CC BY
174
ЭТНОБОТАНИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ. VIII. АИР
В. Б. Колосова
Этноботанические заметки посвящены фитопортрету -аиру болотному Acorus calamus L. В центре внимания автора морфологические признаки растения, его функциональная приложимость, а также этиологические и этимологические аспекты диалектных названий растения.
Аир болотный Acorus calamus L. — многолетнее травянистое растение семейства ароидных Araceae. Аир достигает 120 см высоты, имеет длинное губчатое корневище с приятным запахом (но горьким вкусом) и отходящие от него пучком линейно-мечевидные листья. Трехгранный цветоносный стебель, прямостоячий и неветвистый, несет верхушечное соцветие, похожее на кукурузный початок. Цветки мелкие, зеленовато-желтые, плод — продолговатая многосемянная красная ягода. Цветет с конца мая до июня. Размножается вегетативно, корневищами. Родиной аира является юго-восточная Азия. Растет по берегам рек, озер, других водоемов [Валягина-Малютина 1996: 12-13]. Современные исследования доказали его ценность как инсектицидного, антибактериального и антигрибкового средства. Ароматные масла используются в медицине, для ароматизации алкогольных напитков, как эссенции для духов [Motley 1994: 398]. На Русь, по всей видимости, аир был завезен в XI-XIII вв. татарскими конниками, которые возили с собой в набеги его корневища, считая, что они способны обеззараживать воду, в которой растут. Быстро приживаясь, аир образовывал обширные заросли, и в XIII в. уже был широко известен на Украине, в Литве и Польше [Жаримбетов 1975: 108] \ Видимо, именно этот путь проникновения растения в Славию отразился в большом разнообразии однотипных фитонимов, распространенных в восточнославянских диалектах.
1 В Западную Европу аир попал в XVI в. из Турции. Так, австрийский посол в Константинополе Ангериус фон Бусбек в 1565 и 1574 г. отправлял свежие корневища аира в Прагу и Вену для разведения в ботанических садах [Жаримбетов 1975: 108]. Австр ийский ботаник Карл Клузиус также разводил аир в Вене. К 1588 г. относятся первые упоминания об аире в Германии; уже в 1596 г. его разводили в Англии; далее он был завезен во Францию, Бельгию и другие страны путем обмена между ботаниками, ботаническими обществами и ботаническими садами [Motley 1994: 401].
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: фитопортрет, аир болотный, народная медицина, народный календарь.
КОЛОСОВА ВАЛЕРИЯ БОРИСОВНА
кандидат филологических наук, научный сотрудник Института
лингвистических исследований Российской академии наук
(Санкт-Петербург)
E-mail: chakra@eu.spb.ru
о
гм
го
го
Ol Œ
(К
ГО ^
<V
О
о
По одной из версий, в южных и западных русских говорах, а также в белорусских и украинских прижилось османско-турецкое agir — заимствование из греч. акороу2 [Меркулова 1967: 55]. Однако А. Жаримбетов на основании данных «Древне-тюркского словаря», «Опыта словаря тюркских наречий» В. Радлова и татарско-русского словаря выдвигает версию о том, что слово аир было заимствовано не из турецкого, а из татарского и других тюркских языков «еще в эпоху татаро-монгольских завоеваний вместе с самой реалией» [Меркулова 1975: 110-111]; на наш взгляд, география заимствований этого типа подтверждает вторую версию. Очевидно, освоение этого заимствования было процессом длительным, поскольку варианты его исключительно многочисленны и разнообразны. Так, в русских говорах отмечены аир (Вел. Росс), евер (Нерехт. Костром.), гаир (Черн.), жаер (Орл.), явер (Смол., Курск.), агир, ир (Моск., Том., Сиб., Тобол.), ирный корень, лир (Смол.) [Анненков 1878: 8; Меркулова 1967: 55; Словарь русских народных говоров... 8: 312; 12: 207; 17: 60]. Место, поросшее этим растением, в Орловской губ. называлось майер [Анненков 1878: 8]. В белорусских говорах такие варианты зафиксированы практически во всех регионах: аер, аiр, аэр, гаер, яер, яернщ ера, ертк, вернщ яiр, яiрнiк, ярнщ iр, iрнiк, iрны корань, авер, хавер, агер, ягер, алер, авiр, хавiр, харш, агiр, явiр, ягiр, ярш, ярэй, ерый, явер, явар, яварына, ягар, авяр, ярай, ярэй, арэй, арэйнщ ярэнтк, арыннщ гарый, харый, ярыль,ягель [Раслшны свет. 2001: 173-174]. Лишь немного меньшее разнообразие демонстрируют украинские фитонимы: агир, агiр, аер, агр, агрний корть, аляр, арник, гав'яр, гагр, гайвiр, галяр, iр, iрник, iрниця, iрячник, йор, лiр, явгiр, явер, яверовий корть, яв'ер, явiр, явор, ягiр, яр, ярус [Коб1в 2004: 38]. Наконец, отмечен единичный польский фитоним а)ег [Анненков 1878: 8].
