Научная статья на тему 'Этноэкономика в судьбах модернизации Юга России'

Этноэкономика в судьбах модернизации Юга России Текст научной статьи по специальности «Социальная и экономическая география»

CC BY
216
54
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Terra Economicus
WOS
Scopus
ВАК
RSCI
ESCI

Аннотация научной статьи по социальной и экономической географии, автор научной работы — Колесников Ю. С.

Неэффективность экономической политики, проводимой в целях модернизации полиэтнических регионов, обусловлена недооценкой роли этноэкономики как субъекта национального хозяйства. Представленный в статье исторический анализ данного социокультурного объединения выявляет, что этноэкономика -равноправный сектор хозяйственного комплекса Юга России, обеспечивающий экономическую устойчивость этносов даже в условиях глубокого и продолжительного экономического кризиса.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

ETHNIC ECONOMY IN DESTINIES MODERNIZATION OF THE SOUTH OF RUSSIA

Inefficiency of pursued economic policy of modernization of polyethnic regions is caused by underestimation of significance of ethnic economy as a subject of national economy. The historical analysis of this sociocultural association reveals that ethnic economy is an equal sector of economic complex of the South of Russia, which provides economic stability of nationalities even under conditions of a deep and protracted economic crisis.

Текст научной работы на тему «Этноэкономика в судьбах модернизации Юга России»

Экономический вестник Ростовского государственного университета А 2003 Том 1 № 2

ЭТНОЭКОНОМИКА В СУДЬБАХ МОДЕРНИЗАЦИИ ЮГА РОССИИ

Ю.С. КОЛЕСНИКОВ

доктор экономических наук, профессор, зам. директора Северо-Кавказского НИИ экономических и социальных проблем Ростовского государственного университета

Неэффективность экономической политики, проводимой в целях модернизации полиэтнических регионов, обусловлена недооценкой роли этноэкономики как субъекта национального хозяйства. Представленный в статье исторический анализ данного социокультурного объединения выявляет, что этноэкономика — равноправный сектор хозяйственного комплекса Юга России, обеспечивающий экономическую устойчивость этносов даже в условиях глубокого и продолжительного экономического кризиса.

В КОНТЕКСТЕ уровневого структурирования экономики в теоретической ее модели выделяются, как известно, макро-, мезо- и микроуровни. К уровню мезоэкономики, как правило, относятся отраслевое, межотраслевое, региональное структурные образования.

Однако, как показывает практика полиэтнических обществ, на уровне мезоэкономики существует еще один сегмент национального хозяйства, почти «ненаблюдаемый» статистикой и налоговыми органами. Этноэкономика и исторический опыт Юга России и Северного Кавказа в особенности подтверждают этот тезис.

А между тем неудачи и провалы попыток модернизации полиэтничных регионов во многом объясняются или «невосприимчивостью» государственной экономической политики в процессе реформаций данного сегмента экономики, или заблуждениями в оценке его действительной роли в экономической жизни.

Роль «этнических» регионов в экономическом пространстве России весьма значительна: на долю национальных республик и автономий приходится более 52% территориальных ресурсов страны, 18% ее населения, 21,7% основных фондов отраслей экономики [7].

Под этноэкономикой мы понимаем территориально-локализованный исторически сложившийся на базе хозяйственного уклада этноса сегмент экономики, характеризуемый господством традиционных, преимущественно аграрных форм хозяйственной деятельности, натуральных и мелкотоварных форм производства, с доминированием ручного труда, неразвитостью обмена, замкнутостью домохозяйств, использованием кустарных ремесел, надомного труда, «отходничества» и т.п.

Социальное пространство полиэтнических регионов России, и Северного

© Колесников Ю.С., 2003

Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 2

Кавказа в частности, воспроизводит такого рода отношения, которые формируют этнокультурные общности в качестве социальных и экономических субъектов исторического процесса.

Этносы обладают собственной идентичностью и самоназванием, уникальной совокупностью культурных характеристик, в основе которых лежит локализация этносов в определенном физическом пространстве.

