CC BY
26
Философия. Культурология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2012, № 2 (26), с. 177-183 177
УДК 316.7
ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННЫХ ГОСУДАРСТВ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ НА ПРИМЕРЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
© 2012 г. Н.Б. Черемин, И.Ю. Рябков
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
Поступила в редакцию 02.03.2012
Дан краткий анализ этнополитических процессов на территории России с помощью соединения методологии социального конструктивизма и коммуникативного подхода. Основная гипотеза состоит в том, что этническая идентичность, межнациональные отношения и этнополитические процессы являются элементами этнополитического пространства, формируемого обществом на определенной территории. Кратко описываются структура и функции этнополитического пространства через понятие этнополитической системы (термин А. Ерохина).
Ключевые слова: идентичность, кросскультурная коммуникация, этнополитическое пространство, этнополитические акторы, этнокультурный дискурс.
В современной этнополитической науке глобализационные процессы получили достаточно широкое и полное освещение. Это можно связать как с актуальностью поднимаемых проблем, так и с наличием огромного поля исследования с легко доступным материалом для изучения. При этом в работах большинства авторов заметна тенденция к выделению в изучении этнополитических процессов глобальностратегических исследований, в которых раскрываются проблемы «столкновения цивилизаций», гомогенизации культур, мультикультур а-лизма, межкультурных коммуникаций, и исследовании, которые ориентированы на отображение положения отдельных сообществ этнических групп в процессах глобализации [1].
Можно заметить, что в общем процессы глобализации актуализировали этнический фактор на международной арене. При этом данную актуализацию можно свести к четырем основным проблемам:
- проблема коренных народов (проблема аутентичной идентичности);
- выбор государств между политикой идентичности и политикой мультикультурализма;
- стремление малых народов и этнических меньшинств превратиться в серьезный фактор международной политики;
- общая политизация и актуализация этнич-ности и этнического сознания.
В этой связи встает вопрос о том, каким образом современное государство может и долж-
но действовать в ситуации, которая может нести серьезную угрозу его целостности. Особенно это касается полиэтничных государств, где вопросы национальной политики являются во многом определяющими при разработке стратегии развития всего общества и государства. Наиболее же показательным примером подобных государств в современном мире можно назвать Россию.
Очевидно, это связано с тем, что в условиях стремительного формирования глобального пространства, количественных и качественных изменений в человеческой деятельности пришло осознание того, что экономическую эффективность, экологическую устойчивость и культурное разнообразие невозможно поддерживать и развивать без анализа, учета, регулирования процессов межкультурного взаимодействия в локальных и глобальной системах этнокультурного пространства. Кроме того, решение привнесенных глобализацией проблем национальной или расовой нетерпимости, неприязни, розни, вражды, предрассудков и стереотипов возможно через диалог культур.
Как отмечают исследователи, глобализация не просто воздействует на застывшие местные культуры, а вплетает их в изменяющуюся глобальную ситуацию [2, р. 13]. Одновременно с тенденциями глобализации, размывающей границы национального и нивелирующей своеобразие этнокультур, действуют встречные тенденции локализации, продвигающей на миро-
вые рынки уникальный, национально окрашенный продукт.
Впервые, по утверждению большинства исследователей, понятие «межкультурная коммуникация» было введено американским лингвистом Эдвардом Холлом в 1954 г. с выходом книги Э. Холла и Д. Трейгера «Культура как коммуникация» [3]. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров определяют межкультурную коммуникацию как «адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам» [4, с. 26]. С.Г. Тер-Минасова характеризует межкультурную коммуникацию как «общение людей, представляющих разные культуры» [5, с. 14]. О.А Леонтович рассматривает ее как «непосредственный или опосредованный обмен информацией между представителями разных лингвокультур» [6, с. 6]. Автор работы «Меж-культурная коммуникация. От системного подхода к синергетической парадигме» полагает, что «всякая коммуникация содержит параметры межкультурности» [7, с. 4, 105]. «Межкультур-ная коммуникация - это встреча «своего и чужого» <...> В ходе межкультурной коммуникации происходит пересечение геополитических, государственных, климатических, языковых и ментальных границ» [7, с. 217].
