2018/03/18/01003-20180318ARTFIG00184-vladimir-poutine-remporte-son-plebiscite.php (Дата обращения: 14.08.2019)
15. Armée russe: Poutine roule des mécaniques // URL: https://www.liberation.fr/planete/2018/03/01/armee-russe-poutine-roule-des-mecaniques_1633137 (Дата обращения: 14.08.2019)
16. Russie: élection de routine, mais des préoccupations pour Poutine // URL: https://www.liberation.fr/planete/2018/03/19/russie-election-de-routine-mais-des-preoccupations-pour-poutine_1637249 (Дата обращения: 14.08.2019)
ПАРХИТЬКО НИКОЛАИ ПЕТРОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории журналистики Российского университета дружбы народов.
МИЗИЕВА ТАМАРА МАРАТОВНА - студентка Российского университета дружбы народов.
PARKHITKO, NIKOLAY P. - Ph.D. in History, Associate Professor, Department of Theory and History of Journalism, Peoples' Friendship University of Russia (scharnchorst@mail.ru).
MIZIEVA, TAMARA M. - student, Peoples' Friendship University of Russia (tamara_mizieva@mail.ru).
УДК 94(47)04(=512.31)+(=512.212)
ДАМПИЛОН Р.В. ЭВЕНКИЙСКИЕ КОРНИ В БУРЯТСКИХ РОДОСЛОВНЫХ
Ключевые слова: межэтническое взаимодействие, буряты, эвенки, родословные, шаманские тексты, предания.
Эвенки и буряты - это этносы, являющиеся коренными на территории Байкальского региона. На протяжении нескольких столетий между ними складывались определенные взаимоотношения. Актуальным представляется системное исследование эвенко-бурятских связей как по имеющимся разрозненным научным материалам, так и по архивным и полевым источникам в исторической ретроспективе. В данной статье выявляются эвенкийские корни в бурятских родословных и родственные связи двух коренных народов Бурятии. Показано, что исследователи родословных легенд и преданий через сохранившиеся имена, имеющие эвенкийские корни, выявляют тунгусо-бурятские родословные связи. Автор полагает, что на всех этапах развития некоторые роды булагатского племени подверглись определенному влиянию со стороны тунгусского этноса, что является естественным для живущих на одной территории народов.
DAMPILON, R.V. EVENKI ROOTS IN BURYAT GENEALOGIES
Keywords: interethnic interaction, Buryats, Evenks, family trees, shamanistic texts, traditions
Evenks and Buryats are ethnic groups that are indigenous to the Baikal region. For several centuries, they have developed certain relationships. Important, a systematic study of the Evenki-Buryat intercultural connections, and links on the existing scattered research materials and archival and field sources in historical retrospective. This article reveals the Evenk roots in Buryat genealogies and kinship ties of the two indigenous peoples of Buryatia. It is shown that researchers of genealogical legends and traditions through preserved names having Evenki roots reveal the Tungus-Buryat genealogy. The author believes that at all stages of development, some clans of the Bulagat tribe underwent a certain influence from the Tungus ethnic group, which is natural for peoples living on the same territory.
Эвенки и буряты, живущие в тесном соседстве на территории Байкальского региона Сибири, в настоящее время представляют собой этносы, имеющие свои исторические, этнографические, культурные особенности, которые создавались на протяжении нескольких столетий. В нашем исследовании рассматриваются бурятско-эвенкийские взаимоотношения, начиная с XVII века, когда обе народности проживали в одном регионе. Так эвенкийский этнос, язык которого относится к тунгусо-маньчжурской группе алтайской языковой семьи, является одним из древнейших народов Байкальского региона и заселяет территорию Бурятии, Иркутской области, Забайкальского края. Буряты, как этнос, сформировался из племен, населявших территорию вокруг Байкала, а бурятский язык специалисты относят к монгольской группе алтайской языковой семьи.
На основании архивных источников, отдельно выделенных как этнографические и фольклорные материалы, путевых заметок и научных изысканий исследователей Сибири можно высказать предположение о том, что в бурятских родословных единицах существуют определенные эвенкийские корни. В соответствии с этим в статье ставится цель раскрыть
основные аспекты их взаимоотношений, выявить эвенкийские корни в бурятских родословных и установить родственные связи двух коренных народов Бурятии.
