CC BY
19
З. А. Жаде, Г. С. Денисова, Л. В. Клименко
РОЛЬ ЭТНИЧЕСКОГО ФАКТОРА В ФОРМИРОВАНИИ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ НАСЕЛЕНИЯ РЕСПУБЛИКИ АДЫГЕЯ
В статье анализируются особенности региональной идентичности населения Республики Адыгея. Авторы описывают выявленные в ходе социологического исследования уровни региональной идентичности и раскрывают особенности их восприятия представителями различных этнических групп.
Ключевые слова: идентичность, идентификация, регион, региональная идентичность, макрорегиональная идентичность, субрегиональная идентичность, локальная идентичность, этничность, этническая группа.
Юг России обладает сложным многосоставным содержанием, включающим ярко выраженный этнический, конфессиональный, лингвистический и этнохозяйственный компоненты. Его отличает противоречивая история межкультурного взаимодействия, миграционная активность, неоднородность локальных и субрегиональных единиц по выделенным параметрам и по длительности вхождения в состав нового административного образования — Южного федерального округа. Все это создает неблагоприятные условия для формирования единого социокультурного пространства региона, нивелирующего этническую напряжённость или даже конфликтность в различных территориях ЮФО.
Если в советский период задача управления межэтническими отношениями рассматривалась в перспективе этнокультурной ассимиляции, то в настоящее время акцент сместился на достижение культурного плюрализма. Эта модель предполагает одновременное сосуществование гражданского, этнокультурного (включая конфессиональный элемент) и регионального компонентов. Поддержание такой многоуровневой конструкции требует адресной политики, цель которой — формирование гражданской (общероссийской) идентичности как доминанты общественного сознания населения в целом и каждой из его этнических групп. Такое ценностное основание выступает гарантом утверждения правовых способов регулирования бытовых конфликтов, что препятствует их переводу в плоскость локальных межэтнических конфликтов.
Такая постановка проблемы определила содержание конкретно-
© З. А. Жаде, Г. С. Денисова, Л. В. Клименко, 2011
прикладного социологического исследования, реализованного в 2010 г. в Республике Адыгея1. Для эмпирического изучения структуры региональной идентичности в комбинированном виде применялись социально-психологические методики анализа множественных идентичностей: «я-идентификация» как индикатор распространенности, приоритетности и структуры личностной самоидентификации2; «мы-идентификация» как показатель включённости людей в определённый тип общностей3. Данные подходы исследования гражданских и этнических идентичностей уже были апробированы в российских и международных исследованиях и хорошо себя зарекомендовали.
Собственно региональная идентичность операционализирова-лась в инструментарии опроса через три составляющих её уровня:
• макрорегиональная идентичность — макроуровень (отождествление с населением Юга России и / или Северного Кавказа);
• субрегиональная идентичность — мезоуровень (близость с населением Республики Адыгея);
• локальная региональная идентичности — микроуровень (идентификация с жителями своего населённого пункта).
Эмпирические результаты исследования «я-идентификаций»
1 Методом стандартизированного интервью было опрошено 398 жителей Республики Адыгея. Из них 41,6% мужчин и 53,9% женщин. Возрастные группы опрошенных распределились следующим образом: 18-24 года — 13,4%; 25-34 года — 28,0%; 35-44 года — 24,9%; 45-54 года — 17,8%; 55-60 лет — 6,8%; старше 60 лет — 9,2%.
2 Методика фиксирования «я-идентификаций» была предложена польскими учёными К. Косэлой совместно с М. Грабовской, Т. Шавелем, Е. Колбовской (Данилова, 2006, с. 75-76). В нашем случае эта методика использовалась в адаптированном варианте. Респондентам задавался вопрос: «Что Вы думаете о себе? Из характеристик, предложенных в карточках, отберите те, которые Вы относите к себе и отложите их в сторону. А затем разложите эти карточки по степени важности для Вас». Опрашиваемый получал набор карточек с различными характеристиками, из которых он выбирал 10 наиболее ему подходящих. Далее респондента просят ранжировать отобранные характеристики по степени важности, соответственно, по десятибалльной шкале (где 1 — наиболее, а 10 — наименее важная характеристика). Таким образом, для каждого участника опроса получался определенный набор релевантных ему социальных характеристик, дифференцированных по степени их значимости.
