CC BY
25
11. Федотова В.Г. Социальная рациональность // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Мат-лы III Российского Философского конгресса. В 3 т. Т. 2. Ростов н/Дону, 2002. 432 с. С. 411.
REFERENCES
1. Amin А., Robins K. These are not Marshallian times. Innovation Networks: Spatial Perspectives. Ed. by R. Camagni London, Pinter, 1991, pp. 105-118. P.105.
2. Mezhuev V.M. Glokalizatsiya. Teoreticheskaya kul'turologiya [Glocalization. Theoretical cultural studies]. Moscow, Academic Project; Ekaterinburg, Delovaya kniga; RIK, 2005, 642 p., pp. 452-453.
3. Shpengler O. Zakat Evropy. Ocherki morfologii mirovoy istorii [The Decline of the West. Essays on the morphology of world history]. In 2 vols., vol. 1. Moscow, Mysl', 1993, 664 p.
4. Snou Ch.P. Dve kul'tury i nauchnaya revolyutsiya [Two cultures and the scientific revolution]. Dve kul'tury: sbornik publitsisticheskikh rabot [Two cultures: a collection of journalistic work]. Moscow, Progress, 1973, 146 p., pp. 18-31.
5. Lem St. Kul'tura kak oshibka [Culture as an error]. In: St. Lem. Sobranie sochineniy [Works]. In 10 vols., vol. 10. Moscow, Text, 1995, p. 248.
6. Tokareva V. Kul'tura protiv innovatsiy [Culture against innovation], available at: http://36on.ru/news/
interview/18113-kultura-protiv-innovatsiy-zerkalo-andreya-tarkovskogo-razvraschaet-molodezh (accessed 3.09.2011).
7. См.: Ogburn W.F. Social Evolution Reconsidered. William F. Ogburn. On Culture and Social Change: Selected Papers. Ed. by Otis Dudley Duncan. Univ. of Chicago Press, 1964, pp. 17-32.
8. Russo Zhan-Zhak. Rassuzhdenie o naukakh i iskusstvakh [Discourse on the Sciences and arts]. Zh.-Zh. Russo. Izbrannye sochineniya [Selected works]. In 3 vols., vol. 1. Moscow, State publishing house of literature, 1961, pp. 41-64.
9. Shtompel' L.A. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2013, no. 1, pp.43-48.
10. Mazaeva T.A. Innovatsionnaya dinamika v etnokul 'turnoy srede. Dissertatsiya ... doktora filosofskikh nauk [Innovation dynamics in ethnic and cultural environment.Dissertation for the degree of Candidate of Philosophy]. Rostov-on-Don, 2007, 286 p.
11. Fedotova V.G. Sotsial'naya ratsional'nost' [Social rationality]. Materialy III Rossiyskogo Filosofskogo kongressa "Ratsionalizm i kul'tura na poroge tret'ego tysyacheletiya". [Proc. 3rd Rus. Phil. Congr. ""Rationalism and culture on the threshold of the third Millennium"]. In 3 vols., vol. 2. Rostov-on-Don, 2002, p. 411.
24 февраля 2015 г.
УДК 32.001: 06
РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ЭТНОСАХ И ЭТНИЧЕСКОМ МНОГООБРАЗИИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ (на материалах I международного Конгресса по этнокультуре г. Грозный)
Г.В. Драч
29-31 октября 2014 г. в г. Грозном прошел I международный Конгресс "Пространство этноса в современном мире", организованный по инициативе Северо-Кавказского центра этнокультурных исследований Чеченского госуниверситета и Южного федерального университета. В работе Конгресса приняли ученые Юга России и ряда других регионов РФ (Калмыкия. Сибирь, Башкортостан). Присутствие на Конгрессе представителей ближнего зарубежья (Украина, Грузия, Азербайджан), а также участие в его работе ученых из Польши и Канады позволяет рассматривать Конгресс как международное событие, хотя основания для этого кроются в самой тематике проведенного форума, связанной с проблемами трансформации и выживания этносов в современном мире.
Драч Геннадий Владимирович - доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой теории культуры, этики и эстетики факультета философии и культурологии Южного федерального университета. 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, 13, e-mail: [email protected], т. 8(863)2303087.
