CC BY
37
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2009. № 3
ЭТНИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА
Г. Кесян, преп. социологии факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова*
ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ И ИХ РОЛЬ В ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТАХ
Статья посвящена проблеме этносоциальных групп и их роли в этнопо-литических конфликтах. Автор говорит о том, что "в социально-групповые свойства уходят корни многих конфликтов, равно как и перпективы их урегулирования".
Ключевые слова: этносоциальные группы, этнополитические конфликты, диаспора, национальные меньшинства, национальные общины, национально-культурные автономии.
Article is devoted a problem of ethno social groups and their role in ethno political conflicts. The author of article says that "in social-group properties roots of many conflicts, no less than prospects of their settlement" leave. In article such phenomena as are mentioned: traditional institutes of ethnoses or ethnic groups, ethnic elite, a principle ethnocracy, Diasporas, national minorities, migrants, national communities, national-cultural autonomies.
Key words: Ethno social groups, ethno political conflicts, ethnic elite, Diaspora, national minority, migrants, national communities, national-cultural autonomies.
Характер многих политических процессов сегодня во многом определяется сложной системой традиционных и неотрадиционных отношений, связывающих людей в различные социальные группы. История этнополитических конфликтов наполнена фактами разрушительных войн и насильственных действий, в основе которых лежали религиозные, национальные и этнические различия, ассоциируемые с уверенностью в превосходстве своей группы. В социально-групповые свойства уходят корни многих конфликтов, равно как и перспективы их урегулирования.
Среди социальных групп особая роль принадлежит группам, обладающим властью, — политическим элитам, которые, как правило, проводят политику в интересах своей (этнической) общины. Международные конфликты 1990-х гг. в Восточной Европе, на Балканах, в Центральной Азии, Персидском заливе, на Африканском роге, Кавказе и в других районах земного шара, формально во многом оставаясь "войнами между развивающимися государствами", по сути, явились столкновением интересов различных политических элит, этнических, конфессиональных и других со-
* Кесян Гаянэ — kesyang@rambler.ru
циальных групп, стремящихся активно делать политику на международной арене, точками приложения сил и ресурсов тех, кто сознательно строит будущий мировой порядок, отвечающий их собственным интересам1.
Отмечено, что этническое начало в конфликте нередко служит камуфляжем борьбы различных этнических элит. В качестве примера можно привести политическую борьбу и частую смену руководства в Азербайджане. Борьбе политических элит за Нагорный Карабах обязан своим происхождением армяно-азербайджанский конфликт2.
Важнейшую роль в формировании и стратегии современных этнополитических элит играет влияние традиционных институтов. Например, на Северном Кавказе такие структуры, как советы родов (тейпов, тукхумов и т.д.), старейшины, религиозные братства, действуют на основании норм поведения традиционного общества, а в судопроизводстве — норм права эпохи "военной демократии", т.е. более чем тысячелетней давности. При этом фактически игнорируются права иноэтнических и иноконфессиональных групп, так как традиционное право исходит из заведомой низкостатусности и социальной неполноценности "чужаков". Не случайно демократия представляется северокавказскими традиционалистами в качестве западноевропейского института, неэффективного или даже невозможного в обществе с традиционной системой ценностей.
Однако не стоит забывать, что сегодня возрождение традиционных структур происходит в иной, политизированной форме. Структуры, присваивающие себе статус и наименования традиционных институтов, регулирующих межэтнические и внутриэтнические процессы (различные джамааты, тейпы, тукхумы или их более современные формы), могут стать носителями сепаратистских, националистических идеологий. Их традиционный имидж становится прикрытием при использовании в совершенно ином, нежели сто лет назад, формате.
Как отмечает В. Ханин3, объектами борьбы кланов и конфликтов между (суб)этническими группами сегодня в большинстве случаев становятся административно-политические должности на общенациональном, региональном (областном) или местном уровне.