3 Другой применяемый в исследовании подход к фиксированию «мы-идентификации» представляет собой модифицированный вариант методики используемой в работах В. А. Ядова и его коллег (см.: Социальная идентификация..., 1994; Ядов, 1993, с. 167-174; Данилова, 2000, с. 76-86). В нашем опросе респонденту нужно было отобрать не более 5 вариантов ответов на вопрос: «Мы часто встречаем различных людей. С одними мы быстро находим взаимопонимание, другие нам представляются скорее чужими. О каких группах Вы можете сказать: «это мы»? К каким группам людей вы себя чаще всего относите?»
88 _
Жаде ЗЛ, Денисова Г. С., КлименкоЛВ Роль этнического фактора в формировании региональной идентичности населения Республики Адьгея
титульного населения республики (45,6% от всего массива) показывают, что на двух первых позициях в этой группе размещаются примордиальные идентичности, которые по степени значимости собирают наибольшее число ответов (семейные статусы — 75,3% и 55,6%, гендерные статусы — 71,3%). В третью очередь адыгейцы отождествляют себя с представителями своей этнической группы (60,1%). На четвёртом месте в рейтинге распространённости располагается гражданская идентификация (57,3%), которая занимает первое место по степени значимости (40,2%) (табл. 1).
В первую пятёрку идентификаций титульного этноса Адыгеи попадает субрегиональная идентичность, как определение себя жителем республики (56,2%). В первую десятку рейтинга распространённости вошел также и локальный уровень региональной идентичности, когда близость с жителями своего населённого пункта отметили 36,5% респондентов. Тогда как макроуровень регионального отождествления «адыгейского» сегмента не поднимается выше 14-го места (табл. 1).
Таблица 1. Рейтинг «я-идентификаций» адыгейского населения Республике
Адыгея4 (в %)
Идентификация Распростра- Ранг
ненность 1 2 3 4 5
1 2 3 4 5 6 7
1. мать/отец/сын/дочь 75,3 18,7 23,1 14,9 21,6 3,7
2. мужчина/ женщина 71,3 37,8 30,7 4,7 3,1 7,1
3. представитель своего народа (русский, армянин, турок и пр.) 60,1 10,3 23,4 27,1 7,5 6,5
4. гражданин России 57,3 40,2 12,7 6,9 8,8 3,9
5. житель Адыгеи 56,2 4,0 3,0 7,0 8,0 10,0
6. жена/муж 55,6 8,1 13,1 24,2 17,2 10,1
7. мусульманин 46,1 11,0 9,8 8,5 9,8 13,4
8. молодой / пожилой/ средних лет 43,3 2,6 2,6 9,1 7,8 18,2
9. человек с будущим 40,4 1,4 9,7 6,9 5,6 9,7
10. житель своего города / села 36,5 1,5 4,6 15,4 16,9 16,9
4 Здесь и далее в таблицах «я-идентификаций» представлены те характеристики, которые по уровню распространённости превышают десятипроцентный порог.
