CC BY
27__в
ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ #
Ж
«ЭТО ОБЪЯСНЯЕТСЯ ОТСУТСТВИЕМ
ТВЕРДОГО РУКОВОДСТВА...»
НКВД о деятельности командования Краснознаменного Балтийского флота
Продолжаем публикацию докладных записок начальника 3-го отдела Краснознаменного Балтийского флота дивизионного комиссара А.П. Лебедева в Наркомат ВМФ, в которых вскрываются недочеты в действиях подводных сил КБФ и в организации перехода кораблей из Таллина в Кронштадт 28—29 августа 1941 года.
Докладная записка начальника 3 отдела Краснознаменного Балтийского флота дивизионного комиссара [А.П.] Лебедева начальнику 3 Управления ВМФ СССР [А.И.] Петрову о боевых действиях подводного флота КБФ
21 ноября 1941 г. г. Ленинград
К началу войны с германским фашизмом, вероломно напавшим на СССР, подводный флот КБФ имел в своем составе 73 подводных лодки1, из них типа «К» — 4, «П» — 3, «С» — 14, «Л» — 4, «Щ» — 21, «М» — 21, «Д» — 1.
Кроме того, эстонские лодки «Ка-лев» и «Лембит» и латвийские — «Ронис», «Спидола» и Л-55.
Из указанного количества лодок около половины или находились в среднем и капитальном ремонте, или требовали подобного ремонта.
Большая часть из лодок, находившихся в строю, проходила организационный период и к самостоятельному выходу готова не была, а некоторая часть лодок в соответствии с приказом командующего КБФ <...> не имела права самостоятельного плавания, как не выполнившая задачи по КПЛ-41 г[ода].
Таким образом, выполнять самостоятельно боевые задачи могли лишь лодки, не превышавшие по своему количеству 1/5 всей их численности.
Такое положение явилось результатом неудовлетворительного руководства штаба флота
Продолжение. Начало см.: Воен.-истор. журнал. 2006. № 4.
как по обеспечению ремонта подлодок, так и подготовке личного состава.
Вследствие вышеуказанного состояния лодок и недостаточной подготовленности личного состава, и в первую очередь командного состава, подводный флот в начале военных действий имел большие потери, в то время как подлодки не только не проводили активных боевых действий, но и не встречали противника и не сделали ни одного торпедного выстрела.
К 65-летию начала Великой Отечественной войны
Так, из 15 лодок, находившихся в Либавском порту, погибло 9. Из них 6 лодок подорваны личным составом, и 3 лодки погибли на переходе Либава — Палдиски.
Необходимо указать, что подорванные в Либаве 6 подлодок: С-1, 3 лодки типа «М» и латвийские лодки «Ронис» и «Спидола» имели самостоятельный ход и могли быть выведены из Либа-вы, для чего имелись все возможности (время и средства), и подрыв их не вызывался никакой необходимостью.
Это мероприятие явилось следствием отсутствия должного руководства командования Либавской военно-морской базы ([контр-адмирал П.А.] Тройнин [Трайнин], [М.С.] Кле-венский), поддавшихся панике, и нераспорядительности штаба КБФ, не давшего своевременно конкретных указаний Либав-ской ВМБ по выводу лодок из Либавы.
Гибель трех лодок при переходе Либава — Палдиски (С-3, М-78 и М-81) произошла от действий противника, в результате необеспеченности этого перехода средствами охранения.
Всего же за первые месяцы войны, до перехода флота из Таллина в Кронштадт, потеряно 16 подлодок2, в то время как ущерб, причиненный противнику подлодками, выражался в потоплении лишь одного танкера, торпедированного подлодкой С-4.
Последующие потери подлодок, числом 8, произошли из-за беспечности, отсутствия должной организации встреч лодок и необеспеченности средствами ПЛО и охранением.
За это говорит следующее: подлодка С-10, находясь на позиции, была обнаружена противником и подверглась преследованию, о чем радировала, но мер к ее поискам и оказанию помощи ей принято не было.
Подлодка М-94 при выходе на позиции из бухты Трииги была торпедирована подлодкой противника благодаря тому, что командир подлодки старший лейтенант Дьяков, будучи информирован в штабе БОБРа3 о появлении в районе следования ПЛ М-94 подлодок противника, не принял мер предосторожности и следовал в надводном положении.