Межкультурную коммуникацию можно рассматривать и как взаимодействие идентичностей исходя из того положения, что индивид, или группа индивидов несут в себе культурные коды, идентифицирующие их принадлежность к той или иной этнокультуре, социокультурной среде, профессиональному сообществу со свойственной ему отраслевой и корпоративной культурой.
Современная Россия представляет собой весьма специфическое политическое образование. На обширном пространстве в рамках одной политической системы сосредоточены совершенно разные субъекты политического процесса. При этом на данном этапе можно выявить большое количество факторов, которые способствуют ослаблению монолитности России в самых различных сферах жизни: социальной, экономической, политической. Особое место среди факторов, составляющих основу национальной безопасности Российской Федерации, занимает этнополитический фактор. Споры о мононациональности и многонациональности страны, которые ведут публицисты и ученые, составляют лишь верхушку того айсберга противоречий, которые накопились в этнополитическом развитии государства. Из этих дискуссий выводятся различные модели развития страны в этнополи-
тическом контексте: с главенствующей нацией (русскими) [8], с равноправием народов [9] или даже с системой этнорелигиозной иерархии [10] (православные, мусульмане, иудеи). Безусловно, определить оптимальную парадигму в этих спорах не представляется возможным, поскольку стороны не просто стоят на разных методологических основах, но исповедуют разные жизненные ценности. По большому счету, такая дискуссия идет только во вред общему делу. За кажущимися поисками одного критерия, который бы рассудил всех, на самом деле, скрывается методологическое стравливание читающей общественности, научного сообщества, различных органов государственной власти и институтов гражданского общества. При этом органы государственной власти всячески поддерживают этот своеобразный обмен мнениями, преднамеренно или из-за непонимания ситуации в целом лишь усугубляют положение в долгосрочной перспективе.
Потребность России в адекватной, долгосрочной и перспективной национальной политике сейчас остра как никогда. Только она способна на данном этапе остановить весь этот ненужный и даже вредный ажиотаж вокруг темы межнациональных отношений. Нынешняя национальная политика органов государственной власти занимается искусственным выстраиванием этностатусных лестниц, определением политических и экономических привилегий эт-нократических элит в регионах, формированием социальных привилегий для некоторых этнических групп и многим другим, что в начале XXI века можно рассматривать как архаизацию и вырождение самого понятия государственная национальная политика. По нашему мнению, современная национальная политика в Российской Федерации должна регулировать культурное развитие этнических групп при сохранении определенного уровня гомогенности гражданской политической культуры. Фактически это означает, что современная национальная политика призвана регулировать этнополитическое пространство.
Этнополитическое пространство - это многомерный, сложноструктурированный пространственно-временной континуум политической коммуникации, в которой принимают участие разностатусные политические субъекты и политически оформленные системы, ассоциированные с этническими группами при помощи специальных идеологий.
Этнополитическое пространство необходимо рассматривать с точки зрения коммуникации, потому что именно коммуникационные потоки
способствуют его созданию. Сам процесс политической коммуникации и приводит в движение всех политических субъектов внутри этого пространства и задает структуру этнополитическо-го пространства. Его многомерность объясняется наличием политических субъектов разных статусов (статус субъекта определяется не столько его положением в социально-политической иерархии, сколько коммуникационной активностью и эффективностью его коммуникации), хотя статус в процессе коммуникации может изменяться (он не является чем-то закрепленным и во многом зависит от контекста). Сложная структура пространства обеспечивается наличием трех основных уровней и внешней среды пространства, которые определяют общую конфигурацию пространства. Основными политическими субъектами в этнополитическом пространстве являются политические партии, органы государственной власти, общественные организации, отдельные политики, которые, в свою очередь, обладают различным политическим весом (в нашем контексте коммуникационным ресурсом), что определяет их статус в коммуникационной иерархии. Нетрудно догадаться, что наиболее высокий статус в данной иерархии имеет государство. Российская специфика вынудила включить в определение этнополитического пространства такое понятие. как политически оформленные системы. В самом общем виде под ними подразумевались региональные органы государственной власти, которые в коммуникационном пространстве России являются отдельным видом политических субъектов [11, с. 23] в контексте межнациональных отношений. При этом можно отметить, что внутри каждого этнополитического пространства (даже пространства отдельного субъекта Федерации) существуют отдельные субпространства, обладающие всеми свойствами этнополитических пространств, но значительно отличающиеся по своей структуре от той среды, которой они окружены. Феномен анклавности на самом деле свойственен практически всем регионам России, где центр представляет собой крупную городскую агломерацию. Наконец, основным критерием, по которому мы можем определить принадлежность пространства именно к межнациональным отношениям и этнополитическим процессам, является ассоциированность с этническими группами. Это не означает, что политические субъекты (коммуникаторы) обязательно действуют в соответствии с интересами этнических общностей (понятие интереса этнической группы вообще вульгаризировано в современной этноло-
гии и этнополитологии), скорее имеет место отождествление того или иного политического субъекта с конкретной этнической группой или группами, по отношению к которым происходит коммуникационный акт.