Для нашего исследования были использованы работы А.С. Шубина, Б.О. Долгих, Д.Д. Нимаева, Б.З. Нанзатова, в которых затрагиваются вопросы истории коренных народов Сибири, взаимоотношений бурят и эвенков. Новизна исследования заключается в том, что получены новые сведения об эвенкийских корнях в бурятских родословных. Впервые в шаманских материалах выявлены сведения о тунгусо-бурятских связях по родословной линии. Актуальным представляется системное исследование тунгусо-бурятских связей как по имеющимся разрозненным научным материалам, так и по архивным и полевым источникам. Основными источниками послужили бурятские устные рассказы, шаманские предания, легенды и песнопения, сопровождающие обрядовые события, записанные М.Н. Хангаловым, Ц.Ж. Жамцарано, И.Н. Мадасоном, П.П. Баторовым, С.П. Балдаевым и др.
Эвенкийский ученый А.С. Шубин, исследуя вопрос о происхождении и времени прихода в Баргузинскую долину выходцев эвенко-мунгальских родов - гальдегиров, чонголиров и асивагатов - утверждал, что названия данных родов есть модификация названий бурятских родов галзут, цонгол и ашабагат. По преданию, родоначальником гальдегиров был некий Дайван - по происхождению бурят, который был схвачен в Баргузине якутами и превращен в раба. Изучая родословные гальдегиров, и различные сказания, Шубин сделал предположение, что, возможно, Дайван был отунгусившимся бурятом [1, с. 16]. По мнению А.С. Шубина, ряд эвенкийских родов имеют бурятские корни, и совпадающие названия эвенкийских родов с бурятскими являются явным доказательством их бурятского происхождения.
Следствием этого, естественно, является отнесение того или иного рода к бурятским и тунгусским корням. Б.О. Долгих, изучая историю родов тыртей и цингидин, пишет, что в документах XVII века тыртейский род назывался то бурятским, то тунгусским. Этот род осваивал Торскую степь и кочевал вблизи тунгусского рода заектай в районе Култукского зимовья. Исследователем было сделано предположение о том, что между бурятами и эвенками тыртеева и заектаева рода имелись тесные родственные связи, о чем свидетельствует рассказ, что некто Базигдай из тыртеевского рода был женат на тунгуске-вдове [2, с. 300-301].
Не менее значимы сведения Б.О. Долгих о единых тунгусо-бурятских родах: в Кабанский острог Селенгинского присуда в XVII веке платило ясак небольшое количество тунгусов. Их численность не превышала 75 душ, принадлежащих к шести родам. Возможно, это были остатки эвенкийских родов, некогда кочевавших в бассейне Селенги, позднее ассимилированных местными бурятами. Об этом можно судить по имеющимся у бурят аналогичным эвенкийским родовым названиям. Так, род ангут имели как буряты, так и эвенки [2, с. 302]. Таким образом, согласно Б.О. Долгих, в XVII веке тунгусы и буряты находились в тесном территориальном контакте, и поэтому тыртейский род, в одних официальных документах именовался бурятским родом, в других - тунгусским. Также на основании сходства названий бурятских и эвенкийских родов, в частности рода ангут, верным представляется предположение исследователя о том, что эвенки, кочевавшие в XVII веке в бассейне реки Селенги, были впоследствии ассимилированы местными бурятами.
При изучении вопроса о происхождении булагатского племени Д.Д. Нимаев приводит данные из преданий и родословных западных бурят. Согласно им, один из сыновей Булагата (первопредка булагатского племени Булган Хара) имел сына Тоглога (Тугалака). Тугалак имел семерых сыновей, от которых произошло племя булагат. Для нашего исследования имеют значения факты, отсылающие к эвенкийским связям. Так, в сравниваемых им 5-6 вариантах родословных в качестве старшего сына Булгана Хара фигурировал Алагуй. У Алагуя был сын Готол, давший начало готольскому роду. Сам этноним Готол, по мнению Д.Д. Нимаева, имеет тюркское либо тунгусское прошлое основного ядра носителей данного имени [3, с. 145-146].