В Тобольском уезде Тобольской губернии отмечено название аира иродов корень, появившееся, очевидно, вследствие слияния форм ирный корень и ирод 'изверг, мучитель' из-за горького вкуса корневища [Скалозубов 1913: 10].
Помимо рассмотренной группы фитонимов, в славянских диалектах существует масса других заимствований из неславянских языков. Так, русин. во-ев. идгрот [Шовлянски 2010: 94], србх. idirot, по версии П. Скока, также являются продолжением греч.
âxopov через ср.-лат. agarus, agurus; окончание -ot происходит от тур. otu 'растение' [Skok 1: 709]. Греческий фитоним также послужил источником для чеш. akorum [Rystonova 2007: 443]. В болгарском языке существуют научные термины ароматна тръстика, блатен аир, миризлив аир, миризлив ако-рус, тръстиков акорус [Речник... 1987: 10] (очевидно, являющиеся кальками), однако для болгарских диалектов это растение, видимо, неактуально.
Рефлексы лат. calamus представлены вариантами бел. калмус (Смол.) [Раслшны свет 2001: 175], укр. кальмус [Коб1в 2004: 38], србх. kalmus, kolmes, komus, хорв. kulmis [Sulek 1879: 492], словен. kolmes, kolmez [Kalezic 2008: 76], чеш. kalmus [Rystonova 2007: 443], кашуб. kalmus [Sychta 2: 121], пол. kalmus [Анненков 1878: 8]. В южнославянских языках это заимствования из вулг. лат. calmus через нем. Kalmus (более старое Kalmes) [Bezlaj 2: 58]. В.-луж. kolmus, н.-луж. kalmus, kolmus также являются заимствованиями с нем. Kalmus [Адаменко 1999: 67].
Сербохорватские фитонимы cemin и kmin являются двумя различными рефлексами одного и того же латинского фитонима cumïnum3 < греч. xti^ivov [Skok 1: 266, Vajs 2003: 319] с возможным семитским происхождением, ср. ивр. kammon [рз], егип. kamnini, аккад. kamûnu [André 1956: 108—109; Marzell 1: 857]. В сербохорватский язык фитоним проник посредством итальянского и немецкого [Kalezic 2008: 76]. При этом не исключено, что на номинацию дополнительно повлиял сербохорватский глагол ocemunjati 'очищать от шелухи, лущить', поскольку плод аира напоминает лущеный кукурузный початок [Kalezic 2008: 78].
Фитонимы бел. шувар (Смол.), пол. szuwar [Анненков 1878: 8], укр. авар, шавар, швар, шивар (зе-лений), шiвар, шовар(ник) шувар(ник), шувор, щувар [Кобiв 2004: 38], по наиболее принятой версии, являются заимствованиями из нем. Sagar 'осока' [Machek 1954: 275; Етимолопчний словник. 6: 485].
Происхождение аира отражено в фитонимах татарское зелье, татарске зиллэ (Екат. Малор.) [Анненков 1878: 8], бел. татаршк (Ельск., Лельч. Гомел., Столин. Брест.) [Раслшны свет. 2001: 175], укр. тартараки, татара(к), татар-зйля, татарин-ник, татариння, татарка, татарник, татарове/ татарче зйля, татарське (вонюче) зйля, татарсь-кий корть, тетерник [Кобiв 2004: 38], србх. tatarsko zelje [Sulek 1879: 492], пол. tatarskie ziele, tatarski
2 Классические латинские авторы пользовались родовым именем acorum, однако обозначали им не аир, а ирис желтый, иглицу шиповатую и очный цвет полевой. Для аира использовался фитоним лат. calamus — рефлекс греч. xâlapoç [André 1956: 16-17, 65]. Наиболее раннее упоминание аира (под названием calamus) встречается в Ветхом Завете, в описании изготовления священного масла (Исход 30: 23, 24, 34); однако существуют разногласия по вопросу о том, идет ли речь об аире или же о других ароматных растениях, например, лимонном сорго [Motley 1994: 400].
3 Лат. cumïnum использовалось классическими авторами для обозначения растения семейства сложноцветных — кумина Cuminum cyminum, которое часто путают с тмином Carum carvi L. [Kalezic 2008: 76].
korzen, tatarak [Анненков 1878: 8], пол. tatarak, tatar(a), tatera, кашуб. tatarcik [Budziszewska 1965: 250], чеш. tatarak, tatarcok [Kosik 1941: 117], tatarcik, tatarskä trava, tatarske byli, tatarske zeli, taträk, koren tataräkovy [Rystonova 2007: 443]. Представление о том, что растение было занесено к славянам татарами, сохранилось до наших дней: «Татари робили набп-и на село Сшне, жили там, i де вони не були, завжди возили за собою коршня або насшня лотшника. Висаджували його в вологих мсцях. Вiн був як дезинфжуючий засiб. Вони напували коней i не боялися, що там е мiкроби чи ще щось» [Му-равський шлях. 1998: 223-224]. Укр. цар-зиля, царське зиле [Кобiв 2004: 38], возможно, являются искажениями фитонима татарське (вонюче) зйля.
