CC BY
11мЫмальний показник територiального охоплення ^ вщповщно, дае привщ для оцiнки ступеня розумiння украТнськими селянами необхiдностi оргашзаци гро-мадського сощального захисту ¡хшх дiтей.
Лп"ература
1. Арнольди А. К. Ясли. Опыт практического руководства к устройству детских яслей. - СПб., 1902. -116 с.
2. Баздирева Е. М. Роль приватно'1 Ыщативи жшоцтва у справi сусшльного виховання д^ей (за ма-терiалами Катеринославсько'1 губерни початку ХХ ст.) // Граш. - 2010. - № 4. - С. 9-13.
3. Гужва О., Кравченко О. Ясла-притулки як форма ошки над д^ьми в УкраТш (друга половина Х1Х - початок ХХ ст.) // Волинськ iсторичнi записки. - Луцьк, 2010. - С. 6-12.
4. Д. Деревенские ясли // Газета Гадячского земства. - 1916. - № 52. - С. 822-823.
5. Жбанков Д. Н. О деятельности санитарных бюро и общественно-санитарных учреждений в земской России. - М., 1910. - 71 с.
6. Журналы Городнянского уездного земского собрания чрезвычайного созыва 27-28 февраля и 49-й очередной сессии 1913 г. - Городня, 1914. - 775 с.
7. Отчет Глуховской уездной земской управы за 1905 год. - Глухов, 1906. - 163 с.
8. Павлов С. Ясли-приюты / С. Павлов. - СПБ., 1902. -80 с.
9. Приложение к Отчету Золотоношской уездной земской управы за 1896 г. - Золотоноша, 1897. - 255 с.
10. Русаневич А. Пособие для устройства в деревнях детских летних яслей-приютов; значение их для народа и подробное описание игр и полезных занятий в приютах. - М., 1906. - 64 с.
11. Фруменкова Т. Г. Детские сады и ясли в русской пореформенной деревне (сельские приюты и ясли Петербургского воспитательного дома во второй половине XIX - начала ХХ века) // Вестник Герце-новского университета. - 2008. - № 5. - С. 70-74.
12. Ясли-приюты в Козелецком уезде в 1916 г. // Нежи-нец. - 1917. - № 7. - С. 9-11.
ЭТНОНИМЫ ОРОКОВ САХАЛИНА И ИХ ЭТИМОЛОГИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ЭТНОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Старцев Анатолий Федорович
Доктор исторических наук, заведующий отделом этнографии, этнологии и антропологии Института истории,
археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН (г. Владивосток)
ETHNONYMS OF OROKS OF SAKHALIN AND THEIR ETYMOLOGY IN DOMESTIC ETHNOGRAPHIC LITERATURE
Starcev Anatoij Fedorovich, Doctor of historical sciences, head of department of ethnography, ethnology and anthropology of
Institute of history, archeology and ethnography of the people of the Far East of DVO Russian Academy of Sciences
(Vladivostok)
АННОТАЦИЯ
В этнографической литературе советского и постсоветского периодов считается, что этнические названия ороков Сахалина ольчи, ульчи, уильта (уйльта) и ульта по законам фонетики орокского языка сведены к непереводимому этнониму уйльта. Однако это разные названия, каждое из них этимологически связано с конкретной географической местностью, откуда предки ороков выходили в низовья Амура, а затем и на Сахалин. Эти названия отражают многовековую историю эвенов, негидальцев, орочей, ульчей и других народов южной части Дальнего Востока России, вошедших в состав субэтнических групп ороков Сахалина.
Ключевые слова: этнос; этноним; ороки; ольчи; ульчи; уильта; ульта; культура; традиция; этногенез; Нижний Амур; переселение; Сахалин
SUMMARY
According to the literature of the Soviet and Post-Soviet periods it is considered that ethnic names of Sakhalin Oroks such as Ol'cha, Ul'chi, Uil'ta (Ujl'ta) and an Ul'ta under phonetic laws of the Orok language are consolidated to an untranslatable ethnonym of an ujl'ta. However these names are different, and each of these names is connected etymologically with the particular geographic district, from where ancestors of the Oroks came to lower reaches of the Amur River, and then to Sakhalin. These names reflect centuries-old history of the Evens, Negidals, Orochs, Ul'chi and other peoples of the southern part of Russian Far East who were a part of subethnic groups of the Sakhalin Oroks.
Keywords: ethnos; ethnonym; Oroks; Ol'cha; Ul'chi; Uil'ta; Ul'ta; culture; tradition; ethnogenesis; Lower Amur; resettlement; Sakhalin
В этнографической литературе досоветского и постсоветского периодов считается, что этническую основу ороков составили удские и охотские тунгусы, нет единого мнения, откуда и когда ороки появились на Сахалине. До сих пор между исследователями не разрешен спор об этимологии этнических названий, не рассмотрена проблема,
почему вместо одного этнонима у ороков Сахалина имеется еще несколько этнических имен.
В ранее опубликованных статьях автор доказывал, что некоторые отечественные этнографы на протяжении всех лет советской власти и первого десятилетия постсоветского периода при исследовании этногенеза ороков не
учитывали концепцию Л.И. Шренка, доказывавшего, что ольчи (мангуны) низовьев Амура и ороки Сахалина в прошлом составляли один народ [25, с.297-304], что ороки переселились на Сахалин в конце XVII в. [24, с.160-165], что в их состав в XV - XVII в. влились пешие тунгусы, известные под названием ламутов северной части Охотского побережья, что этническую основу сахалинских оро-ков составили не эвенки, как считают многие исследователи, а охотские эвены (ламуты), о чем свидетельствуют антропологические исследования М.Г. Левина [26, с.174-180].
