Научная статья на тему 'Этническая идентичность в Адыгее: политические аспекты конструирования в начале XXI В. (по материалам социологических исследований)'

Этническая идентичность в Адыгее: политические аспекты конструирования в начале XXI В. (по материалам социологических исследований) Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

CC BY
268
45
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ / ETHNIC IDENTITY / КОНСТРУИРОВАНИЕ / ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ / POLITICAL ASPECTS / АДЫГЕЯ / ADYGEA / АНКЕТНЫЕ ОПРОСЫ / QUESTIONNAIRES / CONSTRUCTING

Аннотация научной статьи по социологическим наукам, автор научной работы — Баранов Андрей Владимирович

В статье выявляется состояние и тенденции конструирования этнической идентичности населения Республики Адыгея в политическом аспекте на материалах массовых анкетных опросов 2010 г. Дана характеристика баланса этнических идентичностей в республике с гражданской российской идентичностью, региональной и конфессиональной идентичностью. Определен уровень доверия респондентов основным институтам государственной власти, рейтинг общественных проблем. Установлены основные каналы конструирования этнической идентичности. Сформулированы рекомендации в сфере политики конструирования идентичности применительно к региональным условиям.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по социологическим наукам , автор научной работы — Баранов Андрей Владимирович

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Ethnic Identity in Adygea: Political Aspects of Constructing in the Early Twenty-First Century (Based on Questionnaires)

The article reveals the status and trends of constructing ethnic identity of the Republic of Adygea in the political aspect to the materials of mass questionnaires in 2010. Characteristics of the balance of ethnic identities in the republic with russian civil identity, regional and religious identities are established. The level of trust by respondents to the basic institutions of state power, rated social problems is determined. The basic channels of ethnic identity construction are discovered. Recommendations in the sphere of identity construction' policy are madein relation to regional conditions.

Текст научной работы на тему «Этническая идентичность в Адыгее: политические аспекты конструирования в начале XXI В. (по материалам социологических исследований)»

М.: Б.и., 2011. // Национальный институт развития 26.Тишков В.А., Шабаев Ю.П. Этнополитология: современной идеологии. [Электронный ресурс]. политические функции этничности. М.: Изд-во URL: http://www.nirsi.ru/. МГУ, 2011. 376 с. С. 300.

Статья подготовлена в рамках НИР № 213.01-24/2013-186 по теме "Проблемные вопросы формирования исторической памяти адыгских (черкесских) народов в Х1Х-ХХ1 веках"

22 января 2014 г.

УДК 32.001:39 (470.621)

ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В АДЫГЕЕ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ

В НАЧАЛЕ ХХ! в. (по материалам социологических исследований)

А. В. Баранов

В устойчивых политических системах этническая идентичность взаимодействует с гражданской (общегосударственной), как правило, толе-рантно. Этническая идентичность может быть менее значима в общественном мнении, чем гражданская, классовая, профессиональная и др. Вопросы этничности в таких обществах политизированы слабо, воспринимаются как проявление частной жизни. Напротив, в кризисных обществах этничность политизируется. В крайних формах все политическое пространство строится на основе этнических размежеваний.

Юг России и Северный Кавказ в постсоветский период стали пространством конфликта идентичностей, вызванного противоречиями модернизации, социокультурной регрессией. В связи с этим возрастает актуальность осмысления баланса идентификаций полиэтничного населения региона, потенциала и факторов упрочения толерантности.

Теоретические аспекты взаимодействия гражданской и этнических идентичностей изучали Л.М. Дробижева [1], В.А. Тишков [2], В.А. Ачкасов и С.А. Бабаев [3], М.Н. Губог-ло [4] и др. Тенденции этнической иденти-

Баранов Андрей Владимирович - доктор политических наук, доктор исторических наук, профессор кафедры политологии и политического управления Кубанского государственного университета, 350040, г Краснодар, ул. Ставропольская, 149, e-mail: politics@ kubsu.ru, т. 8(861)2199564.