Такой важный элемент, как идеология, в контексте определения этнополитического пространства следует определить особо. Если в политологии под идеологией принято понимать систему взглядов, идей убеждений, ценностей, установок, выражающих интересы различных социальных групп, классов, обществ, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу, то для этно-политологии данное понятие следовало бы расширить, поскольку его многогранность позволяет вместить в него не только само сообщение, но контекст коммуникации. В нашем случае это скорее собирательное понятие, которое включает в себя не только вышеозначенные
стандартные политические идеологии, но этно-
1
политические конструкты , дискурсы различных политических акторов (о них речь пойдет чуть ниже), а также научные парадигмы, поскольку этнополитология, как и ее старшая сестра сохраняет прочную связь между научностью и практическим применением.
Все это в значительной степени влияет на формирование этнического сознания индивида, а учитывая, что процесс политической коммуникации как основа существования этнополи-тического пространства продолжается постоянно, то необходимо подчеркнуть, что современное этнополитическое пространство отличается отсутствием статичности. Это, конечно, не означает, что процессы внутри этнополитиче-ского пространства носят хаотический характер. Они направляются и корректируются политическими субъектами, которые наличествуют на каждом уровне политического пространства. Хотя этот контроль над процессами коммуникации вряд ли можно назвать серьезным, скорее речь идет о задании некоторого вектора коммуникации и последующей корректировке отдельных дискурсов, привлечения и отторжения тех или иных взглядов. В своем стандартном виде это во многом схоже с формированием политического сознания у общества с одной лишь разницей: в этнополитическом пространстве маневр для конструирования идентичности весьма узок, он должен опираться на существующее положение дел: общественные стереотипы,
менталитет этнической группы, традиционную культуру народа, сам феномен этничности. Г и-потеза конструктивистов американской формации о том, что этническая идентичность форми-
Рис. 1. Структура этнополитического пространства
руется так же, как и любая другая социальная идентичность, не нашла полного подтверждения на территории России. Безусловно, необходимо учитывать, что в XXI веке информационное давление на человека серьезно возросло, и это увеличивает возможность социального конструирования. Однако феномен этничности может подвергаться конструированию лишь в той его части, где речь идет о современном социальном и политическом пространстве. При этом этот процесс обязан учитывать традиционную культуру, менталитет, историческую память этнической общности. Процесс конструирования этнической идентичности не может и не должен опираться лишь на фрагментарное использование одних элементов культуры в ущерб другим. Это может привести к весьма пагубным последствиям для политического и этнического сознания народа. Наиболее показательным примером в этом отношении могут служить эксперименты над этнической идентичностью русских в СССР и современной России; большинство народов финно-угорской языковой группы, а также татары и башкиры переживают данные процессы сейчас.