В предлагаемой статье основное внимание уделяется скрупулезному исследованию орокских этнонимов, опубликованных в отечественной этнографической литературе. Кроме этнонима ольчи, зафиксированного Л.И. Шренком у ороков Сахалина, в 1883 г. в исследовательской литературе появляется другое их самоназвание -ульча [13, с.81], в 1912 г. В.К. Арсеньев фиксирует этноним уильта [2, с.562], в 1929 г. у этих же ороков фиксируется четвертое самоназвание - ульта [3, с.5], и в 1967 г. появляется пятый этноним - уйльта1 в сочетании с двумя последними этническими именами ороков Сахалина «ульта» и «уильта» [12, с.6]. О существовании этих этнонимов Л.И. Шренк даже не подозревал, искренне считая, что ороки сами себя называли только ольчами. Он первым из российских исследователей сделал попытку перевести тунгусский термин «ороки» на русский язык, этимологию этого слова он стал выводить из созвучного с ним названия орочон, в основе которого лежит слово оро или орон, что «на языке тунгусских инородцев Амурского края, а равно и Сибири, значит «олень» и преимущественно домашний. Поэтому, все упомянутые выше названия означают «оленный народ», или «оленеводы»» [27, с.137].
Одним из первых исследователей точку зрения Л.И. Шренка об этимологии ороков от слова «орон» поддержал С.К. Патканов, обратив внимание на появление в литературе этнонима ульча. Однако по непонятной причине между названиями ольчи и ульчи он ставит знак равенства, доказательством чего служат слова: «Сами ороки, по Полякову, называют себя ульча (т.е. «ольчами»)» [10, с.132].
Затем принцип этимологизации термина «ороки», разработанный Л.И. Шренком, заимствует Л.Я. Штернберг, который поддерживает мнение С.К. Патканова о равенстве названий «ороки = орочоны = ольча = ульча». Л.Я. Штернберг об этом писал: «При первых встречах они (ороки Сахалина - А.С.) называли себя просто орочонами, то есть так, как их зовут русские. Впоследствии, когда я стал допытываться, как будет орочон на их языке, они стали называть себя ульча или ольча, тоесть так, как их называют соседи и единоплеменники-тунгусы, а также и их единоплеменники на Амуре. Лучше сказать, слово «ульча» явилось буквально переводом на их язык слова «орочон», так как слово «орон», которое у других тунгусских племен означает олень, на языке ороков звучит аля, уля, а отсюда ольча, ульча» [28, с.396].
Однако после 1925 г. этнонимом ульчи или ольчи А.Н. Липский называет не ороков Сахалина, а жителей низовьев Амура - мангунов. При переводе этого термина на
русский язык Липский не соглашается с этимологией С.М. Широкогорова и П.П. Шмидта, утверждавших, что слово «ольча» имеет перевод как «человек, имеющий косу» (ол «коса» + ча - суффикс принадлежности). По этому поводу он писал: «Нельзя с этим доводом согласиться уже потому, что «человеком с косою» можно в одинаковой степени назвать и маньчжур, и ходзо[н], и гиляк, а не одних только ульча, т.к. все названные народности в силу одних и тех же религиозно-психологических причин носили длинные волосы, заплетая их в косу» [6, с. XLIV].
Отвергнув этимологию С.М. Широкогорова и П.П. Шмидта, А.Н. Липский выдвинул несколько своих этимологических гипотез, но уже вне связи с ороками Сахалина:
- ульча - это «люди нерпы или нерпичьи люди» (от «,..у1 (или кэнгы)» - название одного из крупных видов нерпы - тотемного животного одного из ульч-ских родов» + ча суф. принадлежности);
- ульча - «есть жители земляных жилищ, жители нор». Доказательством этого может служить термин ольских тунгусов, у которых имеется весьма созвучное слово у1ча - нора или землянка человека + ча суф. принадлежности:
- ульча - «поречане» или речные жители. Эта этимология связывается со словом «ула» - «река» + ча суф. принадлежности [6, с.XLV].
Когда А. Липский назвал мангунов ульчами, никто из этнографов не опротествовал этого мнения, даже Л.Я. Штернберг, хотя он критиковал Л.И. Шренка лишь за то, что тот в своём исследовании назвал мангунов ольчами [28, с.400] или так называемыми ульчами.
В 1928 г. Б.А. Васильев у ороков Северного Сахалина зафиксировал этноним ульта, близкий по своему звучанию, как он считает, к названию ульча. По мнению исследователя, орокские самоназвания ульча и ульта обладают такой же идентичностью, как и известные этнонимы ольча или ульча. Зная из работ предшественников, что ольчи - это ороки (Л.Я. Штернберг), ороки - это ульчи (И.С. Поляков), ульчи - это ольчи (А.Н. Липский), Б.А. Васильев, исходя из этой аналогии, тоже считает, что в этот ряд можно вписать слова «ульча - это ульта». Однако он чувствует шаткость своего мнения и пытается дать объективное объяснение, почему вместо самоназвания ульча он у ороков зафиксировал этноним ульта?