Gennady Drach - Southern Federal University, 13 M. Nagibina Prospect, Rostov-on-Don, Russian Federation, 344038, e-mail: [email protected], tel. +7(863)2303087.
Предлагаем вниманию читателей размышления одного из организаторов прошедшего в Грозном I Международного Конгресса д. ф. н., проф. Г. В. Драча об известной, но далеко неисчерпаемой проблеме глобализации (современный мир) и локальных культур (кавказские этносы), к которой обратились участники Конгресса.
Особенность прозвучавших на Конгрессе и полностью опубликованных докладов и сообщений [1] состояла в том, что они выступали не только формой теоретической рефлексии, но и содержали в себе огромный заряд этнического самосознания, демонстрировали жизненный тонус кавказских этносов, которые пронесли через все выпавшие на их долю испытания моральное достоинство, любовь к жизни и ответственность за общечеловеческие судьбы. Нет необходимости говорить, что все это предполагает любовь к собственной культуре, которая и позволяет проникнуть в общечеловеческое.
Основные темы, обсуждавшиеся на Конгрессе (понимание этноса, глобализация, трансформации этнокультуры под ее воздействием), достаточно традиционны. Зато далеко не тривиальны были предлагаемые докладчиками пути их исследования, вылившиеся в целые научные направления. Прежде всего, несомненной была актуализация вопроса о понимании этноса. Большинство докладчиков, не вдаваясь в полемику примордиалистов и конструктивистов, придерживалось первой позиции. Но обосновываемая при этом "новая онтология" этноса позволяла построить сценарии выживания этносов в современном мире. Пожалуй, наиболее рельефно выделила проблему Т.А. Мазаева. Подчеркивая натиск информационной массовой "ничейной" культуры, грозящей размыть основы культурной идентичности, она задалась вопросом: "А способны ли этнические культуры в принципе преодолеть этот кризис своей идентичности?" [1, с. 8].
Собственно говоря, поставленный вопрос выступал основным лейтмотивом Конгресса, но общая диспозиция создавалась образами, а вернее, "смыслообразами" этнокультурного мира Кавказа. Убедительную антропологическую модель этнокультурной идентичности горца и горянки на Кавказе создала Р.М. Абакарова. Она выделила в качестве этнокультурной основы "кавказский тип личности", "в идеале воплощающий свободолюбие, ответственность, толерантность, чувство достоинства, умение сохранять оп-
тимистический взгляд на жизнь" [1, с. 38]. С.И. Муртузалиев воссоздал образ гор и горцев в истории и современном мире, показывая, что горы - "величественные и прекрасные создания природы", - как среда обитания сформировали «особые черты характера, культуру, традиции и менталитет, присущие горцам, их особое представление о мироустройстве, свой "образ мира"» [1, с. 224-229].
Теоретические модели и построения в этом и последующих докладах базировались на большом историческом, лингвистическом и этнографическом материале. Это и проблема наследственной толерантности чеченского народа (А.А. Манкиев), и вопрос об этническом содержании этнонимов чеченцев "нахи", "нохчо", "вайнахи" (С.А. Натаев), и понимание этнотопонимов в топонимическом ландшафте Юго-Восточного Дагестана (Х.Л. Ханмагоме-дов), и собственная трактовка З.И. Хасбулатовой и З.С. Исакиевой особенностей культуры поведения и этикета чеченцев в традиционном семейном быту", и проведенная ими реконструкция традиций и обрядов чеченцев в прошлом и настоящем. Общее теоретическое пространство создавали доклады "Отражение национального образа мира в свадебной лексике осетин" (Е.Б. Бесолова и Ф.О. Абаева), "Азербайджанская мейхана: основные социокультурные характеристики" (А. Вашкевич), "Образ волка в мифопоэтических воззрениях и обрядности башкир" (А.Ф. Илимбетова). Исторической убедительностью и аналитической значимостью, с опорой на теорию пассионарности Л.Н. Гумилева, прозвучал доклад "Синергия этнической системы чеченцев в условиях депортации" (Р.Х. Дадашев и И.В. Мусханова).