1 Смирнова Н. Конфликт в Косово как часть "албанского вопроса" // http:// propagandist.narod.ru/yugoslav/book/chapter7.htm; Нарочницкая Н. Чего ждать России от "Новой Европы" // http://www.pravoslavie.ru/analit/030416111607; и др.
2 См.: ЗариповА.Я., Файзуллин Ф.С. Этнополитические движения как социальный феномен. Уфа, 2000; Мусаева Э.Ш. Характерные черты и особенности этнополитических конфликтов // http://www.rusnauka.com/NTIP_2006/Politologia/2_musaeva. doc.htm
3 См.: Ханин В. Кыргызстан: этнический плюрализм и политические конфликты // http://www.analitika.org/article.php?story=20060330063538734&mode=print
Цель — использование власти для доступа к материальным и социальным благам, их распределению в личных, семейных и групповых интересах. Возможности карьерного продвижения (политические, административные и профессиональные назначения), доступ к источникам материальных и социальных благ (социальные привилегии, жилье, деньги, престижное образование, поездки за рубеж, а в Новейшее время — также гарантированные кредиты, лицензии, государственные контракты, участие в "приватизации" прибыльных госпредприятий, освобождение от налогов и т.п.), равно как и гарантии личной безопасности и "прикрытие" законных и незаконных видов деятельности, — все это достается клану вместе с успешным продвижением его лидеров.
Переход к неотрадиционным формам политических отношений сопровождается легализацией механизма (суб)этнической лояльности и регионально-племенной солидарности. Лежащие в основе этих социальных отношений нормы обязывают социальные "низы" к максимальной поддержке своей племенной элиты в ее борьбе с чужеплеменными лидерами. Но услуга взаимна: чем выше завоеванная "своей" элитой "политическая добыча" (власть и ресурсы), тем большая ее доля (в виде капиталовложений, дотаций, рабочих мест, объектов инфраструктуры и т.д.) достанется "низам" этой же этнической группы.
В рамках конкретных этнорегиональных общностей эти отношения встраиваются в более обширные системы личностно-соци-альных связей членов клана с представителями различных общественных элит и групп — административно-бюрократической, силовой, хозяйственной, информационной, родоплеменной и религиозной. В постсоветское время к ним добавились связи с представителями академических, партийно-политических, культурно-образовательных, предпринимательских и криминальных структур. В итоге образуются многоуровневые и широкие "патронажно-клиентельные сети", которые превращают политические кланы в значительно развернутые структуры, обладающие почти полной монополией на политическую и экономическую власть, используемую в "своих" этнических регионах.
Политические кланы обеспечивают политическим элитам (и возглавляемым ими "социальным вертикалям") доступ к общественным ресурсам, их присвоению и перераспределению. На Западе подобные неформальные отношения в сфере власти и собственности квалифицируются как тривиальная коррупция4. Однако в местной социокультурной среде эта связь полностью легитимна и адаптиро-
4 Подобные оценки международных финансовых экспертов способствовали отнесению Кыргызстана к числу трех наиболее коррумпированных постсоветских наций (см.: Ханин В. Указ. соч.).
вана к "современным" стандартам. И для большинства постколониальных и постсоветских стран эти "ненормативные" социальные отношения стали своеобразной нормой.
В основе любого идеологического конструирования этнокра-тии лежит принцип этновластия, базирующийся на суверенитете титульного этноса, означающем, что только данный этнос является источником высшей власти. Например, можно наблюдать подавляющее большинство национальных кадров в Госсовете Татарстана (75% татар), в Ил-Тумене Республики Саха (Якутия) (73% якутов), в тувинском Хурале (свыше 80% тувинцев) и т.д.5 Однако с этим принципом не могут согласиться те, кто оказывается оттесненным от руля власти.
Следует учесть особенность, что в менталитете северокавказских народов представительство в органах власти является важнейшим критерием ее справедливости. Поэтому элиты предпринимают действия по изменению структуры распределения власти как для мобилизации внутренней поддержки, так и для получения внешнего статуса и легитимации. Легитимность помогает им концентрировать властные и экономические ресурсы6. Этим объясняется борьба за формальный государственно-политический статус своей страны или региона (например, проект упразднения республик на основе укрупнения субъектов РФ рассматривается этнополитиче-скими элитами в качестве серьезной угрозы этнической самобыт-ности)7.