Если же говорить о структуре этнополитиче-ского пространства, то она в самом общем виде включает в себя три основных уровня: уровень политической системы, уровень общественных организаций (гражданского общества) и уровень обыденного сознания (простых граждан). При
этом каждый из трех уровней взаимодействует с внешней средой, не включенной в данное этно-политическое пространство. Своеобразные рамки, или границы, этнополитическому пространству задает этнополитическая система (ее характеристика будет дана ниже), которая призвана удерживать этнополитическое пространство от поглощения внешней средой и в то же время определяет основные правила взаимодействия между политическими субъектами внутри этнополитического пространства. Можно отметить, что этнополитическое пространство шире, чем этнополитическая система, так как включает в себя и элементы, чуждые этнополитической системе (например, экстремистские религиозные организации). Жесткого разделения уровней в этнополитическом пространстве добиться невозможно, так как статус политического субъекта в процессе коммуникации может изменяться. Структуру этнополитического пространства можно представить в виде приведенной выше схемы (рис. 1).
Анализируя структуру этнополитического пространства, можно сначала прийти к выводу, что разделение на уровни носит чисто институциональный характер, однако использованные нами наименования уровней приняты лишь для удобства понимания. Основным критерием разделения на уровни в этнополитическом пространстве служит вовлеченность в политическую коммуникацию.
Уровень политической системы является наиболее вовлеченным в информационные потоки, он пропускает через себя наибольший поток информации и при этом сам является крупнейшим поставщиком информации. Для России в уровень политической системы можно включить все федеральные органы власти, большинство органов власти в регионах и органы местного самоуправления в некоторых крупных полиэт-ничных городах. Данные политические субъекты в общих чертах обладают стратегическим видением этнополитического пространства. При этом включенность в уровень политической системы не является перманентной характеристикой того или иного государственного органа, очень многое зависит от контекста коммуникации. Также нельзя сказать, что вхождение в уровень политической системы - прерогатива исключительно чиновничьих структур. В 90-е годы некоторые иностранные общественные фонды в этнополи-тическом пространстве отображали как раз стратегию этнополитического развития страны (в своем варианте) и в этом плане были более активны и эффективны с точки зрения политической коммуникации, чем многие органы государственной власти.
Второй уровень этнополитического пространства России составляют подавляющее большинство национально-культурных общественных организаций, общественные фонды, органы местного самоуправления крупных мегаполисов (большинство), а также власти некоторых регионов, где процессы политической коммуникации в этнополитическом пространстве несколько менее интенсивны, чем в большинстве российских субъектов.
Уровень обыденного сознания включает в себя основное население страны, подавляющее большинство органов местного самоуправления, а также некоторые национально-культурные организации.
Очень важным элементом в процессе политической коммуникации внутри этнополитического пространства является внешняя среда. Имея зачастую бессубъектное обозначение, она тем не менее представляет собой конкретных субъектов политической коммуникации. И если влияние внешней среды на уровень обыденного сознания относительно невелико, поскольку он затронут информационными потоками меньше, чем два других уровня и поведение здесь во многом опирается на стереотипы этнического самосознания и статический компонент этнической психологии, то уровни политической системы и общественных организаций подвержены коммуникационному воздействию в гораздо
большей степени. Именно в таких условиях начинает работать конструктивистская логика построения этнического сознания, однако и здесь она дает сбои (ее действие рассчитано на конкретного индивида, который также является носителем этнической идентичности некон-структивисткого формата). Соответственно противоборство информационных потоков, политических дискурсов, идеологий и научных парадигм на последних двух уровнях имеет очень высокую степень интенсивности.
Основными характеристиками этнополити-ческого пространства в этой связи можно назвать многоуровневость, системность, открытость, интенсивность. При этом в каждый конкретный момент времени параметры могут носить разные значения.