Другие этнонимы отражены в названиях аира фрагментарно: укр. лепеха жидiвська [Кобiв 2004: 38] (букв. «еврейский аир»); серб. temisvarska trava, русин. воев. темишварска трава [Шовлян-ски 2010: 94]; чеш. cinskä rebarbora [Rystonova 2007: 443] (букв. «китайский ревень»).
Место обитания аира — берега водоемов, болотистые почвы — отразилось в таких составных наименованиях, как србх. vodena sabljica (букв. «водяной гладиолус»), vodeni bozur (букв. «водяной пион»), vodeni cemin, vodeni (k)min (букв. «водяной кумин»), vodeni macic (букв. «водяной ирис»), vodeni zuti lilium (букв. «водяная желтая лилия») [Sulek 1879: 492].
Локус, в котором обитает растение, отражается в его названиях не только прямо, но и метафорически, например, в бел. плавюн (Житк. Гомел.) [Раслшны свет... 2001: 175]. Еще один способ передать информацию о месте произрастания аира — перенос названий с других растений, обитающих в тех же условиях. Так, по данным В. А. Меркуловой, аир может называться сита, треста и камыш — в силу сходства с камышом, ситником и рогозом, которые по говорам имеют и другие общие названия [Меркулова 1967: 44]. В русских говорах отмечены также камыш, осока (б. м.) [Анненков 1878: 8], куга (Крив. Том.) [Словарь русских народных говоров... 15: 394] как названия аира. Аналогичная модель реализуется и в инославянских языках: бел. рагожнк (Червен. Минск.), асака (Житк. Гомел.) [Раслшны свет. 2001: 175], укр. кувшинки,рогiз, осока, осока пахуча, осока широка,рiзак, тросник, троща [Кобiв 2004: 38], србх. mirisava trska, mirisna trstika4 [Sulek 1879: 492]. Укр. канки [Кобiв 2004: 38] родственно укр. канка 'камыш', рус., укр. камка 'взморник', восходящим к греч. kovvü 'тростник гигантский Arundo donax' [Етимолопчний словник. 2: 364].
Сербскохорватский фитоним siroki locek [Sulek 1879: 492] находит параллель в србх. loc 'рогоз широколистный Typha latifolia', словен. loc, locje 'то же' [Kalezic 2008: 80]. Србх. palud, употребляющееся сегодня в Истрии для обозначения как аира, так и тростника, ситника и осоки, восходит к итал. palude < лат. palus 'болото' (ср. словен. palûd, paluda 'ситник, камыш, тростник'); возможно, этому фитониму родственны србх. babad, baban, balad [Skok 2: 594; Bezlaj 3: 6; Kalezic 2008: 80-81]. Чешские фитонимы vonná, svatá trtina [Rystonová 2007: 443] находят параллель в чеш. trtina 'тростник'. Србх. mirisavi sas, smrduci sas [Sulek 1879: 492] перешли на аир с србх. sasa 'рогоз широколистный Typha latifolia', sasika 'камыш Scirpus radicans' [Kalezic 2008: 80], ср. тж. словац. sás 'рогоз широколиственный', sasie 'камыш озерный' [Buffa 1972: 369]; укр. сасина, саш, сашина, шаш5 [Кобiв 2004: 38] относятся к этой же группе [Етимолопчний словник. 6: 391-392]6.
Наконец, признак обитания растения в водном или болотистом локусе может быть выражен с помощью зоономинации, т. е. через использование названия животного, обитающего в том же локусе, как, например, в укр. твники жаб'ячi (букв. «лягушачий/жабий ирис») [Кобiв 2004: 38].
В народной ботанической номенклатуре нередки случаи, когда один и тот же фитоним может стать результатом номинации на основе не одного, а двух и более признаков. Так, вышеперечисленные водные растения не только обитают в том же локусе, что и аир, но и похожи на него (и друг на друга) внешним видом.
Форма вытянутых и плоских листьев аира повлияла на возникновение фитонимов, образованных от лексем со значениями 'коса', 'сабля', 'меч': коса-тик, косатник [Даль 2: 173], коса (Пск.), касатик, косатка [б. м.] [Словарь русских народных говоров ... 15: 44, 46], сабельник, татарский сабельник [Анненков 1878: 8], сабельнюк (Пск.) [Словарь русских народных говоров. 36: 12], бел. касатар (Гомел.), касацт (Хотим. Могил.) [Раслшны свет. 2001: 175], укр. косатень, косатник, коситеня татарове, коситень, шабальник [Кобiв 2004: 38], србх. sabljar, vodena sabljica, vodeni macic, vodeni macic, macinac [Sulek 1879: 492], словен. mecek, mecicje, mecicuje, mecicovje [Barlè 1936: 200], словен. sablja [Karlin 1964: 5]. Тот же признак отражен в бел. шы-рокая трава (Мозыр. Гомел.) [Раслшны свет. 2001: 175], укр. широка трава [Кобiв 2004: 38], србх. siroki locek [Sulek 1879: 492].