Стремление этнических элит к власти и конкурентная борьба в полиэтничном регионе могут привести к разным социальным последствиям. По наблюдению Л. Хоперской, исторический опыт показывает, что если государственное устройство (унитарное или федеративное) и политический режим (демократический или авторитарный) соответствуют этнической и конфессиональной структуре населения в полиэтничном государстве, то можно говорить о прочной основе этнополитической стабильности. Если не соответствуют, то это государство в результате действий радикальных политических сил, выступающих под лозунгами соблюдения прав народов (этнических групп), в особенности права на самоопределение, неизбежно распадается по этническому принципу8. И — добавим — непосредственной социальной силой, реализующей эти принципы, являются этнополитические элиты.
5 См.: ТимофееваЛ.Н. Проблемы достижения национального согласия в современной России // http://conf.stavsu.ru/KONFL_CONF/sec4/timofeeva.html
6 Там же.
7 См.: Хоперская Л. Проблема радикализма и экстремизма в Южном федеральном округе: Доклад, подготовленный в рамках проекта "Общественная кампания противодействия расизму, ксенофобии, антисемитизму и этнической дискриминации в многонациональной РФ" // http://www.civitas.ru/pcenter.php?code=712&release=1
8 Там же.
Вместе с тем понятие элиты предполагает в своем объеме не только этнически определенную элиту. В позитивном потенциале предотвращения этнополитических конфликтов неоценимую роль способна сыграть интеллектуальная элита. Обладая не только высоким культурным потенциалом для осознания опасности национальных противостояний, но и общественным весом, публичным авторитетом, она способна стать проводником, "антрепренером или культуртрегером толерантности"9.
Современный глобализирующийся, находящийся в процессе естественных или вынужденных миграций мир порождает и множество переселенческих групп. В инонациональном окружении, вне своей исторической родины и материнского этноса образуются устойчивые группы национальных меньшинств — диаспоры.
Феномен диаспоры зиждется в первую очередь на культурной самобытности, которая обеспечивает жизнеспособность этнического организма. Отрыв от исторической родины искупается особой "этнической ревностью", акцентированным стремлением к сохранению национальной культуры, содействием ее развитию, устойчивостью к ассимиляции, усиливающими внутреннюю сплоченность группы.
Диаспора является определенной стадией развития этнического сообщества, которая отличается такими показателями, как четкое агрегирование и артикулирование этнокультурных интересов; высокий уровень сплоченности и консолидации; эффективные организационные формы существования; действенная социальная защита своих членов; активная самоорганизация и самоуправление; полноправное вхождение в систему вертикальных и горизонтальных внутри- и межнациональных связей; постепенное складывание этноэлит10.
Основой существования и эволюции диаспоры выступает коллективная этнокультурная идентичность, с одной стороны, и гармоничное включение в интернациональный культурный процесс — с другой. Поэтому не каждая этническая группа выступает в роли диаспоры. Вопреки бытующим представлениям о диаспорах как моноэтничных сообществах, они могут иметь и полиэтничный характер. Например, в Турции сегодня отмечается наличие многочисленной "кавказской диаспоры", объединяющей в своих рядах порядка 7 млн выходцев из Кавказского региона. По другим оценкам, эта цифра составляет порядка 2,5 млн человек11.