Подлодка С-11 была торпедирована подлодкой противника 2 августа при входе в пролив Мухувейн. Подлодка погибла в результате безобразной организации встречи и охранения.
Несмотря на то, что накануне в районе гибели подлодки С-11 командиром ПЛ С-9 капитан-лейтенантом Рогачевским была обнаружена подлодка противника, пытавшаяся атаковать ПЛ С-9 (о чем Рогачевский сообщил штабу ОВРа по прибытии в бухту Трииги), ответственный за встречу лодок представитель штаба КБФ капитан 3 ранга Мороз не обеспечил охранение лодки и не принял мер для благополучного прохода подлодки С-11.
Ж
О безобразной и непродуманной организации встречи свидетельствует и то обстоятельство, что лодкам неоднократно назначались рандеву в районах наших минных полей. Эти случаи зафиксированы с подлодками С-7, С-9, М-102 и друг[ими], но, благодаря счастливой случайности, они не подорвались.
Большие потери и малая эффективность действий наших подлодок объясняется нерешительностью действий командиров лодок, неправильным выбором позиций и робким использованием подводного флота.
Благодаря этим причинам задача подводного флота — ведение беспощадной подводной войны — свелась к пассивному наблюдению за морем в определенных квадратах. Со стороны командиров лодок не было проявлено инициативы поиска противника и дерзости для его уничтожения; многие командиры лодок свою пассивность объясняют движением кораблей и транспортов противника вблизи берегов и на малых глубинах, не позволяющих лодкам производить торпедные атаки.
Только боязнью приближения к берегам противника и боязнью вступить в бой объясняется то положение, что все лодки, за исключением ПЛ С-102, обнаружившей в Рижском заливе 2 неприятельских каравана транспортов, и ПЛ С-4, потопившей танкер, находясь в открытом море, лишь наблюдали дымы вблизи берегов.
Заданий на операции активного наступательного характера подводный флот от командования не имел, и даже более [того], ориентировался на пассивность и неуверенность в своих действиях, о чем свидетельствует телеграмма зам[естителя] наркома ВМФ [И.С.] Исакова, дублированная 1б июля бывш[им] командиром 2-й БПЛ4 капитаном 2 ранга [А.Е.] Орлом, следующего содержания:
«В случае невозможности пробиться в базу: недостача топлива, повреждения — идти в базу Ханко или к островам Эзель, Даго. О месте подхода сообщить коменданту БОБРа или коменданту Ханко; документы уничтожить, оружие, боезапас снять, подлодки поставить для использования кинжальными торпедными батареями, при невозможности использования — затопить. Команде поступить в распоряжение начальника обороны. Решение донести мне».
Для характеристики неправильного выбора позиции и нецелесообразного использования лодок можно привести следующие данные.
Подлодки типа «М» с малой автономностью посылались к шведским берегам. Между тем на выполнение этих заданий могли бы быть посланы ПЛ типа «Щ» и другие, а подлодки типа «М» можно было использовать в шхерных районах Финляндии, Латвии, Эстонии и в устье Финского залива.
Не использовались по своему назначению и подлодки-подвод-ные заградители Л-3, «Калев» и «Лембит». За все время военных действий они произвели 4 минных постановки, имея 10 выходов в море; остальное время использовались как обычные лодки. Действия их, как подводных заградителей, имели бы существенное значение.
Наряду с указанными причинами пассивности подводного флота со стороны отдельных командиров имели место факты проявления явной трусости. Так, например, командир ПЛ С-8 капитан-лейтенант Бойко 28 июня из-за боязни отказался выйти на позицию (осужден военным трибуналом к расстрелу).
Командир 6-го дивизиона капитан 2 ранга Федотов, находясь на ПЛ Щ-310, во время боевого похода проявил трусость и растерянность. Находясь под водой и получив доклад о том, что слышен шум винтов, Федотов разрешил всплывать только через 15 минут, когда на горизонте ничего уже не было. Возвращаясь с позиции и встретившись с неизвестным кораблем, Федотов не принял решения торпедировать его. Впоследствии оказалось, что это была подлодка противника.
По произведенному расследованию факта о трусости Федотова ВТ5 он был оправдан. (Федотов с должности комдива снят).
После перехода флота из Таллина в Кронштадт действия подводных лодок совершенно прекратились, и в течение месяца не было произведено ни одного выхода лодок в море.