Б.З. Нанзатов, исследуя вопрос происхождения данного этнонима, также пришел к выводу, что его истоки следует искать в эвенкийском языке. Слово «гота» имеет следующие значения: ограда, изгородь; перегородка; огород; ночная загородка вокруг очага;
167
рефракционный круг вокруг «солнца». Вторая часть -ла, лё, лб - это суффикс при имени в конце слова. О существовании у западных эвенков подобного имени свидетельствуют русские документы XVII века. В них упоминается, что во главе ичериль в 1630 г. стоял Готал Мултин
- сын предводителя топорков Мулты. Кочевья этих тунгусов находились в районе р. Тасеевой, впадающей в Ангару.
Известный знаток бурятских родословных С.П. Балдаев приводит возможно более позднюю версию об истории готольского рода: «Готол был внебрачным сыном Алагуя от Амархан, происходившей из абзаева рода эхиритского племени, живущих тогда в долине реки Лена (Зулхэ). Она была умна, расторопна и работяща. Готол был ограничен, неповоротлив, слабосилен...» [4, с. 66]. При подобных разночтениях в бурятских родословных историях приходится тщательно сравнивать варианты: в записи Д.Д. Нимаева Готол - сын Мулты и важная конкретная дата 1630 год, в версии С.П. Балдаева, Готол является сыном Алагуя. Возможно, здесь даны биографические данные о разных людях с именем Готол, проживавших в разное историческое время.
Итак, бурятские ученые, исследующие этногенез бурятских родов, в данном случае приходят к заключению, что термин готол имеет тунгусское происхождение. Судя по их изысканиям, носители этого имени вошли в состав булагатов на ранней стадии формирования. И, в итоге, они утверждают, что готолы представляют древний тунгусский пласт, вошедший в состав булагатов [5, с. 140].
Относительно другого прародителя булагатского рода Обогона, Д.Д. Нимаев пишет, что Обогон был рожден от дочери Тугалака Голохан. У Обогона, по преданию, было три сына
- Хогой, Онгой и Онхотой. Имя Онхотой созвучно с этнонимом Онход. Путешественник и составитель географической карты Сибири Избрант Идес отмечал, что территория вокруг Байкала населена «бурятами, монголами и онкотами». По мнению, Д.Д. Нимаева, «онкоты» -это, возможно, этническая группа тунгусского происхождения [3, с. 148].
В отношении первопредков булагатского племени хотелось бы обратить внимание на другого известного персонажа - шаманку Асуйхан (Асухан), которая в бурятских преданиях выступает в роли приемной матери Булагата. Ц.Б. Цыдендамбаев указывает на то, что Асуйхан
- это видоизмененное эвенкийское «асикакан», что означает «красавица» [6, с. 525].
Таким образом, исследователи родословных легенд и преданий через сохранившиеся имена, имеющие эвенкийские корни, выявляют тунгусо-бурятские родословные связи.
У С.П. Балдаева имеются сведения об одоевом подроде, в частности, о том, что старший сын Алагуя Одой был женат на представительнице эвенкийского этноса Тологдой (Тогдой). По данным исследователя, Тологдой была дочерью тунгуса Эльбэри. Она была большой черной шаманкой. Буряты алагуева рода относились к ней с большим уважением [4, с. 58]. Необходимо заметить, что во многих бурятских шаманских призываниях родовых предков упоминаются тунгусы как сильные шаманы со сверхъестественным даром.
Таким образом, можно сделать вывод, о том, что в родословных преданиях булагатского племени встречается немало персонажей с тунгусскими корнями. Думается, что на всех этапах развития некоторые роды булагатского племени подверглись определенному влиянию со стороны тунгусского этноса, что является естественным для живущих на одной территории народов.
