Этноконцепты культуры: синтез культурных и этнических констант Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

© 2005 г. М.М. Зязиков

ЭТНОКОНЦЕПТЫ КУЛЬТУРЫ: СИНТЕЗ КУЛЬТУРНЫХ И ЭТНИЧЕСКИХ КОНСТАНТ

В теории и истории культуры со времен Э. Тэйлора накоплен обширный материал по исследованию эволюционных констант культуры. С его точки зрения, все явления культуры - как материальной, так и духовной -можно классифицировать, выделяя их виды (как это было сделано раньше в биологии по отношению к растениям и животным). Социокультурная эволюция осуществляется внутри этих видов, причем особое значение в настоящее время приобретает исследование «эволюционного ряда» - важнейших, доминантных для той или иной национальной культуры духовных констант, ибо именно они являются тем ценностным содержанием, которое определяет культурную картину мира этнического сообщества.

Так, самобытная ингушская культура исторически выработала ряд констант, близких к культурным константам других народов Северного Кавказа. Традиционные ингушские ценности: «эздел» - благородное поведение, «яхь» - стремление быть лучшим, «сий» - честь, «эхь» - стыд, «саг1а далар» - милосердие, «майрал» - храбрость, «денал» - смелость, «камаьршал» - щедрость, «къонахчал» - мужество, «сабар» - терпение и т. д. - отражали специфику проживания в горах, требующую прежде всего храбрости и мужества, и были практическим руководством поведения, а их несоблюдение приводило к определенному отторжению человека обществом и наделяло его маргинальными характеристиками.

Если говорить об этнической картине мира, то здесь следует акцентировать внимание не на ценностно-содержательных моментах (они могут меняться, эволюционировать в ходе исторического развития), а на основных парадигмах, благодаря которым определяется характер действия человека в мире и восприятие основных структур его онтологического и социального бытия. Благодаря ей индивид обладает таким образом окружающей действительности, где все элементы являются взаимосвязанными, а деятельность человека входит в эту общую структуру. Конечно, для каждого этноса существует свой образ мира и, соответственно, этническая картина мира, которая мира присуща в той или иной степени осознанности, рефлексирован-ности или нефлексированности каждому члену данного этноса и выражается через мифологию, искусство, идеологию и т.д. Надо отметить, что она служит основой действий людей и объяснения для этих действий. Причем осознается, как показывает С.В. Лурье, скорее, фрагментарно, и главным фактом ее осознания является не рефлексированность содержания, а наличие ее как целостности. В данном случае проявляется одна из важнейших функций культуры, а именно - ее адаптационная, защитная роль. При этом нужно иметь в виду, что конкретное содержание этнической картины мира может существовать в различных видоизмененных формах у членов данного этноса. Однако сам исходный каркас и логика поведения обладают опре-

деленным единством. Где основа данного этнического единства? Наличие культурных констант, о которых писал Э. Тэйлор, говорит лишь о существовании определенных культурных универсальных закономерностей, характерных в целом для развития мировой культуры, их преломление в национальном самосознании - о содержательной спецификации константных символов, идей, предметов материальной культуры и т.д. Это означает, что рефлексивный, содержательный анализ этнокультуры лишь начинается с исследования культурных констант. Следующий шаг - это нахождение глубинных основ, специфических механизмов, назначение которых - обеспечивать реализацию адаптивной функции культуры - через «отбрасывание» ненужной, отрицательной для этнического единства культурно-значимой информации или ее переинтерпретации, трансформации. Речь, таким образом, идет об определении уже не содержательных, а формальных моментов в формировании этнической культурной картины мира.

Конечно, этническая картина мира изменяется и развивается с течением времени в ответ на вызовы истории. Однако в ней существуют определенные аксиомы, которые проявляют себя в самых разнообразных формах. Специфика этнического восприятия мира защищается целым комплексом механизмов, которые «репрессируют» информацию, противоречащую этим абсолютным основаниям культуры и могущим привести к деструкции этнического сознания. Данным репрессивным механизмом является действие так называемых этнических констант, т. е. внелогических понятий, служащих фундаментом этнической традиции в той или иной модификации. Этнические константы могут реализовываться в разных содержательных формах, однако неизменными остаются глубинные, бессознательные моменты, лежащие в основании рационализации опыта. Эти константы существуют на уровне контроля бессознательного и поэтому не реф-лексируются членами данного этнического сообщества. Их проявления в этнической картине мира настолько разнообразны и пестры по содержанию, что их весьма трудно выявить в результате логического анализа. Отметим также, что в ходе явного и очевидного противоречия между этнической картиной мира и реальной действительностью отрицанию подлежат формы реализации этнических констант, но отнюдь не они сами. Эти константы изменяются, модифицируются, но не лишаются своей сущности.

По сути своей, этнические константы «... являются теми механизмами ... которые снимают психологическую угрозу со стороны окружающего мира и обеспечивают члену этноса возможность действовать. И именно их следует рассматривать в качестве "центральной зоны" культуры. Происхождение "центральной зоны" адаптивное: она представляет первичный слой психологической адаптации человека. Этнические константы не могут не включать следующие бессознательные образы:

- локализацию источника зла;

- локализацию источника добра;

- представление о способе действия, при котором добро побеждает зло» [1].