Васильев, когда спрашивал ороков, кто они, очевидно, надеялся услышать ответ, что они ульча, как об этом когда-то сообщали Поляков и Патканов. Однако, услышав этноним ульта, он решил дать подробное объяснение этому случаю: «...звук «Т» произносится в этом слове ясно, но вообще в языке ороков звуки «Т» и «Ч» очень близки и часто переходят друг в друга. Таким образом, самоназвание ороков «ульча», приводимое Поляковым, близко к приводимому мной» [3, с.5].
К сожалению, Б.А. Васильев не поясняет, когда и в каком случае звуки «Т» и «Ч» переходят друг в друга, поэтому его вывод о близости самоназваний ульча и ульта не совсем оправдан. Хотелось бы узнать, почему в одних и тех же местах Северного Сахалина менее чем за сто лет было зафиксировано пять разных этнонимов - ольча, ульча, уильта, ульта и уйльта?
1 Последнее этническое название уйльта, получившее наибольшее распространение среди исследователей истории и культуры
ороков Сахалина, обязано не орокам или российским исследователям, а японскому лингвисту Дз. Икэгами, изучавшему язык ороков в 1950-е гг.
На мой взгляд, Б.А. Васильев не случайно привел слова о близости разных звучаний этнонимов ульча и ульта в самоназваниях ороков Сахалина. Он столкнулся с фактом наличия в составе одного народа разных субэтнических групп, имевших разные самоназвания. Тогда в России теория этноса еще не получила распространения среди отечественных этнографов, а о наличии субэтнических групп в составе одного народа стало известно только из исследований Ю.В. Бромлея в 70-е гг. ХХ в. Столкнувшись с разными самоназваниями у одного и того же народа, Б.А. Васильев не смог объяснить одновременное существование двух имен у одного народа, поэтому этот факт он зафиксировал в своем выводе для будущих исследователей. К аналогичной мысли, на мой взгляд, пришла и Т.И. Петрова. Иначе, почему она противопоставляет один этноним другому: «... этимология слова ул'та ~ уjл^та (как и ульча) неясна», утверждает она [12, с.6]. По ее словам, получается, что у ороков два этнонима: один из них ул'та или уjл^та, а другой - ульча.
Ознакомившись с этимологией А. Липского, Т.И. Петрова как знаток ульчской культуры и языка однозначно заявила, что слово «ульчи» не относится к ульч-скому языку, поэтому его расшифровка «... должна вестись не при помощи ульчских корней, а корней того языка, от которого пошло это слово» [12, с.6].
Вслед за Т.И. Петровой значительный интерес к традиционной культуре ульчей проявил А.М. Золотарев. Изучая культуру этноса, он, как и другие исследователи, не видел разницы между названиями ольчи и ульчи, считая, как и Липский, что термин «ольчи» в новом написании звучит как «ульчи» [6, cXLIN]. Золотарев, ознакомившись с этимологической концепцией Липского, отнесся к ней крайне неудовлетворительно и, придерживаясь мнения Т.И. Петровой, высказал мысль, что перевод слова «ульчи» следует искать в тунгусских и ламутских языках, где имеются термины «олдо», «олло», «олра», обозначающие «рыба» [5, с.34]. Развивая эту мысль, он писал: «Можно допустить, что термин «ольча» образовался из древнего тунгусо-маньчжурского термина «оль» - «рыба» и суффикса принадлежности «ча», что означает «рыбные люди», «рыболовы» - естественное обозначение, которое оленеводы или охотники-тунгусы дали прибрежным жителям Амура» [5, с.34-35].
Невольно напрашивается вопрос, кто же такие ороки: оленеводы или рыбаки, люди, имеющие прическу, состоящую из косы, люди нерпы, люди земляных жилищ или поречане - жители бассейна какой-то реки?
А.В. Смоляк, опираясь на мнение А.М. Золотарева, выявившего у ульчей род Ольча, пришла к мысли, что Шренк этим родовым именем назвал всех мангунов, «поэтому все изыскания ученых, направленные на установление происхождения слова ольча, - отмечала она, - представляются излишними» [20, с.35].
Ю.А. Сем, как и Т.И. Петрова, обоснованно считал, что этимологию этнонима ульта, как и ульча, надо искать в тех языках, где этот термин употребляется для обозначения ороков - эвенкийском, негидальском и в других тунгусских языках [16, с.81]. Скрупулезно рассматривая проблему этногенеза ороков, он пришёл к выводу, что все высказывания предыдущих исследователей, за исключением А.Н. Липского, в вопросе этимологии названий ульча несостоятелны. По его мнению, название этих двух наро-
дов связывается с понятием «вода» - «ули», «ул» + аффикс «чан», что означает «речные люди, поречане» [19, с.8].
В советской и постсоветской этнографической науке традиционно сложилось, что при исследовании этногенеза ороков Сахалина этимологию этого этноса связывают с тунгусским словом «орон» (лингвистическое толкование Л.И. Шренка) или с орокскими словами «аля, уля» (этимологизация Л.Я. Штернберга). Во всех этнографических работах советского и постсоветского периодов, касающихся изучения проблемы этногенеза ороков Сахалина, наблюдается позитивное восприятие этих методологических подходов, потому что у Шренка и Штернберга они хорошо обоснованы и, на первый взгляд, соответствуют действительности.