Причем эта бездеятельность подводного флота подводниками, и, в частности, руководящим составом бригад подлодок ([Н.П.] Египко6, [А.Е.] Орел, [ПМ.] Обушен-ков7, [Б.Н.] Бабков, [Л.А.] Курников) объяснялась невозможностью деятельности подлодок при создавшейся обстановке на театре Балтийского моря ввиду минирования противником Финского залива.
Со стороны штаба КБФ также никаких мер к активизации подводного флота не принималось и никаких задач не ставилось.
Это положение создало исключительную неуверенность среди личного состава в возможность выхода лодок в море и их активных действий. Лишь только в октябре месяце началось оживление деятельности подводных лодок.
Но активность подводного флота, начавшаяся в октябре месяце, характеризуется лишь большим количеством выходов, но не качественной стороной. За все время военных действий подлодками было произведено 58 выходов, из них 30 выходов падает на последний период времени. При этом большая часть выходов производилась в район Финского залива, несмотря на то, что выход в Балтийское море обеспечивал успех лодок.
За последнее время подлодками Щ-323, Щ-320 и Щ-311, действовавшими в Балтийском море, потоплены 1 танкер, 4 транспорта и 1 транспорт, будучи поврежден, выбросился на мель. Подлодка М-79, проникнув на Таллинский рейд, потопила один транспорт. За это время подводный флот потерял 7 лодок: С-8, П-1, Л-2, Щ-319, Щ-322, М-98 и «Калев».
Необходимо отметить, что гибель подлодки С-8 является результатом проявления трусости со стороны командира лодки капитан-лейтенанта Брауна, выразившейся в нежелании идти на позицию якобы из-за дефекта лодки (Браун оставил комбригу письменное завещание).
Командование бригады, в частности, комбриг [А.В.] Три-польский8, вместо отстранения Брауна от похода и предания его суду военного трибунала, отправило лодку на позицию, и, благодаря «обреченности» командира лодки, она погибла, не дойдя до позиции.
Основой успеха боевых действий является скрытность и внезапность операций, что до сего времени не усвоено не только рядовыми командирами, но и руководящим составом.
Разглашению действий подлодок на море способствует печать, публикующая, естественно, с ведома ПУБалта и военного совета КБФ обзоры о боевых действиях лодок. В то время как противник гибель своих кораблей объяснял подрывом их на минных полях, что подтверждается последующим тралением в районах гибели его судов, печать, увлекаясь, раскрывает карты наших операций. В результате этого противником в Финском заливе были усилены минные банки9.
Публикация И.Б. ИВАНОВА. «Это объясняется отсутствием твердого руководства...»
В настоящее время все подлодки, за исключением Щ-309, возвращающейся с позиции, и Щ-324, находящейся на позиции, дислоцируются в городе Ленинграде.
Подготовке к зимней стоянке лодок командованием бригады, в частности, командиром бригады [А.В.] Трипольским, должного внимания уделено не было. Этот вопрос детально не продуман и организационно не проработан, так как [А.В.] Трипольский до ноября месяца находился в гор. Кронштадте и вопросом зимней стоянки лодок не занимался.
В результате отсутствия должной подготовки к зимней стоянке плавбазы и отопители подлодок обеспечены топливом только до конца декабря месяца.
Скопление подлодок вокруг плавбаз «Полярная Звезда» и «Смольный» создает опасность вывода из строя и гибели одновременно нескольких лодок при воздушном налете противника.
Командиры лодок и дивизионов бездельничают: командирская учеба отсутствует, вопросами подготовки личного состава к летней кампании не занимаются. Оборона в условиях зимы, при создавшейся обстановке под Ленинградом, не отработана, к организации и сколоченности боевых подразделений практически не приступали.
Требовательности со стороны командира бригады Трипольско-го по всем этим вопросам не чувствуется. <...>
Из разговоров [А.В.] Триполь-ского явствует его нежелание служить, когда он говорит: «Скорее бы кончалась война, надоело служить, уйду из флота».
Считаю необходимым отметить, что в настоящий момент делу активизации подводного флота штаб флота должного внимания не уделяет.
На 28 ноября с.г. [1941] КБФ располагает 17 лодками, которые могут нанести врагу на его коммуникациях чувствительный удар. Однако на позиции находится только одна Щ-324.
Вопрос об активизации действий подводного флота в Балтийском море мною поднят через военный совет Ленинградского фронта.