_ 89
Окончание таблицы 1
1 2 3 4 5 6 7
11. человек, добившийся всего сам 36,5 9,2 7,7 6,2 12,3 10,8
12. представитель своей профессии 34,3 3,3 4,9 4,9 14,8 13,1
13. успешный человек 32,0 3,5 3,5 8,8 15,8 7,0
14. житель Северного Кавказа 24,7 - - 4,5 11,4 4,5
15. человек с достатком 23,6 4,8 2,4 11,9 11,9 11,9
16. глава семьи 21,9 5,1 2,6 5,1 7,7 10,3
17. усталый человек 18,5 - - 3,0 6,1 18,2
18. хозяин 16,3 3,4 6,9 13,8 6,9 13,8
19. пенсионер 14,0 8,0 16,0 16,0 4,0 8,0
20. фермер, предприниматель 14,0 4,0 - - 12,0 12,0
21. житель Юга России 11,8 - 4,8 9,5 4,8 19,0
22. подчиненный 11,2 - - - 5,0 15,0
23. безработный 10,1 - 5,6 16,7 11,1 11,1
Изучение характера личностной идентификации «русского» сегмента населения РА (25,4% от всего массива) демонстрирует, что здесь доля гражданских идентификаций гораздо выше, чем в «адыгейской» группе и занимает 2 позицию в рейтинге распространённости (70,1%) и 1 место по степени значимости (33,3%). Кроме того, на втором месте располагается и близость со своей национальной группой (70,1%), которая на лидирующие по важности позиции выносится уже меньшим числом респондентов (9,3%). Немного более важными для русских жителей РА оказываются идентификации с реальными группами повседневного общения (гендер, семья собирают от 73,8% до 57%, что соответствует 1, 4 и 5 местам в рейтинге). Вместе с тем, по степени значимости «вес» приморди-альных идентификаций всё же выше, чем этнических (табл. 2).
Чувство тождественности с населением региона фиксируется преимущественно на локальном уровне - позицию «житель своего города / села» выбрало 40,2% опрошенных русских, что составляет 6 место по степени представленности. А лидирующая в региональной идентификации у половины респондентов «адыгейской» группы близость с населением республики выбрали 39,3% опрошенных «русского» сегмента и это 5 место в рейтинге (а в первом случае 8 место). Обращает на себя внимание также и то, что с жителями Северного Кавказа себя чаще отождествляют адыгейцы, нежели респонденты русской национальности (24,7% и 14-я позиция в рейтинге
Жаде З.А, Денисова Г. С., КлименкоЛВ Роль этнического фактора в формировании региональной идентичности населения Республики Адыгея
в первой группе против 17,8% и 17-я позиция — во второй). И, наоборот, среди русского населения Адыгеи более выражена идентификация с Югом России (11,8% и 21-е место против 19,6% и 14-е место соответственно) (табл. 1, 2).
Таблица 2. Рейтинг «я-идентификаций» русского населения Республики Адыгея (%)
Идентификация Распространенность Ранг
1 2 3 4 5
1. мужчина/ женщина 73,8 27,8 27,8 7,6 8,9 3,8
2. гражданин России 70,1 33,3 18,7 6,7 17,3 5,3
3. представитель своего народа (русский, армянин, турок и пр.) 70,1 9,3 16,0 29,3 5,3 10,7
4. мать/отец/сын/дочь 64,5 24,6 14,5 13,0 18,8 8,7
5. жена/муж 57,0 6,6 24,6 13,1 18,0 8,2
6. житель своего города / села 40,2 2,3 9,3 14,0 7,0 18,6
7. православный 40,2 4,7 11,6 11,6 11,6 9,3
8. житель Адыгеи 39,3 9,5 2,4 7,1 4,8 11,9
9. молодой / пожилой/ средних лет 38,3 - 2,4 14,6 4,9 17,1
10. человек, добившийся всего сам 33,6 2,8 11,1 19,4 16,7 11,1
11. представитель своей профессии 31,8 5,9 8,8 8,8 20,6 5,9
12. человек с будущим 31,8 2,9 11,8 5,9 8,8 14,7
13. успешный человек 22,4 4,2 - - 8,3 8,3
14. житель Юга России 19,6 4,8 4,8 4,8 9,5 14,3
15. глава семьи 18,7 10,0 10,0 - - -
16. человек с достатком 17,8 5,3 - 5,3 10,5 10,5
17. житель Северного Кавказа 17,8 - - - 5,3 -
18. усталый человек 16,8 5,6 - 5,6 11,1 5,6
19. пенсионер 14,0 6,7 13,3 6,7 20,0 6,7
20. безработный 13,1 7,1 7,1 7,1 - 14,3
Эмпирические результаты социологического опроса также показали, что и для титульного этноса республики и для «русского» сегмента в равной степени важной являются конфессиональная идентификация (распространена у 46,1% опрошенных первой группы и
40,2% — второй, что соответствует 7-му месту в общем рейтинге). (табл. 1-2).