Глубокий анализ материалов по этногенезу ороков показывает, что Л.И. Шренк и Л.Я. Штернберг, занимаясь определением этимологии этнонимов ороки, ольчи и ульчи, на мой взгляд, допустили методологическую ошибку, потому что надо выводить этимологию этнонимов не из тунгусского термина орон и орокских слов аля, уля и т.д., а из названий местности, где обитали предки ороков Сахалина.
Изучение этнонимов Дальнего Востока и Северной Америки показывает, что самоназвания народов в основном связываются с оронимами, гидронимами, ойкони-мами и другими названиями. Существующие такие этнические названия как «орочи», «орочены», «ороки», «ольчи» и др. в значении «оленеводы», свидетельствует, что эти названия привнесены другими этносами, для которых оленеводство являлось необычной хозяйственной деятельностью. Сами же оленеводы при встрече человека всегда спросят, как называется местность, откуда он пришел. В противном случае в крае были бы не только этнические названия оленеводов, но и охотников, рыболовов и др., а в Маньчжурии, откуда в Приамурье пришел экзо-ним со значением «оленевод», в Бурятии, Якутии и Монголии должны быть этнонимы со значением «скотоводы», «коневоды», «рыболовы» и т.д., но их там не наблюдается. Считаю, что в условиях первобытности, кочевого образа жизни, отсутствия каких-либо паспортных данных, по которым можно было бы быстро найти человека, значительную роль играло этническое название, связанное с конкретной территорией его обитания, а в ряде случаев -с именем основателя рода того или иного народа.
В этнографической науке давно доказано, что этнические имена тех или иных родовых подразделений и даже названия народов (за редким исключением) связываются с территорией обитания людей, чаще всего с местными топонимами. Например, негидальцы свое происхождение связывают с озером Нейдаль, рекой и селением Негда, родовые названия Акунка, Мулинка, Моуданка и Хутунка у орочей произошли от названия притоков Тум-нина - рек Акур, Мули, Моуду и Хуту. У эвенов Магаданской области от слова нам (море) образовалось название намънкънъл - приморские (жители побережья моря); от слова донръ - материк (глубинная часть континента) появилось слово донръткънър со значением «таежно-глу-бинные» или «жители глубин материка» [14, с.6-7]. Аналогичный принцип приобретения этнических имен наблюдается у удэгейцев, нанайцев и других народов Дальнего Востока. Этнические названия «ольча», «ульча», «уильта», «ульта» и др., на мой взгляд, тоже связываются
с территорией обитания народов, предки которых жили в низовьях Амура и других местах южной части Дальнего Востока.
Если знать истиную этимологию этнонима, то по нему можно определить первичную территорию обитания этноса, откуда его предки пришли в низовья Амура, а затем переселились на Сахалин. Таким образом, этимология этнонима может указать верное направления для успешного решения проблемы этногенеза, для этого, на мой взгляд, следует использовать любую информацию, которая могла бы натолкнуть на мысль, кому принадлежал тот или иной этноним (экзоним). В данном случае нас интересуют названия ольчи, ульчи, уильта, ульта, уйльта и др., звучание и этимология которых затрагивает умы исследователей более 100 лет.
Исследуя ороков Сахалина, Б.А. Васильев в своей статье приводит интересный разговор о предках сахалинских ороков: «Мы слышали, нам тунгусы говорили, что на материке, ближе к Камчатке где-то есть настоящие у1та с оленями» [3, с.8]. В другой раз от ороков и тунгусов ему удалось узнать, что настоящие ульта, т.е. с оленями, живут где-то на севере Охотского побережья [3, с.5]. Известно, что на севере Охотского побережья, ближе к Камчатке, уже 300-500 лет, по определению Крейновича, обитают ольские и арманские эвены-рыболовы, которые до сих пор занимаются оленеводством.
У.Г. Попова отмечает, что жители селений Армань и Ола в исторической литературе известны под названиями арманцев и ольчан, которые с поселением на новом месте утратили свое истинное самоназвание [14, с.11], но историческая память о своих предках продолжает сохраняться в старых топонимах северо-восточной части Дальнего Востока.
И.А. Захарова под руководством Ю.А. Сема в 70-е гг. ХХ в., занимаясь выявлением эвенских топонимов, обнаружила гидроним Ольчан - приток р. Туманы, впадающей в Охотское море. Этот гидроним связывается с эвенским словом ол'чэн, имеющим значение, «обрывистый берег, глубокое место, корытообразное русло» [7, с.290; 18, с.78]. Следует сказать, что идентичный гидроним имеется не только в Ольском районе Магаданской области, но и Тенькинском районе, где речка Ольчан является левым притоком р. Анмангынджа. В этом же Тенькинском районе имеется и река Ульчан (Ульчен), правый приток реки Кулу, находящейся на севере Хабаровского края и Магаданской области (правый приток р. Колымы). Гидроним Ульчан обозначает «небольшой омут» [7, с.382]. Исходя из этих гидронимов, местные жители, обитавшие в бассейнах этих речек, будут обозначаться как ольча и ульча без какой-либо связи с понятиями орон, аля и уля. При этом из приведенных гидронимов видно, что Ольча(н) и Ульча(н) представляют разные названия, а это значит, что эти гидронимы, так же как и этнонимы ольча и ульча, нельзя сводить к одному слову и считать, что ульча - это новое написание слова ольча. Аналогично можно рассматривать и этнонимы уильта, ульта и уйльта, которые без каких-либо обоснований с легкой подачи Дз. Икэгами свели к одному слову уйльта.