Статусно-экономические позиции автохтонных этносов Северного Кавказа, в силу сохранения ими в значительной мере агропромышленного характера функционирования хозяйства, определяются, в первую очередь, размером и качеством занимаемой ими территории, доступностью к ресурсам и совокупностью демографических характеристик.

Территориальная локализация, определяя одинаковость условий жизни, является значимой причиной, обуславливающей организационную жизнедеятельность людей в этих природных условиях.

Характерная черта этой организации — высокий уровень внутренней кон-солидированности, который объясняется суровыми условиями жизни в горах, природной изолированностью поселений и традиционно-общинными отношениями внутри социума. Поселенческая локализация определяет на Северном Кавказе не только специфику культурных черт, но и различия экономических форм деятельности и возможности жизнеобеспечения.

Автохтонные этносы Северного Кавказа характеризуются сохранением в значительной степени аграрно-традиционной культуры.

Исторический анализ социальной структуры народов региона показывает, что к моменту их присоединения к Российской империи они находились на разных этапах социально-экономического развития. Общественный строй большинства народов Северного Кав-

каза кавказоведы характеризуют как полупатриархальный-полуфеодальный.

Межродовое расслоение зависело от места расположения земель того или иного рода, определяя трудовую специализацию, обмен продуктами, уровень экономического развития в целом.

В горных районах практически у всех этнических групп сохранились в той или иной форме институты общинной самоорганизации (тейпы, тухумы и др.) и городские собрания как форма самоуправления. Горцы в большой степени сохранили нормы общинного права (адаты), более жесткий контроль за экзогамией, установку на большие семьи, куначество, соседскую взаимопомощь и др. [2].

Сохранились две тенденции: тенденция к региональной интеграции и тенденция к межрегиональной конкуренции, «разрывающей» социокультурную ткань региона.

В этноэкономике используется большая часть сырьевых ресурсов, производимых частным образом, и значительная часть ресурсов общественного сектора экономики.

40—45% населения региона, отнесенные статистикой к «экономически неактивному населению» и регистрируемые ею в регионах расселения этносов Северного Кавказа, как раз составляют трудовые ресурсы этноэкономики [3].

В секторе этноэкономики производится значительная часть потребляемых товаров массового спроса, 20% продуктов растениеводства, до 75% продукции животноводства [4].

Рыночные реформы на Северном Кавказе усилили различия в уровне социально-экономического развития субъектов РФ, экономическую дифференциацию этносов. По такому, например, интегрированному показателю, как валовой региональный продукт на душу населения, субъекты РФ на Северном Кавказе отличаются друг от друга в 2—3 раза. Экономическое пространство Северного Кав-

каза представляет собой причудливую смесь элементов «государственной экономики», «рыночной экономики» и «эт-ноэкономики».

Драматизм ситуации в регионе проявился и в том, что этноэкономика оказалась невосприимчивой как к тотально-государственной административнораспределительной системе организации экономики в советский период, так и к рыночной, осуществляемой в России по монетаристской модели в контексте процессов модернизации. Исследования показывают, что реализация проектов рыночных реформ в регионе привела, прежде всего, к свертыванию индустриального сектора экономики, усилению ее сырьевой направленности, атомиза-ции хозяйственной жизни, углублению внутрирегиональной стратификации.

Непопулярность в регионе многих компонентов рыночных реформ, отсутствие последовательной региональной политики в значительной степени дискредитировали саму идею модернизации по западному образцу и заставили политические элиты вернуться к традиционным ценностям этноэкономики.

Это в значительной степени стимулировало процессы региональной идентификации, социально-экономическое позициирование этносов.

Процессы модернизации, характерные для второй половины XX в., наталкивались на консерватизм, невосприимчивость к инновационным импульсам этноэкономики. Советский вариант индустриализации в условиях тотального огосударствления экономики десятилетиями третировал отрасли этноэконо-мики с их индивидуально-частными формами производства и распределения как питательную среду реставрации капитализма, блокируя определенную связь местной индустрии (особенно переработку) с отраслями этноэко-номики.

Экономический кризис в регионах Юга России обнажил явление, скрывае-

мое ранее статистическими данными: созданная в различных республиках региона промышленность мало изменила исторически сложившийся тип хозяйственного уклада этносов.

