CC BY
191
УДК 811.11-119
ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ КОДЫ КАК СПОСОБ СИМВОЛИЗАЦИИ ОКРУЖАЮЩЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
ETHNOCULTURAL CODES AS A SYMBOLIC APPROACH TO REALITY
© 2015
И.И. Киреева,
Самарский филиал Московского городского педагогического университета
(Россия, Самара)
© I.I. Kireyeva, Samara Branch of Moscow City Pedagogical University (Russia, Samara)
В статье представлен общий подход к изучению национальной культуры через декодирование этнокультурных кодов. Этнокультурные коды, включая культурный компонент, отражают все этническое разнообразие и находят выражение в языке, который, в свою очередь, является лингвокультурным кодом нации.
The article deals with the general approach to the study of a national culture by means of ethnocultural codes decoding. Ethnocultural codes, with a cultural component included, represent an ethnic variety and actualize in language that is supposed to be a national linguocultural code.
Ключевые слова: этнокультурные коды, этническое разнообразие, культурный компонент, лингво-культурные коды.
Keywords: ethnocultural codes, ethnic variation, cultural component, linguocultural codes.
Из экскурса в значения слова «культура», которые существуют в коллективном языковом сознании, и определения понятия «культура» следует, что культура - это накопленный человеком опыт деятельности, необходимый для воспроизводства этой деятельности путем формирования (образования) человека.
В основе культурогенеза лежат адаптивные механизмы, которые создают вне-биологические структуры поведения и деятельности в целом. С какой бы точки зрения ни исследовались проблема культурогенеза и связанный с ней вопрос о способах культурного освоения мира, можно заключить, следуя за С. Лангером, что во всех случаях «мы имеем одну центральную тему: человеческую реакцию как нечто конструктивное, а не пассивное», и при этом именно «символизация является ключом к такому конструктивному процессу» [6, с. 78].
Следовательно, специфически человеческая деятельность (в том числе познавательная) рождается из определенного способа адаптивной символизации, который, очевидно, затрагивает процессы восприятия и познания в целом и влияет далее на поведение индивида в данном обществе, а в конечном итоге - на саму человеческую деятельность.
Культура как опыт всегда конкретна, ибо это культура данного вида деятельности (например, культура земледелия или культура определенного периода развития деятельности (культура древности), или культура какого-либо субъекта деятельности (молодежная культура), или, наконец, культура какого-либо народа, которая вбирает в себя весь опыт и все богатство жизни данного народа.
Существование культуры задано двумя осями координат: во-первых, это реально существующие предметы, созданные человеком и связанные во временном континууме; во-вторых - смыслы, порождаемые в сознании человека вышеуказанными артефактами. Тогда культура субъективируется, становится частью личности, а человек в свою очередь получает возможность понимать, порождать значения и утверждать их в действительности. «Культурное значение, объективированное в артефактах, требует актуального человеческого сознания и действия; оно не дано, а задано ему, то есть должно быть утверждено человеком» [5, с. 47].
Давно было замечено, что этническое разнообразие обусловлено не столько физическими особенностями, сколько культурными различиями. Этот факт нашел под-
тверждение в концепциях О. Шпенглера (1993), А. Тойнби (1996), Л. Гумилева (2002), П. Сорокина (1966). Разнообразные по содержанию концепции объединяла одна мысль: существует некий эталон культуры, задающий тон и определяющий не только ее «внешние» атрибуты, но и деятельность людей в отношении окружающего мира, в том числе и когнитивную. Каков бы ни был этот эталон культуры, в любом случае он представляет собой «квинтэссенцию сущностных характеристик данной культуры, своего рода "культурный ген"» [8].
Действительность подвергается знаковой фиксации значимых для данного этнокультурного сообщества фактов, событий, ситуаций. Кодирование культурно-исторического опыта в рамках определенного этноса «упорядочивает ценностно-смысловые отношения, причем координирующие механизмы языка служат своего рода этноязыковой матрицей семантизации окружающего мира» [1, с. 31].
География распространения языков и расселения народов во многом взаимообусловлена. Языковое объединение населения определенной территории является необходимым условием формирования отдельной этнической общности наряду с территориальной, экономической, культурной общностью и этническим самосознанием. В связи с этим, «конкретное языковое образование воспринимается как язык (а не как диалект или жаргон) только в том случае, если оно обслуживает отдельный народ и при этом весь данный народ» [2, с. 340].
Общность языка, быта, культуры, религии, психологии является важнейшей составляющей социальной жизни этноса, формируя базис этнического самосознания, понимания того, что народы отличны в стереотипах мышления и поведения.