Континуальность исследуемым на Конгрессе проблемам обеспечивали доклады "Модернизационные и демодернизацион-ные эффекты в национальной культуре" (О.М. Штомпель) и "Этнос и город: культурные взаимодействия" (Л.А. Штомпель). В определенной мере на Конгрессе реконструировался и транснациональный контекст, в частности, в докладах "Гибридизация культур: латиноамериканский дискурс" (Т.С. Пани-
отова), "Номадическая субъектность как новая форма социокультурной идентичности в условиях глобализации" (А.Ю. Браерская), "Национальная политика Испании" (А.Д. Тумин). Эти доклады и целый ряд других, прозвучавших позже, были посвящены проблемам глобализации и положения этнических сообществ в глобализирующемся мире.
Понятие этноса, этнос как культурно-историческая реальность - эти темы, эксплицированные из богатого этнокультурного материала, открывали работу Конгресса и послужили, на наш взгляд, преодолению европоцентризма в понимании этносов. Вопросы культурной обусловленности этносов и наций разрабатывали конструктивисты, которые понимали их не как естественную данность, а как результат сознательного социального строительства. Это своего рода социальный конструкт, который создается с помощью культурных символов, ритуалов и идеологий. По мнению крупного специалиста в этой области Э. Хобсбаума, сами традиции - продукт продиктованного политическими целями изобретения [2]. Вслед за ним появление наций на исторической сцене объясняют обычно крушением в эпоху Реформации и Просвещения религиозной веры, связывающей средневековое общество, и потребностью в новых, консолидирующих общество, основаниях в условиях Нового времени, порвавшего с прежним иерархизированным миром. Но можно возразить, что это не относится к тем этносам, которые не прошли путь европейского развития, в том числе к этносам Северного Кавказа и России в целом.
В качестве отправного факта Т.А. Ма-заева, например, как раз и называет уникальный опыт "многовекового сосуществования этносов", накопленный в России, а в качестве отправной теоретической аксиомы - оппозицию "культура - натура". "... Уникальность феномена человека состоит в том, - утверждает - Т.А. Мазаева, - что он возможен в мире только в нерасторжимой слитности его двух ипостасей - естества и культуры". С данным положением убедительно связывается и ее вывод об уникальности этномиров и построение "новой онтологии" этноса, в которой решающую роль играет ценностно-смысловое ядро культуры, "сакральное пространство устойчивых этнических архетипов, которое имеет сущностный, примордиальный характер" [1, с. 7]. Ресурс выживаемости этноса,
его инновационный потенциал, предопределен базовой системой ценностей. Шанс на выживание и развитие, как отдельный этнос, так и человечество в целом, имеют лишь в том случае, если они способны генерировать и защищать природо- и жизнесберегающие императивы. Утрата этой способности и есть исчерпанность ресурса выживания и потенциала обновления, и, как следствие, - ассимиляция и гибель культуры. В этой связи следует отметить бережное отношение кавказских народов к своим языческим корням и языческой же античной культуре, с ее космологизмом, телесными интуициями и сакрализацией окружающей природы. По всей территории Северного Кавказа и по сей день можно наблюдать священные башни, жертвенники, могилы предков (священный объект) и сторожевые башни (тоже сакральный объект).
Тема сакрального в культуре рассматривалась в целом ряде докладов. Примером ее успешного исследования может служить доклад «Сакральное в этнической системе "Нохчий"» (Н.Н. Альбеков). Обращаясь к цивилизованному облику Средиземноморья, в котором Ф. Бродель особое внимание уделил горам, островам и островам на суше -"островам, окруженным сушей", А.С. Куек применила идею "островной обособленности" к характеристике Северо-Западного Кавказа, который на фоне постоянного смешения народов, культур и религий был самобытным историко-культурным регионом. В этом контексте большой интерес представляет предложенная автором концепция смысложизненных ценностей древних адыгов. "Смысл жизни пребывающего в мистической сопричастности к миру природы древнего адыга, как и других людей, был направлен не только на собственное выживание, но и на сохранение природы, всего окружающего мира. Смысложизненные ценности, направляющие поведение древнего адыга, подкреплялись, утверждались и разыгрывались в конкретных мифоритуалах. Это обеспечивало их надежное и устойчивое бытие" [1, с. 83]. Адыгские мифы и связанные с ними ритуалы сохраняют смысложизненную проблематику, позволявщую жить в согласии с окружающей природой и с другими людьми, воспринимая мир как понятный и близкий. Однако они уводят далеко в глубь истории, что и дало возможность автору поставить вопрос о современных трансформациях адыгской культуры, центральным феноменом которой всегда оставалось Адыгэ Хабзэ. "Сре-
да обитания, окружающий мир выработали в адыгском обществе особую форму взаимоотношения в обществе, а именно: неписаный кодекс поведения черкеса. Свод законов Хабзэ чаще имел более высокую степень влияния на общество, чем религиозные представления. Хабзэ, как порождение адыгского мировосприятия и мироощущения, продиктованное средой обитания на Кавказе, является одним из главных этносберегающих факторов адыгского народа" [1, с. 90].