Касаясь этнических названий уильта, ульта и уйльта, Т.П. Петрова отмечала, что «. сами ороки своего самоназвания никак не поясняют и употребляют слово улта ~ уjл^та как неразложимый термин для обозначения своей народности. Если бы слово улта ~ уjл^та разложили
предположительно на морфемы (основную ул~ ~ уjл^ и суффиксуальную -та), то для них в языке ороков соответствующих живых значений не найти. Правда, фонетические закономерности орокского языка позволяют сопоставить суффикс -та с весьма продуктивными суффиксами -нка в нанайском языке и -нча в ульчском: -нка ~ -нча ~ -нта > -тта > -та. Суффиксы -нка и -нча в языках нанай и уль-чей образуют от соответствующих имен существительных имена, обозначающие название жителя данной местности. Если придать такое же значение суффиксу -та в слове ул'та ~ уjл^та, следует ожидать, что основа ул~ ~ уил~ ~ уjл^ будет связана с названием какой-либо местности, возможно реки, по типу: Валетта - название орокского рода, Валу ~ Вал - название реки. Суффикс -та можно также сопоставить с конечным элементом, имеющимся в родовых названиях Гетта, Муэттэ, а также Бояуса, Намисса и др., придав ему значение множественности, собирательности» [12, с.6].
Т.И. Петрова, обоснованно считая, что орокский суффикс -та, объединенный со словом, означающим какую-либо местность, в конечном итоге может означать родовое название. «Но всё это пока предположения». Вопрос о происхождении и семантике самоназвания ороков остается неразрешенным» [12, с.6], потому что для семантики орокских этнонимов, как следует из исследования Петровой, в регионе обитания аборигенов Приамурья, Приморья и Сахалина нет подходях топонимов. Этот вывод подтолкнул некоторых исследователей к поиску таких топонимов.
Л.И. Сем в 60-х гг. ХХ в. отмечала, что в основе этимологии этнических имен уильтов и ульчей «... лежит корень, связанный с понятием «вода»: у илта, уилта, улта (от уил, ул + чан = «речные люди, поречане». При этом свой вывод Л.И. Сем подкрепляет эвенкийским термином уил, уул «водоворот, заводь», эвенским словом уули, улу «бурлящая вода», «водоворот» и другими словами, связанными с общим понятием «вода» [19, с.9].
Идеи Т.И. Петровой и Л.И. Сем об этимологии этнонимов ороков из эвенкийского термина уил в 2002 г. были заимствованы и продолжены С.В. Соколовским. Рассматривая проблемы этногенеза и этнонимии ороков, он считает, что «этимология самоназваний ульта, уильта восходит ... к *ул, *уил (название местности, реки) + суффикс -та (<*-чан), обозначающий жителя данной местности, т.е. поречанина» [21, с.167]. И, наконец, в 2006 г. идея со словом уил конкретизируется наиболее известным орокове-дом XXI в. Л.И. Миссоновой, которая со ссылкой на многих предшественников, выражает их и свое мнение об этимологии ороков такими словами: «В эвенкийском языке этимологию слова ульта можно связать с корнем уил («водоворот»), ула («река»), улами («промочить, намочить»). Вероятно, оно было дано в противоположность оленеводам - эвенкам, орокам, как поречанам. Таким образом, в названии ороков мы видим двойственность. Северные соседи с материка их называют по признаку их жизни на берегу реки, а соседи на Сахалине - по наличию в хозяйстве оленей» [6, с.59].
Большинство исследователей думают, что этноним уильта можно сравнивать с эвенкийским нарицательным термином уил («водоворот») + суффикс принадлежности -та, имея конечное понятие «речные люди или поречане». Однако, на наш взгляд, эвенкийский термин «уил» не мо-
жет представлять какую-то конкретную местность, поэтому люди не могли использовать этот термин для своего самоназвания. Кроме этого, сами же филологи склонны считать, что этимологизировать этнонимы одного народа при помощи корней другого этноса нельзя. Отсюда следует, что надо искать другой, более подходящий термин, желательно топоним, при помощи которого можно выявить истиное значение этнонима уильта.
Наши поиски увенчались успехом. В труде Л.Я. Штернберга имеется топоним, на который никто из советских и постсоветских исследователей не обратил внимания. Это ойконим иИ (Уил) - название большой деревни на территории негидальцев, жители которой, как сообщал исследователь, «... лет двадцать назад все вымерли» [28, с.532, 548]. Если этот ойконим объединить с суффиксом принадлежности -та, то получим термин ШКа, название которого без всяких натяжек объясняет происхождение орокского самоназвания в форме ШКа (уильта). Перевод термина ШКа будет означать «житель селения Уил (Ш1). Следует особо отметить, что этноним ШКа в этом же написании использует, и японский исследователь Сиро Сасаки в работе, посвященной истории антропологического изучения ороков Сахалина в предвоенные и военные годы Второй мировой войны [29, р.151, 159-164].