Одним из основных материалов, относящихся к родословным историям, являются шаманские тексты, в которых упоминаются родословные, имеющие корни удха от тунгусов, считающихся хоть и чужим, но кровно связанным с бурятскими родами. Зачастую в вербальных материалах шаманских обрядов ведущими героями являются шаманы и князья тунгусского происхождения. Например, по мнению Ц. Жамцарано, один из больших бурятских племен хонгодоры по материнской линии происходят от шошолоков - тунгусов [7, с. 67].
В шаманских песнопениях, исполняемых во время обрядов поклонения, посвященных определенным родовым духам предков, тунгусы упоминаются как родственный народ с той или иной стороны воспеваемого героя. Так, например, муруйский род булагатского племени
168
упоминает как своего покровителя великого шамана Алхансая Эдирхэнова. Его родословная материнской стороны восходит к лесному / таежному народу:
Ара бэеын удха По генеалогии бабушки
Тайгын ехэ табин, Таежных больших пятьдесят
Табин найман хамниган [8, л. 34]. Пятьдесят восемь тунгусов [8, л. 49].
Необходимо обратить внимание, что буряты эвенков называют как тунгусами, так и хамниганами, в шаманских текстах наиболее употребляемый термин хамниган. Существуют разные варианты стихотворных и прозаических текстов в архивных записях о реальной и мифологической истории великих шаманов бурятских племен и родов. По историческим сведениям, Эдирхэн, сын Алхансая был известным молодым шаманом из хордутского рода муруйской кости. Его иначе звали алаг-моритон, он считался сыном бесплодного Алхансая, а на самом деле был внебрачным сыном самого могущественного шамана хордутского рода Махуная. Мать Эдирхена была тунгусского происхождения [9, л. 15].
В связи с тем, что буряты ведут родословные с отцовской стороны, в шаманских материалах любая материнская сторона кодируется ара бэеынудха 'той стороны родословная' материнская/чужая сторона. На конкретных примерах можно утверждать, что в бурятских родах материнская тунгусская кровь считалась сильной, иногда даже враждебной, которую необходимо ублажать, упоминать и им поклоняться, поэтому в родословных обязательно подчеркивалась чужеродная сторона.
Сильным и враждебным считалась тунгусская сторона и в силу того, что эвенки и буряты постоянно вели междоусобные войны. Например, на писанице в верховьях реки Белой (БYлэн), левого притока Ангары, на высокой отвесной скале изображен вождь шошолокского рода силач и мэргэн Боро Шарга с натянутым луком, направленным в сторону врагов -эвенков. Он был убит в сражении с эвенками, и здесь находится его могила [10, с. 181-182].
В связи с родословными преданиями и легендами бурят, необходимо упомянуть известных почитаемых духов эхиритского племени Ажарай Бухэ и Харамсай Мэргэна, именуемых символически «черными всадниками». По мнению Л.С. Дампиловой, эпитет «черный» в имени божеств мог появиться также как код их иноэтнического происхождения. Для Предбайкалья таковыми выступали божества монгольских и тунгусских родов, а Хара Ажарай, по представлениям западных бурят, по материнской линии имеет родственные связи с эвенками [11, с. 171]. Как нам кажется, в основном в шаманских преданиях упоминаются связь бурят с тунгусами с материнской стороны. А если есть тунгусы с отцовской стороны, они по традиции не считаются бурятами.
Небезынтересным для нашего исследования являются подобные единичные факты, когда материнская тунгусская сторона становится главенствующей в родословных преданиях. У эхиритских, шоноевых наследников есть подрод Басай, и это имя связано с сильной и воинственной тунгуской, которая была замужем за бурятом Хамнаем, но подрод называется басаевским, ибо в истории запомнилась тунгусская женщина, владевшая мечом и копьем лучше мужчин [12, с. 63].
Для выявления эвенкийско-бурятских связей, на наш взгляд, интересными представляются не только реальные истории с конкретными именами, но и такая легенда как 'Сивые девушки' (ХYгшYYд) в записи С.П. Балдаева, в которой тунгусские корни позиционируются как оплодотворяющая сила [13, л. 2]. По легенде, дочери Эсэгэ Малан тэнгри на земле встретились с молодым тунгусским охотником Хан Нахурай, сыном князя. В данном случае разыгрывается мифологический контекст с историческими реалиями. В шаманских текстах титул князя присваивается только эвенкам, ибо в исторической действительности были известны, например, эвенкийские князья Гантимуровы.