По данным этимологии, форма листьев отражена и в группе фитонимов лепеха [Анненков
а
s
<
Ol
X
ra m
ai s
Ol
о иэ о
m
ГО
со о
и
о ^
о
LO
cd
4 Србх. трска 'камыш, тростник'.
5 А также, возможно, укр. шалана < шалина < шашина [Коб1в 2004: 38; Етимолопчний словник... 6: 369, 370].
6 Об общих названиях аира и других водных растений на материале других языков см. тж. [Marzell 1: 857; Motley 1994: 398].
о
гм
го
го
Ol Œ
(К
ГО ^
<V
О
о
1878: 387], лепешник [Даль 2: 248], лепех, лепешка [б. м.], лепиха (Курск.), лопуха [Словарь русских народных говоров. 16: 365, 17: 146], бел. лепеха (По-лес.), ляпеха (Столин. Брест.), лепех (Иван., Пинск. Брест.), ляпештк (Житк. Гомел.) [Раслшны свет. 2001: 174], лапэха, лепэх, лыпышняк, лэп1х, лэпэх(а) (Брест.-Пинск. Полес.) [Юсель 2008: 90], укр. лепех, лепеха вонюча, лепеха жид1вська, лепеха-р1зак, лепе-ша, лепешник, лепешня(к), лепиха, летх, лепшник, лепшняк, липих, липниха, липуха, лтаха, лопух [Коб1в 2004: 38]. Названия образованы по длинным плоским листьям; слово *lepexa обладает первичной семантикой 'обрывок, кусок', из которого позже развились значения 'лепешка' и 'лист' [Этимологический словарь. 14: 119]. Вышеперечисленные фитонимы родственны слову лопух, восходящему к корню *lop — 'лист', 'быть плоским' [Этимологический словарь. 16: 71].
Возможно, к этой же группе можно отнести бел. плашнык, плештк, плешняк, плшнык, плошнык, плысняк, плышнык, плыешнык, плышняк, плэшняк, плюшняк, пляшнык (Брест.-Пинск. Полес.), плюстк (Ветк. Гомел.), плюшня (Лунин. Брест., Житк. Гомел., Гродн.), плюшчай (Гродн.), плюха (Житк. Гомел.) [Юсель 2008: 90-91]. По мнению авторов этимологического словаря белорусского языка, эти фитонимы являются адаптированными балтизмами [Етымалапчны слоушк... 9: 232-233], однако существует и другая точка зрения — что укр. плишник, плющай [Коб1в 2004: 38] связаны с плющити делать плоским, раздавливать', как и пол.pluszczaj; название обусловлено тем, что цветонос аира сильно сплющен [Етимолопчний словник. 4: 461].
Тему формы растения продолжает бел. рабрэй (Житк. Гомел., Пинск., Столин. Брест.) — по трехгранной форме стебля, который «на одном боку имеет желобок, а на другом — ребристое» [Раслшны свет. 2001: 173-174; Юсель 2008: 90-91], а также пасошья (рус. говоры Прибалтики) — производное от соха 'рогатина, развилка', отражающее форму цветоноса с плодом [Меркулова 1967: 50].
Своеобразная форма початков аира отразилась в фитонимах ежеголовка, словен. jezak, пол. jezoglöwka, словац. jezohlav [Етымалапчны слоушк. 9: 125]. При этом луж. jezelnja, jezowc, lezelnja являются неполной семантической калькой с нем. Igelkolben (букв. «ежовые початки») [Адаменко 1999: 68]; вероятно, существует вероятность немецкого влияния (возможно, опосредованного другими языками) и для указанных выше фитонимов. Укр. кияхи, ¡о^орудза [Коб1в 2004: 38] образованы по сходству початков кукурузы и плодов аира; ср. укр. кий 'палка' [Етимолопчний словник. 2: 442]. Србх. palad может находиться в формальной и семантической связи с palica 'плод, оставшийся на стебле после сбора урожая', polik(a)'повторная жатва' [Kalezic
2008: 81]. Фактура стеблей отражена в бел. шауковая трава (Лельч., Петрик. Гомел.) [Раслшны свет. 2001: 175].