Среда обитания и смысложизненные ценности отливаются в некоторые констатации, свод жизненных правил и жизненной мудрости, обеспечивающих выживание этносов. Тема сакрального как ядра культуры, перекликается с темой этнических констант как базисного основания и центральной зоны культуры. В современной культурологии существует такое понятие, как "этнокультурный архетип". Этнокультурные архетипы представляют собой константы национальной духовности, выражающие и закрепляющие основополагающие свойства этноса как культурной целостности. В этом смысле следует вспомнить, что еще С.В. Лурье работала над построением "карты" этнического бессознательного. К "этническим константам" она относила "бессознательные комплексы, складывающиеся в процессе адаптации человеческого коллектива (этноса) к окружающей природно-социальной среде" [3]. Теоретические возможности возникающего в этой связи понятия "этноконцепт" продемонстрировал М.М. Зязиков, отметивший, что этноконцепт выступает "несущей конструкцией культуры этноса", ее аксиологической "константой". "Этноконцепты культуры - по его мнению, -являются целостными духовно-практическими образованиями, синтезирующими доминантные для данного этноса культурные и этнические константы на эмоциональном, ментальном, образном, символическом и дискурсивном уровнях. В этноконцептах культуры, образующих изоморфно-инвариантную систему, происходит "сгущение" культурных ценностей, чувств, представлений, взглядов, идеалов, идей, теоретических воззрений, символов, стереотипов, благодаря чему индивид и осознает, и "ощущает" мир культуры, осваивает и творит его". [1, с. 192].
Завершая онтологию этноса, ряд ученых переходили в социальную плоскость. Показателен в этом отношении анализ этни-
ческого фактора в формировании социального государства А.В. Тавадовой, а также роли этнического фактора в реализации социального потенциала общества Т.Ф. Фай-зуллина и Ф.С. Файзуллина. Из приводимых Ю.Н. Трилем теорий этноса обратим внимание на разработанную Г.Е. Марковым и В.В. Пименовым, согласно которой "этнос рассматривается как исторически возникшая и эволюционирующая сложная социальная система, способная к самовоспроизводству и саморегуляции и обладающая многосоставной структурой" [1, с. 139]. М.М. Кучуков дал содержательную характеристику проблемы: "Этносы приняли на себя функцию субъекта социальности...Именно этнос стал образованием, где аккумулировалось социальное в поведении, мироощущении и деятельности человека. И в то же время исторический тип этнической общности - это всегда результат развития социальности, вошедший и дошедший до уровня человека. Конкретный этнос - это определенность социальности, возникшей в конкретной природной и социальной среде" [1, с. 97].
Итак, природа, традиции, вера выступают этническим и цивилизационным ядром, формируют пространство культурной идентичности. Представляется, что тема целостности этнокультуры как единства природного окружения, образа жизни и традиций перекликается с античными представлениями о "природе" и "установлениях". "Культура" как термин начинается не с римлян, а с греков, у которых есть предвосхищающий его термин "пайдейя" (воспитание). Греческая антитеза "номос - фюсис" дает представление о базовых значениях понятия "культура". Впервые противопоставление Nomos и Physis, как отмечает Ф. Хайниманн, встречается в сочинениях Гиппократа, который обсуждает вопрос о влиянии климата Азии и Европы на телесный облик населения и духовно-интеллектуальные различия [4]. Важно то, что античность, размышляющая об этнопро-странстве, ставила вопрос о гражданских добродетелях, о том, какая природа позволяет воспитывать лучших граждан.