фикации населения Юга России и Северного Кавказа, риски этноцентризма в балансе идентичностей выявили В.А. Авксентьев и Б.В. Аксюмов [5], Г.С. Денисова, А.В. Дмитриев и Л.В. Клименко [6], З.А. Жаде, Е.С. Куква, С.А. Ляушева и А.Ю. Шадже [7], В.М. Юрченко и др. [8]. В 2000-х годах значительно активизируются исследования гражданской идентичности как важного ресурса интеграции российского государства и общества. Но идентификации полиэтнично-го населения, "повестка дня" этнополитиче-ского процесса меняются быстро, необходим их постоянный мониторинг. К недостаточно исследованным аспектам темы относятся рост влияния исторической идентичности и ее синтез с этничностью, ресурсы конструирования новых этнических идентичностей.

Попытаемся определить состояние и тенденции конструирования этнической идентичности населения Республики Адыгея в политическом аспекте на материалах массовых анкетных опросов.

Методологией анализа этнической идентичности нами избрана парадигма конструктивизма, разработанная Ф. Бартом, Б. Андерсоном, Дж. Ротшильдом, М. Эзманом

Andrey Baranov - Doctor of Political Sciences, Doctor of History, professor of the Political Science and Political Management Department at the Kuban State University, 149, Stavropolskaya Street, Krasnodar, 350040, e-mail: politics@ kubsu.ru, tel. +7(861)2199564.

и др. Она позволяет осмыслить этничность (по определению В.А. Тишкова) как процесс социального конструирования общностей, основанный на вере в то, что они связаны естественными связями, единым типом культуры и идеей общности происхождения и истории. Этничность означает существование культурно отличительных групп и форм идентичности [9]. Этнические признаки существуют объективно, но они "активируются" и интегрируются вследствие самоидентификации участников группы как единого сообщества, отличающегося от других групп. Субъектами целенаправленного формирования выступают не этнические сообщества в целом, а их лидеры и элиты. Они используют этничность, ее социально значимые признаки и проявления в своих прагматических интересах, конструируют политические ориентации и установки группы в меняющемся пространстве политики. "Этнические антрепренеры" становятся проводниками этнополитической мобилизации группы. Этническая идентичность конструируется и стихийно - в итоге самоидентификации индивидов на уровне обыденных представлений, и целенаправленно - как результат политики влиятельных акторов. Тем самым объясняется возможность смены идентичности, "переформатирования" этнических приверженностей и их иерархии.

Кризис общегосударственной идентичности, вызванный распадом СССР и угасанием советского самосознания, стимулировал смену позиционирования акторов политики в республиках Северного Кавказа, в том числе -Республике Адыгея, которые имеют ресурсы создания новых идентичностей. Такими акторами выступают, прежде всего, этнические и конфессиональные элиты. Они используют этническую идентичность как ресурс укрепления своей власти и влияния. Угрозы конфликта идентичностей связаны с "размыванием" российского экономического, социального и социокультурного пространства на Северном Кавказе, ослаблением ресурсов и параметров его потенциала, интегрирующего полиэтничные сообщества.

Конструирование этнической идентичности может быть либо фактором риска в политических процессах, либо условием интеграции поликультурного российского общества. Взаимодействие общероссийской, региональных, этнических и конфессиональных идентичностей носит конкурентный

характер. Оно нуждается в научно обоснованном управлении, которое даст возможность снизить риски конкуренции гражданской и региональной, секулярной и религиозных, этнических идентичностей.

В период подготовки и проведения зимней Олимпиады 2014 г. в г. Сочи особенно важно было осмыслить тенденции развития идентификаций полиэтничного населения Республики Адыгея. По данным Всероссийской переписи населения 2010 г. русские составляли 61,53 % жителей РА; адыгейцы - 24,33; армяне - 3,66; украинцы - 1,38; курды - 1,03 % и др. [10].