По поводу фитонимов пищалка, пыщалка [Анненков 1878: 8], бел. пшчык (Свисл. Гродн.), п1шчык1 (Пруж. Брест.), пшчы (Гонц. Брест.) [Раслшны свет. 2001: 175], укр. пщалка [Коб1в 2004: 38] этимологами высказываются две версии: 1) они относятся к основе пшч 'роговой стержень пера', поскольку «растение вылезает из земли в виде заостренной трубки»; 2) возможна связь с глаголом пищать, поскольку из нижних концов листьев аира дети делали пищалки [Етымалапчны слоушк... 9: 154-156]. То же относится и к бел. ткауш (Ивац. Брест.) — фи-тоним может являться аргументом в пользу второй версии, хотя не исключена связь с бел. п1ка, по форме листьев и початков [Етымалапчны слоушк... 9: 125]. Вероятно, к этой же группе относится чеш. piskacky, piskacky [Rystonova 2007: 443].
Не исключено, что отражением одновременно двух признаков — формы и звука — являются фитонимы лещуга (Ряз. Ряз.) [Словарь русских народных говоров. 17: 38], лещук,лещуг (Пенз., Дон., Сарат.), которые, родственны слову лещ и могут восходить как к лещедь «вследствие вилообразно вырезанного хвостового плавника», так и к глаголу лещать, лещить 'хлопать крыльями, биться, плескать' — по сильному шуму, плеску во время нереста [Меркулова 1967: 51; Этимологический словарь. 14: 143-144].
Душистый запах аира отразился в его диалектных названиях вонючка (Сиб.) [Анненков 1878: 8], укр. лепеха вонюча, татарське вонюче зиля [Коб1в 2004: 38], русин. воев. пахняца трава, серб. mirisava trava [Шовлянски 2010: 94], србх. mirisni kor(i) en, mirisavi sas, smrduci sas, mirisava trska, mirisna trstika [Sulek 1879: 492], чеш. trtina vonnâ [Rystonova 2007: 443].
Заселяя водоемы, аир постепенно стал предметом целенаправленного сбора и торговли. В «Актах о сборе лекарственных трав» значится: «Корень имя ему ир, ростет в воде, не во всяком озере, рост его лежит по земле, трава на нем высока, цвет кругол, что палец». В «Торговой книге» конца XVI в. аир упоминается как ингредиент для приготовления напитка: «Игирь, что в пиво кладут, фунт купят в 2 деньги.» [Жаримбетов 1975: 108, 109]. Использование аира в кулинарных целях отразилось в укр. ревЫь [Коб1в 2004: 38], чеш. cinskâ rebarbora [Rystonova 2007: 443], хорв. slatka korica [Vajs 2003: 318]. Тем не менее, большой пищевой ценности он не представлял вследствие горького вкуса корневищ, ср. чеш. koren nejedlikovy, nejedlik [Rystonova 2007: 443].
В русской народной медицине аир считался бактерицидным средством — его корневища жевали
во время эпидемий холеры, тифа, гриппа, надеясь предохраниться от заражения7. «Лечебник» 1672 г. предписывает: «Игирь в сахаре внутрь приять на тще сердце, желудок согревает и хотение надает в естве» [Жаримбетов 1975: 108, 109]. В Курской губернии в ванне с аиром купали «детей, одержимых сухоткою», а застарелые язвы присыпали изготовленным из него порошком [Вержбицкий 1898: 410]. В Тобольске корень ир пили от удушья, в Курганском и Тюкалинском уездах Тобольской губернии — от грыжи, в Тобольском уезде — «от натуги в виде настоя в теплой воде» [Скалозубов 1913: 10].
В Малороссии после родов мать мыли в ванне из настоев «лепехи», ромашки, мяты [Коваленко, Манжура 1891: 175]. В Полтавской губ. из корней аира (местные названия ир, лепиха) делали ванны для детей, больных сухоткой; корень также употребляли «в расслабленном пищеварении, перемежающейся лихорадке, цинге и золотухе». Порошком корня присыпали застарелые язвы [Арандаренко 1848: 37; Августинович 1853: 10].
Широко применяли аир в Полесье. «Сюльки паху, стальки помочЬ» — говорят об аире полешуки (Полесск. Киев.) [Болтарович 1990: 90]. Его использовали при заболеваниях желудочно-кишечного тракта, головной и зубной боли; настоями и отварами промывают раны и гнойные язвы. Растение ценилось и как желчегонное средство. С корневищем делали ингаляции. Вдобавок он считается замечательным дезинфицирующим средством. Корень аира — один из важнейших компонентов смесей для ванн при лечении золотушных и рахитичных детей [Носаль, Носаль 1960: 22-24]. От зубной боли использовали отвар из полыни, белены и корня аира — им поливали раскаленный камень и вдыхали пар, накрывшись дерюгой или овчиной [Игнатен-ко 2010: 208-209]. В отваре аира купали детей «от испуга» [Игнатенко 2010: 209]. В хорватской народной медицине как лекарство используется масло, добываемое из корневищ [Уа)в 2003: 318]. У кашубов высушенные и растертые корневища аира давали при болях в желудке, а листьями обкладывали ожоги [БусМа 1: 24; БусМа 4: 219].