Что касается групповых идентификаций, то они в первую очередь сопряжены скорее не с широкими воображаемыми общностями, а с реальными группами повседневного общения. Основное большинство представителей рассматриваемых этнических групп чаще всего выбирают общность с людьми своего поколения (от 65,7% у адыгейцев и 61,3% у русских). Во вторую очередь, более склонны отождествлять себя с гражданами России русские жители (37,7%), тогда как представители титульного этноса делают это в пятую очередь (20%). Для респондентов первой группы более характерно идентифицировать себя с жителями своей республики (49,7% и 2 место в рейтинге против 33% и 4 место). Также для адыгейцев важнее является близость к своему этническому сообществу (36,6% против 21,7% соответственно). Субрегиональные уровни идентификации не собрали более десятой доли опрошенных (табл. 3).
Таблица 3. Распределение ответов групп респондентов на вопрос: «О каких группах Вы можете сказать: "это мы"? К каким группам людей Вы себя чаще
всего относите?» (%)
Варианты ответов Адыгейское население РА Русское население РА
1. к людям своего поколения 65,7 61,3
2. к людям своей профессии, рода занятий 43,4 35,8
3. к людям такого же достатка 20,0 18,9
4. к гражданам России 20,0 37,7
5. к жителям Адыгеи 49,7 33,0
6. к жителям Краснодарского края 4,6 4,7
7. к жителям Юга России 5,7 12,3
8. к жителям Северного Кавказа 7,4 8,5
9. к людям одной веры 14,3 15,1
10. к людям своей национальности 36,6 21,7
11. к людям определенных политических взгляд 9,1 6,6
12. к группе успешных людей 15,4 10,4
13. я сам по себе и ни к кому себя не отношу 2,9 3,8
14. другое 1,1 0,9
Всего 296,0 270,8
Жаде ЗЛ, Денисова Г. С., КлименкоЛВ Роль этнического фактора в формировании региональной идентичности населения Республики Адыгея
При ответе на вопрос «Какая характеристика в наибольшей степени отражает свойства республики Адыгея как особого социально-территориального комплекса» половина опрошенных двух этнических сегментов указала, что республика является неотъемлемой частью макрорегиона Юга России. Ещё 37,5% адыгейцев и 43,3% русских отметили территориальную включённость их республики в состав Северного Кавказа. По мнению респондентов обеих групп, Адыгею в единое пространство южнороссийского макрорегиона интегрирует множество факторов: полиэтничное население (58,4% - в первой группе и 57,4% — во второй), тесные экономические связи (37% и 34%), общая история (29,4% и 34%), а также близкие традиции и обычаи (27,2% и 20,8% соответственно).
В то же время результаты опроса показывают этническую специфику в восприятии качеств, объединяющих респондентов с другими людьми, которые живут на общей с ними местности. Для адыгейцев на первое место по числу ответов выходит параметр единства обычаев и традиций (57,1% против 16,8% в русской группе) и языка (54,9% против 24,3%). Для русского населения Адыгеи более значимыми оказываются общая территория проживания (38,9% в первой группе против 52,3% — во второй) и образ жизни (29,1% против 35,5%). Кроме того, для титульного населения республики в два раза важнее является единство в конфессиональной принадлежности (22,9% против 10,3%) (рис. 1).