Эмпирическую базу работы составляют материалы анкетного опроса "Информационное пространство полиэтничного социума" (2010 г., Краснодарский край, Республики Адыгея, Ингушетия и Дагестан), проведенного политологами Кубанского государственного университета под руководством В.М. Юрченко (выборка 323 чел., молодежь) [8, с. 127-128]. В тех же регионах Южным научным центром РАН синхронно проведен опрос "Информационно-коммуникативные факторы социального доверия в полиэтничном пространстве Юга России" (выборка 467 чел.) [11]. Исследованы также опубликованные материалы анкетного опроса, проведенного специалистами Южного федерального университета и Адыгейского государственного университета (З.А. Жаде, Л.В. Клименко, Р.Ю. Шиковой) летом 2010 г. (выделена подвыборка 126 чел., молодежь 18-29 лет) [12]. Перечисленные материалы подверглись вторичному социологическому анализу.

Этническая идентичность определяется как устойчивое самосознание, в основе которого - чувство принадлежности индивидов и групп к "своей" общности. Идентификация невозможна без сравнения сторон взаимодействия, их позиционирования в отношении всей общественной системы и ее отдельных институтов, практик, политико-властных решений. Идентичность сочетает два комплекса представлений: позитивный и негативный. Идентичность может быть "жесткой" или "размытой". Группы и индивиды проявляют многие виды идентичности, которые взаимосвязаны друг с другом (гражданская -общегосударственная, этническая, региональная и религиозная). Принципиально важно, что самоидентификации респондентов часто сочетают этническую, гражданскую (обще-

государственную) и конфессиональную приверженности.

Этническая идентичность может стать одним из факторов риска для интеграции общества или мирно сочетаться с идентичностью гражданской (общегосударственной). Позитивная идентичность складывается в сочетании компонентов: самоидентификации со своей группой и уважения к ней; чувства уважения и готовности контактировать с иными этническими группами; чувства принадлежности и уважения к полиэтничному государству. И напротив, негативная идентичность проявляется в этноцентризме - совокупности установок априорного превосходства своей культуры над иными, предвзятости и отрицательного восприятия признаков других групп.

Значение идентичности определяют важные потребности людей: в принадлежности к сообществу, в позитивной самооценке и в безопасности. Идентичность определяет приверженность членов этнической группы своей культуре, религии, психологическим особенностям, типу поведения, ценностям и нормам. Идентичности конструируются на основе таких признаков, как язык, образ жизни, обычаи и традиции, представления о едином происхождении и историческом прошлом, территория, особенности психологии и др. [13]. Сравнительная важность каждого из признаков подвижна, изменчива, как от одной группы к другой, так и от одного этапа развития к следующим.

В контексте темы принципиально важно, что этническая идентичность многообразна. Одни и те же индивиды могут проявлять несколько приверженностей одновременно либо ситуативно (феномен "сложносоставной идентичности"). Иерархия идентичностей может динамично меняться. Поэтому не имеет смысла копирование исторических форм этнической идентичности в современности, равно как и политизированные попытки жестко закрепить этнические разграничения. Данный спор решается опросами общественного мнения, а не историческими доводами.

Этническая идентичность группы включает в себя не только образ "своей" группы, но и групп-партнеров межэтнических контактов. Тип этнических отношений является итогом ряда факторов - статусных диспозиций контактирующих групп, истории их взаимодействий, ценностей и стереотипов самосознания. Ком-плиментарность означает сравнение группами

друг друга в категориях стереотипов этнических культур. Этнические отношения зависят не только от ценностей и ориентаций культур участников взаимодействия, но и от параметров этноконтактной среды - социальных, экономических, политических и духовных условий существования групп.

Сама по себе степень этнической и конфессиональной самоидентификации политически нейтральна, но она может использоваться для политической мобилизации. Высокий уровень осознаваемой "принадлежности" к своей группе поощряет участие в этнополитических организациях и интерес к политическим вопросам. По выводам М.А. Аствацатуровой, для северокавказских автохтонных народов важны: территориальность этничности, причастность и приверженность к своей республике, "обладающей определенным уровнем государственного суверенитета, который в общественном сознании отождествляется с этническим суверенитетом" [14, с. 95]. С территориальностью и огосударствлением этничности связан неформальный контроль за "исконной" территорией как сферой влияния.