Пожалуй, античность дает отсчет и процессам глобализации. Участников Конгресса интересовали ее современные проявления в этнокультурных измерениях. Что сулит этносам новый мировой порядок, - изобилие, сытость, а может, пресыщение, навязывание
чуждых ценностей и идеалов? Эти проблемы были подняты уже в пленарном докладе Т. А. Мазаевой, рассматривающей информатизацию как основополагающий концепт глобализации, а информационное общество как принципиально новую парадигму его бытия. Этой теме были посвящены и специальные доклады: "Этнос в глобальном информационном мире" (А.Т. Салбиев); "Цивилизационное творчество молодежи как противодействие современному полю геополитики и сетевым войнам" (М.Ю. Юрьева). Всю остроту проблемы охарактеризовал В.И. Каширин, обращая внимание на то, что "сетевизация" глубоко затрагивает современное общество, и специально обращаясь в этой связи к "гуманитарной кри-зисологии" как своего рода оппозиции сетевым войнам, в частности, на Северном Кавказе.
Впрочем, основания для полемики и на Конгрессе, и вне его кроются в понимании сущности глобализации. И.А. Гобозов, с которым полемизирует А.Н. Чумаков, вслед за А.И. Уткиным определил ее следующим образом: "Это есть концентрация экономической глобализации, под которую подгоняются и другие сферы общественной жизни" [5]. С этим определением связаны и радикальные выводы И.А. Гобозова о том, что "глобализация разрушает единство и многообразие мировой истории. Она унифицирует, стандартизирует и примитивизирует социальный мир. Глобализация не есть объективный процесс, она искусственно и порою насильственно насаждается США и их союзниками с целью защиты своих национальных и геополитических интересов" [5]. Не будем прослеживать далее развернувшуюся полемику, но не обратить внимания на предостережения И.А. Гобозова и других исследователей нельзя. Если раньше Элвин Тоффлер писал о "фу-турошоке", то теперь известный западный исследователь Ульрих Бек пишет уже о "шоке глобализации" [6].
В этой связи В. Н. Бадмаев правильно расставляет акценты. "Среди системных источников уязвимости особого внимания заслуживают вопросы соотношения культурного многообразия и процессов глобально-культурной гомогенизации мира. В условиях возрастающей целостности и взаимозависимости мира стремление индивидов сохранить разнообразные формы своей этнокультурной идентичности, защитить свои традиционные практики и модели жизни можно рассматри-
вать как ответ на культурную унификацию, попытки избежать негативных последствий процессов глобализации. Процессы глобализации изменяют устоявшие представления о центре мировой цивилизации и траекториях ее развития...В данном контексте могут быть пересмотрены и подходы к анализу этнокультурной идентичности - необходимо не только исследование пространства этноса в современном мире, но и анализ того, как современный глобализирующийся мир отражается в пространстве бытия этноса. Важно понимание взаимозависимости и взаимосвязанности картины мира и бытия этносов с тенденциями развития современного динамично изменяющегося мира" [1, с. 48]. Мы вполне согласны с В. Н. Бадмаевым, что в данном ключе представляется возможным рассмотрение этноса как точки пересечения и синхронизации процессов глобализации и этнокультурной локализации. Прежде всего, решение вопроса, как этнокультура может противостоять унификации массовой культуры?
Т.А. Мазаева, ссылаясь на М. Кастель-са, усматривает особенность сегодняшнего момента обновления этнических культур в том, «что характер натиска информационной массовой "ничейной" культуры, с ее радикально иными ценностями настолько агрессивен, что, как уже было сказано, грозит размыть и разрушить то сакральное пространство архетипов, которое определяет их "самость" и "бытность"» [1, с. 8]. Не случайно очень длительное время природа была для человечества "храмом", формировала его "бытие" и являлась "краеугольным камнем" онтологии. Этот пиетет перед великим и прекрасным "целым", органической частью, "плотью от плоти", которой он сам является, человек утратил, когда "ослепленный" гордыней собственных возможности вознамерился "покорить и переделать" мир. И потому ответ на вопрос - возможно ли существование человека при обозначенной Кастельсом "самостоятельности" культуры в информационном обществе, вполне очевиден: «Раздвоение "естества" и "культуры" в человеке - это не "новое средневековье" и даже не "новое варварство" - это дорога в мир без человека» [1, с. 7].