Политическая идентичность вающих в их местности (%)
Мнения опрошенных относительно выделения всех республик Северного Кавказа кроме Адыгеи в отдельный федеральный округ разделились. Около трети и адыгейцев, и уже две пятых русских воспринимают данный шаг скорее позитивно (32,1% и 42,1%). Соответственно, отрицательное отношение выказывает уже вдвое больше представителей титульного этноса (20,8%), чем русских жителей республики (11,2%). Индифферентную позицию по этому вопросу демонстрируют 16,3% респондентов первой группы и 19,6% — второй.
Результаты ответов на вопрос об ожидаемых последствиях образования СКФО показывают, что та часть титульного этноса, которая негативно оценивает образование данного федерального округа, связывает эту оценку с исключением из состава СКФО Республики Адыгея. Ведь с их точки зрения формирование нового округа скорее будет способствовать стабилизации этнополитической ситуации в регионе (31,6%) и экономическому росту (18,4%). Несколько меньше опрошенных первой группы полагают, что, наоборот, в этнополитической и экономической сферах произойдёт ухудшение (17,2% и 10,3%). Тогда как в «русском» сегменте и позитивных и негативных оценок по этому вопросу несколько меньше, хотя, как и в первой группе, преобладает скорее положительное восприятие последствий образований СКФО. И около трети опрошенных двух сегментов полагают, что особых изменений не произойдёт (рис. 2).
это будет способствовать экономическому росту республик Северного Кавказа
это будет способствовать стабилизации этнополитической ситуации на Северном Кавказе
это ухудшит экономическую ситуацию в регионе
это ухудшит этнополитическую ситуацию на Северном Кавказе
особых изменений не произойдёт
18,4
31,6
10,3
17,2
34,5
□ адыгейцы
□ русские
Рис. 2. Оценка жителями Республики Адыгея последствий образования СевероКавказского федерального округа (в %)
Жаде ЗА, Денисова Г. С., КлименкоЛВ Роль этнического фактора в формировании региональной идентичности населения Республики Адыгея
Проведённый анализ специфики региональной идентичности этнических групп населения Республики Адыгея позволяет заключить:
1. в рейтинге «я-идентификаций» в двух рассматриваемых группах лидируют примордиальные комплексы идентификации, однако среди адыгейцев на третье место в рейтинге распространённости выходит этническая идентичность, а общероссийская - на четвёртое, то для русских жителей этнический и общегражданский наднациональный компоненты в одинаковой степени актуальны и собирают вторые места по общему числу указаний;
2. и для титульного этноса республики и для «русского» сегмента в равной степени важной является конфессиональная идентификация (7 место в общем рейтинге);
3. этнические особенности региональной идентификации проявляются в том, что среди адыгейцев более всего выражен субрегиональный уровень (отождествление с населением республики), а у русских — локальный (житель своего города / села);
4. обращает на себя внимание также и то, что с жителями Северного Кавказа себя чаще отождествляют адыгейцы, а среди русского населения РА более выражена идентификация с Югом России;
5. в структуре «мы-идентификаций» доминируют реальные группы повседневного общения; во вторую очередь склонны отождествлять себя с гражданами России русские жители, тогда как представители титульного этноса делают это в пятую очередь, а на второе место выносят свою республиканскую принадлежность;
6. около половины респондентов обеих групп оценивают перспективы образования СКФО в позитивном ключе с точки зрения экономики и этнополитики, однако титульное население Республики Адыгея более недовольны таким разделением ЮФО (видимо, в силу того, что республика не вошла в состав СКФО), тогда как русское население чаще удовлетворены таким положением дел.
Литература
1. Данилова Е. Н. Гражданские и этнические идентификации в России и Польше // Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России. М., 2006. С. 75-76.
2. Данилова Е. Н. Изменения в социальных идентификациях россиян // Социологический журнал. 2000. № 3/4. С. 76-86.
3. Социальная идентификация личности / Под. ред. В. А. Ядова. М., 1994.
4. Ядов В.А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности // Мир России. 1993. № 3-4. С. 167-174.