Этнополитическая мобилизация -это процесс, с помощью которого этническая группа (реальная или виртуальная) использует этнические ценности, мифы и символы как главный ресурс обретения политической организации, конструирования своей идентичности (по В.А. Ачкасову и С.А. Бабаеву). Этапами мобилизации выступают: конструирование этничности группы; политизация ее этнического наследия; "очищение" от якобы чуждых иноэтничных либо глобальных ценностей [3, с. 60-63].

Важнейшим параметром сочетаемости идентичностей выступает отношение респондентов к российской гражданской идентичности. Материалы опроса "Информационное пространство полиэтничного социума" (Краснодарский край, Республики Адыгея, Ингушетия и Дагестан) дали следующие итоги. В Краснодарском крае гордятся своей российской идентичностью 63 % опрошенных, а в трех перечисленных республиках - 46,7 %. Считали себя "гражданами мира" 8,9 в крае и 16,5 % в трех республиках; 18-20 % молодых респондентов в четырех регионах были безразличны к российской идентичности либо затруднились выразить отношение к ней. Желали сменить гражданство 13 в крае и 9,6 % в республиках [8, с. 127-128].

Вместе с тем полагали, что им нравится жить в Российской Федерации около 70 % молодых респондентов в г. Краснодаре и 60 % - в г. Майкопе. Это подтверждает близость идентичностей молодежи Кубани и Адыгеи, равно как и их совместное отличие от идентичности молодежи Северо-Восточного Кавказа. Расчет индекса гражданской самоидентификации, проведенный Т.Н. Бело-польской и Е.В. Савва путем деления суммы баллов по 13 вопросам на максимальное суммарное число баллов 31, доказал близость значений для Краснодарского края и Республики Адыгея (0,45 и 0,39, соответственно, на интервале от 0 до 1). В этом индексе агрегировались итоги ответов об участии в выборах органов власти, членстве в партиях, участии в митингах и демонстрациях, отношении к государственной политике и текущим политическим событиям, патриотизме. Приближены значения индекса социального самочувствия по двум регионам: 0,42 и 0,43 (агрегированы ответы об удовлетворенности материальным положением, работой, бытовыми условиями, здоровьем и психологическим комфортом, о степени оптимизма). Но тревожным представляется почти двойной разрыв индекса участия в культурной жизни: 0,41 в крае и 0,24 в республике [15, с. 462-464].

Далее, по оси конфликт/консенсус, важен уровень социального доверия между этническими и конфессиональными группами. В упомянутом анкетном опросе ЮНЦ РАН (2010 г.) индикаторами доверия выбраны: желание вступать в родственные отношения с представителями других групп, дружить с ними, работать в одном коллективе, быть бизнес-партнерами и соседями, получать медицинские услуги. Суммарный индекс социального доверия (максимальный балл 1,0) составил среди молодых респондентов в г. Краснодаре к русским - 0,863; адыгейцам - 0,276; чеченцам и дагестанцам -по 0,204; ингушам - 0,184 балла. В г. Майкопе индекс - более взвешенный: к русским -0,661; адыгейцам - 0,721; чеченцам - 0,330; дагестанцам - 0,324; ингушам - 0,342 [8, с. 127-128].