Возможно, кто-нибудь станет возражать против этого объяснения, ссылаясь на то, что эта деревня находилась не на территории ороков, а в пределах негидальцев и т.д. Однако в деревне Ш жили не только негидальцы, но и люди других народов. Косвенное подтверждение этого утверждения имеется в исследовании Л.Я. Штернберга. Он признает, «что многие роды на Амуре носят прозвище ульчан даже на территории негда ...», что на территории негидальцев находилось селение Уил [28, с.400]. Мы не знаем, кто основал это селение, но факт, что вместе с негидальцами проживали и ольчи, и ульчи, хорошо известен.
Исходя из того, что у народов Приамурья, Приморья и Сахалина этническое название всегда связывалось с каким-нибудь топонимом - названием реки, озера, горы, населенного пункта и других географических объектов, что В.К. Арсеньеву среди ольчей-мангунов удалось выявить этническое название уильта [2, с.562], что это название в ХХ в. было самоназванием одной из субэтнических групп ороков Сахалина, можно представить, как в низовьях Амура в первой четверти ХХ в. появилось этническое название уильта, а затем оно перекочевало и на Сахалин. Очевидно, этот этногенетический процесс протекал, примерно так: какая-то группа жителей из селения Уил, имеющая оленей и известная у местных тунгусов под прозвищем ульчан, переселилась в низовья рек Амгуни или Амура. На новом месте эти жители назвали себя уильта, а с переселением их на Сахалин этническое самоназвание этой группы было воспринято и другими сородичами, потому что все они когда-то проживали в верховьях р. Амгуни.
Воспоминания старейших жителей острова свидетельствуют, «что предки ороков когда-то жили на Амгуни и в верховьях р. Удыль. Там они имели оленей, с которыми передвигались на Амур» [16, с.82]. Об этом же говорили и шаманы, которые «при камланиях перелетают море, по берегу материка достигают Амура и выходят на Амгунь, в верховьях которой живут их предки с большим числом оленей» [16, с.86].
Этимология этнического названия уильта связывается с орокским термином уи, имеющим значение «верхний», «верхняя сторона» [23, с.246], удэгейским термином уилэ, означающим понятие «вверху, наверх» [4, с.35], орочским словом уилэ, имеющим перевод «вверху (находиться)» [1, с.240] и нанайским понятием уилэ -«наверху» [15, с.193]. По нашему мнению, полный перевод этнонима уильта будет означать «жители верховьев реки» или «верховские». Аналогично можно сказать и об этнониме уйльта, в основе этимологии которого находится не река Уй, впадающая в Хунгари, а орокское слово уjилду, имеющее перевод «именно вверху» [23, с.246].
Если наши догадки верны, то замена этнонима уильта на этническое название уйльта вполне возможна, потому что оба этнонима указывают на жителей верховьев р. Амгуни. Эта река у ороков Сахалина очень часто фигурирует в исторических рассказах о жизни их предков. Более того, этноним уильта (уйльта) указывает на конкретную территорию, откуда предки ороков Сахалина пришли в низовья Амура, а оттуда на Сахалин.
Выше показано, что за редким исключением родовые названия или этнонимы тех или иных этносов возникают из топонимов, оронимов, ойконимов или гидронимов. Общеизвестно, что в Приамурье и Приморье этнические названия связываются только с топонимами. Исходя из этого, можно предположить, что и этноним ульта тоже связан с каким-нибудь названием той или иной территории, где ранее обитали предки ороков Сахалина.
В своем исследовании Л.И. Шренк, описывая расселение орочей по р. Хунгари, сообщает, что по течению р. Хонгар до впадения р. Ульджи, кроме деревни Ультур, имеется еще пять селений орочей - Одоме, Уй-одоме, Пир, Джигдана и Ульдьи [27, с.24-25]. Гидроним Ульджа (Ульджа = Ульза = Ульда - А.С.), ойконимы Джигдана и Ульдья представляют собой сложные слова, образованные из основ - зу(г) - (жилище, дом) [22, с.267]; ули (река) [23, с.260] + да (за) - (Ольские и Охотские эвены); дан (Урм. эвенки) - (родственники по свойству) [22, с.183, 239]. Таким образом, этимология гидронима Ульджа может означать «река близких родственников», а селения Джигдана и Ульда - «поселения близких родственников». Название деревни Ультур также представляет собой сложное слово, состоящее из основы ули - река большая + тур - земля, местность (Охотские эвены) [23, с.217, 260]. Сочетание слов «река» + «местность» явно указывает на перевод этого ойконима - «речная местность» или «речная долина». Исходя из аналогии формирования терминов у арманских эвенов, где зу (дом) + тур (место, местность) = зутур (домовитый) [22, с.267], ойконим Ультур (уль - река + тур - место = речной) без всяких натяжек тоже будет означать понятие «речная местность» или «речной».
Исходя из того, что в языке кур-урмийских, сахалинских и чумиканских эвенков русское слово эхо звучит как улта, а у охотских и ольских эвенов - как - улдан [23, с.263], в приведенном примере четко виден процесс замены буквы «Д» на букву «Т». Это значит, что какая-то группа эвенов, оказавшись на р. Хунгари, вступила в брачные связи с орочами и, обосновавшись на безымяной реке, назвала её Ульджа, а селение на берегу этой реки -Ульда. После этого жители из селений Ульдьи (Ульда) и Ультур, оказавшись на Сахалине и вступив в контакт с эвенками, огласили, что они ранее жили на р. Ульджа в
селении Ульда. Для слуха эвенка слово Ульда было воспринято как Ульта. Отсюда, на мой взгляд, и появилось название Ульта, которое впоследствии стало этнонимом в одной из этнических групп сахалинских ороков.