Основная чудодейственная способность князя Нахурая оплодотворять взглядом и прикосновением связана с идеей о большей силе другого народа: Баймаган балд гэлсэжэ, / Басага асарха бололойт, / Ьуумаган hYлд гэлсэжэ, / ХYбYY гаргаха бололой [13, л. 4].
«Общаясь с девушками стоя, / Зачали девочку, / Общаясь с ними сидя, / Зачали
169
мальчика» [13, л. 6]. Подобные легенды рождаются только с необходимостью продолжения рода.
Для нас важно, что в бурятской традиции существовал онгон эвенка Нахурай, которому проводили обряд угощения, чтобы семья имела детей. В сопровождающих обряд текстах он упоминается в реальном образе ловеласа, и значение его имени Нахурай 'нахальный, навязчивый' поясняет его сущность. В записи И.Н. Мадасона в большом песнопении, посвященном бурятским онгонам, упоминается его имя с теми же характеристиками сильного красивого тунгуса: Хоёр хан Нахуурай / Хара хуриган малагайнь / Орой дээрээ зохид, / Хара 6yö каптааниин / Ташаа дээрээ зохид «Хан Нахурай / Черная барашковая шапка / На голове впору ему, / Черный из ткани кафтан / На теле впору ему» [14, л. 16].
В материалах М.Н. Хангалова значительное внимание было уделено сбору информации о родословных бурят, об их шаманских корнях. Представляет интерес легенда о первом шамане: «Заяны, которые живут на небе, и стараются делать людям добро отправили на землю Орла для того, чтобы он рассказал людям о них. Но Орел не смог донести до них знания, и тогда он решил передать свои знания первому встречному человеку, которым оказалась женщина-тунгуска (хамниган эжи). Получив шаманский дар от Орла, она родила сына Бохоли Хара, который, по легенде, стал первым бурятским шаманом» [15, л. 113]. Этот рассказ еще раз доказывает близкую связь бурят и тунгусов не только в семейно-бытовых, но и религиозных аспектах.
В ходе исследования родословных связей бурят с эвенками выявляется такой факт, что тунгусская кровь считается более сильной и действенной. С родословными историями переплетены шаманские религиозные поверья и легенды, в которых наблюдается тесная контаминация реальных и мифологических историй. Параллельно с линией сильной тунгусской крови нами также определена и их мощная шаманская сила. Тунгусы как побратимы бурят присутствуют во многих шаманских историях. Онгон «Анда бара» (само слово анда говорит о побратимстве), распространенный у северобайкальских бурят, саянских сойотов, по записи П.П. Баторова, состоял из двух фигур. У сойтов, аларских и кудинских бурят этот онгон имеет разные истории, заводят его только охотники, поэтому Анда бар считается урянхайским большим шаманом охотником. Вторая фигура по кудинской версии -«тунгусский шаман Сээжин хубуун Эрэхэ бар, дург и товарищ неразлучный Анда бара» [16, л. 6]. В бурятских шаманских материалах тунгусы присутствуют в роли покровителей охотников.
В итоге исследования приходим к выводу, что эвенки, коренные жители Байкальского региона, имели тесные взаимоотношения с бурятскими племенами по родословной линии. Определены родословные связи с материнской и отцовской стороны. В связи с тем, что буряты сохраняли и почитали свою генеалогическую линию, все выявленные факты о тунгусских корнях в родословных разных бурятских племен доказывают их родственные связи. Устанавливая, как тунгусские корни в бурятских родах, так и бурятские истоки в тунгусских родословных, считаем, что данные факты подтверждают наличие активных взаимоотношений между представителями двух этносов.
Литература и источники
1. Шубин А.С. Краткий очерк этнической истории эвенков Забайкалья (XVII - XX вв.). - Улан-Удэ, 1973. - 108 с.
2. ДолгихБ.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. - М., 1960. - 623 с.
3. Нимаев Д.Д. Буряты: этногенез и этническая история. - Улан-Удэ: Изд-полигр. комплекс ВСГАКИ, 2000. - 190 с.