Интересны материалы анкетного опроса, проведенного политологами Южного федерального университета и Адыгейского государственного университета (З.А. Жаде, Л.В. Клименко, Р.Ю. Шиковой) летом 2010 г. (подвыборка 126 чел., молодежь 18-29 лет)

[12]. Когнитивные идентификации двух сравниваемых групп - адыгейской и русской молодежи таковы. Гражданская идентификация ("я - гражданин России") характерна для 61,1 % ответов респондентов-адыгейцев и 71,0 % русских. Этническая самоидентификация ("я - представитель своего народа") дана 57,4 адыгейцев и 71,0 % русских. Конфессиональная идентичность отмечена 46,3 адыгейцев и 19,4 % русских (для последних характерны 12,9 % ответов "неверующий", которых почти нет среди адыгейцев). Региональная идентичность ("Житель Адыгеи") отмечена 50,0 % адыгейцев и 41,9 % русских. Для понимания социокультурного тяготения важно, что адыгейцы чаще называли себя жителями Северного Кавказа (35,2 %), чем Юга России (11,1 %); 29,0 % русских в республике, напротив, считали себя жителями Юга России и только 19,4 % - жителями Северного Кавказа.

Привлекает внимание контраст оценок жизненных перспектив. Считают себя "человеком с будущим" 50,0 адыгейцев и 41,9 % русских; "успешным человеком" - 31,5 адыгейцев и 19,4 % русских; "человеком с достатком" - 29,6 адыгейцев и 12,9 % русских [12, с. 53, 52].

Распределение ответов на вопрос: «О каких группах Вы можете сказать: "Это мы?" К каким группам людей Вы себя чаще всего относите?» показывало баланс эмоциональных идентификаций. Респонденты-русские относят себя к гражданам России в 48,4 % ответов, адыгейцы - в 20,4 %. Считают себя жителями Адыгеи 25,8 русских и 40,7 % адыгейцев. Идентифицируют себя как жителей Юга России 9,7 русских и 1,9 % адыгейцев. Считают себя жителями Северного Кавказа 9,7 русских и 13,0 % адыгейцев. Особенно показательно, что 16,1 % русских в республике назвали себя жителями Краснодарского края (среди адыгейцев таких лишь 1,9 %) [12, с. 54]. Следовательно, русская молодежь проявляет преобладание общегосударственной и южнороссийской идентичности над региональной (республиканской). Для адыгейской молодежи характерно преобладание этнической и региональной, конфессиональной идентификаций. В массовом сознании "маркерами" этничности являются, прежде всего, традиционная культура, язык, черты психологии, образ жизни, а в наименьшей мере - антропологические различия групп.

Характерен контраст эмоциональной приверженности "своей национальности" и "людям одной веры". Среди русских респондентов чаще всего относят себя к своей этнической группе 16,1, а среди адыгейцев -29,6 %. Относят себя к единоверцам 9,7 русских и 13,0 % адыгейцев [12, с. 54].

Анкетный опрос ЮФУ и АГУ 2010 г. подтвердил различия восприятий этническими сообществами Адыгеи своих взаимоотношений. На вопрос "Как складываются межнациональные отношения в том месте, где Вы проживаете?" позитивно ответили 56,6 адыгейцев и 33,3 % русских ("Отношения хорошие, люди не обращают внимания на национальность друг друга"). Более сдержанный ответ - "Отношения спокойные, но люди общаются преимущественно с представителями своей национальности" - дали 22,6 адыгейцев и 46,7 % русских. Признали "существование некоторой напряженности" 11,3 адыгейцев и 16,7 % русских. Только 7,5 адыгейцев и 0 % русских ответили: "имеются конфликты на национальной почве" [12, с. 56]. Следовательно, в обеих группах респондентов преобладают оценки в русле толерантных отношений сообществ.

Для понимания тенденций политизации идентичности важно установить уровень доверия этнических групп институтам государственной власти и друг другу. Летом 2010 г. полностью доверяли Президенту Российской Федерации 45,2 % русской молодежи в Республике Адыгея и 34,0 % - адыгейской. Полное доверие Председателю Правительства РФ, высказывали, соответственно, 46,7 и 26,9 %; Государственной Думе РФ - 22,6 и 17,0 %; органам правосудия - по 23,3 % в обеих группах респондентов; правоохранительным органам - по 16,1 % [12, с. 54-55]. Указанные закономерности подтверждаются и в массовом анкетном опросе, проведенном под руководством Х.В. Дзуцева во всех республиках Северного Кавказа (выборка 3500 чел.) [16].