Приведенные написания орочских ойконимов и гидронимов Ультур, Ульдьи и Ульджа вполне могли явиться основой для этнонима Ульта. Аналогичный пример можно привести из этнической истории негидальцев, в прошлом местом обитания, которых было оз. Нейдаль (Орель) и река Негди, которая впадает в это озеро. В 30 верстах от устья р. Негди имелось негидальское селение Негди, которое размещалось недалеко от р. Амура [9, с.144-145, 154; 27, с.16]. «Я готов даже думать, - писал Шренк, - что «Негда» и есть имя, которым этот народ сам называет себя» [27, с.158]. Вслед за Шренком, я могу с уверенностью говорить, что гидроним Ульджа и ойко-нимы Ульдья (Ульда) и Ультур явились основой для этнического имени ороков Сахалина, известно с 1928 г. в написании ульта.
Исходя из анализа этнических названий народов низовьев Амура и Сахалина, я пришел к выводу: этнические названия ольчи, ульчи, уильта (уйльта) и ульта - это не только имена ороков Сахалина, но это и комплексное отражение многовековой истории - эвенов, эвенков, негидальцев, орочей, части современных ульчей, нанайцев, удэгейцев и других народов южной части Дальнего Востока России, вошедших в разные исторические периоды в состав субэтнических групп ороков Сахалина:
- мангуны - это общее название древнего населения низовьев Амура. С включением в свой состав олен-ных тунгусов Охотского побережья у мангунов сформировалась группа с самоназванием в форме слова ольчи. Оленные ольчи с переселением на Сахалин стали именоваться ороками, а безоленная часть ольчей, оставшись в низховьях Амура, у русских переселенцев стала известна под названием мангунов;
- ольчи - это территориальное название одной из субэтнических групп ороков Сахалина, известных под названием орочены;
- орочены - один из древних этнонимов тунгусов Забайкалья, верховьев Амура, Удского края, северной части Охотского побережья, Приамурья, орочей Императорской Гавани и о-ва Сахалина. У оро-ченов (орочёнов) этих регионов свои этнокультурные и этнические особенности. Однако проведенный всесторонний анализ показал, что к появлению ороков или ороченов на Сахалине причастны только тунгусы Охотского побережья, имевшие самоназвание ороченов, и причастные к формированию территориальных названий ольчи, ульчи, ульта, уильта (уйльта). Каждый из этих этнонимов имеет свою историю и сыграл определенную роль в развитии культуры ороков Сахалина;
- ульчи - этноним одной из субэтнических групп ороков Сахалина конца Х!Х в., а также и экзоним, которым в конце 1920-х гг. ошибочно были названы жители низовьев Амура, называвшие себя мангунами;
- уильта2 - жители верховьев реки или верховские. Этноним сформировался на территории негидальцев, где в селении Уил обитали не только неги-дальцы, но и оленные ульчи-ороки;
- ульта - жители речной долины. Этноним сформировался на территории хунгарийских орочей и был перенесен на Сахалин вначале ХХ столетия, где и был зафиксирован Б.А. Васильевым Заканчивая обзор и анализ этнических названий
народов низовьев Амура и Сахалина, нужно сказать, что проблема этногенеза ороков Сахалина для её дальнейшего решения нуждается в комплексном подходе специалистов разных направлений - этнографов, филологов, географов, историков и других научных дисциплин.
«Список литературы»
1. Аврорин В.А., Лебедева Е.П. Орочские тексты и словарь. - Л.: Наука, 1978. - 264 с.
2. Арсеньев В.К. Этнологические проблемы на востоке Сибири // Собр. Соч. в 6 томах. - Владивосток: Тихоокеанское издательство «Рубеж», 2012. Т.Ш. С.547-578.
3. Васильев Б.А. Основные черты этнографии ороков. Предварительный очерк по материалам экспедиции 1928 г. // Этнография, 1929. №1. С. 3-22.
4. Гирфанова А.Х. Учебный тематический словарь удэгейского языка. - СПб.: СпбГУ. РИО. Филологический факультет, 2012. - 96 с.
5. Золотарев А.М. Родовой строй и религия ульчей. -Хабаровск: Дальгиз, 1939. - 206 с.
6. Липский А.Н. Краткий обзор маньчжуро-тунгусских племен бассейна амура // Первый туземный съезд Д.В.О. (протоколы съезда с вводной статьей А. Лип-ского). - Хабаровск, 1925. С. V-
7. Леонтьев В.В., Новикова К.А. Топонимический словарь северо-востока СССР. - Магадан: Кн. Изд-во, 1989. - 457 с.
8. Миссонова Л.И. Уйльта Сахалина: большие проблемы малочисленного народа. - М.: Наука, 2006.
- 295 с.
9. Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России 1849-1855. - Хабаровск: Кн. изд-во, 1969. - 424 с.
10. Патканов С.К. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири на основании данных переписи населения 1897 г. и других источников // Записки ИРГО по отделению этнографии. Часть II. Прочие тунгусские племена. - СПб., 1906. Т. XXXI. -208 с.
11. Петрова Т.И. Ульчский диалект нанайского языка. -М.-Л.: «Учпедгиз», 1936. - 123 с.
12. Петрова Т.И. Язык ороков (ульта). - Л.: Наука, 1967.
- 156 с.