Идентичность - совершенно новый социальный процесс, как и само понятие, пришедшее на смену понятию "личность" и став-
шее определяющим только с начала 70-х годов XX века. В свое время Э.Н. Волкова правильно заметила, что современные культурологи предпочитают оперировать понятиями не "личность", а "идентичность", поскольку принято говорить не о том, чем данный человек является "на самом деле", а "кем он себя считает", "с какой социальной, возрастной, этнической группой отождествляет себя, -а значит, и к какой цивилизации принадлежит" [7, с. 62]. Сегодня человеку стремятся навязать идентичность, поскольку в глобальном медийном и сетевом пространстве происходит формирование не только ценностей, вкусов и интересов, но и овладение образцами социального и культурного опыта, поведения и самоопределения. Конечно, несложно заметить, и многие на Конгрессе это сделали, что в настоящее время причиной унификации культуры становится технический прогресс с его неизбежной стандартизацией, платой за комфортность. Например, Р. М. Абакарова верно заметила, что " ..идентичность человека в этнокультуре может выступать в качестве смыслового ядра этнического самосознания, в то же время этничность является духовно-ценностным элементом объективной реальности - цивилизационного пространства". Это особенно важно, поскольку в поликультурной России "..этнические идентичности транслируют уникальный культурно-адаптивный опыт народов, и тем самым отвечают модернизационным процессам в современности, сохраняя духовное единство традиции в период конфликтных ситуаций. Этнокультурная идентичность легитимирует духовные традиции поликультурной цивилизации и элиминирует религиозную и этнонациональную нетерпимость. В современности этнокультурная идентичность северокавказских народов обретает определенный социокультурный статус, предотвращающий культурный распад и социальные потрясения в стране" [1, с. 39].
Понятия "культура" и "этнокультура", таким образом, находятся в одном смысловом пространстве, что и открывает возможности анализа современного мира, поскольку обращение к культуре позволяет реконструировать онтологические слои подавляющего числа процессов, происходящих в современном мире. Теория культуры характеризует такие современные глобальные процессы, как урбанизация (огромные города, сокращение сельскохозяйственных угодий), демографическая,
экологическая, энергетическая проблемы. Ряд этих проблем рассматривался на Конгрессе, на секции "Этничность в контексте современного мегаполиса". Различные аспекты этой проблемы были представлены в докладах: "Влияние социальной дифференциации на гражданскую и этническую идентичность в крупном российском городе" (М.А. Васьков); "Сохранение этноконфессионального баланса в крупных городах Центральночерноземного региона" (А.Е. Волкова); "Влияние этноконтактной среды на коммуникативную толерантность подростков" (Т.В. Воронченко и Н.И. Виноградова); "Спорт как транснациональный феномен" (И.В. Грошевихин); "Региональные северокавказские общины в культурном пространстве российского мегаполиса (на опыте г. Перми)" (Д.А. Кириллов и М.С. Каменских).
Конечно, заявленные проблемы невозможно было рассматривать без понятий "культура" и "этнокультура". Феномен эт-нокультурализма специально исследовался в докладе "Феномен этнокультурализма и исследовательская интерпретация: панорама событий и уроки истории" (С.Х. Шихалиева). Этнокультура, как было продемонстрировано на Конгрессе, охватывает весь спектр отношений человека к природе и к обществу. Но сама предполагает проекцию коллективного бессознательного в точке пересечения персонального "эго" и коллективного "мы", представленного некоторой исторической общностью первоначального этноса. Поэтому на Конгрессе так много докладов было посвящено этнокультурному миру Северного Кавказа, его традициям и обычаям. И оказалось, что процессы глобализации наиболее очевидны не в своей "массовидности", а в непосредственном преломлении в жизни этнических сообществ, в том числе, что наиболее показательно, малочисленных этносов, сохранении традиций и обычаев как не элиминируемой из общественного опыта составляющей, а как средства передачи культуры (А.З. Адиев, Ж.С. Тхазеплова, Ф.С. Эфендиев и др.)