Начальник 3 отдела КБФ дивизионный комиссар (подпись)
ЛЕБЕДЕВ
Центральный архив ФСБ РФ (ЦА ФСБ РФ). Ф. 14. Оп. 4. Д. 513. Л. 165—171. Подлинник. Машинопись.
Докладная записка начальника
3 отдела Краснознаменного Балтийского флота дивизионного комиссара
[А.П.] Лебедева народному комиссару ВМФ СССР адмиралу [Н.Г.] Кузнецову об отходе КБФ и частей 10 стрелкового
корпуса из Таллина в Кронштадт 28-29 августа 1941 г.10
10 декабря 1941 г. г. Ленинград
После отхода частей 10 стрелкового корпуса на последние оборонительные рубежи г. Таллина корабли Краснознаменного Балтийского флота в составе крейсера «Киров», двух лидеров и шести новых эсминцев вели непрерывную артиллерийскую стрельбу, поражая огневые позиции и мешая противнику накапливать силы на подступах к городу.
По данным наблюдательных постов, огнем корабельной артиллерии были рассеяны, а частью уничтожены несколько колонн противника, пытавшихся прорваться через оборонительные рубежи.
Одновременно с этим, начиная с 24 и по 28 августа, т.е. по день отхода из Таллина, корабли, стоявшие на рейде, непрерывно обстреливались артиллерией противника.
За этот период корабли имели два прямых попадания снарядов противника, в частности: в корму крейсера «Киров», в результате чего было убито 5 человек и ранено 12; ив корму эсминца «Скорый», разрушив район хим[иче-ского] отсека. Возникший пожар в районе минного погреба на крейсере «Киров» был быстро ликвидирован.
После этих попаданий корабли стояли в гавани под парами, систематически меняли свои места, при налетах авиации маневрировали, не прекращая при этом артиллерийского огня по противнику.
Однако в связи с наступлением превосходящих сил противника части 10 стрелкового корпуса и отряды моряков вынуждены были отходить, а затем уже было принято решение Таллин эвакуировать.
Посадка армейских и флотских частей на корабли и транспорты началась с вечера 27 августа и продолжалась до 14 ч 28-го [августа].
Штабом флота был разработан специальный ордер следования кораблей из Таллина в Кронштадт, согласно которому корабли флота и транспорты должны были следовать 4 отдельными караванами.
В
#
Каждый караван имел в охранении катера «МО», торпедные катера, сторожевые корабли и в качестве противоминной обороны — тральщики. Полова всей этой колонны обеспечивалась крейсером «Киров» и тремя эсминцами, а арьергард колонны — четырьмя старыми эсминцами.
Таким образом, в качестве охранения от мин, подлодок, торпедных катеров каждый отряд имел в своем составе: тральщики, катера «МО», торпедные катера и эсминцы.
С воздуха вся колонна должна была прикрываться истребительной авиацией.
Походная дистанция между караванами была установлена 25 кабельтовых.
Этот намеченный порядок движения кораблей и транспортов не был выдержан с самого начала.
После сигнала об отходе началось одновременное движение всех отрядов, в том числе и последнего с транспортами.
Для занятия своих мест по разработанному походному ордеру корабли 1-го и 2-го отрядов были вынуждены сойти с основного фарватера и обгонять двигавшиеся транспорты.
Такое положение продолжалось до начала темноты. Корабли в течение этого времени не могли занять своих мест, в то время как вся эскадра уже шла в районе минно-артиллерийской позиции — район Юминда-Нина.
Мины подсекались впереди идущими тральщиками через каждые 1—2 кабельтовых, причем никем не расстреливались, так как движение происходило в 1—2, а иногда и в три кильватерных колонны. В связи с этим мины оставались плавать на поверхности и подрывали идущие сзади корабли и транспорты.
Вместо того, чтобы в этих сложных условиях строго соблюдать установленный порядок движения, корабли нарушали строй караванов, обгоняли друг друга, попадая на непротрален-ные районы.
Это объясняется отсутствием твердого руководства движением караванов со стороны командования.
Так, например.
При проходе минного поля дивизион старых эсминцев по приказанию командира отряда контр-адмирала [Ю.Ф.] Ралля, с целью обгона транспортов повернул влево и пошел по непро-траленной полосе.