13. Поляков И.С. Путешествие на остров Сахалин в 1881-1882 гг. - СПб.: Типография А.С. Суворина, 1883. - 112 с.
14. Попова У.Г. Эвены Магаданской области. Очерки истории, хозяйства и культуры эвенов Охотского побережья 1917-1977 гг. - М.: Наука, 1981. - 304 с.
2 К сожалению, мне не удалось выяснить, где, когда и кем на Сахалине был зафиксирован этот этноним.
15. Сем Л.И. Очерки диалектов нанайского языка: би-кинский (уссурийский) диалект. - Л.: Наука, 1976. -212 с.
16. Сем Ю.А. Проблема происхождения ороков Сахалина // Общие закономерности и особенности исторического развития народов советского Дальнего Востока (с древнейших времен до наших дней). - Владивосток: ДВФ им. В.Л. Комарова СО АН СССР, 1965. С.79-87.
17. Сем Ю.А. Из этнической истории малых народов южной части советского Дальнего Востока в XVIII -первой половине XIX в.// Материалы по истории и культуре народов Дальнего Востока (доклады, сообщения, заметки) / Материалы симпозиума по проблеме «История и традиции отечественного востоковедения на Дальнем Востоке (Владивосток, март 1969 г.). - Владивосток: ИИАЭ ДВНЦ АН СССР, 1973. Вып.1. С.9-41.
18. Сем Ю.А.., Захарова И.А. Эвенская топонимика // Филология народов Дальнего Востока (ономастика). - Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1977. С.74-85.
19. Сем Ю.А., Сем Л.И., Сем Т.Ю. Материалы по традиционной культуре, фольклору и языку ороков. Диалектический орокско-русский словарь: Этнографические исследования// Труды ИИАЭ ДВО РАН. -Владивосток: Дальнаука, 2011. Т. XIV. - 157 с.
20. Смоляк А.В. К вопросу о происхождении ороков // Краткие сообщения ИЭ им. Н.Н. Миклухо-Маклая. -М.: Изд-во АН СССР, 1954. Т^. С.33-38.
21. Соколовский С.В. Территории традиционного природопользования Сахалина (обоснование проекта) // Расы и народы. - М.: Наука, 2002. Вып.28. С.160-187.
22. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков: материалы к этимологическому языку. - Л.: Наука, 1975. Т.1. - 672 с.
23. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков: материалы к этимологическому языку. - Л.: Наука, 1977. Т.2. - 992 с.
24. Старцев А.Ф. Время переселения предков уйльта на Сахалин // Традиционная культура населения Сибири и Дальнего Востока: изучение, сохранение, популяризация / Материалы 4-х Кузнецовских чтений (Чита, 11-13 апр. 2012 г.). - Чита, 2012. С.160-165.
25. Старцев А.Ф. Новый взгляд на проблему этногенеза ульта (ороков) Сахалина // Сахалин и Курильские острова в истории России: к 65-летию образования Сахалинской области. Материалы научно-практической конференции (24 января 2012 г.). - Южно-Сахалинск: ГУП «Сахалинская областная типография», 2012. С.297-304.
26.Старцев А.Ф. Этногенетические проблемы: этническая основа уйльта Сахалина // Россия и АТР. - Владивосток, 2013. № 2. С.174-180.
27. Шренк Л. И. Об инородцах Амурского края. Части географическо-историческая и антропо-этнологи-ческая. - СПб.: Издание Императорской Академии наук, 1883. Т.1. - 323 с.
28. Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, неги-дальцы, айны. - Хабаровск: Дальгиз, 1933. - 740 с.
29. Shiro Sasaki. Anthropological Studies of the Indigenous Peoples in Sakhalin in Pre-Wartime and Wartime Japan // Wartime Japanese Anthropology in Asia and the Pacific / Senri Ethnological Studies 65. - Osaka: National Museum of Ethnology, 2003. P.151-168.
ОТ АЛАШ - ОРДЫ К НЕЗАВИСИМОСТИ КАЗАХСТАНА: ИДЕЯ «АЛАШ»
- НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ
Сулейменова Даметкен Досмухановна
кандидат исторических наук, профессор Западно - Казахстанского инженерно - гуманитарного университета,
г.Уральск, Казахстан.
FROM ALASH-ORDA TO INDEPENDENT KAZAKHSTAN: THE IDEA OF "ALASH" - THE NATIONAL IDEA
Suleimenovа Dametken, Candidate of historical sciences, Professor of West - Kazakhstan University of Engineering and
Humanities. Uralsk, Kazakhstan.
АННОТАЦИЯ
В статье рассматривается история Алаш. Только зная историю своего народа и страны, начинаешь понимать особую ценность обретенной в конце прошлого столетия Независимости. Независимость предоставила нам колоссальные, прежде невиданные возможности, сегодня казахстанцы являются хозяевами своей страны и своей судьбы. Алашская идея, рожденная в начале XX века останется в памяти поколений.
Ключевые слова: Алаш, Алаш - Орда, Независимость, Автономия, национальная идея.
ABSTRACT
This article discusses the history of Alash. Just knowing the history of their people and country, you begin to understand the special value acquired at the end of the last century of independence. Independence has provided us with enormous, unprecedented opportunities before today Kazakh people are the masters of their own destiny. Alash idea, born in the early XX century will be remembered for generations.
Keywords: Alash, Alash - Orda, Independence, Аutonomy, National idea.