Представленные в материалах Конгресса аспекты этнокультурализма кажутся неисчерпаемыми. Это и проблемы этнотипологии (А.Н. Беркович), и этнокультурные процессы в конкретной этнической среде (А.Н. Гебеко-ва), и проблемы региональной глобализации (Р.С. Истамгалин, Э.Р. Исеева), и идеология
гражданства (Д.В. Козлов), и современные практики нациестроительства (Т.П. Хлынина, Е.Ф. Кринко). И тем не менее, были сделаны ценные обобщения и выводы. Любопытна, например, позиция, сформулированная О.В. Кашириной: "В настоящее время ядро глобалистской и российской кризисной проблематики перемещается из финансово-экономической в политическую, социальную, духовную, культурно-психологическую сферы, включающие мировоззрение, характер мышления, цивилизационный выбор. Идет процесс "ветвления" глобального экономического кризиса" [1, с. 284]. Можно согласиться с автором и в том, что этот процесс «является сущностной характеристикой, определяющей его "затяжной" характер во времени (с 2008 года) и колоссальные "гуманитарные" последствия в глобальном пространстве, и отдельных его частях» [1, с. 284]. Интересные наблюдения содержатся и в докладе Н.А. Шермухаме-довой и О.А. Науменко "Инвайронментализм в ретроспективе морали и культуры этносов в эпоху глобализации": Центральным принципом в большинстве инвайронментальных концепций является приоритет: "Окружающая среда - главная ценность". Претворение этого приоритета в жизнь, по мнению авторов доклада, произведет революцию в общественном сознании на всех уровнях. «Новая инвай-ронментальная парадигма должна заменить приоритет: "Человек - царь природы". Абсолютно естественным является тот факт, что на пустом месте возвести здание теории невозможно, а вот фундаментом как раз и служит экологический кризис, охвативший нашу планету» [1, с. 337]. Однако, на наш взгляд, кризис фундаментом быть не может, он может только подтолкнуть к поиску новой реальности, а вот фундаментом ее вполне может быть этнокультура, сохраняющая единство человека с природой и не размывающая, а укрепляющая гражданскую идентичность такой полиэтнической страны, как Россия.
Участники Конгресса в той или иной мере признавали, что культура позволяет реализовать подсознательное в жизненном пространстве этноса. Бессознательное диктует основные типы психических реакций (отношение к себе, к окружающим, к семье), а этническая культура (национальная) закрепляет те психические стереотипы, которые характерны для данного этноса. Как выразить себя,
как реализовать свои психические установки - все эти вопросы перетекают в плоскость типологии национально-этнической культуры. Джозеф Кэмпбелл, описывая человеческую психику, теорию коллективного бессознательного, архетипов, находит уже у Ницше [8]. В каждой культуре по-разному используются эти архетипы. Культура - это наиболее характерные модели поведения, находящие свою реализацию в этнических стереотипах культуры и так называемых темах культуры, которые свидетельствуют о том, как реализуется архетипическое в индивидуальном сознании. Способы сопряжения архетипического и индивидуального вырабатываются этносом во взаимоотношениях с природой и окружающей средой. При таком подходе история культуры не может ограничиться описанием культурных реалий. Речь идет об этническом, национальном характере, о том, что музыка, литература, архитектура - это лишь оснастка культуры как типа деятельности, как типа национального характера, как формы трансляции и обновления социального опыта. В этом случае социальное бытие предполагает многообразие типов культурного поведения, поликультурализм, но не мультикультурализм в его европейском варианте.
Прошедший Конгресс, обратившись к этнокультуре, поставил вопрос о ее значении как факторе самопознания, самоопределения и, наконец, самосохранения и жизнестойкости российского народа, основанной на своеобразии корневых национальных культур. При этом содержание этничности большинство ученых усматривали в культурных и ценностных кодах идентичности. Определяющим был общий мотив актуализации эт-ничности, соотношения традиций и новаций, сохранения этнического своеобразия и многообразия, а тем самым пространства культурного и социального взаимодействия и на этой основе единого культурного пространства Российской Федерации. Современное состояние этноса, опредмеченное в различных формах культуры, демонстрирует мир "оживших предметов", преданий и символов, обычаев и ценностей далекого прошлого, позволивших этносу пережить века и тысячелетия, адаптируясь к изменяющейся технологической и социальной среде и сохраняя свою причастность к изменяющемуся миру.
ЛИТЕРАТУРА
1. Материалы I Международного конгресса "Пространство этноса в современном мире". Грозный: Изд-во ЧГУ, 2014. 448 с.