9 Паин Э. Этнополитический экстремизм в России: социально-культурные истоки и причины неэффективности принимаемых мер противодействия // http:// www.demoscope.ru/weekly/2006/0231/analit01.php
10 Межкультурный диалог в поле диаспор // http://monax.ru/moscow/00003213_0. html
11 См.: Маркедонов С. Южный Кавказ: многоугольник интересов // http://www. apn.ru/publications/print1406.htm
Имея в основе этнокультурный комплекс, диаспора во многом становится продуктом обстоятельств, времени и места, а также результатом собственных целенаправленных усилий в достижении смыслообразующих целей. В неблагоприятных, но естественных условиях деэтнизации, ассимиляции, аккультурации диаспоры демонстрируют:
— аккумуляцию специфических черт традиционной этнической культуры, связанных, в частности, с обрядами — свадебными, похоронными, обрядами детского цикла (например, карачаевцы и балкарцы в качестве зарубежной диаспоры в Сирии и Турции)12;
— компенсацию утраченных этнодифференцирующих признаков (общность территории, родной язык, письменность, этнологические знания и др.) за счет бытовых элементов материальной и духовной культуры (например, корейцы в качестве зарубежной диаспоры в Казахстане)13;
— поддержание позитивной этнической идентичности в условиях разностатусных субъектов РФ в зависимости от возможностей местной этнополитической конъюнктуры (например, удмурты в качестве внутренней диаспоры в Башкортостане, Татарстане, Республике Марий Эл, Пермской области)14;
— стремление к обретению родины после неоднократного географического перераспределения, репатриации и далее реэмиграции (например, армяне в странах Ближнего Востока, Турции, Греции, Франции и Америке)15;
— идентификацию в качестве особой этнокультурной группы, отличной от материнского массива, в связи с двойственным и многоуровневым этническим самосознанием (например, татары и башкиры Прикамья)16;
— изменение этносоциального диапазона (насильственное и добровольное) (например, немцы на Урале)17.
В ответ на вызовы национального вопроса диаспоры также дали национальный ответ — актуализировали собственную этнич-ность. Для них коллективная солидарность на основе этничности и этнокультурной общности является в большей степени актуаль-
12 См.: Кучмезова М.Ч. Роль социальных институтов в функционировании карачаево-балкарской зарубежной диаспоры // IV Конгресс этнографов и антропологов России. М., 2001. С. 232.
13 См.: Левкович В.П. Позитивная этническая идентичность корейцев Казахстана // Там же.
14 См.: Никитина Г.А. Удмуртская диаспора в субъектах Федерации различного типа // Там же.
15 См.: Степанян A.A. Армянская диаспора и репатриация армян в ХХ в. // Там же.
16 См.: Черных А.В. Проблемы этнической идентификации пермских татар и башкир // Там же.
17 См.: Шепталин A.A. Этносоциальный диапазон функционирования немецкой диаспоры на Урале // Там же.
ной, чем для народов и этнических групп, имеющих коренное (автохтонное) происхождение18.
К различным формам общественного структурирования прибегают не только переселенческие национальные меньшинства (внешние диаспоры). Такое стремление демонстрируют и этнические группы, расположенные вне одноименных национально-государственных образований (внутренние диаспоры). В частности, явную тенденцию к структурированию этнической жизни проявляют чеченские общины, проживающие как вдали от Северного Кавказа (Москва, Санкт-Петербург, Ярославль, Волгоград), так и в субъектах региона19.
Используя свои принципы и формы существования, диаспоры стремятся обезопасить и облегчить свое пребывание на "других этнических территориях"; обозначить свое присутствие как присутствие "безопасной этнической группы", нацеленной на мирное сосуществование; провозгласить стремление к межэтническому согласию, к осуждению этнического и религиозного экстремизма и этнополитического сепаратизма; решить проблемы социально-экономического характера, прежде всего проблемы мигрантов; сохранить этнокультурную самобытность, традиционный образ жизни, привычные религиозные, морально-нравственные устои20.
Диаспора заботится не только о социальном, общественно значимом поведении своих членов, но стремится через национально-культурное объединение регламентировать и личную жизнь своих членов21.
Важнейшим срезом внутридиаспорной коммуникации выступают связи между этнической группой и этническими мигрантами. Симптоматично, что во время массового исхода из Албании летом 1990 г. именно арбрешские районы юга Италии послужили прибежищем для албанских беженцев. Потому что арбреши — это сохранившееся средневековое этническое самоназвание "исторических" албанских мигрантов, чьи поселения существуют вокруг Афин и в Эгейской Македонии с ХУ—ХУ1 вв. и даже ранее22.