Подчеркнем, что этнические константы представляют собой не содержание константных образов, а их базовые характеристики и диспозиции, т.е. их взаимоотношения между собой. Данные парадигмальные установки могут менять свое содержание, однако их базовые характеристики и представления о модусе действий остаются постоянными. Собственно эти этнические константы и являются структурообразующими каркасами, кристаллизирующими те или иные адаптационные модели культуры. Иначе говоря, следует разграничить ценностный, моральный, идеальный слои в культуре, фиксируемые в культурных константах и доминантах культуры, и этнически-константную ее конфигурацию. Сама этническая картина мира формируется в ходе взаимодействия этих двух слоев, ибо идеалы и ценностные ориентации могут трансформироваться и меняться в зависимости от свободного выбора человека, а этнические константы в том или ином случае дают возможность вписать это содержание в общую культуру этноса и его защитных механизмов. Тем самым мы разграничиваем ценностно -доминантный срез культуры, фиксируемый в культурных константах, и этнические константы, представляющие собой своеобразный защитно-адаптационный барьер, ограждающий целостность культуры данного народа.

Итак, этнические константы представляют собой прежде всего бессознательные иерархические комплексы, элементы которых определенным образом структурированы и иерархизированы. Они включают в себя не содержание, а форму упорядочивания осознания эмоционального восприятия образа действий и т.д., дают возможность сохранять единство этнической картины мира в ходе ее динамического содержательного, ценностного развития и выполняют роль защитно-адаптивного механизма культуры.

Проблема выявления и изучения комплекса взаимосвязанных этнических констант, этих своеобразных глубинных ментальных установок, заключается в том, что их рассмотрение возможно только в ходе исследования исторической динамики этнической картины мира, ибо структуро-функциональные характеристики культуры не дают возможности выявить то повторяющееся, что существует в качестве основы той или иной модификации культурной картины мира.

Если проводить сравнительный анализ динамики культурных констант ингушского общества, то можно выделить некоторые этнические константы, лежащие в их основе. В качестве примера остановимся на такой важнейшей этнической константе, как «образ самого себя». Стойкость и жизнеспособность ингушского этноса во многом связаны с убежденностью в том, что человек в этой жизни всему обязан себе сам: ни в природе, ни в социуме, ни в сакральном мире нет ничего, что давалось бы ему даром, из милости, просто так, по высшему соизволению. Его земля требует бесконечного труда (это не добрая мать-кормилица из теплых стран). «У нас если один брат сыт - второй голоден. Если есть земля у отца, то ему нечем наделить сына» [2]. Отсюда столь развитое у ингушей чувство соревновательности, здоровой конкуренции, стремление быть лучшим - «яхь».

Конечно, изучение этнических констант и ценностных ориентаций должно, по крайней мере, на первом этапе исследования проходить отдельно друг от друга. В принципе, этнос может воспринимать и адаптировать различные ценностные ориентации, корректируя их в соответствии с этническими константами данного народа. Однако нам представляется, что жесткое разделение «содержания» (культурных констант) и «формы» (этнических констант) было бы неправильным, ибо в реальности они существуют в единстве. Исходя из этой теоретической и методологической позиции, мы вводим в рамках нашего дискурса термин «этноконцепт культуры», дающий возможность зафиксировать данное единство.

В настоящее время в комплексе наук о культуре весьма плодотворным выглядит применение термина «концепт», который все активнее используется современными специалистами - и не только математиками, логиками, но и философами, культурологами, социологами, лингвистами. Проблема концепта становится все более и более актуальной - как в связи с настоятельной необходимостью обновления методологического инструментария гуманитарных дисциплин в XXI в., так и в связи с резкой активизацией междисциплинарных исследований, что является одной из характерных черт постнеклассической науки. Концепт культуры, по Ю.С. Степанову, - это основная ячейка культуры в ментальном мире человека, включающая в себя целый «пучок» представлений, ассоциаций, переживаний, рефлексируемых понятий и т.д., связанных с той или иной константой культуры.

Концепты национальной культуры в индивидуальном и общественном социокультурном пространстве являются своеобразными осями, вокруг которых происходит структурирование этих пространств и определение форм и способов существования самих концептов. Так, ключевыми этно-концептами ингушской национальной культуры являются «святое», «герой», «Родина», «честь», «благородное поведение» и др. С одной стороны, эти концепты содержат некоторую абстрактность значения, ибо в них «угасают» специфические исторические черты, характерные для того или иного времени, а с другой - их культурная насыщенность и символичность дают возможность индивиду переинтерпретировать инвариантные черты данных концептов в форму индивидуальной значимости. Таким образом, этноконцепты культуры являются целостными духовно-практическими образованиями, синтезирующими доминантные для данного этноса культурные и этнические константы на эмоциональном, ментальном, образном, символическом и дискурсивном уровнях. В этноконцептах культуры, образующих изоморфно-инвариантную систему, происходит «сгущение» культурных ценностей, чувств, представлений, взглядов, идеалов, идей, теоретических воззрений, символов, стереотипов, благодаря чему индивид и осознает, и «ощущает» мир культуры, осваивает и творит его.