Итак, для опрошенных молодых адыгейцев в сравнении с русскими характерен сниженный уровень доверия федеральным органам законодательной и исполнительной власти, а оценки судебных и правоохранительных органов двумя группами респондентов не различаются.

Общественное мнение в Адыгее по отношению к зимней Олимпиаде 2014 г. в основном было позитивно. С января по август 2010 г. Адыгейский республиканский ин-

ститут гуманитарных исследований провел под руководством Р.А. Ханаху анкетный опрос "Актуальные социально-политические проблемы Адыгеи в массовом сознании адыгов" (выборка 360 чел.). Поддерживали проведение Олимпиады в г. Сочи 61,8 % респондентов; 25,1 - дали нейтральные оценки; лишь 11,4 % высказались против Игр. С мнением, что Олимпиада оскорбляет память погибших в Кавказской войне адыгов, согласились 24,5 % опрошенных; 22,3 - не указали ответа; 51,3 % ответил отрицательно на этот вопрос [17]. Респонденты солидарны в том, что важно использовать адыгскую символику на Олимпиаде, так как игры пройдут на "исконной земле адыгов".

Наиболее неблагоприятный для формирования российской гражданской идентичности в регионе аспект общественного мнения -оценка Кавказской войны и ее последствий как геноцида. С такой оценкой были согласны 74 % респондентов-адыгов; 20 - затруднялись с ответом и только 5 % отрицали геноцид. Несколько ниже поддержка требований бороться за официальное признание геноцида: 64 %; колебались с ответом 26 - и не поддерживали признание геноцида 10 % опрошенных адыгов [18, с. 98]; 55 % респондентов - адыгов еще в середине 1990-х гг. считали Кавказскую войну событием, тесно вплетенным в социально-политическую реальность современности, а не только трагическим фактом прошлого [19, с. 111].

Некоторой конфликтогенностью обладают самооценки части адыгских народов себя как единой этнической группы - "черкесов". По итогам Всероссийской переписи населения 2010 г. в Республике Адыгея проживало 2 651 черкесов, а в 2002 г. - 642 (рост с 0,14 до 0,6 % населения РА) [10]. Налицо смена идентичности частью адыгейцев (в основном, молодежи) вследствие целенаправленных информационных воздействий, так как демографические процессы рождаемости и миграций подобного результата дать не могли. В начале 2010 г. создан единый "черкесский" Интернет-ресурс, посвященный Всероссийской переписи населения, - www.perepis2010.org. Его целью было обеспечение в республиках Северо-Западного Кавказа молодежной акции "Один народ - одно название". Термины "адыги" и "черкесы" постоянно применяются как синонимы на этнически ориентированных сайтах.

Важный аспект - источники конструирования ориентаций идентичности респондентов. Опрошенные молодые жители Краснодарского края и республик Адыгея, Ингушетия и Дагестан считали в 2010 г. основными источниками информации Интернет (от 36,8 до 52,2 % ответов); центральное телевидение (от 22,1 до 29,1 %); российские кинофильмы (24,2-36,6 %); региональные СМИ (11,927,4 %); региональное телевидение (7,4-14,9 % ответов) [8, с. 84-85]. Но упомянутые исследования не ставили перед респондентами вопрос об иерархии всех агентов социализации молодежи. Анкетный опрос, проведенный информационным агентством "Medium-Orient" (Чехия) в г. Нальчике 15-28 февраля 2013 г. (пропорциональная по гендеру и этничности выборка 235 студентов 16-30 лет) доказывает, что ведущими агентами интеграции респондентов в свои этнические группы выступают родители, родственники и друзья (63 % ответов в среднем по полиэтничной выборке), а доминирующим каналом - реальное повседневное общение (82 %) [20]. Таким образом, на примере Кабардино-Балкарии, близкой по многим социокультурным чертам Адыгее, установлено, что не следует считать Интернет ведущим каналом конструирования этнической идентичности. Уровень и источники знаний о своей этнической группе и ее контрагентах остаются традиционными и поверхностными. Это открывает простор манипулятивным воздействиям на идентичность в республиках Северо-Западного Кавказа, как и в других российских регионах.