В анализе функционирования этнополитиче-ского пространства стоит особое место уделить роли этнополитической системы. В отечественной этнополитологии под ней принято понимать сложившуюся в регионе (стране) систему регулирования межэтнических коммуникаций, складывающуюся на базе господствующей политической идеологии, государственной национальной политики, а также действующего законодательства (правоприменительной практики) и сложившейся политической культуры [12]. Этнополитическая система в коммуникационном поле представляет собой своеобразный «широкий дискурс» в политических коммуникациях, в рамках которого функционируют все основные субъекты внутри пространства. Это же касается политических идеологий, научных парадигм и остальных дискурсов. Внешняя среда в процессе коммуникации может проявлять свои дискурсы, которые могут не совпадать с дискурсом этнополитической системы. Однако при этом есть вероятность, что этнополитиче-ская система, чтобы не допустить конфликта внутри пространства, отторгнет дискурс внешней среды. Если же дискурсу внешней среды удалось закрепиться в этнополитическом пространстве, то это приводит к трансформации этнополитической системы. При этом в разных (по масштабу) этнополитических пространствах включенность этнополитической системы в процессы политической коммуникации разная. Чем меньше масштаб этнополитического пространства, тем больше включенность и влияние этнополитической системы.
Процессы коммуникации внутри этнополи-тических пространств идут несколько иначе, чем в общих политических системах. Их особенность заключается в том, что отсутствует четкая схема прохождения информации; точнее,
в каждом конкретном пространстве она выстроена по-своему, поскольку нельзя установить четкие правила коммуникационного взаимодействия между различными уровнями этнополитического пространства. Если же говорить о коммуникационном взаимодействии с обыденным (а нашем случае этническим) сознанием группы или индивида, то здесь определяющее место будет иметь не сам акт коммуникации, а скорее контекст и предварительно заданные условия (менталитет этнической группы, стереотипы).
Кроме того, можно сказать, что в данных условиях одну из важнейших ролей необходимо отвести дискурсу, который направляет вектор коммуникационного воздействия. Он также оказывает большое влияние на контекст коммуникации.
Роль дискурсов весьма существенна еще и потому, что если в одном этнополитическом пространстве наличествуют два и более политических субъекта, проводящих взаимоисключающие дискурсы, то происходит коммуникационный конфликт высокой интенсивности. Это может вызвать раскол этнополитического пространства на две части и более. При этом коммуникационные конфликты низкой и средней интенсивности для любого этнополитиче-ского пространства - вещи обыденные и даже необходимые. Практика 90-х годов показывает, что количество коммуникационных конфликтов особенно в национальных субъектах Федерации было очень высоким, но ни один из них, кроме конфликта в Чеченской Республике, не носил характер высокой интенсивности. Стоит оговориться, что раскол этнополитического пространства может произойти лишь тогда, когда конкурирующие дискурсы будут иметь сопоставимую и очень высокую поддержку в обществе. В этой ситуации роль третьего уровня эт-нополитического пространства очень высока, поскольку только он может обеспечить дискурсу необходимый ресурс. В этой связи стоит сделать вывод о том, что раскола этнополитическо-го пространства могут добиться субъекты политического пространства, обладающие мощными коммуникационными ресурсами.
В России вероятность возникновения такого развития событий существует в любом локальном полиэтничном регионе. Объясняется это прежде всего тем, что в стране до сих пор нет единого, заключенного в рамки этнополитиче-ской системы, этнополитического пространства.
Для большинства этнологов и политологов очевидно, что Россия начиная с XVI века не представляла собой единого этнополитическо-
го пространства. Присоединение к нашей стране отдельных регионов и поэтапное политическое и культурное освоение пространства Евразии закончилось для России лишь в середине XIX века, когда она элементарно «уперлась» в политические границы других государств. Разные регионы были включены в российское политическое пространство в разные исторические периоды и необходимо этнопо-литические пространства, расположенные на территории современной Российской Федерации. На данном этапе можно говорить о возможности построения 6 крупных этнополити-ческих пространств, обрамленных соответствующими этнополитическими системами: Центральная Россия, Поволжье, Урал, Кавказ, Сибирь, Дальний Восток и Северо-Западный регион. Они, в свою очередь, делятся на более мелкие пространства, которые при сохранении определенного набора признаков несколько видоизменяются в каждом из субъектов. Стоит оговориться, что этнополитическое пространство может в некоторых случаях не соответствовать администр ативно-территориальному делению страны, а связывать данные пространства с федеральными округами вообще бесперспективно. При этом наложение пространств друг на друга является для нашей страны обычным явлением, поскольку отсутствуют этнополитические системы выше субъекта Федерации. Кроме того, некоторые этнополитические пространства России и даже отдельные их части вовлекаются в другие эт-нополитические пространства, коммуникационные центры которых расположены за пределами территории Российской Федерации. Наиболее показательны в этом отношении Северный Кавказ и Дальний Восток. Если же говорить о частях этнополитического пространства, которые пытаются вовлечь в другие этнополитические пространства, то здесь весьма показателен пример с финноугорскими республиками Поволжья (Мордовия, Марий Эл, Удмуртия), которых «братья финно-угры» из Финляндии и Венгрии на данном этапе пытаются вовлечь в выстраиваемое ими «финно-угорское этнополитическое пространство». Пока мы можем наблюдать, что лишь отдельные политические субъекты из двух первых уровней этнополитического пространства финно-угорских республик восприняли этот дискурс. Что касается обыденного сознания, то здесь у финно-угорского этно-политического конструкта шансов в среднесрочной перспективе очень мало, поскольку закрепленность населения в рамках россий-
ского этнополитического пространства очень высока (речь идет об этническом сознании финно-угров, их межэтнических коммуникациях с русскими).