Как это закономерно случается с лекарственными растениями, в народных названиях аира нередко отражаются особенности его применения в народной медицине. Так, белорусские фитони-
мы бабнык, бабке, бапк1 (Брест. — Пинск. Полес.) связаны со словом *baba 'женщина, знахарка', поскольку растение имеет целебные свойства [Юсель 2008: 90]. На возможную связь србх. babad, baban, balad, babji stapi 'аир' [Sulek 1879: 492] с србх. baba 'старуха, бабушка' указывается также в [Етимолошки речник. 2: 27].
Луж. bróstwanc, bróstwon, bróstwonc, bróstwonk [Адаменко 1999: 67-68], чеш. brustvorec, bruskvorec, koren pisvorcovy, pisisvor, piskvorec, proskorec, prstvorec, pr(u)stvorcovy koren, prustvorec, pruskvorec, prustvorec, sisvorec [Rystonová 2007: 443], словац. prustworec, puskworec, sisvorec, prstvorec, pusvorec, puskvorec являются заимствованиями из нем. Brustwurz (букв. «грудной корень», поскольку растение использовалось от болезней легких), а словац. prsokoren, koren prsny [Halasa 1936-1937: 84], чеш. koren(í) prsní, prskoren, prskorín [Machek 1954: 300-301], луж. wutrobny korjen8 — семантической калькой этого фитони-ма [Адаменко 1999: 68]; ср. тж. чеш. koren plicní [Rystonová 2007: 443], словац. korenpl'úcny [Halasa 1936-1937: 84] (букв. «легочный корень»). Весь этот ряд фитонимов обусловлен тем, что растение считалось действенным средством против легочных заболеваний: дым или пар отвара аира успокаивал кашель [Адаменко 1999: 68].
В укр. падиволос [Коб1в 2004: 38] отразилась практика использования аира как средства для укрепления волос — при выпадении волос трижды в неделю моют голову отваром равных частей аира и лопуха, иногда с добавлением шишек хмеля [Носаль, Носаль 1960: 23].
Как инсектицидное средство аир использовался, например, в Псковской губернии: «Считают, что трава эта — прекрасное средство против блох» [Словарь русских народных говоров. 17: 269]; в Белоруссии посыпали пол аиром, «коб блохей не було» [Юсель 2008: 90]9.
Аир практически не используется ни в календарных обрядах, ни в обрядах жизненного цикла. Единственное исключение представляет собой троицко-семицкий цикл, причем география использования растения ограничена Беларусью, Украиной и некоторыми польскими территориями. Белорусы на Троицу расстилали аир по полу хаты и по двору, украшали колодец тройцай — зеленью клена, березы и аира; в некоторых районах Полесья его зелень
cí
s
<
Ol
X
ra m
cu s
<v
o иэ o
en
ra со o
i_i
o ^
o
LO
cd
7 В научной медицине аир используется в составе различных настоек, отваров и порошков для возбуждения аппетита, в качестве желудочного и дезинфицирующего средства. Входит в состав противоязвенного препарата «Викалин». Корневища содержат эфирное масло, применяемое в парфюмерной промышленности, крахмал, дубильные вещества, а также обладают фитонцидными свойствами [Жаримбетов 1975: 108]. Растение также используется в производстве ликеров и духов [Vajs 2003: 318].
8 Луж. wutrobno 'грудная клетка, грудь'.
9 В средневековой Европе душистыми листьями аира устилали полы замков и церквей, чтобы скрыть дурные запахи и отпугнуть насекомых, заводившихся вследствие плохих санитарных условий [Motley 1994: 401].
о
гм
го
го
О!
а
(К
го ^
и О!
о о
несли на могилы родственников. Аиром украшали ритуальных персонажей в троицких обходах, в обрядах «проводы русалки» и «куст» [Шарая 2005: 42]. В этноботанической традиции жителей Полесья известны несколько видов трав, которые освящали в церкви, а потом украшали ими дом, двор. Это мята, барвинок, ромашка, рута, зверобой, любисток, аир болотный (татарка) [Игнатенко 2010: 210-211]. В восточной Польше «на Зеленые святки» аиром украшали и коров, что выполняло функцию оберега; в седлецком и хелмском воеводствах им увешивали изгороди и дворики [87С7езшак 2008: 122]. У кашубов аиром украшали двери на Зеленые святки, а также разбрасывали его по подворью [8усЫ:а 2: 121]. В окрестностях Живеца (Силезское воев.) его освящают в день Успения Пресвятой Богородицы (Matki БовЫг) Zielnej) вместе с другими травами, напр., шалфеем, полынью, любистком [Шадура 2010: 346].