Итак, проведенный анализ позволил установить сложносоставной тип этнической идентичности населения Республики Адыгея, что объясняется как долгосрочными (демографические процессы, опыт институциона-лизации этничности в формах автономии, а затем - субъекта федерации), так и краткосрочными факторами (активизация проекта конструирования российской гражданской идентичности в начале XXI в., противоречивые изменения субъективных статусов партнеров межэтнического взаимодействия). Гражданская (общегосударственная) и этнические идентичности выступают в Республике Адыгея как близкие по уровню значимости. В массовом сознании "маркерами" этничности являются, прежде всего, традиционная культура, язык, черты психологии, образ жизни, а в наименьшей мере - антропологические

различия групп. Русская молодежь в Республике Адыгея проявляет преобладание общегосударственной и южнороссийской идентичности над региональной (республиканской). Для адыгейской молодежи более характерно преобладание этнической и региональной, конфессиональной идентификаций.

Степень доверия народам-соседям зависит от уровня информированности о традициях, от опыта повседневного общения. Но играют весомую роль и "фоновые" факторы: уровень удовлетворенности жизнью, оценка деятельности органов власти и местного самоуправления, иерархия жизненных проблем. В целом для полиэтничного населения Адыгеи характерна межгрупповая толерантность при отчетливом осознании этнических границ. Риски дезинтеграции регионального сообщества связаны с состоянием исторической памяти о Кавказской войне XIX в., конструированием единой черкесской идентичности.

Полагаем, что интересы всех народов Северо-Западного Кавказа едины в приоритетных ценностях мира, этнического согласия, взаимного уважения и признания равного взаимного достоинства. На поддержание таких ценностей, противостояние нетерпимости и этнократизму должна быть направлена как государственная политика, так и деятельность научных и педагогических сообществ, национально-культурных объединений, элит.

Приоритетное внимание полезно уделить институтам создания общественного мнения (особенно сети Интернет, системе среднего и высшего образования). В данной связи давно назрела необходимость организации ряда высокоресурсных сайтов и интернет-форумов, продвигающих проект российской гражданской идентичности не в противовес этническим и региональным идентичностям, а в конструктивном диалоге с ними. Необходима профессиональная экспертиза учебной и учебно-методической литературы, учебных программ, а также переаттестация педагогических кадров в сфере преподавания регионального компонента гуманитарных дисциплин, подчас допускающих проявления этнократии. Целесообразно принять Федеральную целевую и региональные целевые программы "Формирование российской гражданской идентичности", тем более, что это непосредственно следует из требований Стратегии государственной национальной политики РФ на период до 2025 г. [21].

Применительно к сообществам Республики Адыгея и Краснодарского края такой проект требует сделать акцент на исторических и современных фактах и процессах, интегрирующих поликультурное общество на символах дружбы и совместного продвижения в будущее. Институты формирования общественного мнения призваны вести последовательную борьбу с попытками дистанцировать Северо-Западный Кавказ от общероссийской культуры и истории, перекодировать идентичность народов региона в центробежном и изоляционистском русле.

ЛИТЕРАТУРА

1. Дробижева Л.М. Этничность в социально-политическом пространстве Российской Федерации. Опыт 20 лет. М.: Новый хронограф, 2013. 336 с.

2. Российская нация: Становление и этнокультурное многообразие / Под ред. В.А. Тишкова. М.: Наука, 2011. 462 с.

3. Ачкасов В.А., Бабаев С.А. "Мобилизованная этничность". Этническое измерение политической культуры современной России. СПб.: Изд-во С.-Петерб. филос. общ-ва, 2000. 146 с.

4. Губогло М.Н. Идентификация идентичности. Эт-носоциологические очерки. М.: Наука, 2003. 764 с.