18 Цит. по: Комарофф Дж. Национальность, этничность, современность: политика самосознания в конце ХХ века // Этничность и власть в полиэтничных государствах / Отв. ред. В.А. Тишков. М., 1994. С. 40.
19 См.: Аствацатурова М.А., Тэпс Д. Чеченская диаспора в России // Социс. 1999. № 2. С. 60—62.
20 Например, см.: Аствацатурова М.А. Самоорганизация этнических сообществ в зоне рискованной гражданской институционализации (на материалах Карачаево-Черкесии и Ставрополья) // http://conf.stavsu.ru/KONFL_CONF/sec2/ astyacaturova.doc
21 Примером может служить разд. 3, п. 3.3 Устава Ставропольского краевого культурного центра вайнахов (чеченцев и ингушей) "Барт".
22 См.: Смирнова Н. Указ. соч.
Пример Ставропольского края демонстрирует, что этническое разнообразие может выступать и сегодня реально выступает в качестве одной из скрепляющих детерминант социокультурного процесса. Ведущую роль в позитивном взаимодействии этнических групп играет доминирующий этнос, от его действий во многом зависит общая ситуация. В Ставрополье, например, при определяющей и объединяющей роли русского народа (русские здесь составляют 83%) сложились особенный этнопсихологический климат и целостная аксиологическая система, в которой перемежаются как традиционные русские и российские, так и оригинальные северокавказские культурные ориентиры23. Это способствует росту позитивного взаимодействия диаспор Ставрополья.
Конкретные особенности этнополитического контекста региона и интересов представителей отдельных национальностей, проживающих в нем, способствуют формированию национальных общин. Одной из причин, по которым создаются общины, является сосуществование в одном административно-территориальном образовании разных национальных групп. Этот фактор очень актуален, например, для современной России, где за многие десятилетия межнационального сожительства народы в значительной мере перемешались, рассеялись, расселились по разным ее регионам. В подавляющем большинстве российских регионов наряду с компактно проживающим национальным большинством проживают национальные меньшинства. Их социальное положение, права, доступ к материальным и культурным благам зачастую отличаются от положения национального большинства. Соответственно целями создания общин являются защита социально-экономических и правовых интересов, прав, чести и достоинства представителей отдельных национальностей; оздоровление (духовное) общества, развитие дружеских, интернациональных отношений с другими народами, уважительное отношение к традициям и обычаям коренного населения; развитие культурных отношений между национальными меньшинствами и местным населением24.
Участие этнических общин в разрешении этнополитических конфликтов может быть довольно активным и результативным, но результаты его могут иметь противоположную направленность. Например, одним из направлений деятельности этнических общин является лоббирование интересов этнической группы на государственном уровне25.
Специфической формой сосуществования на одной территории нескольких национальных общин и полуформальными этническими
23 Межкультурный диалог в поле диаспор.
24 См.: Аствацатурова М.А. Указ. соч.
25 См.: Лозанский Э.Д. Этносы и лоббизм в США: О перспективах российского лобби в Америке. М., 2004.
6 ВМУ, социология и политология, № 3
81
группами являются национально-культурные автономии. Их специфика заключается в акцентировании значения традиционной культуры в качестве основания этнической самоидентификации групп и главного направления их национального самоосуществления.
Теория культурно-национальной автономии представлена О. Бауэром в книге "Национальный вопрос и социал-демократия", где он писал: "Все нации, где бы они ни жили, всегда составляли бы корпорации, самостоятельно заведующие своими национальными делами. В одном и том же городе жили бы рядом, друг другу не мешая, две или несколько наций, которые спокойно развивали бы формы своего национального самоуправления, строили бы свои образовательные учреждения..."26
В рамках той или иной версии классической концепции "национально-культурной автономии" национальная культура воспроизводится на уровне национальных общин и финансируется за счет членов этих общин27. От национально-культурной автономии следует отличать национальную автономию как форму политико-административного выделения территорий компактного проживания небольших этносов для обеспечения прав национальных меньшинств.