В контексте культуры в границах этнических сообществ исторически складывается особая «национальная когнитивная картина мира», которая «обнаруживается в единообразии поведения народа в стереотипных ситуациях, в общих представлениях народа о действительности, в высказываниях и «общих мнениях», в суждениях о действительности, пословицах, поговорках и афоризмах» [9, с. 11]. Этот опыт обязан своим существованием внутренним и внешним социальным, политическим, экономическим отношениям данного общества, бытовым и трудовым отношениям, мировоз-
зренческим установкам и т.д. Язык в результате предстает как определенная сила, организующая этнос.
Значения языковых единиц включают культурный компонент, который определяется объемом значимой для этого этноса информацией и обеспечивает организующую способность языка. «Язык, с одной стороны, объективирует этнический характер: психологические особенности, привычки, темперамент и т.д., а с другой - субъективирует социальный и культурный обмен, выступая его моделью» [4, с. 61].
В повседневной жизни человек редко задумывается о том, что он принадлежит к отдельной этнокультурной общности, но он ощущает это благодаря наследственной памяти. В жизни любого народа есть узловые моменты, которые влияют на формирование стереотипов национального поведения. Например, садоводство в Великобритании стало всеобщим увлечением благодаря планомерной политике государства, в результате которой современный британец ощущает необходимость облагородить даже крохотный кусочек земли.
Архетипы коллективного бессознательного, открытые К. Юнгом, дали научное обоснование той устойчивости и повторяемости мировоззренческих и поведенческих стереотипов различных народов, которые отмечали многие ученые еще задолго до него. Духовное единство, общность мышления, единая вера формируют картину мира и менталитет (от лат. «ум, мышление, образ мыслей, душевный склад»). Менталитет проявляется в специфическом типе мышления как на коллективном, так и на индивидуальном уровне. «Навыки осознания окружающего, мысли, схемы, образные комплексы находят в менталитете свое культурное обнаружение» [7, с. 136].
Проблемы в общении людей с разным менталитетом обусловлены этнокультурным фактором. Межкультурная коммуникация затруднена, если адресант апеллирует к культурным и ценностным установкам, которые не значимы для адресата или же иначе им интерпретируются. (Ср.: to pipe in an ivy leaf -«заниматься пустым делом»). В русской культуре плющ не ассоциируется с понятием «праздность».
Поданное таким образом сообщение трансформирует структуры и элементы картины мира реципиента, причем в результате ценностные ориентации, установки и образ-
Этнокультурные коды как способ символизации окружающей действительности
ная сфера обеих сторон не всегда сближаются. «Насыщенность информационной среды сообщениями, выполненными в традициях иных культур, делает актуальным изучение особенностей восприятия человеком информации, произведенной в рамках иных культурных традиций» [3, с. 168].
Значение и внутренняя форма языковых единиц концентрируют в себе значительную часть человеческого опыта, тех этнокультурных моделей поведения, реализуемых человеком осознанно и бессознательно. Соответственно освоение действительности в культурном, языковом и символическом плане не может быть единым для всех. Механизм заключается в том, что сигналы внешнего мира группируются определенным способом на основе культурно обусловленных признаков-сигнификаторов или когнитивных категорий. Например, английскому bunch - «things gathered together» соответствуют русские существительные «букет», «кисть». (ССр-'-bunch of roses - букет роз; bunch of grapes - кисть винограда.) Такие категории не являются имманентно присущими мышлению, но воспринимаются в процессе проникновения в другую культуру, особенно в культуру усвоения языка
[11; 9].
В этом отношении показательна гипотеза лингвистической относительности [12]. Как полагают исследователи, структура языка и системная семантика его единиц коррелируют со структурой мышления и способом познания внешнего мира у того или иного народа. Это можно резюмировать так:
• в языках отражены стереотипы речевого поведения, определяемые установленными способами выражения мысли и опыта;
• лингвистическая система в известной мере определяет связанную с ней понятийную систему;
• основа лингвистической системы в значительной степени предопределяет связанное с ней мировоззрение;
• восприятие окружающей человека реальности - производное от языка.
Отсюда следуют два важных вывода: с одной стороны, язык определяет нашу концепцию действительности в гораздо большей степени, чем мы предполагаем исходя из обычного опыта; с другой стороны,
каждый язык создает свою собственную, по-своему структурированную действительность.
Можно говорить о языке как семиотической системе, формирующей и преобразующей этнокультурное сознание. В этом процессе принимают активное участие культурные коды. В качестве культурного кода может рассматриваться любая чувственно воспринимаемая часть окружающего мира: растения, животные, одежда, предметы роскоши. Содержательная сторона такой системы образов и ее связь с другими системами определяет ее символическое значение. Единицы культурных кодов представляют собой знаки с вариативным планом выражения -один и тот же образ имеет разные варианты материализации. Это может быть его физическое воплощение (например, рождественская елка, букет цветов выздоравливающему) или его художественное изображение (дубовый лист на гербе; листья земляники как эмблема герцогской короны).