Пом[ощник] командира тральщика № 44, шедшего впереди, предупредил контр-адмирала [Ю.Ф.] Ралля по мегафону о том, что они идут по минному полю и могут подорваться, однако пос-
Ж
ледние, развив ход до 16 узлов, продолжали двигаться и через несколько минут все три эсминца: «Калинин», «Володарский» и «Артем» один за другим подорвались на минах и вскоре затонули.
По этой же причине подорвался лидер «Минск», который шел без тральщиков, отвернув влево от протраленного фарватера. Мина взорвалась в параване, повредив корпус корабля.
Вызванный для буксировки лидера по распоряжению начальника штаба флота, эсминец «Скорый» подорвался и затонул на этом же непротраленном фарватере.
Таким образом, большинство боевых кораблей погибло на минах, ввиду отсутствия четкого руководства со стороны командующих 3-м и 4-м караванами.
Кроме перечисленных кораблей, в ночь с 28 на 29 августа с.г. [1941] погибли: э/м [эскадренный миноносец] «Яков Свердлов», сторожевые корабли «Снег» и «Циклон» и три транспорта.
Это вынудило всю эскадру встать на якорь и ждать рассвета.
На следующий день, т.е. 29 августа, еще до подхода к острову Гог-ланд начались одиночные налеты неприятельских самолетов главным образом на транспорты, но они отражались зенитной артиллерией шедших вместе с колонной транспортов лидеров, эсминцев, тральщиков и катеров «МО».
Но затем, когда лидеры и эсминцы ушли от каравана вперед, транспорты начали подвергаться более интенсивным атакам неприятельской авиации, и большая часть их была потоплена или подожжена.
В итоге потери боевых кораблей, вспомогательных судов и транспортов за время перехода выражаются в следующем:
Погибли боевые корабли
Получили повреждения боевые корабли
1. Эсминец «Скорый» Подорвался на мине
2. -"- «Калинин» -"-
3. «Володарский» -"-
4. -"- «Артем» -"-
5. «Яков Свердлов» Торпедирован подлодкой противника
6. СКР «Снег» Подорвался на мине
7. СКР «Циклон» -"-
8. Подлодка С-5 Торпедирована
9. ТЩ «Краб» Подорвался на мине
10. ТЩ «Барометр» -"-
11. ТЩ «Ижорец» -"-
12. Катер «МО» Потоплен артиллерией противника
1. Лидер «Минск» Подорвался на мине
2. Э/м «Гордый» -"-
3. Э/м «Славный» -"-
Перечисленные корабли требуют докового ремонта.
Кроме этого, было потоплено, главным образом авиацией противника и подорвалось на минах, 19 вспомогательных судов и транспортов с личным составом 10 стрелкового корпуса и КБФ, а 4 транспорта, будучи поврежденными, выбросились на берег острова Гогланд.
По данным на 2 сентября с.г. [1941] спасено личного состава 14 800 чел.
Потери личного состава ориентировочно составляют более 6000 человек, включая и команды погибших боевых кораблей.
Основными причинами больших потерь эсминцев и транспортов, а также значительного числа личного состава 10 ск и кораблей КБФ, шедшего на транспортах11, <...> являлись следующие:
1) Несмотря на то, что командованию флота было известно о наличии минно-артиллерийской позиции в районе Юминда-Нина, на которой еще ранее подорвался и погиб ряд кораблей и транспортов, надлежащих активных контрмер по уничтожению таковой принято не было;
2) Не был заранее разработан вопрос ликвидации возможных катастроф и использования средств для спасения личного состава;
3) Не было прикрытия эскадры со стороны нашей истребительной авиации. За целый день интенсивных налетов противника на транспорты только один раз появились на несколько минут три истребителя, отогнавшие неприятельскую бомбардировочную авиацию.
Истребительная авиация по вине штаба ВВС КБФ не была подготовлена к обеспечению прикрытия транспортов. Вместо намеченных 56 самолетов вылетели для прикрытия только 34,причем значительная часть из них была без подвесных баков, в результате чего района острова Гогланд, где двигались в этот период транспорты, она не достигала.