Как и прочую троицкую зелень, аир могли сохранять и затем использовать в ритуально-магических действиях. Так, в украинском Полесье те растения, которыми устилали пол на Троицу, стремились брать для приготовления отвара от головной боли. Мыть голову аиром советуют в среду или пятницу, при этом использованную воду нужно вылить через межу, а идя назад к дому, не оглядываться [Болтаро-вич 1990: 91]. В Смоленской губ. «в субботу перед Духовым днем. полы усыпа[ли] травою аером (по местному выражению явером)»; «Отправляясь в церковь в Духов день, берут с собой целительные травы, освящают их и употребляют в болезнях» [Добровольский 1914: 5].
Будучи душистым растением, аир использовался и в качестве оберега. Так, в Гадячском уезде Полтавской губернии «на зелени святкы, накануне Троицы», разбрасывали по избе полынь и другие травы (аир, любисток, зорю) для защиты от русалок (лоскотавок) [Зеленин 1916: 1103].
Как и в случае с любым другим растением, целый ряд диалектных названий аира, даже при условии этимологической прозрачности (как, например, бел. кароук (Белен., Осипов. Могил.), лялька (Быхов. Могил.), кукла (Петрик., Мозыр. Гомел.), бел. зяузюлька (Житк. Гомел.) [Раслшны свет. 2001: 175], укр. катерина,рамник [Коб1в 2004: 38]) остается неясным с точки зрения мотивации. О них можно строить гипотезы разной степени достоверности. Так, србх. тапШпп суй 'аир' П. Скок помещает в словарную статью тагйг 'мученик', не объясняя, однако, семантической связи между этими двумя денотатами [Бкок 2: 380]; М. Калезич предлагает гипотезу о влиянии нем. МаипткН, восходящего к лат. сыттыт, но признает, что эта версия, приемлемая с точки зрения морфонологии, остается довольно сомнительной в аспекте ономасиологии
[Ка^с 2008: 79]. Укр. смичка [Коб1в 2004: 38] представляется возможным сблизить с укр. смикавець 'камыш, осока, гребенник' < смикати 'тянуть, вырывать', поскольку эти растения легко вырываются из корня [Етимолопчний словник. 5: 321].
Итак, в диалектных названиях аира отражены как его объективные свойства, так и пути проникновения растения в культуру славяноязычных народов. Славянские фитонимы содержат указания в первую очередь на форму растения и отдельных его органов, на место произрастания, его запах, а также использование в народной медицине. В отличие от других растений, значимых для славянской народной ботаники, по отношению к аиру ощущается восприятие растения как чужого, что выразилось в необычно большой доле заимствований и ксе-нономинаций, а также общих с другими водными растениями названий. Несмотря на довольно давнее появление на территориях, заселенных славянами, об аире не сложилось никаких фольклорных текстов. Возможно, поздним освоением объясняется и ограниченное использование аира в этнографических контекстах — единственной сферой его употребления, по-видимому, является троицкая обрядность, в частности, использование в качестве оберега.
ЛИТЕРАТУРА
Августинович Ф. М. О дикорастущих врачебных растениях Полтавской губернии // Труды комиссии высочайше учрежденной, при императорском ун-те св. Владимира для описания губерний Киевского учебного округа. Т. 2. Киев, 1853.
Адаменко С.Л. Серболужицька ботаническая номенклатура: ее формирование и специфика (на материале названий врачебных растений): дис. . канд. филол. наук. Льв1в, 1999.
Анненков Н. И. Ботанический словарь. М., 1878.
Арандаренко Н. И. Записки о Полтавской губернии Николая Арандаренка, составленные в 1846 году: в 3 ч. Полтава, 1848.
Болтарович З. €. Народна медицина украшщв. Кшв, 1990.
Валягина-Малютина Е. Т. Лекарственные растения. М., 1996.
Вержбицкий Т. И. Некоторые лекарственные растения, употребляемые простым народом Курской губернии // Живая старина. 1898. Вып. 3-4. С. 409-420.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 2003.
Добровольский В. Н. Смоленский областной словарь. Смоленск, 1914.
Етимолошки речник српског ]езика. Т. 1-. Београд, 2003-.
Етымалапчны слоушк беларускай мовы. Т. 1-. Мшск, 1978-.
* * *
Етимолог1чний словник украшсько! мови. Т. 1-. Кшв, 1982—.
Жаримбетов А. Аир // Русская речь. 1975. № 3. Май-июнь.
Зеленин Д. К. Описание рукописей ученого архива Императорского Русского Географического Общества. Вып. 3. Пг., 1916.
Игнатенко И. В. Лекарственные растения в народной медицине украинцев Полесья (по полевым этнографическим материалам) // Этноботаника: растения в языке и культуре. СПб., 2010.
Ккель Т. А. Аер у гаворках Брэсцка-Пшскага Палесся // Спадчына I. I. Насовiча i беларускае мовазнауства / адк. рэд. М. Р. Прыгодзiч. Мшск, 2008.