4. Балдаев С.П. Родословные предания и легенды бурят. Ч. 1. Булагаты и эхириты. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1970. -374 с.
5. НанзатовБ.З. Этногенез западных бурят (VI-XIX вв.). - Иркутск, 2005. - 160 с.
6. Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. - Улан-Удэ: Бурят кн. изд-во, 1972. - 662 с.
7. Жамцарано Ц.Ж. Путевые дневники 1903-1907 гг. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. - 380 с.
8. Балдаев С.П. Заян Эдирхэн Алханцаев // ЦВРК ИМБТ СО РАН. Общий архивный фонд. Ф.36. Оп.1. Д.1154. Л.Л. 34, 49.
9. Баторов П.П. Устное предание аларских бурят о происхождении одного шаманского рода, именуемого хордутами // ЦВРК ИМБТ СО РАН. Общий архивный фонд. Ф.14. Оп.1. Д.6. Л.Л.12-15.
10. Балдаев С.П. Избранное. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1970. - 256 с.
11. Дампилова Л.С. Шаманские песнопения бурят: символика и поэтика. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Вост. лит., 2012. -263 с.
12. Балдаев С.П. Родословные предания и легенды. Забайкальские буряты. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. госуниверситета, 2010. - 368 с.
13. Балдаев С.П. Хугшууд «Сивые девушки» // ЦВРК ИМБТ СО РАН. Общий архивный фонд. Ф.36. Оп.1. Д.1185. Л.Л.2, 4, 6.
170
14. Мадасон. Ехэ онгоной дурдалга = [Призывание великого онгона] // ЦВРК ИМБТ СО РАН. Ф.18 (И.Н. Мадасон). Оп.1. Д.197. Л.Л. 15-22.
15.ХангаловМ.Н. Собр. соч.: в 3 т. - Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Респ. тип.», 2004. - 508 с.
16. БаторовП.П. Полное описание онгонов (Хан Шаргай, Тунхэ Галзуу, зурагта онгон, Анда Бар и др.), 1927 г. // ЦВРК ИМБТ СО РАН. Общий архивный фонд. Ф.14. Оп.1. Д.9. Л.Л.1-22.
References and Sources
1. Shubin A.S. Kratkij ocherk etnicheskoj istorii evenkov Zabajkal'ya (XVII - XX vv.). - Ulan-Ude, 1973. - 108 s.
2. Dolgih B.O. Rodovoj i plemennoj sostav narodov Sibiri v XVII veke. - M., 1960. - 623 s.
3. Nimaev D.D. Buryaty: etnogenez i etnicheskaya istoriya. - Ulan-Ude: Izd-poligr. kompleks VSGAKI, 2000. - 190 s.
4. Baldaev S.P. Rodoslovnye predaniya i legendy buryat. CH.1. Bulagaty i ekhirity. - Ulan-Ude: Buryat. kn. izd-vo, 1970. -374 s.
5. Nanzatov B.Z. Etnogenez zapadnyh buryat (VI-XIX vv.). - Irkutsk, 2005. - 160 s.
6. Cydendambaev C.B. Buryatskie istoricheskie hroniki i rodoslovnye. - Ulan-Ude: Buryat kn. izd-vo, 1972. - 662 s.
7. Zhamcarano C.ZH. Putevye dnevniki 1903-1907 gg. - Ulan-Ude: Izd-vo BNC SO RAN, 2001. - 380 s.
8. Baldaev S.P. Zayan Edirhen Alhancaev // CVRK IMBT SO RAN. Obshchij arhivnyj fond. F.36. Op.1. D.1154. L.L. 34, 49.
9. Batorov P.P. Ustnoe predanie alarskih buryat o proiskhozhdenii odnogo shamanskogo roda, imenuemogo hordutami // CVRK IMBT SO RAN. Obshchij arhivnyj fond. F.14. Op.1. D.6. L.L.12-15.
10. Baldaev S.P. Izbrannoe. - Ulan-Ude: Buryat. kn. izd-vo, 1970. - 256 s.
11. Dampilova L.S. SHamanskie pesnopeniya buryat: simvolika i poetika. - 2-e izd., ispr. i dop. - M.: Vost. lit., 2012. -263 c.