Основной тип хозяйствования этносов существовал как бы рядом и параллельно с промышленными отраслями, которые обслуживали в основном «народно-хозяйственные» потребности. Учитывая, что раньше места на предприятиях промышленности были заполнены по большинству мигрантами из России [1], можно констатировать, что в рамках эт-ноэкономики было занято 80—90% населения этих регионов (исключение — сферы управления, торговли, здравоохранения, образования, где удельный вес этноса был достаточно высок среди занятых).

Профессиональная дифференциация населения региона, характерная для периода индустриализации, так и не произошла в полном объеме, а новые формы экономической деятельности, вызванные к жизни модернизацией, не превратились в хозяйственный быт местного населения.

Архаично-аграрный тип производства хозяйственной жизни оказался неспособен обеспечивать в полном объеме издержки производства и социальной инфраструктуры, характерные для индустриального общества (наука, образование, здравоохранение, связь, информатика и др.). В силу этого экономика порождает явления субъектной, региональной «дотационности». Бюджеты всех республик Северного Кавказа являются дотационными.

В то же время рыночные преобразования в регионе привели к свертыванию индустриального сектора экономики усилению ее сырьевой направленности, углублению внутрирегиональной стратификации и обнажению этноэкономики как сегмента народного хозяйства.

Экономическая статистика в последние годы фиксирует ряд противоречи-

Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 2

Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 2

вых показателей. Так, при общем снижении реальных доходов на душу населения в 1998 г. по России в целом, вызванном финансовым кризисом августа 1998 г., в ряде республик региона (Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия, Кабардино-Балкария) значительно вырос объем розничного товарооборота; с характеристикой этих республик как «бедных» и «депрессивных» плохо соотносится ряд социально-экономических показателей, в частности количество автомобилей, находящихся в личной собственности граждан на тысячу человек населения, который всегда выступал в России индикатором высокого материального положения.

Экономисты интерпретируют эти факты активным развитием теневого сектора экономики, особенно большой размах которого фиксируется в Дагестане, Ингушетии, Северной Осетии [5].

Значительная часть этноэкономики находится в тени, точнее — в латентном состоянии по отношению к статистическим и налоговым органам.

Для характеристики этой парадоксальной ситуации используем предложенный специалистами ИНП РАН индекс экономической плотности региона, выраженный как произведение показателя плотности населения на показатель величины денежного дохода на душу населения [10].

Результаты нашего расчета индекса экономической плотности в разрезе регионов — субъектов федерации существенно меняют представление об их экономических потенциалах, уровне экономической активности, «богатых» и «бедных» регионах.

Из таблицы следует, что более высокая экономическая плотность ряда регионов — республик Северного Кавказа предопределят давление на экономическое пространство соседних регионов (Ставропольский край, Краснодарский край, Ростовская область).

Экономическая плотность регионов — субъектов РФ в юФо*

№ Регионы — субъекты Федерации Показатель экономической плотности региона

1 Республика Адыгея 93,4

2 Республика Дагестан 61,4

3 Республика Ингушетия 93,4

4 Республика Кабардино-Балкария 99,8

5 Республика Калмыкия 5,8

6 Карачаево-Черкесская Республика 43,6

7 Республика Северная Осетия — Алания 198,7

8 Чеченская Республика -

9 Краснодарский край 145,1

10 Ставропольский край 65,0

11 Астраханская область 47,4

12 Волгоградская область 39,2

13 Ростовская область 101,6

*Рассчитано по: [8, с. 36—37].

Итак, этноэкономика — равноправный сектор хозяйственного комплекса Юга России, обеспечивающий, как показал исторический опыт, экономическую устойчивость этносов даже в условиях глубокого и продолжительного экономического кризиса, смягчающий удары economy transition.

Поэтому успешной в регионе может быть лишь та экономическая политика, которая способна соединить корпоративный, «большой» сектор этноэкономики и ее «мелкий» сектор, найти и реализовать механизмы их взаимодействия, органически «вписать» мелкотоварные формы труда и производства в развивающуюся на корпоративной основе предпринимательскую деятельность.