Особого внимания заслуживает словесное воплощение образа; культурные коды проникают в этноязык - в сферы образной лексики, фразеологии. Вербальный эт-ноязык концентрирует в себе составляющие многих предметно-культурных кодов. Образы, «преодолевая» границы физической формы, получают словесное воплощение. Например, пальмовая ветвь как символ победы существует в натуральном виде и выполняет знаковую функцию. Вместе с тем данный символ существует и в словесной форме (в виде фразеологической единицы -«уступить пальму первенства»), выполняя ту же функцию. Ветка плюща в Англии была символом питейного заведения; ее изображение у входа в паб было традиционным. В идиоматичном словосочетании an owl in an ivy-bush - «веселый и сообразитель-ный»ivy-bush сохранило свое «злачное» значение.
Невербальные культурные коды, получая словесное воплощение, становятся лингвокультурными. Лингвокультурные коды обладают национальной спецификой. Всякий носитель этнокультуры и этноязыка с раннего возраста усваивает эти коды вместе с родным языком. Сравнивая конкретные идиоматические выражения в разных языках, мы неизбежно констатируем наличие определенного мыслительного конструкта, объединяющего эти выражения, и специфическое различие в форме, привязы-
вающей соответствующую идею к реальности [10]. Например, без знания определенного культурного фрейма крайне сложно адекватно перевести на русский язык английскую фразу she was beating about the bush, а на английский - русскую фразу «на душе у нее расцвели незабудки». Достаточным признаком для того, чтобы говорить о лингвокультурной специфике обозначения мира, является способ конкретизации: конкретные явления или предметы, с которыми люди чаще всего сталкиваются в повседневной жизни, фиксируются в языке для того, чтобы обозначить в переносном смысле более абстрактные вещи.
Слова и устойчивые словесные обороты объединяются в лексико-фразеоло-гические поля, охватывающие определенные области внеязыковой действительности. Важно отметить, что этнокультурная специфика слов и оборотов становится очевидной именно в составе поля, поскольку в этом случае значения языковых единиц взаимосвязаны и взаимообусловлены: те же, в свою очередь, составляют тематический
комплекс. Действительно, усвоить разницу между английскими словами bush/ shrub/ brushwood/ bramble, переводимыми русскими словами «куст», «кустарник», возможно лишь через сопоставление их значений в рамках одного лексико-фразеологического поля.
Таким образом, становится ясно, что культура как поликодовый феномен, «пронизана» культурными кодами, которые обладают способностью перевоплощаться, принимая то символическое выражение (образные коды), то словесное (этнокультурные коды). В данной ситуации представляется логичным рассмотрение одной определенной этнокультурно-своеобразной предметной области, например, лексико-фразеологического поля «цветы», «деревья», «явления природы». В силу особенностей природной среды обитания народа, его культурно-исторического развития любой из вышеуказанных феноменов является специфичной областью культуры народа, что, в свою очередь, находит отражение в языке -определенном этнокультурном коде.
Литература
1. Алефиренко Н.Ф. Этноязыковое кодирование смысла в зеркале культуры // Мир русского слова. - 2002. - № 2. - C. 69-74.
2. Брук С.И. Население мира: Этнодемографический справочник. М.: Наука,1986. -
830 c.
3. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - Волгоград: Перемена, 2002. - С. 166-205.
4. Клоков В.Т. Словарь французского языка за пределами Франции. - Саратов: СГУ, 2000. - 494 с.
5. Конев В.А. Онтология культуры. - Самара: изд-во СамГУ, 1998. - 234 с.
6. Лангер С. Философия в новом ключе. - М.: Республика, 2000. - 287 с.
7. Лесная Л.В. Менталитет и ментальные основания общественной жизни // Социально-гуманитарные знания, 2000. - № 5. - С. 133-140.
8. Пелипенко А.А. Культура как система. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 376 c.
9. Попова З.Д. Язык и национальное сознание. - Воронеж: ВГУ, 2002. - 314 с.
10. Савицкий В.М. Английская фразеология: проблемы моделирования. - Самара: СамГУ, 1993. - 172 с.
11. Телия В.Н. Культурно-национальные коннотации фразеологизмов: От мировидения к миропониманию // Славянское языкознание: IX съезд славистов: доклады российской делегации. - М., 1993. - С. 302-314.
12. Whorf B.L. Language, Thought and Reality. - New York: Wiley, 1956.