12. Baldaev S.P. Rodoslovnye predaniya i legendy. Zabajkal'skie buryaty. - Ulan-Ude: Izd-vo Buryat. gosuniversiteta, 2010. - 368 s.
13. Baldaev S.P. Hygshuud «Sivye devushki» // CVRK IMBT SO RAN. Obshchij arhivnyj fond. F.36. Op.1. D.1185. L.L.2, 4, 6.
14. Madason. Ekhe ongonoj durdalga = [Prizyvanie velikogo ongona] // CVRK IMBT SO RAN. F.18 (I.N. Madason). Op.1. D.197. L.L.15-22.
15. Hangalov M.N. Sobr. soch.: v 3 t. - Ulan-Ude: Izd-vo OAO «Resp. tip.», 2004. - 508 s.
16. Batorov P.P. Polnoe opisanie ongonov (Han SHargaj, Tunhe Galzuu, zuragta ongon, Anda Bar i dr.), 1927 g. // CVRK IMBT SO RAN. Obshchij arhivnyj fond. F.14. Op.1. D.9. L.L.1-22.
ДАМПИЛОН РИНЧИН ВАЛЕРЬЕВИЧ - аспирант Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского Отделения РАН (dampilon@yandex.ru)
DAMPILON, RINCHIN V. - Ph.D. Student, Institute of Mongolian Studies, Buddhology and Tibetology, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (dampilon@yandex.ru).
УДК 94(510):394.3(=571)
НИКОЛАЕВА Д.А., ГАО ЦЗЯ СИНЬ СЕМАНТИКА НАРОДНОГО КИТАЙСКОГО ТАНЦА «ПАВЛИН»
Ключевые слова: хореографическая культура, народные танцы Китая, танцевальные жанры, народность Дай, Танец счастья, благоденствия, гармония противоположностей, элегантность, утонченность, плодородие.
Танец «Павлин» является самым известным традиционным народным танцем в Китае. В 2006 году он включен в список национального нематериального культурного наследия Китая. Известные танцоры, такие как Дао Мэйлань, Ян Липин и Юэ Сян, вывели танец на мировую арену. Эти выдающиеся танцоры, родившиеся и выросшие в Юньнани, вдохновлены прекрасным пейзажем своей родной земли и неизменной привязанностью к природе и жизни. Танец «Павлин» создан этнической группой дай. Он распространен в автономных префектурах меньшинств дай и дзинпо. Показано, что танец «Павлин» является символом доброты, мудрости, красоты, удачи и счастья. В статье также акцентировано внимание на том, что этот танец выполняет более сложные функции. Известно, что Чхомали Изешу, создавая этот удивительный танец, воспроизводил удивительную картину мира, где одновременно гармонично функционируют разные миры. Согласно архаическим воззрениям, благодаря обращению к иному миру, можно получить благоденствие в этом мире.
NIKOLAEVA, D.A., GAO, JIAXIN SEMANTIC OF PEOPLE'S CHINESE DANCE "PAVLIN"
Keywords: choreographic culture, folk dances of China, dance genres, Dai people, dance of happiness, prosperity, harmony of opposites, elegance, sophistication, fertility.
Peacock Dance is the most famous traditional folk dance in China. In 2006, it was inscribed on China's National Intangible Cultural Heritage List. Famous dancers such as Tao Meilan, Yang Liping and Yue Xiang brought the dance to the world stage. These outstanding dancers, born and raised in Yunnan, are inspired by the beautiful scenery of their native land and their continued attachment to nature and life. The Peacock Dance was created by the Dai ethnic group. It is common in autonomous prefectures of the Dai and Jinpo minorities. It is shown that the Peacock dance is a symbol of kindness, wisdom, beauty, good luck and happiness. The article also focuses on the fact that this dance performs more complex functions. It is known that Chkhomali Izesu, creating this amazing dance, reproduced an amazing picture of the world where different worlds function harmoniously at the same time. According to archaic views, through turning to another world, one can obtain prosperity in this world.