Первично этнокультурные концепты воспринимаются на эмоциональном уровне, и они скорее похожи на описание «прототипических моделей

поведения или сценариев, которые задают последовательность мыслей, желаний, чувств» [3]. Такой сложный концепт, как, например, «герой», объясняется и осознается людьми через восприятия различных - реальных, исторических, мифологических, литературных, фольклорных и т.д. персонажей. Причем эти образы могут восприниматься как со знаком «плюс», так и со знаком «минус» (например, восприятие абреков). Отсюда следует, что в осознании и осмыслении концепта «герой» различными социальными группами, слоями и индивидами имеет значение выработка определенного, зафиксированного в данной культуре или субкультуре эталонного представления о «герое» - «антигерое» как сосредоточении «добрых» или «злых» сил. Совершенно очевидна ассоциативная связь этических, культурных категорий с «именами» героев. Подобного рода редукция абстрактного образа к вполне конкретному представлению о том или ином герое ведет к тому, что некоторые ценностные характеристики, важные для национальной культуры, вполне однозначно закрепляются за тем или иным образом («именем») героя. Так, в романе-эпопее Идриса Базоркина Калой выступает в качестве идеального героя, отвечающего всем нормам ингушского этикета, Турс - трагического, стойкого в бедствиях, абрек Зелимхан - «мужественного парня». Именно в образах героя «проступают» этнонациональные константы.

Этноконцепты сложны по своей структуре и представленности в человеческом сознании. Собственно дискурсивное существование этнокон-цептов культуры в коллективном сознании не является главенствующим. Дело в том, что понятийное ядро этноконцепта и соответствующей системы дефиниций является продуктом специализированного культурологического, социологического, философского и лингвистического анализа, а для обычных, рядовых членов национального сообщества ключевые этно-концепты культуры существуют прежде всего не в дискурсивном виде, а в форме неопределенных, нерефлексируемых, многомерных образов.

Этноконцепты культуры обладают повышенной социальной значимостью и одновременно бесконечной вариативностью индивидуального восприятия, при котором его освоение может обладать самыми различными (от позитивного до негативного) оттенками культурного смысла. Этнокультурная картина мира членов данного сообщества существует в целостном виде тогда, когда его члены в той или иной форме знакомы с общенациональными инвариантами этих концептов и личностным образом осваивают их.

Конечно, этноконцепт как концентрированное выражение реальной этнической истории в сознании человека в форме системы образов, ассоциаций, понятийно-логического осмысления имеет крайне противоречивый характер, и его ценностная значимость зависит от вполне конкретных социально-исторических условий бытия человека и его этноса.

Таким образом, соединение этнической константы и той или иной доминирующей культурной константы порождает целостное духовное обра-

зование, синтез идеи, понятия, образа, иначе говоря, - этноконцепт, который, трансформируясь в результате исторического развития, специфики национальной культуры и менталитета людей, оказывается активной формообразующей силой, окультуривающей социальное и географическое пространство.

Литература

1. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1998. С. 224-225.

2. Базоркин И. Из тьмы веков. М., 2002. С. 40.

3. Вежбицкая А. Русский язык // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996. С. 371.

Администрация Республики Ингушетия 16 декабря 2004 г.

© 2005 г. Т.С. Оленин

ПРОБЛЕМА КЛАССИФИКАЦИИ РУССКОГО РЕЛИГИОЗНОГО СЕКТАНТСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Русское религиозное сектантство в эпоху капитализма представлено самыми разнообразными по вероучению и практике течениями. В каждом отдельном случае исследователь или миссионер нуждались в знании учений отдельных сект. Представления Церкви в этой области были настолько отрывочными и незначительными, что русские секты зачастую считались разновидностями старообрядческого раскола. Однако с середины XIX в. началось специальное изучение сектантских учений. При этом теологи опирались на имевшиеся сведения о происхождении сект, оставляя без внимания их дальнейшее развитие, которое зачастую так меняло природу секты, что делало беспредметной ранее подготовленную аргументацию миссионеров. Дополнительная информация из расследований и обысков полиции создавала неполную и зачастую искаженную картину, а сообщения из сектантских источников часто бывали недостоверными.

Целью исследования является анализ сущности вероучения наиболее распространенных сект в Российской империи; рассмотрение имеющихся классификаций русского сектантства. Задачи исследования состоят в изучении основных мероприятий царского правительства в отношении русского сектантства в различные периоды истории Российской империи, как следствие реакции на духовные программы и религиозные мероприятия сектантов.

Рост сект в эпоху капитализма в России, особенно в XIX в., их постоянные разделения, возрождение старинных религиозных учений свидетельствуют об исключительной религиозной активности народа в этот период. По оценкам Министерства внутренних дел, в середине 1820-х гг. в