В сфере этноэкономики предпринимательская деятельность имеет ресурсно-хозяйственную базу для развития в следующих «подотраслях» мелкотоварного производства1:

I. Подотрасли переработки продукции аграрного сектора экономики:

• изготовление изделий из меха, шерсти, кожи;

• производство ковров, войлока, красок из растительного сырья;

• переработка молока, грибов, лесных плодов и ягод;

• приготовление домашнего сыра, вяленого мяса, копченостей;

• розлив минеральной воды;

• переработка винограда, фруктов.

II. Подотрасли по производству промышленных товаров массового спроса:

• производство строительных и отделочных материалов из имеющегося в республике минерального сырья;

• выпуск красителей из натурального сырья;

• изготовление мебели, дверей, подоконников и т.д. из дерева ценных и менее ценных пород;

• переработка овечьей и козьей шерсти и вязание из нее высококачественных пуховых и шерстяных изделий, а также обработка кож и изготовление изделий из них;

• изготовление сувениров, прикладов для ружей, шахмат, нард из отходов деревообработки, поделок и посуды из хлебных злаков, бересты и др.;

• производство изделий из серебра, поделочных и полудрагоценных камней и т.п.;

• выпуск подушек, одеял из пуха и пера гусей, индюков, уток и др.

III. Подотрасли по сбору и переработке дикорастущих растений и их плодов:

• изготовление концентратов из кизила, облепихи, калины, орехов и др.;

• сбор лекарственных трав;

• собирание и обработка грибов.

Развитие этих подотраслей этно-

экономики во взаимосвязи с корпоративной «большой» экономикой обеспечит:

• расширение сырьевой базы предприятий переработки;

• дополнительную занятость населения, в том числе с неполным рабочим днем и т.п. (этноэконо-мика — это «гибкие» формы занятости);

• рост налогооблагаемой базы и средств местных бюджетов;

• создание «паутины» малого бизнеса и развитие социальной инфраструктуры.

Концепции федеральной региональной политики на Юге России не должны быть заложниками сложившейся в 1993—1997 гг. системы бюджетных дотаций, субвенций и субсидий, социальных трансфертов, преференций и льгот в области налогообложения, тарифов, таможенных пошлин, квот и т.п., предоставляемых субъектам РФ.

Мы разделяем здесь позицию О.С. Пчелинцева [6] о том, что в этой политике должен действовать принцип Парето: никакой экономический рост, никакое перераспределение ресурсов не должны ухудшать положения одних субъектов (регионов) по отношению к другим.

Региональная экономическая политика, ориентированная на органичное использование в системе действующих организационно-экономических форм хозяйствования структур этноэкономи-ки, включение ее немалого потенциала в корпоративную экономику (и тем самым «облагораживание» ее), по-видимому, обеспечит более органичную модернизацию кавказских обществ.

1 Систематизировано по монографии А.Х. Тамбиева [9].

Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2003 Том 1 № 2

ЛИТЕРАТУРА

1. Белозеров B.C. Этнодемографические процессы на Северном Кавказе. Ставрополь: Изд-во СтГУ, 2000.

2. Денисова Г.С., Радоваль М.Р. Этноэконо-мика. Ростов н/Д: Изд-во ООО «ЦВВР», 2000.

3. Игнатов В.Г., Бутов В.И. Экономическое развитие на Юге России и проблемы управления им. Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2000.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

4. Игнатов В.Г., Бутов В.И. Юг России. Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2002.

5. Межэтнические отношения и конфликты в постсоветских государствах. Ежегодный

доклад сети экономического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. М., 1997.

6. Пчелинцев О.Г. Проблемы социально-экономического обоснования региональной политики // Проблемы прогнозирования. 2002. № 1.

7. Регионы России: Стат. сб.: В 2 т. Т. 2. М., 2000.

8. Россия в цифрах. М., 2002.

9. Тамбиев А.Х. Регион в системе национальной экономики. М.: Экономика, 1999.

10. Узяков М.И. Трансформация российской экономики и возможности экономического роста. М.: ИСЭПН, 2000.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.