Истребительная авиация работала с аэродромов Низино, Беззаботное, а западные аэродромы — Липово, Купля — использованы не были, хотя, действуя с них, истребители могли летать западнее Гогланда;
4) Отсутствовала также система оповещения в случае катастроф (вызов катеров, буксиров и тральщиков). Спасение личного состава производилось произвольно, только по инициативе командиров катеров и буксиров. В результате этого были случаи, когда в районе гибели транспорта или корабля не оказывалось ни одного катера или буксира, а некоторые командиры, проявив трусость, уклонялись от гибнущих кораблей. Так, например, 29/УШ с.г. [1941 г.] во время гибели транспорта, на котором шло большое количество личного состава, командир проходившего мимо г/с [госпитального судна] «Лоот» категорически отказался подбирать плавающих бойцов и командиров, объясняя тем, что судно перегружено.
Только после того, как по распоряжению работника штаба КБФ капитана 2 ранга Черного по носу г/с была дана пулеметная очередь, командир последнего и находившийся там полковой комиссар Корнилов (также отказывавший в помощи) начали подбирать плавающих бойцов и взяли на борт значительное количество.
Или, например, для спасения личного состава э/м «Скорый» был вызван стоявший вблизи торпедный катер только под угрозой применения оружия.
В момент интенсивных налетов неприятельской авиации на транспорты около острова Гогланд и гибели их в хвосте колонны оказался единственный катер «МО» и буксир, которые, безусловно, были не в состоянии обеспечить спасение личного состава. Сравнительно небольшой буксир «ОЛС-6» взял на борт 150 человек. Все другие катера, следовавшие с транспортами, ушли в это время далеко вперед и спасением личного состава не занимались.
Значительные потери объясняются еще и тем, что на гибнущих кораблях имела место паника и растерянность не только среди пассажиров и команд, а в ряде случаев и среди командования. Это подтверждается следующими фактами.
Э/м «Калинин», подорвавшись на мине и получив несколько пробоин корпуса, в течение полуто-ра-двух часов держался на плаву, очень медленно погружаясь в воду. Командир корабля капитан 3 ранга Стасов и военком батальонный комиссар Шишов вместо того, чтобы предпринять меры к спасению личного состава, со-
шли почти первыми с корабля и ушли — первый на шлюпке, а второй — на катере.
После попадания авиабомбы в транспорт «Казахстан» и возникновения пожара находившийся там генерал-майор [артиллерии Г.С.] Зашихин, не приняв никаких мер к тушению пожара и ликвидации возникшей паники, сошел на первый подошедший к борту катер и ушел от транспорта.
Из среды находившихся на палубе красноармейцев и краснофлотцев по поводу этого имели место отдельные выкрики:
«Открыть огонь по уходящему на катере Зашихину».
Аналогичный факт имел место на с/с [спасательном судне] «Сатурн», где находившийся на борту начальник ЭПРОНа12 КБФ интендант 1 ранга Фадеев в момент гибели корабля первым прыгнул за борт и ушел на катере.
Необходимо отметить, что пожар на транспорте «Казахстан» силами личного состава, таскавшего из-за борта касками воду, был потушен, и он своим ходом пришел в Кронштадт.
Несмотря на то, что в распоряжении командования тыла КБФ имелось два дня для подготовки эвакуации из г. Таллина, последнее не подготовило всех имеющихся средств и не организовало быструю выгрузку13 на транспорты как личного состава, так и оружия. На пристань все части прибывали без всякого командования и направлялись на транспорты без всякого учета. Поэтому сейчас никто не знает, на каких транспортах шли те или иные части и сколько было там личного состава.
Отдельные части не знали, где происходит погрузка личного состава, а поэтому бежали на пристани куда попало. Получены данные о том, что в Беккеров-ской гавани осталась группа бойцов и командиров около 800—1000 чел[овек], не погрузившихся на корабли. Эти данные перепроверяем.
В результате нераспорядительности командования тыла на Минной и Беккеровской пристанях осталась значительная часть оружия и имущества, не погруженного на транспорты, в том числе несколько пулеметов. Минная гавань при отходе осталась неповрежденной и незаминированной.
В связи с большими потерями во время перехода через агентуру выявлен целый ряд отрицательных настроений среди от-
дельных командиров и бойцов, наиболее характерными из которых являются:
Командир э/м «Гордый» капитан-лейтенант Эфет заявил: «Это преступление — посылать такой караван кораблей без охраны с воздуха. Если нами командование флота не дорожит, то тогда на кой черт нужно спасать военные корабли — на них некому будет воевать».