Коб1в Ю. Словник украшських наукових 1 народних назв судинних рослин. Кшв, 2004.
Коваленко Г., Манжура И. К народной медицине мало-руссов // Этнографическое обозрение. 1891. № 4.
Меркулова В. А. Очерки по русской народной номенклатуре растений (Травы, грибы, ягоды). М., 1967.
Меркулова В. А. Украинские этимологии. I // Этимология 1973. М., 1975.
Муравський шлях — 97. Матер1али комплексно! фольклорно-етнограф1чно! експедици. Харк1в, 1998.
Носаль М. А., Носаль I. М. Лжарськ1 рослини 1 способи !х застосування в народ1. Кшв, 1960.
Раслшны свет: Тэматычны слоушк. Мшск, 2001.
Речник на названията на лечебните растения. Латинско-българско-руско-английско-немско-френски / под ред. Л. Димитрова. София, 1987.
Скалозубов Н. Л. Ботанический словарь. Народные названия растений Тобольской губернии, дикорастущих и некоторых культурных // Ежегодник Тобольского губернского музея. 1911. Год 19. Вып. XXI. Тобольск, 1913.
Словарь русских народных говоров. М.-Л., 1965—.
Шадура И. Р. Хрен в польском языке и народной культуре // Этноботаника: растения в языке и культуре. СПб., 2010.
Шарая В.М. Аер // Беларуси фальклор: энцыклапедыя: У 2 т. Т. 1. Мшск, 2005.
Шовлянски Р. Словш'к защити рошлшох и животного стред-ку сербско-руско-латинско-анГлийски. Нови Сад, 2010.
Этимологический словарь славянских языков / под ред.
О. Н. Трубачева. М., 1974-. André J. Lexique des termes de botanique en latin. Paris, 1956.
Barlè J. Prinosi slovenskim nazivima bilja // Zbornik za narodni zivot i obicaje juznih Slavena. 1936. Knj. XXX. Sv. 2. S. 181-228; 1937. Knj. XXXI. Sv. 1. S. 169-292. Bezlaj F. Etimoloski slovar slovenskega jezika. Knj. 1-5.
Ljubljana, 1977-2007. Buffa F. Vznik a vyvin slovenskej botanickej nomenklatury. K historii slovenského odborného slovnika. Bratislava, 1972.
Halasa P. Prispevok k terminologii rastlin // Slovenska rec.
1936-1937. Rocnik 5. Kalezic M. Calamus (reflexes of Latin names as designations for the plant species Acorus calamus L. in Serbo-Croatian language) // The Romance Balkans. Collection of papers presented at the international conference The Romance Balkans, 4-6 November 2006. Belgrade, 2008. Karlin M. Slovenska imena nasih zdravilnih rastlin. Ljubljana:
Farmacevtsko drustvo Slovenije, 1964. Kosik V. Slovnik lidovych nazvû rostlin. Praha: Skolni
nakladatelstvi pro Cechy a Moravu, 1941. Machek V. Ceska a slovenska jmena rostlin. Praha, 1954. Marzell H. Wöterbuch der deutschen Pflanzennamen.
Bd. I-IV V (Registerband). Leipzig-Stuttgart, 1943-1979. Motley T. J. The Ethnobotany of Sweet Flag, Acorus calamus
(Araceae) // Economic Botany. 1994. № 48 (4). Rystonovà I. Prûvodce lidovymi nazvy rostlin i jinych lécivych
prirodnin a jejich produktû. Praha, 2007. Skok P. Etimologijski rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika.
Т. I-III. Zagreb, 1971-1973. Sychta B. Slownik gwar kaszubskich. T. 1-7. Wroclaw —
Warszawa — Krakow, 1967-1976. Szczesniak K. Swiat roslin swiatem ludzi na pograniczu wschodniej i zachodniej Slowianszczyzny. Gdansk, 2008. Sulek B. Jugoslavenski imenik bilja. Zagreb, 1879. Vajs N. Hrvatska povijesna fitonimija. Zagreb, 2003.
Институт лингвистических исследований РАН.
Поступила в редакцию 14.04.2015 г.
о.
s
<
Ol
X
га m
си
s
^
и Ol
о иэ о
m
ГО
со о
и
о ^
о
LO
UDC 811 ETHNOBOTANIC NOTES. VIII. CALAMUS
V. B. Kolosova
Ethnobotanic notes are devoted to fitoportrait — Acorus calamus L. The center of an author's attention is morphological qualities of plant, its functional use, and etiological and etymologic aspects of dialect names of the plant.
KEY WORD S: fitoportrait, Acorus calamus, public medicine, public calendar.
KOLOSOVA VALERIYA B.
Candidate of Philology, Institute of linguistic researches of Russian academy of Sciences (St.-Petersburg) E-mail: chakra@eu.spb.ru