5. Авксентьев В.А., Аксюмов Б.В. Портфель иден-тичностей молодежи Юга России в условиях ци-вилизационного выбора // Социс. Социологические исследования. 2010. № 12. С. 18-27.

6. Денисова Г.С., Дмитриев А.В., Клименко Л.В. Южнороссийская идентичность: факторы и ресурсы. М.: Альфа-М, 2010. 176 с.

7. Жаде З.А., Куква Е.С., Ляушева С.А., Шад-же А.Ю. Российская идентичность на Северном Кавказе. М.: Социально-гуманитарные знания; Майкоп: ООО "Качество", 2010. 248 с.

8. Проблемы устойчивого развития региона: информационная безопасность полиэтничного социума (на материалах Юга России) / Под ред. В.М. Юрченко. Краснодар: Изд-во Кубан. гос. унта, 2011. 246 с.

9. Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М.: Наука, 2003. 544 с. С. 61, 116.

10. Итоги Всероссийской переписи населения 2010 года в отношении демографических и социально-экономических характеристик отдельных национальностей // Федеральная служба государственной статистики. [Электронный ресурс]. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/ results2.html.

11. Иванова С.Ю. Разрыв между этнической и общероссийской идентичностью на Северном Кавка-

зе (способы преодоления) // Юг России: проблемы, прогнозы, решения. Ростов н/Д: Изд-во Южного научного центра РАН, 2010. С. 250-268.

12. Жаде З.А., Клименко Л.В., Шикова Р.Ю. Этнокультурные особенности гражданской идентичности молодежи Республики Адыгеи // Социально-гуманитарные и экологические проблемы развития современной Адыгеи: сборник научных статей. Ростов н/Д: Изд-во Южного научного центра РАН, 2012. С. 46-63.

13. Аклаев А.Р. Этнополитическая конфликтология: Анализ и менеджмент. М.: Дело, 2005. 472 с. С. 58-59.

14. Аствацатурова М.А. Традиционные ресурсы и новые возможности этнокультурного брендин-га в условиях Северо-Кавказского федерального округа // Культура и пространство: историко-культурные бренды и образы территорий, регионов и мест. Ростов н/Д: Изд-во Южного научного центра РАН, 2012. С. 87-100.

15. Белопольская Т.Н., Савва Е.В. Проблемы обеспечения информационной безопасности (на материалах ЮФО) // Политическая безопасность Юга России: Мат-лы междунар. науч.-практ. конф. и круглого стола. (г. Краснодар, 18-19 ноября 2010 г.). Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 2010. С. 458-465.

16. Дзуцев Х.В. Этносоциологический портрет республик Северо-Кавказского федерального округа Российской Федерации. М.: РОССПЭН, 2012. 734 с.

17. В Адыгее большинство коренного населения поддерживает проведение Олимпиады в Сочи. // Кавказский узел. [Электронный ресурс]. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/177563/.

18. Цветков О.М. Адыгский (черкесский) вопрос на Кавказе // Юг России: проблемы, прогнозы, решения. Ростов н/Д: Изд-во Южного научного центра РАН, 2010. С. 97-107.

19. Шеуджен Э.А., Почешхов Н.А. Кавказская война: маркеры памяти // Черкесский вопрос в России в конце ХХ-начале XXI веков: геополитические легенды и историческая память. Сборник материалов круглого стола. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2013. С. 101-112.

20. Текушев И., Шевченко К., Хараев Ф. Опрос студентов в Нальчике: этничность против российской и религиозной идентичностей // Caucasus Time. [Электронный ресурс]. URL: http://www. caucasustimes. com/article. asp?id=21139.

21. Указ Президента Российской Федерации от 19 декабря 2012 г. № 1666 "О Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года" // Собрание законодательства РФ. 2012. № 52. Ст. 7477.

Статья подготовлена в рамках НИР № 213.01-24/2013-186 по теме "Проблемные вопросы формирования исторической памяти адыгских (черкесских) народов в Х1Х-ХХ1 веках"

15 января 2014 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.