2. The Invention of Tradition, eds. Eric Hobsbawm, Terence Ranger. Cambridge University Press, 2003. 328 р. Р. 1.
3. Лурье С.В. Историческая этнология. М, "Аспект-Пресс", 1998. 446 с. С. 228.
4. Heinimann F. Nomos und Physis. Herkunft und Bedeutung einer Antitese in griechischen Denken des
5. Jahrhunderts. Basel, 1945. 221 s. S. 12-20.
5. Гобозов А.И. Государство и национальная идентичность: Глобализация или интернационализация? М.: ЛИБРОКОМ, 2013, 200 с. C. 136.
6. Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма - ответы на глобализацию / Пер. с нем. А. Григорьева, В. Седельника; Общ. ред. и по-слесл. А. Филиппова. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 304 с.
7. Волкова Э.Н. "Столкновение цивилизаций": дискуссия российских культурологов" // Глобализация и локальная культура. М., Изд. РГГУ. 2002. C. 57-66.
8. Кэмпбелл Джозеф. Тысячеликий герой. "Ва-клер". "Рефл-Бук". "АСТ", 1997. 378 с. С. 53.
REFERENCES 1. Materialy I Mezhdunarodnogo kongressa "Prostranstvo etnosa v sovremennom mire" [Proc. 1st
Int. Congr. "The Space of ethnicity in the modern world"] Grozny, Chechen State Univ. Press, 2014, 447 p.
2. The Invention of Tradition. Eds. by Terence Ranger, Eric Hobsbawm, Cambridge Univ. Press, 2003, 328 р.
3. Lur'e S.V. Istoricheskaya etnologiya [Historical Ethnology]. Moscow, Aspect-Press, 1998, 446 p.
4. Heinimann F. Nomos und Physis. Herkunft und Bedeutung einer Antitese in griechischen Denken des
5. Jahrhunderts. Basel, 1945, 221 p.
5. Gobozov A.I. Gosudarstvo i natsional'naya identichnost': Globalizatsiya ili internatsionalizatsiya? [State and national identity: Globalization or internationalization?]. Moscow, LIBROKOM, 2013, 200 p.
6. Bek U. Chto takoe globalizatsiya? Oshibki globalizma - otvety na globalizatsiyu [What is globalization? Errors of globalism - responses to globalization]. Transl. from Germ. A. Grigor'ev, V. Sedel'nik; Ed. by A. Filippov. Moscow, Progress-Traditsiya, 2001, 304 p.
7. Volkova E.N. "Stolknovenie tsivilizatsiy": diskussiya rossiyskikh kul'turologov" ["Clash of civilizations": the discussion of Russian culture"]. Globalizatsiya i lokal'naya kul'tura [Globalization and local culture]. Moscow, Rostov State Hum. Institute Press, 2002, pp. 57-66.
8. Kempbell Dzhozef. Tysyachelikiy geroy [The Hero with a Thousand Faces]. "Vakler". "Refl-Buk". "AST", 1997, 378 p.
3 марта 2015 г.
УДК 37.015.31
ПРОБЛЕМАТИЗАЦИЯ КУЛЬТУРНОГО ОПЫТА В ПРАКТИКАХ ОБУЧЕНИЯ
И.Г. Антипова
Проблема содержания обучения неизменно актуальна и обсуждается, переосмысливается в связи с изменением понимания культуры. Характеризуя феномен культуры, Ю.А. Жданов и В.Е. Давидович отмечают, что культура "обнаруживает себя как система регулятивов человеческой деятельности, несущей в себе аккумулированный опыт, накопленный человеческим разумом" [1]. Несомненно, в каче-
Антипова Ирина Геннадьевна - кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии образования Института психологии и педагогики Южного федерального университета, 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, 13, e-mail: [email protected], т. 8(863)2303078.
стве основной функции культуры выступает трансляция социального опыта. Теоретическое осмысление этого вопроса приводит исследователей к построению модели культуры, описанию ее конститутивных оснований и способов функционирования, обоснованию самой идеи культурологии. При обсуждении возможности включения опыта проблемати-зации культуры в обучение существенно то, что культуру, традиции, науку, образование
Irina Antipova - Department of Educational Psychology at the Southern Federal University, 13, Nagibina Street, Rostov-on-Don, 344038, e-mail: [email protected], tel. +7(863)2303078.