Командир дивизиона ОВРа14 ГБ15 КБФ капитан-лейтенант [М.В.] Капралов заявил: «Гибель транспортов и большого количества людей — результат неорганизованности, результат бегства, т.к. вооруженные корабли ушли вперед, оставив транспорты на произвол. Имелась возможность послать хотя бы три истребителя, которые не дали бы бомбардировать транспорты, но этого сделано не было, и авиация противника безнаказанно транспорты разбомбила, где погибли тысячи людей».
Комиссар 1 ДБТЩ16 политрук Сергеев в присутствии группы командиров сказал: «Вся вина в высшем командовании. В мирную обстановку они получали большие деньги, а в нужный момент не захотели мозгами пошевельнуть, как это лучше сделать. Если не могли сами сделать, спросили бы нас, мы бы это обеспечили и довели караван без потерь».
Флаг-минер отряда минной обороны Гончаренко высказывал: «Кто составлял этот караван, того сейчас же надо поставить к стенке».
Работник штаба КБФ капитан-лейтенант Чверткин говорил: «Такой ужасной и позорной катастрофы русский флот не знал за всю свою историю. Такой кошмар можно пережить только раз в жизни. Как кончится война, если выживу, сразу демобилизуюсь. Не могу больше выносить и переживать то, что творилось и творится на флоте».
Комбриг подлодок капитан 1 ранга [Н.П.] Египко заявил: «Сейчас всеми силами стараются уменьшить число погибших на переходе, пользуются тем, что не было организовано официального и точного учета при посадке на корабли. Надо подробно опросить по каждому из кораблей, а по тем, что погибли, того, кто спасся, и таким путем установить, сколько всего переходило». <...>
По данным материалам информируется военный совет КБФ и
_ В
К
командование Ленинградского фронта.
Возбуждено ходатайство о санкции на производство следствия в отношении организации перехода. <...>
Начальник 3 отдела КБФ дивизионный комиссар (подпись)
ЛЕБЕДЕВ17
ЦА ФСБ РФ. Ф. 14. Оп. 4 Д. 513. Л. 193—201. Подлинник. Машинопись.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 По другим данным — 66—69 ПЛ. Цифры по потерям подводных лодок и надводных кораблей также могут отличаться от других источников.
2 Текст по сути повторяет информацию, изложенную в первой докладной записке, но там количество потерь указано иное: 14 и 7.
3 БОБР — береговая оборона Балтийского района.
4 БПЛ — бригада подводных лодок. Капитан 2 ранга А.Е. Орел командовал ею до 1 сентября 1941 г.
5 ВТ — военный трибунал.
6 Капитан 1 ранга Н.П. Египко уже был Героем Советского Союза (22 февраля 1939 г.), не ясно, почему автор докладной записки этого не указал.
7 Г.М. Обушенков — бригадный комиссар, Б.Н. Бобков (а не Бабков) — полковой комиссар.
8 Капитан 2 ранга Герой Советского Союза (7 февраля 1940 г.) А.В. Трипольский в сентябре 1941 г. сменил на посту командира бригады Н.П. Египко, когда все бригады свели в одну — 64 подводных лодки. В должности командира бригады ПЛ с 27 сентября 1941 г. по 4 марта 1942 г. Уволен в запас в январе 1949 г. и вскоре умер.
9 В данном случае — опасное для судоходства место.
10 Этот документ во многом повторяет сведения, изложенные в предыдущей докладной от 10 декабря 1941 г.
11 Так в тексте документа. Следует читать: «кораблей КБФ и личного состава 10 ск, шедшего на транспортах».
12 ЭПРОН — экспедиция подводных работ особого назначения.
13 Следует читать: погрузку.
14 ОВР — охрана водного района.
15 ГБ — главная база.
16 ДБТЩ — дивизион базовых тральщиков.
17 Лебедев Алексей Павлович (1906— 1968) — в органах госбезопасности с 1939 г. В 1941—1943 гг. дивизионный комиссар, начальник 3-го отдела КБФ (с января 1942 г. — особый отдел НКВД КБФ). В 1943—1946 гг. — генерал-майор береговой службы, заместитель начальника Управления контрразведки «Смерш» НК ВМФ. В послевоенный период служил на различных должностях в органах государственной безопасности. В 1961 г. зачислен в действующий резерв КГБ при СМ СССР. Умер в 1968 г.
Публикация И.Б. ИВАНОВА