Таким образом, создание единого этнополитического пространства должно стать стратегической целью всей государственной национальной политики. В ближайшей перспективе оптимальным вариантом видится определение границ нескольких крупных эт-нополитических пространств и сведение их частей в единое целое. Естественно, нельзя требовать от данных крупных пространств высокой степени гомогенности, однако некоторый ее уровень они, безусловно, должны установить. Реализация данного плана позволит в среднесрочной перспективе предохранить Россию от разрушительного действия этнополитического фактора.
Примечания
1. Этнополитический конструкт - искусственно создаваемая идентичность на основе одного или нескольких признаков, связанных с этничностью, призванная обособить или раздробить какую-либо этническую или суперэтническую общность. Обладает объектом воздействия (определенная общность), признаками обособления (язык, общая история, некоторые элементы культуры) и системой «свой-чужой».
Список литературы
1. Шабаев ЮЛ., Садохин А. Л. Этнополитология: Учеб. пособие для студентов вузов. М.: Юнити-Дана, 2005. 162 с.
2. Bums P.M., Novelli M. Tourism and Social Identities: Global Frameworks and Local Realities. Advances in Tourism Research, Oxford, 2006. 204 р.
3. Hall E.T., Trager D. Culture as Communication. Greenwich, 1954. 206 р.
4. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., «Наука». 1990.
5. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., «Слово». 2000.
6. Леонтович О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения. Волгоград: Изд-во «Перемена». 2002. 344 с.
7. Зинченко В.Г. Межкультурная коммуникация. От системного подхода к синергетической парадигме. М.: Изд-во «Флинта». 2007. 224 с.
8. www.russdoctrina.ru. 21.01.2012 г.
9. Чешко С.В. Этнические меньшинства и национальная политика Российской Федерации // Расы и народы. Вып. 24. М., 1997. С. 30-34.
10. Манифест. Сценарии политического представительства уммы во властных кругах Российской Федерации и насущная необходимость единения мусульманского сообщества. Н. Новгород, 2006. 360 с.
11. Туровский Р.Ф. Центр и регионы: проблемы политических отношений. М.: Изд. Дом ГУ ВШЭ, 2007.
12. Ерохин А.М. Этнополитические аспекты трансформации российского общества. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2003. 315 с.
ETHNO-POLITICAL ASPECTS OF DEVELOPMENT OF MODERN STATES IN THE ERA OF GLOBALIZATION ON THE EXAMPLE OF THE RUSSIAN FEDERATION
N.B. Cheremin, I.U. Ryabkov
The article presents a brief analysis of ethno-political processes on the territory of Russia with the help of connections methodology of social constructivism and the communicative approach. The main hypothesis is that ethnic identity, interethnic relations and ethno-political processes are the elements of ethno-political space, formed by the company on a certain territory. Briefly describes the structure and function of ethno-political space through the concept of ethno political system (the term A.Erohin).
Keywords: identity, crosscultural communication, ethnopolitical field, ethnopolitical actors, ethnocultural discourse.