Таким образом, социальные группы (элиты, общины, диаспоры, культурные автономии), обладая амбивалентным потенциалом этнического самовыражения и способностью позитивного или негативного влияния на межэтнические и этнополитические отношения, требуют глубокого знания и понимания их природы, интересов, возможностей, равно как и адекватных государственно-правовых форм их институционализации и социально-политической, экономической, культурно-образовательной реализации. Их абсолютный потенциал деятельности весьма значителен, но придание ему формы и направленности в значительной мере зависит от власти — от собственного властного положения и государственно-политического статуса в первую очередь этноэлит, от государственной политики и политико-правового регулирования межнациональных отношений.
Вместе с тем весьма значительна внегосударственная составляющая деятельности этнически организованных групп. Поэтому эффективный диалог этнических сообществ как предпосылка этно-политической стабильности возможен лишь при целенаправленной скоординированной деятельности государственных органов, муниципальных структур и национально-культурных объединений.
26 Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. СПб., 1909. С. 368 (цит. по: Турок В.М. Национально-культурная автономия // http://www.cultinfo.ru/ ШЖе^/1/001/008/067/337.Ы:т).
27 В качестве примера национально-культурной автономии можно привести автономию крящен г. Казани (Материалы Института "Открытое общество") // http://www.kryashen.ru/rus.php?nrus=2&id=145).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аствацатурова М.А. Самоорганизация этнических сообществ в зоне рискованной гражданской институционализации (на материалах Карачаево-Черкесии и Ставрополья) // http://conf.stavsu.ru/KONFL_CONF/sec2/ astyacaturova.doc
Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия // Турок В.М. Национально-культурная автономия (http://www.cuШnfo.ru/fuПtext/1/001/ 008/067/337^).
Зарипов А.Я., Файзуллин Ф.С. Этнополитические движения как социальный феномен. Уфа, 2000.
Комарофф Дж. Национальность, этничность, современность: политика самосознания в конце ХХ века // Этничность и власть в полиэтничных государствах / Отв. ред. В.А. Тишков. М., 1994.
Лозанский Э.Д. Этносы и лоббизм в США: О перспективах российского лобби в Америке. М., 2004.
Маркедонов С. Южный Кавказ: многоугольник интересов // http://www apn.ru/publications/print1406.htm
Материалы Института "Открытое общество" // http://www.kryashen. ru/rus.php?nrus=2&id=145
Межкультурный диалог в поле диаспор // http://monax.ru/moscow/ 00003213_0.html
Мусаева Э.Ш. Характерные черты и особенности этнополитических конфликтов // http://www.rusnauka.com/NTIP_2006/Polotologia/2_musaeva. doc.htm
Нарочницкая Н. Чего ждать России от "Новой Европы" // http://www pravoslavie.ru/analit/030416111607
Паин Э. Этнополитический экстремизм в России: социально-культурные истоки и причины неэффективности принимаемых мер противодействия // http://www.demoscope.ru/weekly/2006/0231/analit01.php
Смирнова Н. Конфликт в Косово как часть "албанского вопроса" // http://propagandist.narod.ru/yugoslav/book/chapter7.htm
Тимофеева Л.Н. Проблемы достижения национального согласия в современной России // http://conf.stavsu.ru/KONFL_CONF/sec4/timofeeva.html Ханин В. Кыргызстан: этнический плюрализм и политические конфликты // http://www.analitika.org/article.php?story=20060330063538734& mode=print
Хоперская Л. Проблема радикализма и экстремизма в Южном федеральном округе: Доклад, подготовленный в рамках проекта "Общественная кампания противодействия расизму, ксенофобии, антисемитизму и этнической дискриминации в многонациональной РФ" // http://www civitas.ru/pcenter.php?code=712&release=1
IV Конгресс этнографов и антропологов России. М., 2001.
